Иссык, 1963
В воскресение 7-го июля жара началась с самого раннего утра. Шестичасовой автобус на Иссык был полон. Обычно пик начинается часам к девяти, первые автобусы идут полупустые. Студенты! Сессия кончилась, отмечать собрались. Где же, как не на Иссыке? Третья группа юрфака тоже собралась отметить окончание второго курса, но пришли только шестеро.
– Ну, и пусть в городе парятся, сегодня градусов сорок будет. – Влад Дорошев был даже рад, что не все поехали, главное, Куклина нет, а Светка едет. Игорь с Олегом, конечно, к леднику пойдут, на Верхнее озеро, Валька с Дягилевым к «своей» ели уединятся часа на два. Светка по горам бродить не любит, ей у воды посидеть… Вот и посидим! Дягилев с Герасимовой жениться собрались после четвёртого курса. Влад бы на Светке тоже женился, да Сергей Куклин под ногами вертится. И что Светка нашла в нём?
Ехать от Зелёного базара до Иссыка час двадцать. Это по Кульджинке, по Талгарской трассе в два раза ближе, но дорога плохая, придётся терпеть подъём в 16 километров.
К восьми утра добрались до «своего» места на южном берегу, у входа Иссычки в озеро. Потом на севере она из него же и вытекает, и до Или. И озеро Иссык, и река Иссык, и село Иссык – маловато фантазии у казаков было. Сюда ведь они пришли сначала, но не понравилось что-то, отправились дальше, до Малого Алматинского ущелья, там и основали Верный, Алма-Ату нашу, красавицу. А Иссык так селом и остался. «Есик» по-казахски – «Вход». Что казаки в виду имели?
В этом месте много людей не бывает – от автобуса далеко. Однако, на том берегу палатки, с вечера заехали, значит. Купаются. Тоже студенты, человек двадцать. Отчаянные, в Иссыке купаться холодно очень.
Поставили палатку прямо у воды. Перекусили и разбрелись до обеда. Олег с Игорем на Верхнее отправились, Валька с Дягилевым – в лес, к «собственной» ели, она тех казаков ещё поди помнит. Ветви до самой земли, внутри «шалаша» перина из иголок, нога утопает.
– Посмотри ты на этих голубочков! Узнает вот Куклин.
– Пусть не оставляет.
– Повздорили они вчера, вот и не поехал.
– Ну, и не на кого пенять. Какие они отсюда маленькие.
К десяти часам небо затянуло, дождик стал накрапывать. А через полчаса хлынул горячий ливень.
– Нехорошо, ледник подмоет.
– Не подмоет. Сколько надо лить, чтобы его подтопить!
– Глупая ты нерпа, Валентина! Июль, ледник и без того подтаивает, а дождь-то просто горячий.
– Зато ты больно умный! Всё-то ты знаешь, убивать пора. А знаешь, например, сколько месяцев в году?
– Как не знать – тринадцать. Который лишний – для влюблённых.
– И что им с ним делать?
– Ничего. Влюблённые часов не наблюдают, слышала? Вот за год тринадцатый и набегает.
– Кстати, который час?
– Одиннадцать скоро. А ты не влюблена, значит?
– Потом скажу…
В этот момент что-то загрохотало, будто колонна танков по камням.
– Что это? Грозы нет, дождь кончился.
– Сель, подруга! Ну-ка, пошли повыше.
– Как повыше?! А Светка с Владом?
– Не успеем к ним. Дай, Бог, чтоб сообразили подняться.
– А мальчишки?
– Ну, тем проще. До ледника вряд ли добрались. Идём, говорю! – дёрнул он Вальку за руку. Гул нарастал, и через минуту на ущелье обрушилась грязная волна, метров десяти не дотянув до «их» ели. Едва они вышли на поляну, загремел второй поток, и, почти без перерыва, третий. Теперь им было видно эту ужасающую «стену» воды, грязи и льда. В бешеном водовороте неслись с корнем вырванные деревья и огромные валуны. Посмотреть вниз рискнули не сразу, а когда посмотрели… На месте их лагеря бурлила серо-бурая грязе-каменная масса, вода в озере по цвету напоминала запёкшуюся кровь. Ни людей, ни машин, ни палаток по берегам. Пляжей, которые алма-атинцы называли «Золотой песок», больше не было. Западный берег начинался сразу лесом.
– Светка-а!..
– Молчи! Там не одна Светка! – Дягилев тянул её выше на гору – это не конец ещё.
Через минуту по накатанному руслу с бешеной скоростью понеслись глыбы льда, заполняя собой ущелье и то, что ещё два часа назад было горным озером.
– Быстрее наверх, тут всё сейчас снесёт, ледник сползает.
Многотонные куски льда срезали вековые деревья и тащили их вниз. А дальше внизу текла из бывшего озера многоводная грязная река. Она занимала собой всю ширину ущелья. Ни автобусной остановки, ни дороги, ни даже реки Иссык в природе уже не существовало. Озеро выливалось из своей чаши и «ехало» вниз, сметая всё на пути. На том, восточном, склоне, высоко, остались Игорь Костин и Олег Босенко, если живы. А Светки с Владом больше нет, как нет и тех, кто собирался сегодня отдохнуть у «жемчужины Заилийского Ала-Тау», и самой «жемчужины» нет… Над всем этим ужасом горело яркое июльское солнце, и надо было что-то делать.
– На Талгар* пойдём.
– Как?!
– По горам до дороги.
Шли сначала по лесу, подальше от страшного места. Потом спуск начался. Тени теперь не было, безлесные предгорные сопки, казалось, никогда не кончатся. Часа через три вышли на грунтовую дорогу.
– Километров шесть ещё до талгарской трассы.
– Не дойду.
– Дойдёшь! Скоро родник будет – напьёмся.
После родника стало чуть легче, но солнце нещадно обжигало плечи и лицо. Валентина сорвала несколько больших листьев репейника, приладила их под бретельки купальника. На голове лист держаться никак не хотел, пришлось прикрываться им, как зонтиком, потому что солнце, склоняясь к закату, било в глаза.
Вдруг природа будто сжалилась над ними – набежали облака, стало прохладно. Вышли на трассу.
– Сколько ещё?
– Километра три до села и ещё полтора до автостанции.
Они успели на предпоследний автобус до Алма-Аты. Про сель уже объявили по радио, но они пришли «оттуда» первыми. Никто ни о чём не спрашивал, до самого Зелёного автобус молчал.
При виде «пришельцев» Валькин отец разрыдался. А Елена Трофимовна была спокойна, будто они из кино пришли:
– Идите в душ. Борщ разогрею пока.
– Не надо, пить только и спать.
Летний душ в саду пролил благодать на обожжённые солнцем тела. Елена Трофимовна смазала их водкой, чтобы жар снять.
Валентина проспала до следующего вечера.
– Володька где?
– Ушёл утром. Отец ему трико и футболку дал. Ой, Господи, как ты обгорела…
– Ерунда. А Светки нет. И Влада. И что с мальчишками, не знаю, к леднику ушли.
Утром появился Дягилев:
– Как ты?
– Никак. Жить не хочу.
– Перестань. За двоих нам теперь жить, если ещё не за четверых. Я у Светкиных был. На тётю Галю смотреть страшно. Всё в морг рвётся, туда трупы свозить начали. Светку найти надеется. Я сказал, что бесполезно, но она не понимает. А матери Влада телеграмму дал в Семипалатинск.
– Железный ты.
– Надо. Ничего нет хуже неизвестности.
– А Игорь с Олегом?
– Позвонил. Есть ещё надежда до конца недели. Если от потока увернулись, до Иссыка дойдут.
– Если не снесло Иссык-то.
– Весь не должно – большое село. Только оттуда добираться придётся через Капчагай*, иначе никак.
– Говорим, вроде всё это не с нами случилось.
– Нам вот выпало.
Мальчишки появились в городе в четверг вечером. Рассказали, что треть села снесло, как и два пионерских лагеря. Поток унёс больницу, хлебозавод, автостанцию и несколько улиц. Грязевая река продвинулась вниз на 36 километров, едва до Капчагая не дошла. За 140 лет наблюдений селевого потока такой мощности зафиксировано не было. Часть ледника , оторвавшись, упала в верхнее моренное озеро. И понеслось…
Собрались в воскресенье у Дягилева. И Сергей Куклин пришёл.
– Так с Владом и осталась.
– Никто ничего наперёд знать не может.
– И могилы даже нет.
– Иссык им всем могила. Помянем! Света Aligote любила.
– И мороженое…
• * Талгар – сегодня город, в 60-е – село в Алма-Атинской обл.
• * Капчагай – город в Алма-Атинской обл., в 60-е – село.
30.05.11.