Целых три года я занималась фигурным катанием. На тренировки ходила со смешанным чувством радости и нежелания. Потому что очень хотела научиться красиво летать над катком под чудесную музыку, но тренер была чрезвычайно строга и не все удавалось, потому что было трудно, потому что друзья гуляли часами во дворе, а мне нельзя было пропустить тренировку… Мне было всего 12 и противоречивые чувства «хочу» и «не хочу» раздирали меня.
Мария Никифоровна, бывшая детдомовка, отдавшая всю себя чужим детям, так и не построила своей семьи. Мы были ее семьей. Она воспитывала нас своей строгостью и какой-то неумелой нежностью, учила нас не столько кататься, сколько преодолевать трудности, себя и свою лень. Она поздравляла прогульщиков с «праздником святого лентяя». Она могла в конце тренировки усадить нас и читать какую-нибудь увлекательную книжку или играть с нами вместе в какую-нибудь игру, где все 30 человек были задействованы и увлеченно носились по залу, выплескивая всю накопленную энергию. Она оттирала подмороженные ноги кому-нибудь после тренировки в 30-ти градусный мороз и нещадно ругалась на заболтавшихся посреди катка подружек, потому что «двигаться надо, двигаться, у вас тренировка или посиделки? Замерзнете же дурочки, а мне потом отвечать перед вашими родителями!» Она в 5 утра приезжала заливать собственноручно для нас каток, потому что «эти олухи, рабочие, совсем не понимают, что заливают каток для детей и потому не должно быть ни одной складочки на льду!». Она устраивала нам костюмированный бал под Новый год и не хотела распускать нас на каникулы летом, потому что те, кто не уехал в пионерские лагеря, не должны болтаться по пыльным дворам без дела, пусть лучше под приглядом потренируются на стадионе, пусть «форму держат», не раскисают!
А в июне, когда почти все разъехались на отдых, так не хотелось ехать в душном автобусе на тренировку, чтоб вчетвером-впятером заниматься, да еще как заниматься! Это вам не 30 человек в зале, когда можно спрятаться за чью-то спину от строгого взгляда тренера. Тут каждый на виду и достанется каждому внимания от дотошного тренера. Вот еду я обреченно и мечтаю: «Пусть бы Мария Никифоровна заболела…» И тут же одергиваю себя: «Нехорошо желать болезни человеку… Ну пусть бы в командировку уехала. Ездит же папа каждый месяц у нас в командировки». И самой смешно от такой мысли, ну какие командировки у Марии Никифоровны могут быть?
И представьте мое удивление, когда я, приехав на стадион, вижу объявление на дверях нашего зала: «Тренировок с 6 по 12 июня не будет. Уехала в командировку по поводу зональных осенних соревнований»! Я так оторопела, что села на лавочку под той самой дверью и долго сидела, не веря глазам своим. Так не бывает! Это я просто помечтала! Какая командировка? Что за бред? Я это придумала сама, только что… И только когда вахтерша прогнала меня: «Что не видишь объявление? Или читать не умеешь? Чего тут расселась?» - я поняла, что мне это не снится, что это реально и надо идти домой.
Еще много будет потом в моей жизни таких мгновенных «реализаций желаний». И каждый раз я буду удивляться и недоумевать.
Спустя много лет, я пришла в гости к ней, старенькой, почти ослепшей, со своими детьми, и она угощала нас пирожками, которые только что постряпала и рассказывала о том, как переживала за нас, своих воспитанников, как боялась, чтоб не потравмировались. И я снова удивлялась, как она всех нас помнит по именам. Мы рассматривали ее фотоальбомы, где были все-все ее любимцы, и мне в подарок досталась фотография, где я на катке, такая смешная, только что приземлившись с прыжка, балансирую на одной ноге. Это единственная фотография той поры. Удивительный человек, которого я любила и боялась одновременно. Мне так повезло встретить ее в моей жизни.