Красивое слово. Хотел даже вынести его на обложку книги. Но воздержался. Читатель может подумать, что «Ностальгия» - это сборник лирических стихов. А читать плохие стихи, даже лирические, – это хуже бормашины. Почему обязательно плохие? Потому что хороших автор напиcать не в состоянии. Проверено.
Ностальгию у автора вызывает почти всё, что обозначается аббревиатурой «СССР». Союз Советских Социалистических... Интересно было жить в этом Союзе. Езжай, куда хочешь. Никаких тебе независимых Украин, Грузий и Казахстанов. Все мы – советские люди. «Я, ты, он, она, вместе – целая страна!» Помните? С пронзительной силой эту ностальгию выразил А. Виноградов: "Я потихоньку мечтаю купить пирожок с повидлом за шесть советских копеек и завернуть селёдку в свежий номер нечитанной газеты «Правда»... Я хочу повернуть и пойти обратно. Я хочу в страну, где нет террористов, проституток, рэкетиров, мэров, презентаций, долларов и многопартийности". «Отпустите меня в СССР». (lit.lib.ru/w/winogradow_a).
Подписался бы я под этими словами? Пожалуй, нет. Я не любил Советскую власть. До сих пор помню отвращение, которое вызывали у меня «руководители партии и правительства» своими «братскими» поцелуями взасос, солдафонскими шутками, съездами и пленумами с их бесконечными «отчётными докладами» и «бурными, продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию».
А ведь было, чем гордиться. Авиация, космонавтика, оборонка. Чувствовалось, что во главе этих гигантских комплексов стоят грамотные, инициативные, интеллектуально сильные люди. Профессионалы своего дела. Но по мере приближения к человеку, его нормальным ежедневным потребностям, все превращалось в какую-то труху. Обувь, одежда, продукты питания отечественного производства или ни к черту не годились по качеству, или были отвратно уродливы эстетически. А потому не выдерживали никакого сравнения с импортом. Создавалось впечатление, что проектированием и производством всех перечисленных вещей заведуют клинические дураки.
И даже этого, «отечественного», не хватало. За куском мяса, масла или колбасы надо было стоять в очередях. «По 200 грамм в одни руки!». Помните? Дефицит... Спроси сейчас молодого, он ведь тебе, небось, и не скажет, что это такое. А у нас это слово огнём горело в груди. Огнём. Дефицит нельзя было вульгарно купить, его можно было только «достать». За деньги, разумеется, но достать. Извлечь из тёмных, бездонных глубин советской торговли. Одним из механизмов цивилизованного доведения товаров до потребителя в условиях дефицита были «талоны». По талонам распределялось всё: автомобили, детские, мужские и дамские шубы, импортная обувь, косметика, золотые украшения, книги и женские рейтузы. Помню, мы с женой смеялись, когда, заблаговременно подав заявление в профком на покупку шубки для дочки, мы получили талон, на котором стояло: «Шуб. крол. д/дев. 3-4 года». В это время «дев. 3-4 года» ходила уже во второй класс.
Поскольку дефицитом было почти всё, проще назвать то, что дефицитом не являлось. Ну, скажем, морепродукты. Где-то до середины 80-х советские продовольственные магазины свободно и по умеренным ценам предлагали покупателям огромный ассортимент продуктов моря: кальмары, креветки, морскую капусту, множество видов морской рыбы. В самом низу рыбной иерархии стояла маленькая рыбка «мойва», отрада всех котов и кошек б.СССР. Хотя, если потратить время на чистку сотни-другой этих рыбок, рядами уложить их на раскатанный лист теста и сдобрить маслом и пряностями, то можно было испечь превосходный рыбный пирог, сразу названный любителями чёрного юмора «братской могилой». Чуть выше по статусу был «минтай». Хорошая вкусная рыба, но для праздничного стола не годился: цвет рыбы был отнюдь не праздничным, коричневатым. Ещё выше – камбала и серебристый хек. Это ещё не деликатесы, но уже где-то рядом. И, Боже мой, сколько поколений советских студентов выжило и сохранило работоспособность благодаря камбале! Если жареная камбала появлялась в студенческой столовке, надо было бросать все дела и бежать закупаться, иначе - расхватают! На самом верху иерархии находились рыбы с весьма экзотическими названиями. Ну, скажем, пристипома. Рыба была очень вкусная и название у неё в принципе красивое, но, на наш взгляд, сочетание гласных и согласных звуков в названии явно неудачно. Что-то напоминает... Или бельдюга. Прелесть! По вкусу, конечно. «Имя» у рыбки тоже, согласитесь, не тривиальное. Прямо скажем – не с бухтыбарахты. Кто-то напряженно думал, как бы позаковыристее назвать промысловую рыбу первой категории. И придумал.
Народ наш, чуткий ко всему изящному, тут же сочинил на эту тему стишок: «Полюбил бельдюгу серебристый хек, часто поступает так же человек...»
Если всё или почти всё было дефицитом, то реклама вроде бы и не нужна. Товары и так сметают с прилавков за минуты, зачем реклама-то? Действительно, в советские времена не было всем надоевшего сегодня тошнотворного рекламного «эксклюзива». Тем не менее реклама была. Ибо в центральной части всех крупных городов б.СССР большими неоновыми буквами сиял призыв: «Летайте самолётами «Аэрофлота»! На первый взгляд, ничего дурацкого в нём не было. В самом деле, если вам нужно из Хабаровска в Москву, то вместо того чтобы много суток париться в тесном вагоне, возьмите билет на самолет – и через несколько часов вы в Москве. Но это только на первый взгляд... Потому что слово «Аэрофлота» - явно лишнее. Не было в СССР других авиаперевозчиков, кроме «Аэрофлота». И не могло быть. Хорошо. Убираем «Аэрофлота». «Летайте самолётами». Опять по-дурацки: на чём ещё летать-то? На дворницкой метле? Или на персидском ковре ручной работы? Ладно. Убираем «самолётами». Что остаётся? «Летайте». Вообще гроб. Это ведь и с 14-го этажа на асфальт можно слететь, было бы желание. А советские люди, как и современные россияне, не были Карлсонами, которые живут на крыше. С пропеллером вместо ягодиц. И сами по себе летать не умели...
Кстати о Карлсоне. Этот маленький вихрастый человечек, придуманный шведской писательницей Линдгрен, был почему-то очень популярен в советскую эпоху. Возможно, потому что он был чем-то, оживляющим сероватый пейзаж совковых будней. Персонажем, безусловно, сказочным, но не извлечённым из хрен знает каких веков, как Илья Муромец с Добрыней Никитичем, а нашим современником, со смешной внешностью и с лексиконом школьника-переростка. О нём снимали фильмы, на его «фактуре» изготовлялись детские игрушки, лучшие актёры театра и кино старались получить роль Карлсона. Он попал даже в народный эпос. Известно, что в СССР ходило огромное количество анекдотов, мишенью большинства из которых были «руководители партии и правительства». Творческая фантазия народа была столь богата, что Карлсон стал героем политического анекдота. Из эпохи позднего Брежнева: «И тебя, Карлсон, помню, и дружка твоего, Энгельсона, тоже помню»...
Но анекдоты советской поры – это отдельная тема. Гигантский пласт народного творчества, который ещё ждет своих исследователей.