Ольга выросла в лесу. До шестнадцати лет она жила с родителями в дедовском доме, на поляне, где соединялись два огромных лесных массива. Детского сада поблизости не было, и за девочкой присматривала бабушка. На самом деле, они жили не в таком уж захолустье. Большая деревня, десять километров от райцентра, Подмосковье. Но Ольгин дед был егерем, дом его стоял на отшибе от деревни. Бабушка не утруждала себя излишними воспитательными действиями, и главным досугом Ольги был лес.
Пяти-шести лет от роду Ольга уходила одна на дальние поляны, где зрела и насыщала воздух горьким ароматом земляника. Иногда отец с матерью уже возвращались с работы, а Ольга все бродила по лесу. В сумерках родители разыскивали ее, и никогда не ругали за долгие прогулки. Только однажды надергали за уши, когда девчонка ушла аж за семь километров к лесному озеру, где с малолетним авантюристом-ровесником ловила карасей и плотву на самодельную удочку.
Никому в голову не пришло провожать Ольгу в школу и обратно. Родители работали, а бабуля занималась хозяйством - коровы, поросята и куры нуждаются в заботе больше, чем здоровенная семилетняя девка. Кстати, Ольга, действительно, была очень здоровой. Она ни разу ничем не болела, даже извечными детскими соплями. Ноги и руки у нее были крепкие и жилистые, словно выточенные из древесных корней, от бумажно-белых волос пахло птичьим пером, нос вечно облезал от солнца.
Деревенская школа была в пяти километрах от дома. Часть дороги проходила лесом - через болотца, по которым Ольгин дед еще в молодости настелил удобные гати. В сырых низинках росла черника, в зарослях аира обитали настоящие черные гадюки. Впрочем, за все школьные годы девочка видела гадюку один раз, и то издали.
Время после уроков распределялось так: съесть обед - пятнадцать минут, сделать уроки - полчаса, помочь бабуле с какой-нибудь несложной работенкой по дому - еще полчаса. Все остальное время занимал лес.
Лес был не лично Ольгин. Сюда приходили деревенские пацаны и девчонки, не страдавшие дома от избытка развлечений. И начинались сумасводящие дикие радостные игры: в казаки-разбойники, в индейцев, в "войнушку". Играли жестко, без всяких послаблений, на выживание. Катались вниз со склонов отвесных оврагов, прыгали с деревьев, пытали пленных, подвешивая их за руки к толстым веткам и окуная головой в лесные бочаги со стоялой зеленой водой.
В лесу, между прочим, водились звери. Зайцы, белки, ежи и хорьки не стоят внимания - дети видели их ежедневно. Лоси и косули сами уходили от беснующихся человеческих детенышей, презрительно хоркая. Кабан однажды грозно рычал на девятилетнюю Ольгу из осинника, и она прибежала домой, задыхающаяся от восторга и ужаса:
- Ба, дай мне дедулино ружье, я кабана грохну!
Зверей дети не боялись. Они боялись только стада, которое пастухи гоняли через лес. Коровы были мирные, а от быков пацаны и девки прятались на деревьях.
Ольга возвращалась домой в сумерках. Чаще всего, не голодная - дети разводили в лесу костры, пекли картошку, жарили на прутиках сосиски и сало. Девчонка засыпала глубоким пронзительным сном без сновидений.
Таким было Ольгино детство, а потом резко наступила взрослая жизнь. Деревенские люди не бывают молодыми. Из детства они сразу переходят в зрелость, так предписывает среда обитания. Ольга закончила девять классов, а поскольку училась она неплохо, родители отправили ее в колледж, в областной город.
Сразу все изменилось - воздух, одежда, люди вокруг. В городе не водились кабаны, зато дома были выше самых высоких деревьев в Ольгином лесу. И соседки в общежитии напоминали кто болотных гадюк, кто вонючих подлых хорьков. Но у Ольги были крепкие жилы и душа, закаленная жестокими играми. Она приспособилась к лифтам, маршруткам, супермаркетам и уличной толпе.
Единственное, к чему она не сумела привыкнуть - еда в общественных харчевнях. Ольга готовила сама, топила на сковородке сало, бросала в него увесистый кусок домашней свинины или картошку, или рыбу из лесного озера. Соседки исходили слюнями и завистью. Самых голодных Ольга прикармливала, но не поваживала подлиз и лицемерок.
Поначалу девушка каждые выходные ездила домой, и не теряла, таким образом, связи с лесом. Но потом она встретила Сергея. Точнее, Сергей ее встретил в поликлинике, где Ольга проходила практику. Белый халат очень шел к Ольгиной загорелой коже, спортивной фигуре и белокурым волосам. Сергей был истинно городской житель, и принял Ольгину естественную красоту за добротное следование гламурной моде.
Они стали встречаться, поженились, получили квартиру в райцентре рядом с Ольгиной деревней. Сергей был нужный специалист, единственный в городке архитектор. У Ольги тоже все получилось неплохо: устроилась фельдшером в своей родной деревне, родила, как мечтает каждая женщина - двойняшек, мальчика и девочку.
Жизнь текла, времена менялись к лучшему, Сергей зарабатывал неплохо, брал частные заказы. Ольгу уважали в деревне. Дети ходили в детский сад. Дома регулярно появлялась новая мебель, в гараже стояла почти новая иномарка, каждое лето семья ездила на море.
Но уже на пятом году брака молодая успешная женщина начала чувствовать душевный разлад, дискомфорт, вызванный непонятной тоской. Сначала Ольга думала, что это от изменений внешности. После родов и кормления она поправилась, не сильно, но неприятным образом - в животе и бедрах. Фигура отяжелела, стала той, что Ольга раньше презрительно называла: "бабская". Ольга сидела на диетах, ездила на велосипеде, тщетно! Ей противно было жить в таком теле. Она до сих пор во сне лазила по деревьям и прыгала через ручьи. Ольга просыпалась, скрипя зубами от ненависти к своим тяжелым ляжкам, к предавшему ее телу.
Ни с того ни с сего она стала много читать. Причем, книги выбирала странные - заумные и сложные, в которых много деепричастных оборотов, мрачных описаний, и практически нет сюжета. Ольга читала дома и на работе, в промежутках между визитами больных. Однажды приятельница (кстати, из лесного детства), полистала ее книжку и сказала:
- Ты молодец. Не даешь себе тупеть. А я даже газеты не читаю. Времени нет.
Ольга не призналась подруге, что читает она не от великого ума, что половина прочитанного просто переливается через ее мозг, не оставляя никакого полезного осадка. Ольга читала, чтобы найти какой-то смысл, которого не было в работе, замужестве, воспитании детей. Смысл был раньше, а потом куда-то исчез. Ольга пыталась отыскать его, но память предала ее так же, как тело.
В один из обычных дней автобус, на котором Ольга ездила на работу, сломался. Ольга простояла лишних десять минут на остановке, позвонила водителю и решила идти пешком. Сколько раз в детстве и молодости она проходила пешком эти жалкие десять километров! По пути может подкинуть трактор или грузовик. Все в этих местах были Ольге знакомы, и она смело помахала рукой серой "газели", похожей на больничную "труповозку". Машина остановилась, Ольга спросила: "До Валуева подбросите?" и забралась внутрь.
Водитель был молодой, с черными волосами и в черных очках. На втором сиденье помещался единственный пассажир - молодой мужчина Ольгиных лет. Симпатичный, подумала Ольга, но, наверное, побывал в "местах не столь отдаленных", на кисти руки - татуировка. Рядом с водителем сидела девушка, которую Ольга даже не успела внимательно рассмотреть, когда девушка вдруг приказала:
- Сядь рядом с мужиком! Быстро! Без вопросов. Ты взята в заложники.
Ольга увидела в руке у девушки пистолет. Молча села рядом с татуированным парнем.
- Я ж тебе мигал - не садись, - сказал тот, - я сам, как дурак, им "проголосовал". Еще в городе.
- Молчать, - крикнула девушка. И обратилась к водителю:
- Может, уже сейчас ментам позвоним?
Водитель нервно щелкнул зажигалкой. Сигарета затлела не сразу, и овеяла пассажиров запахом, похожим на вонь сгорающей в костре сухой листвы.
- Подожди, Симка. Надо отъехать подальше, к лесу.
- Это не розыгрыш? - шепотом спросила Ольга парня с татуировкой.
И сама себе ответила:
- Они не местные. Я тут всех знаю. И машина чужая...
По спине у нее бегали мурашки, но совсем не хотелось кричать, плакать, молиться. Ощущение было похоже на то, что приходило во время лесных игр "на выживание" - мятно-горькое возбуждение, от которого даже во сне потом вздрагивали ноги и вырывались из спящих губ вскрики: "...вон они! в овраге! бежим!"
- Пистолет у нее настоящий, - сказал вполголоса Ольгин сосед, - мента какого-то ограбили, что ли...
- Сейчас и купить нетрудно, - авторитетным тоном ответила Ольга (кроме книг, она читала немало газет). И спросила громко:
- А можно узнать? Вы в политических целях нас похитили или в личных?
- Не твое собачье дело, - грубо ответила девушка Симка. Но водитель перебил ее:
- В личных. А ваши родственники могут сами заплатить выкуп?
- Большой выкуп? - спросила Ольга.
- Десять миллионов евро, - почти крикнула Симка.
- У меня родственников нет, - усмехнулся парень с татуировкой. Вблизи Ольга рассмотрела изображение на его кисти: роза, кинжал и решетка. Восемнадцать лет я встретил в тюрьме, вот что это значит, Ольга давно читала.
- За меня тоже столько не соберут, - сказала она. - К тому же, у вас скоро кончится бензин, а заправок в этих местах нет. За деревней - лес, на пятьдесят километров. За лесом начинается заповедник.
- Откуда ты знаешь? - спросил водитель через плечо.
- Я выросла в этих местах.
- А я, - сказал молодой человек, встретивший совершеннолетие в тюрьме, - могу подтвердить ее слова документально. Я еду в тот заповедник, работать ветеринаром. У меня все бумажки с собой.
- Симка, - сказал водитель, - может, реально... отпустим их?
- Киря, какого черта ты слушаешь всякую шелупень? - заорала Симка. - Вон там за поворотом тормози, и я звоню ментам.
- Кирилл, не будь подкаблучником, - сказала Ольга, - твоя девушка заведет тебя в беду.
- Заткнулась, сука толстая! - Симка резко обратила дуло к Ольге. Та невольно отшатнулась, но рука с розой, решеткой и кинжалом успокаивающе легла ей на колено.
- Ты в сто раз красивее этой замухрышки.
- Что ты сказал, мурло? - взвилась Симка.
- Правду. Пристрелишь меня за это? Тогда дадут всего пять миллионов евро.
Разъяренная Симка уселась, только когда водитель дернул ее за рукав.
- Спасибо, - сказала Ольга соседу. - Как тебя зовут?
- Саня.
- А я - Ольга. У меня сын тоже Александр.
Ольга хотела задать еще пару вопросов, но тут "газель" резко остановилась. Деревню мы проехали, подумала Ольга. Слева от дороги был лес, справа - огромный луг, заросший донником с сине-фиолетовыми макушками. Кирилл и Симка о чем-то забормотали, склонившись друг к другу. Саня приподнялся было, но Симка среагировала мгновенно:
- Сидеть, падла!
Она навела на него пистолет, а потом обернула к водителю свое разом позеленевшее тощее личико:
- Киря, мне надо срочно вмазаться. Крутит невыносимо.
- Сдурела? - зло отозвался тот. - А кто их на прицеле держать будет?
- Я смогу застрелить и левой, - грозно сказала Симка, не столько напарнику, сколько Ольге и Сане, - я мастер спорта по стрельбе по движущимся мишеням.
Кирилл вытащил из-под сиденья бурый рюкзак, порылся и достал футлярчик. В нем оказались многократной использованный, судя по цвету, одноразовый шприц и пузырек. Кирилл окунул иглу в пузырек.
- Что ты творишь! - крикнула, не выдержав, Ольга. - Дай, я сделаю!
Она расстегнула свой фельдшерский чемоданчик и вынула упаковку шприцов, спирт, стерильную вату.
- Возьми пистолет, - приказала Симка Кириллу. - Наставь ей в башку. Вдруг она в глаз мне захочет ткнуть.
- В вену или в мышцу? - спросила Ольга.
- В вену, - Симка закатала рукав, и Ольга увидела жуткие синяки, воспаленные болячки, красные абсцессы.
- Тут колоть-то уже некуда... а что за лекарство?
Симка хохотнула коротко и злобно:
- Гречка, доктор!
- Я так и думал, что она - наркоманка, - сказал за спиной у Ольги Саня.
Симка даже не крикнула на него. Прикрыла глаза и слушала свои ощущения. Ольга намазала стерильную вату синтомициновой эмульсией и привязала на сгиб локтя Симки.
- Это от воспаления. На второй руке то же? Давай.
Симка безропотно подчинялась. После укола она стала спокойная, молчаливая. Но приняла прежнюю позицию - прицелилась в лоб Сане. "Газель" полетела дальше между лесом и лугами.
- Самое время завалить их, - шепнул Ольге Саня. - Одна под кайфом, другой рулем занят...
- Что ты там бубнишь, козел? - спросила Симка. - Думаешь, я неадекватна? Составляешь план побега? Рискни!
Она выстрелила, и пуля, пробив волан на воротнике Ольги, утонула в заднем сиденье. Минуту Ольга и Саня сидели, как каменные. Потом Ольга почувствовала, как дрожит Санина нога. Симка засмеялась тихим дурашливым смехом.
- Между прочим, я говорил совсем о другом, - громко сказал Саня. - Я говорил Оле, что я - не здешний. Я родился в Ферганской долине. Там нет лесов. Только сады, а вокруг долины - горы.
- Причем тут это? - подозрительно спросила Симка.
- Просто так. Ты снимаешь нервное напряжение психоактивными веществами. А я - приятной беседой.
- Все! - приказала Симка водителю. - Тормози тут. Звони ментам. Задрал меня этот шибко умный.
Кирилл извлек из кармана телефон и объявил невыразительным голосом, что зарядка кончилась.
- Дайте телефон! - потребовала Симка. - В ваших же интересах, быстро, быстро!
- У меня телефона нет, - сказал Саня. - Я же говорил, у меня нет родственников, мне некому звонить.
Ольга, как назло, забыла мобильник дома.
- Значит, так, - распорядилась Симка, - возвращаемся в деревню. Там почта есть у дороги, я заметила. Кирилл, пойдешь на почту, и позвонишь 02.
- А дальше как связываться с ними будете? - спросила Ольга. - Ничего у вас не получится. Плохо подготовились к преступлению.
- Не будем о грустном, - сказал Саня. - Ты была когда-нибудь в горах, Оля?
- Была, в Крыму.
- Ну, в Крыму - разве это горы? Вот наши горы, отроги Памира... Ущелья, отвесные склоны, пещеры. В марте - все в тюльпанах и маках. В мае - грибы.
- Грибы? В горах?
- Ты не представляешь, какие вкусные грибы там растут! Даже белые грибы не идут ни в какое сравнение с горными. Я до сих пор не знаю их названия. Кажется, все на свете отдал бы за то, чтобы еще раз их попробовать.
Кирилл остановил "газель" и побежал к серому зданию почты. Ольга посмотрела в окно, увидела на крыльце тетю Клаву Коновалову, приятельницу своей бабули.
- Ты не вздумай знаки подавать! - крикнула Симка, перехватив ее взгляд.
- А я все детство провела в лесу, - сказала Ольга, не Симке, конечно, а Сане. И стала рассказывать о лесных озерах, о жестоких играх, о лосях, косулях и кабанах. Саня внимательно слушал, и Ольга подумала вдруг, что никогда не рассказывала так подробно о своем детстве мужу.
"Может, мне сегодня суждено умереть? Эта ненормальная застрелит нас. Или будет погоня, и "газель" разобьется..."
Она представила себе дочь и сына, и голос ее пресекся, из глаз хлынули слезы.
- Оля, Оля, что с тобой? - крикнул Саня.
Он прижал ее лицом к своей груди. От запаха табака и простого одеколона Ольге стало совсем плохо. Так пахли вещи покойного деда, висевшие во встроенном шкафу, в старом доме. Ольга в детстве ставила туда корзинку для ловли раков, особую плоскую корзинку, которую тоже сплел дед.
Вернулся Кирилл. Хлопнул дверью и завел двигатель.
- Порядок. Дозвонился. Сейчас нам привезут рацию для переговоров.
Саня все поглаживал Ольгу по спине.
- Успокойся. Все будет хорошо. У тебя в чемодане есть валокордин?
- Я в жизни не пила лекарств, - ответила Ольга, и голос ее отвердел. - Расскажи мне еще про горы!
- В начале лета в горах поспевают боярышник, фисташка и ягода джида. Их надо искать повыше, взбираться козьими тропами. Требуется большая выносливость, упорство. И смелость, потому что там волки водятся. Но мы с пацанами лазили, и приносили домой целые ведра ягод и орехов...
Серая "газель" опять мчалась мимо леса. Вот здесь, за седловиной, заросшей ольхой, есть глубокий овраг с ручьем на дне. По стенам оврага растет земляника. Как раз в эту пору года она поспевает, там, наверное, все красным-красно от ягод...
- А за что ты сидел? - быстро спросила Ольга.
- Когда мне было четырнадцать, мы переехали в Россию. Пришлось. Чертова политика. Здесь нас никто не ждал, само собой. Поселились на окраине города, жили очень бедно. А была середина девяностых, появились богатенькие на иномарках. Было обидно и завидно. Выпили с друзьями пива, угнали машину, покатались по городу. За это и сидели.
Саня помрачнел от своего рассказа, и теперь Ольга обняла его и погладила по волосам:
- Не грусти! Все давно прошло!
А на ухо ему добавила:
- Попросись выйти!
Саня не спрашивал деталей, сразу крикнул:
- Эй, останови машину! Мне выйти надо!
- Потерпишь, не маленький, - сказала Симка. Ольга заметила, что в ее голосе стало меньше силы и вызова. Наркотик брал свое.
- Я на нервах, терпеть не могу. Могу отлить прямо здесь, если вас устраивает.
Кирилл сбавил скорость и сказал Симке:
- Давай выпустим его на обочину. Держи его на прицеле, он не сбежит.
- А баба?
- За бабой я посмотрю.
"Посмотри, посмотри", - про себя с яростью подумала Ольга. Она продолжала повторять про себя эти слова: "Посмотри, посмотри. Посмотри, посмотри". Они щелкали в ее голове, как метроном, пока Саня открыл дверцу и выпрыгнул на обочину, пока Симка повернула к нему дуло. А потом секунды слились в один сверкающий комок. Ольга обернулась и крикнула: "Едут!", знаменитый отвлекающий маневр, который используется в казаках-разбойниках. Кирилл выглянул в окно, Ольга бросилась на Симку, руки стиснула у нее на горле, а зубы - на запястье. Пистолет выпал. Кирилл ударил Ольгу по затылку, по шее, но это были неуклюжие удары человека, не видевшего леса и гор, не игравшего в игры на выживание. Ольгины руки и зубы не ослабили хватки. Выстрел шарахнул, как будто внутри ее мозга. И Саня сказал, переводя дыхание:
- Отпусти ее, Оль, а то придушишь.
Кирилл зажимал ладонью царапину на макушке, оставленную пулей, прокушенное запястье у Симки было тоже окровавлено. Ольга нервно засмеялась и скомандовала:
- Марш оба на второе сиденье! Саня, держи их под прицелом!
Она обрабатывала раны Кирилла и Симки перекисью, перебинтовывала, а в голове у нее клубились тучи мыслей: о том, что ее муж Сергей не сумел бы действовать так ловко, как Саня, о том, что лесные игры пригодились в жизни, о том, что Симке надо бы сделать противостолбнячный укол…
Стало понятно, что возвращается давно утерянный смысл, который невозможно найти в семье, работе и книгах. Ольга еще не знала, что заключает в себе этот смысл, но ей было приятно, как после победы в долгой и трудной игре.
От обилия мыслей и от стресса она хихикала и плакала одновременно, но, верная себе, не пила успокоительного.
- Саня! - крикнула она. - Давай завтра за земляникой съездим? В этом лесу ее видимо-невидимо...