По жизни так скользит горячность молодая. И жить торопится, и чувствовать спешит! … Счастливые лета!
П.А. Вяземский
Вот и наступила чудная беззаботная пора школьных каникул.
В Петербурге уже распускались белые ночи, наполняя сердце пятнадцатилетней Риты необъяснимым трепетом и счастьем, предчувствием чего-то нового неотвратимого, судьбоносного. И какие только мечты не роились в ее хорошенькой девчоночьей головке, напичканной романтическими историями из книжек и фильмов.
Может быть, вот она и пришла, пора любви? А как еще объяснить это томление души?
Утро тонким лучиком коснулось дрогнувших ресниц, прогоняя сон. Моментально ощущение чего-то очень хорошего, что только что случилось в ее жизни, радостью захлестнуло сердце. Письмо!
Он же написал, что скоро приедет!
Мгновенно откинув одеяло, Рита устремилась к компьютеру, открыла почту. отыскала знакомый аватар, потешного фантастического монстрика-динозаврика. Друг детства!
Святое и благоговейное чувство переполнило сердце. Они скоро увидятся, и целых две недели Саша будет гостить у нее, в Петербурге.
Нет-нет! Ей это не приснилось: вот письмо, в котором значилась дата приезда и номер поезда.
Интересно, каким он стал, ее друг Саша? У Риты сохранились только детские фотографии, на самой последней из которых им было по шесть лет. Там они стояли, в одинаковых белых панамках, обнявшись за плечи и напряженно вглядываясь в объектив, видимо, ожидая, когда вылетит птичка, которую всегда обещал им Риткин папа. Эта фотография была сделана незадолго до отъезда Ритиной семьи с Урала в Петербург и больше они не виделись. Но Рита постаралась и отрыла однажды его аватар в поисковиках Интернета.
Ритка с умилением смотрела на доброго динозаврика. Как много нужно будет сказать ему, ведь они не виделись целую жизнь!
День приезда наступил. Картины детства, одна радужней и счастливей другой всплывали в Ритиной голове.
Вот изумрудно-зеленый кузнечик пойманный на залитой солнцем полянке. Саша держит его в сомкнутых ладошках, чтобы не выпрыгнул, и они пытаются рассмотреть его в щелочки между пальцами.
Вот Ритка в ситцевом цветном сарафанчике с крылышками легкой бабочкой выпархивает на крыльцо, где, в нетерпении прыгая на одной ножке, дожидается ее Саша. Потом они, взявшись за руки, вместе идут в детский сад.
А вот они в кухне у Ритки, которая только что сделала открытие, что косточки консервированной рыбы съедобные. Обрадованная, она настойчиво угощает ими друга, и Сашка послушно ест кости.
Вот на Новогоднем празднике Ритка с ужасом узнает в Дедушке Морозе в длиннополом ярком махровом халате свою маму, пугается, убегает и плачет, плачет так горько и безутешно, как можно плакать только в детстве. Саша гладит ее по голове и все вокруг утешают и уговаривают ее. Рита растворяется в этой всеобщей всеобъемлющей любви.
Нет, не напрасно говорят, что все мы родом из детства, ведь воспоминания о нем живут в нашем сердце всю жизнь и согревают в минуты ее невзгод и бед. Когда нам плохо мы мысленно возвращаемся в детство, где нас любят.
Вот уже полчаса Рита разглядывала пассажиров, но никого похожего на Сашу не видела, а его телефон не отвечал. Глаза еще раз растеряно скользнули по оживленной толпе людей и наполненные грустью опустились на пыльную заплеванную платформу.
Разочарование читалось во всем облике девушки, когда вдруг огромного размера мужские ботинки уперлись в ее миниатюрные модельные босоножки.
- Рита? – он с любопытством разглядывал ее с высоты своего почти двухметрового роста, - а я тебя сразу узнал, ты точно такая же, как на фото в интернете.
Высокий узкоплечий парень, был одет очень скромно. Пиджачного типа костюм, напоминающим школьную форму, выдавал в нем провинциала.
Лицо его, щедро усеянное розовыми прыщами, было прикрыто темно-русой челкой, отбрасывавшей тень на глаза, в которых Ритка попыталась уловить радость встречи. Не получилось. Она смутилась, попыталась скрыть разочарование, потом подавив в себе первое, не самое приятное впечатление, заставила себя почти с нежностью подумать о нем:
«Вот же он, мой друг! Это же он, мой Саша–Саса!»
Дома мама кормила их и долго расспрашивала о жизни в уральском Басьянске, где их семья провела несколько счастливых лет жизни. Саша охотно рассказывал во всех подробностях. Вспомнили его семью, родителей, сестру Ольгу, младшего братишку Валерика. Говорили о других соседях, знакомых, о переменах в жизни маленького захолустного поселка. Рита сидела с открытым ртом, ей все казалось очень интересным и значимым.
В Эрмитаже, куда они, конечно, отправились в первую очередь, было торжественно и прохладно. Ритка водила Сашу из зала в зал, непрестанно восхищаясь красотой убранства:
- Это же восемнадцатый век! Посмотри, Саша!
- А у нас, в Басьянске, - перебивал ее парень, - построили такой классный клуб!
- Саш, посмотри какая мозаика на этом столике, представляешь, это сделали мастера из натурального камня!
- А у нас в Басьянске такие классные дискотеки проводят, к нам даже из Пышминска приезжают девчонки и ребята.
Все восторги девушки пресекались фразой: "А у нас в Басьянске..."
Проглотив очередной ком обиды, девушка решила не отчаиваться, ей так хотелось показать другу детства свой мир, в котором она мечтала, жила.
- Пойдем лучше по набережной походим. У меня есть там заветное место, где я люблю думать, а иногда загадываю желание.
Они перешли дорогу и оказались у самой Невы. Ритка так часто в последние дни представляла себе эту их прогулку вдоль гранитных набережных, что была уже готова услышать от Саши какие-то романтические слова, может быть, даже клятву в вечной дружбе и, или вдруг это будет больше - признание в любви?
Саша молча разглядывал набегающую волну, а потом вдруг сказал:
- А у нас в Басьянске, тоже сделали классные водоемы из старых заброшенных карьеров, теперь там так здорово купаться!
- Саш, - Рита усиленно пыталась найти хоть что-то общее между ними, - а ты помнишь, во дворе у нас был мальчик Игорь, он всегда больно щипался, я его боялась и ревела, а ты заступался? Ты был очень сильным!
- Нет, не помню…
- А помнишь, - не сдавалась Рита, - как мы стояли на скамейке у дома, а тетя Зоя, наш управдом, мимо нас гнала своих коров? Там был маленький бычок, его звали Мирный. Мы с тобой стояли на скамейке и кричали ему: «Мыльный! Мыльный!», тетя Зоя подумала, что мы дразним его, она еще закричала: «Я вот вам покажу, Мыльный», - и замахнулась палкой. Ты испугался, упал со скамейки, и у тебя потом долго была синяя шишка на лбу. Тогда тебя еще в больницу возили.
- Нет, не помню…
Ритка чуть не расплакалась:
- Саша! Расскажи, а что ты помнишь?
- Я то время вообще не помню и тебя не помню совсем. Когда ты меня нашла по интернету, мама мне рассказала, что вы там давно жили….
«Нет, так не бывает!», - Ритка совсем растерялась.
- Но я же помню!
Он стоял, смотрел отрешенно куда-то мимо нее. А перед Риткой совершенно отчетливо во всем своем безобразии и безнадежности откровенно зазияла огромная душевная дыра. Самое страшное было то, что образовалась она на месте взлелеянной мечты. Но теперь здесь была пропасть, пустота, ничто!
- Хочешь, я расскажу тебе о нашем детстве? – последняя попытка реанимировать свои мечты. – Тебе хочется знать?
Он безразлично пожал плечами.
Рита водила Сашу по своим любимым местам города: вот легендарная Аврора, вот Петропавловская крепость.
- Смотри, какой он красивый - Петербург! «Невы державное теченье, береговой ее гранит…» - Рита не заметила, как начала читать стихи.
Вдруг на лице Саши отразилось множество эмоций, оно оживилось, стало одухотворенным, и он обрадовано закричал:
- Рита! Смотри, пирожки продают!
Ритка купила ему восемь жареных пирожков и грустно смотрела, как жадно он их заглатывает.
На фоне Петропавловки он ел пирожки, давясь, откусывая большими кусками и быстро, почти не жуя, заглатывал. Лицо залоснилось от пота и стекавшего с пирожков жира по едва наметившимся неровным усам, а прыщи стали еще более отчетливыми, почти красными. Ритку вдруг затошнило:
Сила навалившейся на нее пустоты была такой разрушающей, что она замолчала. Хотелось остаться одной и плакать.
Подавив в себе в очередной раз обиду, граничащую с отчаянием и только чтобы не молчать, Рита попросила:
- Расскажи о себе, - подумала и добавила – что ты любишь читать?
Все остальные дни она слушала его восторженные рассказы о замечательных фантастах братьях Стругацких. Видимо Ритка оказалась хорошим слушателем, потому что Саша цитировал их произведения бесконечно, пересказывал наизусть целые главы. Рассказывал в подробностях их биографию. Казалось, Ритка уже знала о них все вдоль и поперек, больше, чем о себе.
Когда она все-таки делала попытку привлечь внимание гостя к достопримечательностям Петербурга, тут же слышала:
- А у нас в Басьянске…
Заканчивались две недели, Саше пора было собираться уезжать. За это время Ритка возненавидела ни в чем не повинных Стругацких, а заодно с ними и свои глупые, как теперь она поняла, мечты.
На платформе вокзала, прощаясь, он вдруг нежно, даже с любовью посмотрел на нее со своего почти двухметрового роста и сказал:
- Я тебя никогда не забуду. Можно, я тебя поцелую?
Ритка подставила щеку:
- До свидания, Саша! Приезжай еще...
Впрочем, последнюю фразу она сказала из вежливости, потому что знала, что никогда больше не увидит этого совершенно чужого ей человека, и никогда не будет отвечать ему на письма.
Поезд тронулся, он умиленно смотрел на нее из окна, жестами показывая: «целую, пиши, до свиданья».
Вдруг стало легко на душе, и она сама еще не понимая почему, до смерти захотелось поскорее увидеть своих одноклассников - мальчишек и девчонок, с которыми она жила и дышала одним воздухом.
Дома она открыла Интернет, увидела знакомый аватар фантастического динозавра и без жалости, решительно удалила его.
«Закопала обратно», - подумала Рита.
Прошлое должно оставаться в прошлом!