Парад импровизаторов мир полон радости и тревоги

               
                О 13-м  Тбилисском  международном  фестивале  джаза
 

      По откровенному признанию сведущих лиц,  ежегодные фестивали в Тбилиси, превратившие столицу Грузии в один из международных джазовых центров, не так давно были на грани срыва – по причинам финансовым прежде всего. «Если бы не усилия   правительства, министерства культуры, все могло пропасть», - поделился со мной  до начала концертных вечеров Каха Канделаки – один из основателей той самой компании «Eastern Promotion”, которая подарила грузинской столице все фестивали последнего 15-летия.
   Сегодня непросто себе представить, что Тбилиси может когда-нибудь лишиться  столь незаурядного события, того безмерного удовольствия, которое оно доставляет, новых  впечатлений  и годами завоеванной репутации одной из заботливых джазовых  столиц на обширном международном музыкальном пространстве. Поэтому можно вздохнуть с облегчением, когда видишь, что руководство ведомства  не только заинтересованно относится к развитию той или иной сферы, но еще и проявляет при этом  радение, активность и компетентность.
   Безусловно, тех, кто основательно знаком с творчеством  знаменитого пианиста и композитора Маккоя Тайнера, интересовало,  как отразилось время на его творческих исканиях. Одни были восхищены тем, что видят Тайнера на сцене,  другие – не скрывали некоторого разочарования тем неполным совпадением, какое они обнаружили, проверяя свои былые впечатления от домашнего прослушивания. Думается, правы и те, и другие. Маккой Тайнер – человек, который самую замечательную часть своего творчества провел рядом с прозванным «мессией джаза» тенор-саксофонистом и человеком неспокойной души Джоном Колтрейном, а это, объяснять не надо, одна из магических фигур, поднявших феномен этого искусства на новую высоту. И Тайнер оказал ему неоценимую услугу, когда они работали  в первой половине 60-х годов в квартете вместе с другими немалыми звездными величинами – Джиммом Гаррисоном (контрабас) и Элвином Джонсом (ударные). Впрочем, те, кто знаком с общим характером и нюансами той музыки, несколько недоумевали. Хотелось «того» Тайнера, а услышали иного, несколько утомленного и лишенного былой страсти. Наличие ярких партнеров в лице басиста Джеральда Кеннона и Эрика Граватта в некоторой степени нивелировалось  вялостью «размышлений» саксофониста Гарри Бартца. Последний почему-то не встречался ни в одном из альбомов, выпущенных за последние два  десятилетия. И показалось, что это партнерство носит скорее стихийный,  временный, что ли,  характер, и в меньшей степени обусловлено совместными творческими интересами или поисками. Тем не менее философский лиризм присутствовал в изрядной мере. Наряду с превосходно отточенными композициями – с ясным ощущением полноты жизни,  проглядывалась и всегда  свойственная джазу склонность к меланхолии, пронизанной сомнениями и метаниями души. Прежняя любовь эпохи Колтрейна к балладам и блюзам озвучивалась полнокровными фрагментами, и тогда наступало состояние озарения. Разумеется, это была музыка, которая опиралась на плотные пласты традиции, но, будем откровенны,  не  вполне ассоциировалась с прежними творческими достижениями одного из превосходных пианистов  в славной истории американского джаза.         
    Поскольку наш мир не только тесен, но и противоречив, то эти его неизменные особенности с давних времен отражаются и в искусстве. Столетиями происходило так, что апокалиптические настроения, доминируя какое-то время, сменялись иным, уже позитивным эмоциональным состоянием, и любая смена чувственного темпоритма тотчас проявляла себя в размышлениях философов, в творениях поэтов и мастеров кисти, композиторов и просто бардов всех времен. Мечтая о лучшей жизни, они искали утешение в надежде, стремясь нередко предвосхитить события. И все это оставалось основной мотивацией их творчества. То же самое происходило и на всех этапах развития джазового искусства. Однако независимо от того или иного направления, рождавшего оригинальные концепции и столь же неповторимые произведения, джазовым музыкантам была дарована еще и способность создавать и развивать музыкальные идеи прямо по ходу исполнения. И это тот случай, когда обнаруживалось, что, вопреки утверждению Екклезиаста, душе не всегда трудно, а, напротив, легко «наслаждаться добром». Но для этого слушателю надо быть подготовленным к встрече со столь «чудным мгновеньем», которое приходит и исчезает, а музыканту-исполнителю – готовым к тому, чтобы успеть сотворить ожидаемое чудо и поразить воображение аудитории. Слушателю для этого в большинстве случаев неплохо обладать «натренированным» слухом,  желательно быть в ладах с пониманием  гармонии и ощущать природу этого неоднозначного явления. Конечно же, не  помешает общая  осведомленнность  в  вопросах  истории джаза,  а также  ориентация  в многообразном мире этого искусства, где мы видим и слышим не одну сотню авторов и инструменталистов, и в целом быть неплохо информированным. Чаще всего так бывает в тех условиях, где собственно джазовая культура имеет давние традиции. Хотя появляются новые поколения, и уже формирование привычки к этой музыке необходимо тем, кто только начал постигать ее глубинную суть, и нет лучшего содействия такому процессу – с его важными эстетическими целями, – нежели прослушивание музыки, оставаясь наедине с собой и с ней. Но вот ежегодно наступают дни фестиваля джаза, и тогда мы, в качестве живой иллюстрации к ранее обретенной информации, получаем новых заокеанских исполнителей, причем с завидной регулярностью. И вновь убеждаемся, с одной стороны,  в неизменности изначальных основ джаза,  а, с другой,  поражаемся его возможностям – как удивительного феномена, испытывающего постоянную потребность менять стилистику и форму, рассказывать и свидетельствовать о чем-то актуальном из происходящего, о новизне времени, о человеческой жизни в том самом меняющемся мире.
      В этом смысле показательно выступление молодого, но уже вполне зрелого музыканта Крисчена Скотта. Этот трубач известен после впечатляющего выступления на  прошлогоднем тбилисском фестивале в партнерстве с Маркусом Миллером. То был проект, посвященный памяти Майлса Дэвиса. На этот раз прозвучала другая музыка, которую стоило  бы назвать «музыкой мегаполиса». Она возникла перед нами за счет совмещения ладовых канонов классического мейнстрима с авангардным джазом. То есть, с одной стороны,  очевидна незыблемость коренных джазовых традиций, а с другой – опора на новые выразительные средства и технические приемы, полностью подчиненные целям исполнительского самовыражения – коллективного и индивидуального. Демонстрация высокого мастерства и вкуса проявилась во всем, и прежде всего в том,  как  и  почему  исполнялась  именно  такая  музыка.   Пожалуй,  программная в своем роде, «музыка мегаполиса»  звучала с невероятной чистотой, переходя от мягких тонов к пронзительным  возгласам, словно нечто важное предсказывая и о чем-то значительном предупреждая. Послышалась  тревога, которой пропитана атмосфера больших городов с их суетой, нервозностью, внутренним надломом, беспокойными процессами, хрупкостью существования и невольной обреченностью людей. В принципе, это не удивительно: и потому, что жизнь в равной мере таит в себе опасности для благополучных и обездоленных, и по причинам, описанным выше. Актуальность темы не подлежит сомнению, органично укладываясь в сознание, тем более если вспомнить именно апокалиптические по характеру сентябрьские теракты 2001 года в Нью-Йорке. Квинтет Скотта, где выделялись отменным профессионализмом все музыканты, как бы оставил на сцене музыкальное послание аудитории с призывом: думайте о хорошем, но будьте готовы ко всему, и потому не забывайте о человечности.       
    Приятным свидетельством того факта, что романтический джаз жив и здоров, оставаясь главным стимулирующим механизмом для всех направлений этой музыки, стало выступление выдающихся вокалисток. Первая – Дайан Ривз в сопровождении двух гитаристов-виртуозов Ромеро Люмамбо и Рассела Мэллоуна. Зрелище, наполненное харизматической и предельно мелодичной музыкой,  воплотилось в радостное действо, которое зал принял  с искренней благодарностью. Акустическая гитара  Люмамбо и электрогитара Мэллоуна торжествовали во взаимодополнении и взаимообогащении самого искусного, какой можно только себе представить, аккомпанемента. Обладательница двух премий «Грэмми» Дайан Ривз не просто пела. Она непринужденно общалась с публикой, с которой легко нашла общий язык, и с непередаваемым обаянием исполнила  лучшие композиции из своего обильного репертуара. А изящное, тонкое, высокопрофессиональное  сопровождение гитаристов – тема отдельная. Речь идет не о второплановом явлении, не об обычном бэкграунде,  а о самоценном и исключительно  красивом искусстве оснащать вокальный эффект продуманными, и при этом  крайне сложными для исполнения, ходами. Такой инструментальный наряд – к лицу королеве и соула, и свинга, и латиноамериканских ритмов. Привычка мыслить на ходу, доведенная до автоматизма, вызывала естественное изумление. Словом, это было нечто... Тут же скажем о виртуозности вокалистки и заодно  пианистки замечательной – Рэйчел Фаррэлл,  создавшей исключительно выразительный сценический образ, и не один. То это женщина, измотанная бытом, напоминающая одинокую истеричку, то надменная аристократка,  а то и обычная дама, весело и грустно повествующая в блюзовых тонах о суматошных делах и заботах, о семье и, как всегда, о любви, но о той, которая осталась в прошлом. Ее голос вызывал порой оторопь, поражая возможностями диапазона и тембра, но еще больше – изощренностью скэта, этого особого джазового феномена, доступного немногим, рожденного в той, далекой от нас, действительности. 
   Пятеро исполнителей из своего рода  «музея-хранилища», в виде которого предстал частично обновленный  квинтет  «The Jazz Crusaders»,  также стали подтверждением верности идеалам  романтического  джаза. Уэйн Хендерсон, а ему уже 82 года, выглядел при солировании свежо и обстоятельно, напоминая о лучших временах в истории этого ансамбля. Уютная и согревающая музыка, густо приправленная юмором и полетом фантазии, уводила то в эпоху рэгтайма (пианист Джо Сампл), то бопа, словно даря на выбор музыку разных времен – и с разными ощущениями – в ее исторической ретроспективе.
   Фестиваль на то и фестиваль, чтобы показывать собранное воедино разнообразие стилей. Изменившийся по составу и содержанию музыки «Синдикат», прибывший на этот раз без своего основателя – покойного мэтра Джо Завинула, стал более энергичным  и динамичным. Новый проект, поддерживающий изначальную для «Синдиката» концепцию «континентальной» музыки, близкой Завинулу и заметно обогащенный элементами самобытного африканского фольклора,  произвел действительно эффектное впечатление. И, конечно же, здесь оказались свои кудесники – например,  в лице барабанщика Пако Сэри, саксофониста Эмиля Паризьена и перкуссиониста Азиза Шамади. В традиционном стилевом ключе предстал квинтет «L`Image», где выделялись виброфонист Майк Маньери и гитарист Давид Спиноза. Некогда  находившийся  в тесном партнерстве с Мишелем  Петруччиани  барабанщик Стив Гэдд  помог ансамблю проявить все свои лучшие качества, и в первую очередь это тонкий лиризм и спокойствие духа, что идет вразрез с «мнением» Крисчена Скотта  о состоянии мира, в котором живут сегодня люди. Кстати, на вопрос, приедет ли он в третий раз, молодой трубач во время репетиции ответил коротко: «Как только получу приглашение».
   Наконец, о хрестоматийных «Братьях-Блюз»: то был, конечно же, вечер-фейерверк для общего веселья, и более других были довольны молодые люди, прибегавшие  к авансцене,  чтобы потанцевать,  ощущая  на  себе  стимулирующий ритмический напор настоящего рок-н-ролла,  и пожать руки музыкантам в знак благодарности. 
    Отдельно следует сказать об атмосфере фестиваля с ее послеконцертными «джемами».  Публика имела возможность приобрести «оригиналы» альбомов известных музыкантов, включая самых легендарных. В фойе все говорили о музыке и жизни, потягивали вино, водку или виски, делились впечатлениями. Однако, развлекаясь и изумляясь, пора подумать о том, что следует браться и за создание собственного почерка в джазовом искусстве, поскольку постоянно исполнять только эту музыку, десятилетиями заимствуя ее образцы  у классиков американского джаза, невозможно. Иначе мы, в стремлении к культурной интеграции, рискуем навсегда скатиться на обочину провинциального подражательства. Полностью, кстати, согласен с этим и руководитель Тбилисского муниципального джазового оркестра Гиви Гачечиладзе. Однако заметим, что тем не менее интеграция Грузии в культурное пространство западного мира продолжается, что делает честь ежегодным фестивалям джаза.