Гусиное перо Пушкина
Александр Сергеевич сидит на садовой скамейке, и взор его направлен вдоль улицы. Он как будто вспоминает, какой она была тогда, когда он проезжал через Ростов, отправляясь на Кавказ. Неприглядная, грязная улица, разбитая дорога. Теперь эти места не узнать. Скверы, цветы, хвоя.
Владимир Бутов не сводит гипнотизирующего взгляда с Александра Сергеевича, ожидая момента, когда он обратит на него внимание. И в то же время понимает, что здесь что-то не так. Да, не так! Раньше Пушкин стоял на этом месте, а теперь сидит! И правильно, он не столб электрический, чтобы стоять неподвижно.
- Сударь, вы так глядите на меня, как будто мы знакомы…
-Александр Сергеевич, вы со мной не знакомы, а я вас хорошо знаю, как все люди нашей страны. Сбылось ваше предвидение, которое вы высказали в своем стихотворении «Я памятник воздвиг себе нерукотворный». Помните, вы сказали: «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой и назовет меня всяк сущий в ней язык».
Пушкин явно одобрил просвещенность своего собеседника и с улыбкой пригласил его сесть рядом с собой на скамейке. Тот не заставил себя долго ждать. Без смущения усевшись рядом, он положил ногу на ногу и обхватил колено руками, как обычно любит сидеть с друзьями. Он чувствовал себя с ним легко, как с любым ростовчанином, а потому запросто брякнул:
-Сергеевич, почему только вы называетесь великим, гениальным поэтом? Ведь многие ваши товарищи по лицею тоже были очень талантливы.
Пушкин явно не ожидал такого вопроса. Но справившись с минутным замешательством оттого, что такой начитанный эрудит оказался человеком с ущербной скромностью, ответил с явной усмешкой:
- Это, сударь, не я называюсь. Так меня окрестили вы – мои потомки. Думаю, вначале это были просто хитрости книгоиздателей в целях рекламы моих первых сочинений. А потом к этому все привыкли и вознесли меня выше Александрийского столпа. Гением я никогда себя не чувствовал, ведь образование у меня скромное, окончил всего лишь лицей. По вашим меркам, это своего рода какое-то профессиональное училище. И как я уже писал, мы все учились понемногу, чему нибудь и как нибудь. Да и воспитывала меня, вы это сами знаете, няня Арина Родионовна. Хорошая была старушка бедной юности моей. Это ее сказки я переложил на книжный язык. Сам я, может быть, и не додумался бы до этого.
Наконец-то Бутов сообразил, что Пушкин иронизирует. Ведь поэт учился в Царскосельском лицее, высшем учебном заведении для детей дворянского сословия и получил блестящее всестороннее образование. Но Бутова не так просто смутить. Как будто не заметив иронии, он снова поинтересовался:
- На картинах художников Х!Х века вы изображены в момент творческого вдохновения. Перед вами солидная свеча, объемистая чернильница, новое гусиное перо. Вы предпочитали заниматься поэзией ночью?
- Ну, милостивый государь, у вас превратное понятие о жизни пиитов. Ночью я развлекался на балах. Как и все, порой волочился за светскими красавицами, сочинял им куплеты и врал про любовь. Они это знали, но воспринимали с восторгом. Свои сочинения я записывал в любой момент, когда оказывался во власти Музы. Но оттачивал и записывал строфы в основном днем. На этот случай старательно подготавливал полдюжины гусиных перьев. Но особенно любил я лебяжьи перья. Они дорогие, но очень удобные в работе. Это важно для тех, кто много пишит, особенно для литераторов. Чтобы перья хорошо писали, нужно знать некоторые секреты их зачинки.
Пушкин говорил медленно, как обычно вспоминают далекую старину. Он немного помолчал, потом загадочно обратился к своему собеседнику:
- А вы знаете, откуда произошли слова «чиновник», «перочинный нож»? Не знаете? Тогда послушайте. В ХУ – ХУ!! веках гусиные перья использовались в Европе миллионами. Например, в Германии их изготавливали 50 миллионов в год, в Англии – 24 миллиона. Славились производством гусиных перьев на продажу за рубеж Польша и Литва. Тех, кто зачиняли гусиные перья для правительственных учрежденй, называли чиновниками. Для этой работы они использовали специальные перочинные ножи. В этом деле они достигли высокого мастерства…
Владимир по привычке хотел записать эту информацию в свой блокнот, но тут оглушительно зазвенел будильник. Сновидение исчезло на самом интересном месте. С того дня у Бутова неожиданно возникло острое желание изучить свойства гусиного пера, такого любимого всеми поэтами ХУ!!! века.
Он сидел за своим письменным столом и размышлял о том, сколько же надо вырастить гусей, чтобы изготовить 50 миллионов перьев! Но были ведь и утки, и куры, и индейки. Значит, производились горы птичьего пуха, который шел на производство перин, подушек. Вот почему, сделал вывод он, в старые времена люди не болели радикулитом, ведь в каждой избе спали на пуховых перинах и подушках, не то, что теперь приходится пользоваться синтетическим поролоном. Кроме того, раньше все носили овчинные тулупы, меховые шапки и рукавицы. Потому и не страдали люди остеохондрозом. Поглаживая загоревшую лысину и сдвинув очки на кончик носа, он мысленным взором пробегал по бывшим птицефабрикам области, вспоминая, какая же из них была гусиная. Теперь найти такую ферму – дело трудное, как не найти и бывшие колхозы и совхозы.
А выход нашелся. Он решил пойти на базар, там всегда всё знают и все есть. И не ошибся. На длинных прилавках, покрытых сверху алюминием, лежали в изобилии тушки битой птицы. По их величине можно было определить, где курица, утка, гусь или даже индейка. Хозяйка гусиной тушки очень удивилась странному покупателю, который хотел купить отдельно только самые крупные грубые перья.
- Мужчина, вы – что, с луны свалились? Мы все перья сжигаем за ненадобностью, их нигде не принимают… Да на что они вам - сковородку смазывать, когда блины печете? Некоторые хозяйки для этого используют утиные или гусиные перья. Поищите их на кухне у своей жены.
- Те не подойдут, она пользуется утиным пером. А мне нужны только гусиные и обязательно из левого крыла. Такими гусиными перьями писал Александр Сергеевич Пушкин, - сказал Бутов и почему-то покраснел.
- А вы, наверное, тоже из пишущих? Тогда приходите в следующее воскресенье, мы привезем вам живого гуся. Да только уговор, чтобы гусиным пером написали оду фермерам области, - сказала с улыбкой бойкая хозяйка крупной тушки.
Так он еще раз убедился, что даже без бывших птицефабрик, птицы на рынке не убавляется. И гусиные перья используются не для письма, а как и в старину - для смазывания блинов. А зачинять перья он учился на утином материале, чтобы не испортить будущее гусиное перо. Конечно, Пушкину было хорошо. В его имении, наверное, водились собственные гуси, а потому в перьях не было дефицита, размышлял наш пушкинист.
Испортив множество утиных перьев, он так и не научился правильно их зачинять. Он бросил свои поделки в мусорный пакет. Нет, видно, не получится из меня «чиновник», мысленно посмеялся он над собой. И засомневался, а правду ли сказал ему Пушкин о происхождении данного слова? Он решил выяснить это у современника Пушкина Владимира Ивановича Даля ( то есть у своего тезки, чем Бутов очень гордился). Углубившись в Толковый словарь живого великорусского языка, Бутов в мельчайших подробностях узнал все о значении этого слова, ведь Владимир Иванович Даль сам принадлежал к их числу. В 1841 - 1849 годах служил чиновником особых поручений при министре внутренних дел. Чиновник – это государственный служащий, имеющий чин, служебное звание. Они не имеют никакого отношения к изготовлению гусиных перьев, хотя ежедневно ими пользовались в своих канцеляриях. А тех, которые зачиняли перья, правильней было бы назвать «зачинщиками». Хотя это уже попахивает политикой: «зачинщики», «бунтовщики», «долой царя!». Выходит, слово «чиновник» куда проще, без всяких там опасных намеков. «Ну, и шутник вы, Александр Сергеевич! Заставили меня порыться в книгах, пополнить свои знания!», с иронией подумал Бутов. И был благодарен своему тезке за Толковый словарь.
Бутов вытащил свою старую шариковую авторучку, несколько раз чиркнул по бумаге, чтобы освежить пасту, и написал в газету статью о проблемах птицеводства. Только началась она с истории пушкинского пера.