Летом 1959 года я поехал в командировку на Красногвардейский крановый завод, который нам изготавливал специальные кран-балки, и на ж/д вокзале увидел Евстифеева.
Мы поздоровались и он представил мне невысокого мужчину, Карпова Юрия Васильевича. Он сказал. что передает ему дела, т.к. сам переходит на работу на наш завод, а сейчас они едут тем же поездом в г.Камышлов для ознакомления с поднадзорными объектами.
До поезда оставалось время, и я предложил зайти в ресторан и отметить новое знакомство. Я заказал 3 по 150 и закуску.
Карпов начал отказываться, сказал, что он не пьет, т.к. у него больной желудок. Мы с Евстифеевым выпили свои 150 и стали закусывать. Карпов постоял немного и говорит: "Ну ладно, по случаю знакомства и я выпью". В поезде я почувствовал, что его развезло. Он говорил, что теперь мы с ним друзья, и я могу обращаться к нему напрямую в любое время. Он дал мне свой домашний телефон.
В 85 корпусе, в котором я тогда работал ст. механиком, шел монтаж оборудования, и многое из него было поднадзорно Котлонадзору. Когда нужно было сдавать в эксплуатацию первые мостовые краны, я позвонил Карпову, и мы договорились о дате и времени его приезда.
От дежурной машины отказался еще Евстифеев и Карпов тоже должен был приехать сам. Я попросил встретить Карпова нашего внутризаводского инспектора, Кайгужского, который по должности должен сопровождать Карпова во время освидетельствования заводских объектов.
У меня в сейфе стояло две бутыли по 5 литров спирта и небольшая двухлитровая бутыль с притертой пробочкой. Я купил пирожки и, мы с прорабом монтажников Яковлевым Михаил Федотовичем, решили отметить пуск первых кранов. Мы уже больше месяца работали, используя эти краны, и вот наступило время официальной сдачи в эксплуатацию.
Когда Кайгужский привел Карпова, мы прошлись по цеху посмотрели снизу на краны. Подавая команды крановщицам, проверили работу концевиков и тормозов. Под каждым краном лежал заранее подготовленный груз, на 25% превышающий грузоподъемность крана и подвешены отвесы, с помощью которых мы определяли величину прогиба моста крана при подъеме контрольного груза.
Все результаты испытаний мы занесли в шнуровые книги. На краны Карпов подниматься не захотел, сказав, что уверен в том, что там все в порядке. Так оно и было.
После испытаний мы направились ко мне в кабинет, около которого уже собрались прораб строителей Леденцов Николай Карпович, нач. нашего цеха Дружинин Леонид Дмитриевич и ст. электрик цеха. Дружинин сразу же спросил у меня, где спирт. Я, памятуя свое первое знакомство с работой инспекции, ответил, что сначала оформим документы, а уж потом все остальное.
Мы заполнили шнуровые книги, поставили все необходимые подписи и печати и я извлек на стол 2-х литровую бутылочку стаканы и пирожки. Я стал медленно наливать Карпову-"желудочнику" спирт в граненный стакан с ободочком и ждать, когда он меня остановит. Уже пол стакана.
Яковлев не выдержал и говорит: "Спирт!". Карпов молчит, а я продолжаю медленно лить. Яковлев:-"Чистый спирт!!". Карпов молчит. Наконец я наполнил стакан (250гр).
Кто-то налил во второй стакан воды из графина и поставил его около Карпова. Затем налили каждому, сколько он сам заказывал (но ни у кого не было больше ста грамм). Кайгужский отказался - у него действительно был больной желудок. И вот провозгласили тост за успешное завершение освидетельствования. Мы все замерли, наблюдая, как Карпов влил в себя полный стакан спирта, отвел рукой, поданный ему стакан с водой, разломил пополам пирожок, понюхал его и положил обратно.
Кайгужский шипит мне на ухо: "Что ты делаешь? Нам еще надо освидетельствовать краны в литейном цехе". Я ему ответил, чтобы он отвез Карпова домой, а когда потребуется я его приглашу сам. Бутылочку я уже спрятал в сейф и Карпов предложил Кайгужскому сопровождать его в литейку. Мы попрощались, а я еще раз предложил Кайгужскому сопровождать Карпова не в литейку, а домой.
Когда они ушли мы стали обсуждать случившееся. Никто из присутствующих не видел, чтобы такими порциями пили и не закусывали неразбавленный спит. Я рассказал о своем первом знакомстве, на ж/д вокзале, когда Карпов сказал, что у него больной желудок и он не может пить. Через пару часов я позвонил Кайгужскому и спросил, все ли в порядке. Он ответил, что Карпов настоял на том, что нужно идти в литейный цех, и там требовал, чтобы ему дали спирт.
На этом мои встречи с Карповым не окончились. Во первых, в цехе было много объектов поднадзорных Котлонадзору, но и без этого по поводу, а может и без повода, когда Карпов появлялся на заводе, он заходил ко мне и спрашивал: "Спирт есть?". Я наливал ему очередную порцию. Без нее он не уходил, а мне нужно было работать.
Наконец мне это надоело. Я оставил в двухлитровой бутылочке на донышке (а он видел у меня только эту бутылку) и в очередной его приход сказал, что это остатки и больше спирта у меня нет. Но то ли он забыл, думаю, что ему просто захотелось опять выпить, он снова появился у меня без всякого повода с вопросом: "Спирт есть?". Я ответил, что нет. В это время в кабинет зашел Дружинин и говорит мне: "Ну, где у тебя спирт?". Я ему говорю: "Кончился". Тогда он предложил пойти к нему, т.к. у него есть "отработка". Так называли спирт, который брали в ЦЗЛ. После этого случая Карпов приходил ко мне и спрашивал нет ли у Дружинина "отработки".
Но все это было в начале 1960 года в 85 корпусе.
А в четвертом цехе в середине 1956 года мы готовились к очередному полному освидетельствованию сосудов высокого давления (220 и 320 атм) в насосной-аккумуляторной станции с вскрытием люков, снятием старой краски внутри и снаружи сосуда, тщательным осмотром поверхностей и сварочных швов, затем окраски и гидравлическим испытанием. Чистка стенок выполняется металлическими щетками.
Для чистки стенок внутри сосуда мы с Дьячковым сконструировали складывающуюся люльку. Она в сложенном виде вводилась в верхний люк бутыли высотой около 6-ти метров и там разворачивалась. Люлька подвешивалась через блоки к ручной лебедке, которую установили около бутыли. В люльку залезал слесарь со скребком, молотком и металлической щеткой. Первыми опробовали люльку мы с Анатолием. Внизу на лебедке постоянно находился слесарь, а наверху, на бутыли около люка, находился еще кто-нибудь и передавал команды на лебедку.
И вот, когда в сосуде работал Петро Черноскутов, а я находился около люка, вдруг он заколотил молотком и закричал, чтобы поднимали люльку. Когда его голова показалась в отверстии люка, я был поражен. Его рябое от оспы лицо было белое, как полотно. Я помог ему вылезть из бутыли. Он присел на край. Я спрашиваю его, что случилось, а он махнул рукой и говорит: - "Ничего. Вдруг подумал, что если закроют люк, то из бутыли не выбраться". Я предложил ему спуститься вниз и больше не лезть в бутыль, но он отказался. Через некоторое время он пришел в себя, лицо приняло нормальный вид и он полез продолжать работу.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2011/06/14/678