Утро следующего дня было самым счастливым на свете. Где-то в десять он уже был у меня. Он ворвался с охапкой великолепных полевых цветов, с которых только недавно спала роса. Я вдохнула их пьянящий, нежный запах и лёгкие наполнились какой-то истомой или негой, я в этом плохо разбираюсь. Но это было так здорово!
- Если ты меня сейчас прогонишь…
Я закрыла ему ладонью рот и улыбнулась.
- Ну, почему же сразу прогонять? Я просто поставлю тебя в угол. Ты не дал мне выспаться и теперь я весь день буду мегерой, и буду…
Никита не дал мне договорить, остановив поцелуем. О, каким он был долгим, нежным и в то же время страстным. К концу у меня закружилась голова и подкосились ноги. И пусть хоть Всемирный потоп, нас уже было невозможно остановить. Видимо, мысль о потопе и ему пришла в голову, потому что, не сговариваясь, мы очутились вместе в ванной комнате. Год назад, я, наконец-то, решилась поменять старую ванную на душевую кабину, а заодно сделать ремонт. Оттого здесь стало очень уютно и комфортно.
Но, пусть простит меня, мой дорогой читатель, кажется, я отвлеклась от самого важного и приятного места моего повествования.
Мне стыдно признаться, но я целовалась в жизни всего-то один раз, ещё в десятом классе, когда был выпускной вечер. Но это было так давно и так неумело, что не хочется и вспоминать. Так, первый юношеский пыл.
Никита это сразу почувствовал и, кажется, был крайне удивлён. Но, надо же с чего-то начинать.
А начали мы с раздевания друг друга. Его умелые руки быстро справились с моим халатиком. У меня получалось медленнее, еле справилась с рубашкой. Остальное он снял сам. Щёки мои запылали от смущения, быстрее под воду! Мы стояли в кабинке под довольно холодной водой, но не чувствовали этого. Он осыпал меня поцелуями. Они стекали по мне тонкими струйками всё ниже и ниже… Блаженство…сколько потерянных лет, дней, ночей, часов…
Мне так хотелось наверстать всё за один раз. Набухшие соски просили чего-то большего. Он целовал их поочерёдно сотни раз, дразня меня и продолжая свою, неведомую мне игру.
Ласки ласками, но мы здорово замёрзли. Выскочив из кабинки, возбуждённые и счастливые, мы насухо обтёрлись одним огромным махровым полотенцем, и, почти завернувшись в него оба, пошли в комнату.
- Какой у тебя огромный диван! Я вчера не заметил…
- Конечно, он же был сложен, дурачок!
- Да? Надо было разложить, я бы остался…
- Иди ты, ты вчера валился с ног. Только бы всё испортил…
- Что всё? – хитро прищурился Никита.
- Ты знаешь, - в тон ему парировала я.
- А вот и не знаю! Иди сюда! Он бесцеремонно схватил меня и повалил на диван. Я в шутку отбивалась, он нападал. Образовалась куча мала из сплетенных рук и ног, мы смеялись и целовались, одновременно.
- Как называется этот вид спорта? – сквозь смех спросила я.
- Затрудняюсь сказать, наверное…любовь?
Мы замерли, как пантеры перед прыжком. Тела наши напряглись и ждали развязки. Он увидел «Да» в моих глазах и начался длительный полёт в невесомости. Боже, как хорошо… ну, пусть он никогда не прекращается… ещё, ещё! Но вот началось падение в воздушную яму. Что это? Взрыв…цунами чувств! И наши бездыханные тела опять оказались на диване. Глубокий вздох, ещё, ещё один. Постепенно наше сознание возвращалось к действительности.
Мы долго молчали, стесняясь взглянуть друг на друга. Он прикрыл меня полотенцем. Простыня и одеяло валялись где-то на полу. В окно бессовестно заглядывал луч солнца.
- Ты был бесподобен…
- Можно подумать тебе было с кем сравнивать,- улыбнулся Никита.
- Ну, я же не совсем тёмная, - попыталась вставить я в своё оправдание.
- Нет, конечно, вон у тебя светлые волосы…
- Кит, как она? – перебила я его. Он будто ждал этот вопрос.
- Она знает?
- Не знаю. Нет. Кажется, нет. Во всяком случае, ей никто не говорил. Мы всячески настраиваем её на выздоровление. Сегодня у неё Наташка, сестра. Я весь день свободен. Но, наверное, схожу к вечеру. Она всегда ждёт.
- Конечно, сходи…
Так продолжалось три месяца. Никита разрывался между мной и Алёной. То есть, к ней он просто бегал, чтобы поддержать, подбодрить. Со мною же, всё по-другому. Он говорил мне, что жизнь его изменилась с моим реальным приходом. Он стал сильнее и увереннее. Он просто летал! Что творилось со мной, наверное, говорить излишне. Я никогда не была так счастлива, никогда. Ну, разве что, в детстве, если это можно сравнивать. Наш безудержный секс не знал границ. Мы, как первобытные люди набрасывались друг на друга при встрече и, томимые жаждой, выпивали до дна кубок нашей любви.
Вскоре мне позвонила Алёна, жена Никиты. Я была очень удивлена и растерянна.
Она просила прийти к ней, когда у неё не будет Никиты. Я обещала.
И вот, я у неё. Она одна в палате. Мило и уютно. Весёлые занавески радовали бы глаз, если бы не знание реальности происходящего. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Лицо её было спокойно и красиво. Только белый платок делал немного старше. И ещё усталость в глазах. Чувствовалось, что она превозмогает боль, физическую и моральную.
- Здравствуйте, Алёна. Вы хотели поговорить со мной…
- Проходи, садись. Я рада, что ты мне не отказала, - она перешла на «ты», что обрадовало меня. Излишняя официальность меня пугала.
- Оля, я не буду ходить вокруг, да около. Скоро придёт Никита, у нас мало времени. Я не хочу, чтобы он нас видел вместе. И ты не говори ему. Обещаешь?
Я молча кивнула.
- Так вот, что я хотела тебе сказать. Я всё знаю…про вас. Давно, еще когда вы общались по интернету. Я знала, что это ты. Часто наблюдала за тобой, когда ты прогуливалась возле дома и смотрела на наше окно. Но я не осуждаю тебя, потому что знаю, что такое безответная любовь. Я благодарю тебя, что ты не отбивала у меня его долго в реальной жизни. Мне так и не удалось привязать его к себе. Он меня никогда не любил, а я боготворила. Женился на мне из жалости, из-за моей беременности. А я даже не знаю, его ли это был ребёнок. Но это неважно. Моей малышке так и не довелось увидеть свет. Единственный, кто у меня оставался, был Никита. Но у нас так ничего и не получилось…
Она перевела дух и замолчала. Я молчала тоже. Невероятно, думала я. Столько времени знать о муже всё и ни словом не попрекнуть. Эта молодая женщина была достойна уважения.
- Я знаю, - продолжила она, - меня скоро не станет…
- Ну что ты такое говоришь, Алёна. Ты обязательно поправишься и всё будет хорошо. Прости меня за Никиту, только я не смогу обещать тебе оставить его. Не проси.
- Молчи, Оля. Я позвала тебя сюда не за этим. Мне хотелось посмотреть на тебя ещё раз, вблизи. Ты красивая. Пусть у вас с Никитой всё будет хорошо. Он очень любит тебя…по-настоящему… Роди ему ребёнка, он так мечтал о детях. Не жалейте меня, я спокойна за себя и…за вас… А теперь иди, я желаю вам счастья.
- Алёна…ты такая…такая… У меня на глаза навернулись слёзы, но она их не увидела. Повернувшись лицом к стене, она ждала моего ухода. Я вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
Настроение было паршивое. Домой не хотелось. Я долго гуляла по парку, раздумывая о смысле жизни. О том, что так несправедливо уходить из жизни молодыми и красивыми. Мне так было жаль Алёну, если бы не Никита, мы вполне могли быть с ней подругами. У нас было много общего в характере, во взглядах на жизнь…
Никита пришёл поздно. На нём не было лица. Я всё сразу поняла. Ни о чём не хотелось говорить. Нам было тяжело. Должно пройти какое-то время. Он подошёл и обнял меня за плечи.
- Обещай, что ты никогда-никогда не оставишь меня.
- Конечно, любимый. А ты?
- И я.
Он смотрел на меня долго и пристально, как будто давно не видел. И в это время внутри меня шевельнулась новая жизнь, наша Алёнка. Но только это совсем другая история…