Не говорите мне "прощай",-
Я это слово ненавижу,
Я вас нисколько не обижу,
Руки коснувшись невзначай.
Не говорите мне "прощай",
Не верю я что вы бездушны,
Мне ничего от вас не нужно -
Не говорите мне "прощай".
Ю. Антонов
Из задумчивого состояния, или даже из состояния анабиоза, меня вывел телефонный звонок. Я посмотрел на экран мобильника и слегка скривился, я не слишком-то хотел разговаривать, но телефон не унимался. После первого звонка последовал второй, третий, четвертый. На пятом я сдался и поднял трубку:
- Да? - бесцветным голосом изрек я в трубку. - Кто посмел побеспокоить меня, в сей неурочный час и день?
- Не гневайся, Владыка! - веселым голосом ответили мне. - Это всего лишь я - твой верный раб. Я хотел спросить у тебя, ты помнишь, какой сегодня день?
- Да, ну и что?
Конечно, я никакой не Владыка, а звонивший никакой не «верный раб», просто иногда у нас так получается... Само собой получается. Бывает, что ж поделаешь?
- Как что? Мы же хотели...
- Верно. Вы хотели! - я не дал закончить предложение. - Вы хотели - вы и делайте. Я никуда не пойду. Неужели ты думаешь, что я попрусь туда, чтобы мне стало еще хреновей?
- Но, а как же?.. - звонивший был явно сбит с толку.
- Ни как же. Давай не будем усугублять, ага? Идите без меня, я думаю, так даже будет лучше... Всем будет лучше. И особенно... Короче я никуда не иду. На этом разговор считаю оконченным, - я повесил трубку, не дав сказать и слова в ответ, а после отключил телефон, чтобы не доставали.
Я посидел еще минут десять, уставившись в одну точку, я понимал, что это всего лишь нервы и что я ничего сделать не могу, да и не мог, да и не надо было ничего делать по большому счету. Тем не менее, рука сам потянулась к трубке домашнего телефона и набрала номер такси.
- Такси «Наваждение». Я вас слушаю, - произнес женский голос.
- Такси до аэропорта, через полчаса, - сухо произнес я. - Мой адрес у вас есть.
- Да, есть. Я вам перезвоню, когда будет машина.
- Хорошо, только звоните на этот номер.
Я снова повесил трубку, не дав сказать ничего в ответ. Почему я заказал такси именно через полчаса? Одеваться мне не надо, я и не раздевался со вчерашнего дня. Готовиться мне тоже ни к чему не надо. Ну, что ж, раз так захотела судьба, значит, будем играть по ее правилам.
Я прошел в ванну и умылся холодной водой, посмотрел на свою осунувшуюся рожу и ухмыльнулся. «Ну и, рожа у тебя Шарапов!» - процитировал я героя известного фильма. Ничего. И это пройдет. Как проходили ранее другие передряги. Ничто не длиться вечно, все заканчивается, а надежда по-прежнему - самое глупое чувство, хоть и посещает меня с завидной регулярностью.
В ожидании такси я сварил себе крепкий кофе с пряностями, очередной эксперимент. У меня вообще нет постоянного способа варки кофе, я все время что-то добавляю в него или наоборот убираю, или увеличиваю дозу, или Аллах его знает что еще. Сняв кофейную пенку, я дождался, пока черно-коричневая масса три раза булькнет, и снял турку с огня. На этот раз я решил ополоснуть чашку ледяной водой, перед тем как наливать в нее кофе. Когда все процедуры были завершены, я сел на подоконник и уставился в окно, маленькими глотками попивая кофе, на вкус этого напитка я не обращал никакого внимания - для меня не было ни вкуса, ни запаха.
На улице была осень. Последние пестрые листья спешили покинуть деревья, в последнем медленном ритме вальса, кружась на ветру, упасть на землю рядом с корнями, или в быстром, рваном ритме дерзкого танго, слившись с порывом ветра, улететь далеко от своего дерева, чтобы окончательно умереть, не надеясь на жизнь в воспоминаниях. Листья хорошо понимали, что их быстро забудут, что память о них не долговечна потому, что каждый год, новые и новые братья вырастают вместо них, так уж устроена природа. Люди каждый год восхищаются их формами, цветом, тенью, которую они дают летом в жару, красотой, которую они дарят дереву осенью, когда окрашиваются в яркие цвета, но люди тут же забывают о них, стоит им упасть на землю, а порой даже ругаются, потому что им приходится мести их, заталкивать в мешки и увозить на свалку или вовсе сжигать. Пожалуй, самое желанное для любого листа - это вот так вот оторваться от ветки с порывом ветра и улететь в погоне за ним, чтобы найти тихое спокойное место, где можно без людей обрести покой. Я понимаю листья, я даже могу представить себя одним из них, как хочется порой вот так же сорваться с ветром и унестись на его спине туда, где нет никого и ничего знакомого тебе, где тебя никто не будет искать, потому что найти тебя просто невозможно...
Я понял, что кофе кончился, когда у меня на зубах и языке оказалась кофейная гуща, почти сразу же раздался звонок на домашний телефон, я снял трубку:
- Такси подъехало, ждет вас у подъезда, номер 963, черный Ситроен, - оповестила меня диспетчер.
- Спасибо.
Я накинул на себя черную куртку, взял привычную маленькую сумку и вышел из дома. Такси, и правда, уже стояло у дома, я сел на заднее сидение, откинулся на спинку и прикрыл глаза.
- Куда едем? - спросил водитель, трогаясь с места.
- В аэропорт, - тихо сказал я, не открывая глаз, и замолчал.
- Без проблем!
Мне повезло с водителем, он не стал приседать мне на уши, рассказывая, как ему плохо живется, какие гаишники козлы, и сколько штрафов он не заплатил. Машина плавно двигалась вперед, а я до сих пор пытался понять: на кой черт меня туда понесло? Не хотел же! «Ладно... если того хочет моя взбалмошная и стервозная судьба - пусть будет так!» Всю дорогу до аэропорта я не открывал глаза, кажется, мне даже удалось ненадолго уснуть, хорошо, а то последнее время мне никак не удавалось совершить это чудо.
- Приехали, - сказал водитель, а я почувствовал, как машина плавно остановилась.
- Хорошо. Спасибо, - я отсчитал нужное количество денег и вышел.
Передо мной был главный вход в аэровокзал, огромное здание, откуда ежедневно улетают тысячи людей в разные уголки планеты, кто-то по своим делам, кто-то отдыхать, кто-то в командировку, а кто-то навсегда. Я не стал входить через эти двери, а повернул направо и пошел вдоль стеклянных витрин, почти в самом конце был еще один вход, где не так много народа и не такая толчея. Через пару минут я уже стоял перед стеклянными дверьми и курил. Я еще не думал: заходить или уехать обратно? Но кто-то все решил за меня, двери открылись сами собой, как бы приглашая войти внутрь, и я вошел.
Вошел и сразу повернул в сторону лестницы на второй этаж, откуда можно было пройти на второй этаж с кучей всяких забегаловок, магазинчиков и другой никому не нужной ерунды, и откуда открывался вид на зал отлетов.
Через пару минут я уже стоял над главным входом и, засунув руки в карманы джинсов, неподвижно наблюдал за небольшой, но довольно шумной компанией, которая окружила молодого человека и, то и дело, похлопывая его по спине или плечу, взрывалась диким хохотом. С периодичностью в тридцать секунд, кто-то из них кому-то звонил, но, видимо, безрезультатно. А этот «кто-то» стоял наверху и, не моргая, смотрел на разношерстную, но веселую толпу. Это продолжалось около тридцати минут, я не сводил глаз с того, кого провожала эта компашка, небольшой толчок в спину, хотя даже не толчок, а так, легкое касание, заставил меня оглянуться, но, хвала Аллаху, это был не какой-то знакомый, а обычное случайное касание. Только сейчас я заметил, что стою около пепельницы, руки сами потянулись за сигаретами. Стоило мне закурить и «голос с небес» сообщил всем, что на такой-то рейс начата регистрация, компания внизу пришла в движение, в последний раз несколько из них пристально посмотрели на главный вход, как будто гипнотизировали дверь и читали заклинание призыва. Я так увлекся этим зрелищем, что не сразу заметил, что на меня смотрит тот, кого они, собственно, и провожали.
Я, молча, смотрел на него, в его глаза, хотя мне с такого расстоянии практически их было не видно, однако я не мог оторвать взгляда, словно я хочу до сытой отрыжки наесться им, чтобы запомнить его, как будто я никогда его раньше не видел, никогда не знал. Горячий пепел упал на пальцы - я вздрогнул, рассеяно посмотрел окурок и отправил его в пепельницу. Молодой человек внизу все еще смотрел на меня, а компания на дверь... «Голос из ниоткуда» вновь прогундосил про регистрацию, компания поочередно попрощалась с ним: кто-то поцеловал в щеку, кто пожал руку, кто-то обнял. До меня донеслось что-то вроде: «Возвращайся скорее!» Я в последний раз посмотрел на стоявшего внизу, и улыбнулся ему краешком рта и одними губами произнес: «Прощай». Он подхватил сумки и чемодан, повернулся на сто восемьдесят градусов и уверенной походкой зашагал к стойкам регистрации.
Компания еще немного потопталась на месте, кое-кто бурно жестикулировал и быстро краснел, явно злясь, часто проводя по шее большим пальцем или стуча кулаком по ладони. Минут через пять они все же покинули здание, а я все продолжал стоять на том же месте, наблюдая, как исчезают следы на полу, оставленные молодым человеком.
Мне на плечо легла чья-то рука - я вздрогнул и резко повернулся. Передо мной стоял человек неопределенного возраста, со светлыми озорными глазами, улыбчивым ртом и соломенными волосами, одетый в светлый осенний плащ, светлые брюки и ботинки, из-под плаща выглядывал белый то ли шарф, то ли платок.
- Пойдем... - произнес мужчина, голос его был мягок и повелителен одновременно, он вновь положил мне руку на плечо.
- Вы кто?.. - только и смог произнести я.
- Ветер...