Дочернее предприятие госкорпорации «Ростех»
(бывшие «Ростехнологии») — инвестфонд «РТ-инвест» —
стал владельцем ста процентов акций оператора по вывозу
и переработке отходов «Предприятие ЖКХ» в Татарстане.
Об этом в номере от 23 мая пишет
газета «Ведомости» со ссылкой на
представителя «Ростеха». (lenta.ru)
A
Да, в этой сцене была глубокая печаль – печаль, которую редко чувствуешь, глядя на компьютерный экран.
Сцена: в центре кадра - белый параллелепипед пластмассовой (с виду) времянки, окруженной Гималаями мусора, к ней, рыча мотором, дымя дизельным выхлопом, подъезжает могучий мусоровоз, останавливается, с подножек соскакивают, как-то уж очень бодро для настоящих мусорщиков, какие-то уж очень атлетические ребята в комбинезонах – ну конечно, все ясно, из-под комбинезонов торчат дульца автоматов, они (эти атлетические ребята) бросаются к моей времянке, четверо становятся по углам, один начинает ломиться в дверь, дверь не поддается, церемониться спецназ не любит, вскоре уже плюются пулями автоматы, во все стороны разлетаются куски пластмассы, из-под которых выглядывает серьезный, голубоватый, невозмутимый металл, ребята отступают к мусоровозу, приоткрывая его истинную натуру, сверху выдвигается башенка с крупнокалиберным пулеметом, но металл выдерживает и пули с сердечниками из обедненного урана, спецназ осторожно возвращается, присобачивает к двери заряд направленного действия, отбегает, прячется за своим бронемусоровозом, взрыв, дверь выдерживает, машина отъезжает на безопасное расстояние, теперь выдвигается турель с ракетами, залп, взрывы – пустая времянка раскрывается наконец, как цветок, показывая всему свету свою банальную сердцевину, мой скромный столик с компьютером, мойку, кофеварку.
Камера, снимающая штурм, установлена на одной из гор мусора метрах в ста оттуда. Понятно, что ваш покорный слуга в это время находится совсем в другом месте.
Это не значит, однако, что ему совсем ничего не угрожает.
Шпионаж – опасное занятие.
Как это начиналось?
С невероятной банальности. Любители черного юмора скажут – что может быть банальнее шпионажа и всяческих секретов в современном мире? А я им отвечу – что может быть банальнее мусора? В чем-то мы все будем правы, но начало начал было еще банальнее – от меня ушла жена. Студенческий брак, невозможность найти работу по запросам, финансовая дыра и все такое. Банальная депрессия вперемежку с приступами бессильной ярости. Поэтому когда мне предложили поработать диспетчером на свалке, я без долгих размышлений согласился. Не особо задумываясь, что такое современная свалка, почему мне предложили эту работу, и вообще, что мне предстоит.
Мне позвонил мой бывший однокурсник (важная социальная категория – "одноклассники", "в контакте", "facebook", "LinkedIn"...). Сказал, что вынужден оставить теплое место, и хотел бы, чтобы вместо него взяли не кого попало, а меня, его старого друга. Был настолько любезен, что, зная о моем... ну, скажем так, непростом материальном положении, сам вызвался одолжить мне на первое время немного денег. Почему он хочет оставить теплое место, я не спросил – а если спросил, то удовлетворился каким-нибудь правдоподбным ответом. Откровенно говоря, я не помню – скорей всего, мы обмывали его великодушное предложение. Конечно, если бы я знал, что это прямая и наглая подстава... Впрочем, возможно, я бы все равно согласился – до такой степени мне тогда все обрыдло.
Как человек современный, прежде чем принимать предложение, я покопался в Интернете, посмотрел, что пишут про свалки вообще и мою будущую свалку в частности. Логично – посетить информационную свалку в поисках сведений о свалке материальной. Нашел кое-какие спутниковые фото в Google, кое-какие рассуждения о мафиозности свалочного дела, но ничего конкретного, ничего относительно ловушки, которая меня ожидала.
Из которой лучшим выходом оказалось – завербоваться в шпионы...
Я все еще на свалке, хотя достаточно далеко от места атаки. На экране я вижу, что к спецназовскому мусоровозу присоединился фургончик без окон. Из фургончика как раз выводят служебных собак – пару немецких овчарок. Ну ничего, на свалке много запахов, собачкам будет трудно. Мне, наверное, лучше дождаться темноты.
Ставшая почти родной за два с небольшим года свалка, которую вскоре придется покинуть. Вьющиеся над горами мусора крошечные летающие тарелочки в лучах заката. Когда стемнеет – летучие мыши. Мыши попискивают, как мобильные телефоны, на которые приходят СМС. Ладно, насчет тарелочек я выдумал, до этого еще не дошло... Хотя, думается, это дело недалекого будущего.
За мной числился весь южный сектор. По идее, работа непыльная. В компьютер заложена карта свалки, обновляемая каждую неделю. На ней отмечены участки, открытые для сброса, с указанием специфики. По мере прибытия машин, я направляю их на эти участки и вношу запись в базу данных. Специфика – на сожжение, на переработку, на погребение. Incineration, recycling, landfill – компьютерная программа так и не была русифицирована. Теоретически, в соответствии с утвержденным проектом управляющей компании, у нас была очень современная свалка. Все мусоровозы с навигаторами GPS. К слову, я не знал, что свалки относятся к нацпроектам, но так мне объяснили...
Предполагалось, что я буду работать сутки через трое. Вначале (то есть, несколько недель) так оно и было. Но с проблемами я столкнулся уже во время второго дежурства, медового месяца не получилось. Правда, первое дежурство прошло почти что романтически...
Я начинал верить, что моя жизнь теперь повернет к лучшему. Что счастливая звезда мне наконец-то улыбнулась.
Накануне, в городском оффисе, со мной подписали контракт, обещали приличную зарплату и бонусы, о которых говорил мой приятель.
Утро выдалось горячее – несколько десятков машин – об этом он тоже меня предупреждал, но после одиннадцати наступило затишье.
Я даже позволил себе прогуляться – надо же бросить взгляд на свои новые владения.
Издали, со стороны мусоросжигательных печей, тянуло едким дымом. Вблизи моей времянки (тогда еще – обыкновенного пластикового вагончика), громоздились горы, но пахло не так уж и плохо – гниющим деревом, тряпками, не подлежащей переработке пластмассой. Несомненно, где-то были участки, куда без респиратора не стоило и соваться, но они были далеко.
Я пошел в глубину свалки вдоль разбитой колесами грузовиков дороги. По обочине кое-где даже росла зеленая трава, желтели головки одуванчиков. Я добрался до груды расколотых грамофонных пластинок, что намекало на возможность более интересных находок.
Далеко позади раздался звук клаксона, и я счел необходимым вернуться. Действительно, у моей диспетчерской стоял одинокий мусоровоз. Я оформил груз, затем сварил себе кофе.
На этом первом дежурстве, впервые за долгие месяцы, я почувствовал себя счастливым.
Мой старый "форд-фиеста" (единственное напоминание о моем развалившемся браке) стоял около вагончика. На этот раз, зная, что на дежурстве у меня будет много свободного времени, я взял с собой плейер, так что на голове у меня были наушники. Вместо мусоровоза на дороге появилась легковая машина – "мерседес", такой же старый, как мой "форд". Подъехала, остановилась около. Из машины вышли четверо.
. Может быть, и зря я стоял у диспетчерской – зайди я внутрь, им бы пришлось по крайней мере постучаться.
Главный – лысоватый детина лет сорока с низким лбом и боксерским сплюснутым носом – посмотрел на меня, потом себе на ладонь. (делая вид, что держит фотографию), потом опять на меня.
- А где Славик?
- Я вместо него.
- За тобой должок.
- Какой должок?
- Ты же вместо Славика?
- Он уволился, меня взяли вместо него.
- Ну вот, раз уволился, значит, должок тебе в наследство передал.
Мне пришлось снять наушники.
- И сколько он был должен?
- Полтора лимона.
Мне Славик одолжил ровно в сто раз меньше.
- Так много?
- Мусор – дело серьезное.
Шутить, судя по всему, детина не собирался. На заднем сиденье "мерса" я заметил две бейсбольные биты.
- Если он действительно столько должен, вам надо его разыскать.
- Почему нам? Тебе.
Мне лень пересказывать эту сцену – тем более, что эта конфликтная ситуация в дальнейшем довольно благополучно для меня разрешилась. Это не значит, конечно, что в тот момент мне не было страшно. Наоборот. Они держались настолько уверенно... Я с трудом удержался, чтобы не растечься лужицей, как снеговик перед мощным тепловентилятором.
Они, разумеется, понимали, что меня кто-то подставил, и ни о каких долгах я ничего не знаю. Никакое членовредительство при первой встрече в их расчеты не входило. Мы кое-как договорились, что мне дается неделя на розыски моего сомнительного благодетеля.
Я принялся звонить Славику, едва "мерседес" скрылся из виду. Ни один из известных мне номеров, конечно, не отвечал. Не много было толку и от посланных в панике СМСок и e-mail'ов. Все они тоже остались без ответа.
Ко мне постепенно возвращалась способность думать, но от этого было не легче. Ужас положения не в последнюю очередь состоял в его нелепости. Чтобы хоть что-то понять, следовало знать ответ на множество вопросов. Я упустил возможность их задать, хотя – что бы мне ответили? Мне отчетливо вспоминались лежащие на сидении "мерседеса" биты.
В какие дела мог впутаться мой приятель, чтобы задолжать этим бандитам полтора миллиона? Как говорится, "дорогая редакция, как жить дальше"? Броситься за помощью в чистенькую городскую контору, где меня оформляли на работу? Бросить работу, лечь на дно? Вряд ли меня будут искать, но я снова окажусь в глубокой дыре, из которой только надеялся выбраться.
Если со Славика хотят получить такую сумму, значит, вокруг моей работы крутятся шальные деньги, надо только узнать способ, как их извлечь, может, все окажется не так уж и страшно – без наркоты, без убийства. Рассказывая о своих метаниях, я не пытаюсь приукрасить свой моральный уровень – в нашу мусорную эпоху стоит быть честным хотя бы перед самим собой.
Я, конечно, понимал, что ото всей этой истории пахнет очень плохо, хуже, чем от начинавшей нравиться мне свалки, но продолжал надеяться на "авось" – как-никак, впереди еще целых шесть дней, сбежать, если надо, я успею...
Перед уходом я поговорил со сменщиком. Косоглазым мой сменщик не был, но упорно косил в сторону. Ни на один из вопросов он толком не ответил.
- Ну ничего... конечно... нормально... я ни во что не вмешиваюсь... зачем... лучше держаться подальше...
Забавно, что даже сейчас я точно не знаю, что дало повод ребятам на "мерседесе" говорить о каком-то долге. Конечно, догадываюсь, в общих чертах... Вероятно, что-то где-то закапывалось, не без участия Славика... а потом выкапывалось, точнее, должно было выкапываться... но в какой-то момент они ничего не нашли в условленном месте. Пример знания, которое имеет цену очень недолго, а при перемене обстановки становится информационным мусором.
Она переменилась через несколько дней, но предвидеть этого я не мог.
Зато мне очень хорошо известно, за что я подвергаюсь опасности теперь.
Кажется, спецназовцы нашли видеокамеру. Стоят перед ней. Один из них, в маске, догадываясь, что я его вижу, достает нож и недвусмысленным жестом проводит себе по горлу. За его спиной – робот. Предназначен для поиска подземных убежищ и проникновения в тоннели. Качество, конечно, не особо высокое (я видел куда лучше), но... Изображение исчезает. Солнце еще не зашло. Пока лучше не высовываться.
Поговорив со сменщиком, я вернулся домой. Смешно, что именно сейчас меня тянет на детали, но в этой дыре мне предстоит сидеть еще часа два, это если меня не найдут раньше, а главное, если все сложится хорошо, мне может грозить роль типичного представителя человечества. Ну, если не всего человечества, то хотя бы одного из представителей нашего потерянного поколения. К ней надо готовиться, осмысливать прошедшее, уделять внимание подробностям и т.д.
Домой – это, конечно, ерунда, непереводимое идиоматическое выражение. Можно ли всерьез называть домом съемную комнату в коммуналке? Да еще если за нее к тому моменту было не плачено почти три месяца?
В порядке подготовки к роли – немного о себе.
Отец мой умер пять лет назад. Так сказать, погиб в битве с эпохой. Ему еще не исполнилось шестидесяти. До конца перестройки он работал старшим инженером на заводе. Потом, когда эта работа стала несовместимой с долгом – кормить семью – ушел. У него всегда было сильно развитое чувство долга.
Здравого смысла у папы тоже было в избытке, к сожалению, несколько устарелого типа. Он начал менять профессии, полагая, что для того, чтобы прилично зарабатывать, достаточно правильно выбрать специальность и трудиться, не покладая рук. Перемена профессии, однако, требует времени и стоит денег... А годы идут, и на твой возраст обращают все больше внимания.
В восьмидесятые он собирал книги, в девяностые продал все, что можно было продать. Единственным источником постоянного заработка оставалась мама – она работала медсестрой на "скорой".
Тем временем мой старший брат, закончив школу, объявил, что хочет стать католическим священником. Он уже связался с ксендзами из костела. Отец этого понять не мог. Несколько месяцев семью сотрясали ссоры. Потом брат получил какую-то католическую стипендию и исчез из дома.
Отец начал болеть. До этого он никогда не жаловался на здоровье. Обследование показало запущенный рак желудка.
Я закончил школу через месяц после его кончины – и пошел на философский факультет. Признаю -- последней волей родителя я пренебрег. Он хотел, чтобы я изучал финансы, а еще лучше попал в бизнес-школу. Философский факультет все же защитил меня от армии.
Первые два года я жил вместе с мамой и думал об экзистенциальных проблемах. Затем вернулся брат. Он к этому времени успел перейти из католицизма в протестантство. В первый вечер он даже дал нам что-то вроде объяснения : "По воле Божией, я понял, что к безбрачию не предназначен... протестанты современнее... у них больше денег... стало быть, мне смогут дать приход...". На следующий вечер поговорить нормально нам бы уже не удалось – он объявил, что хочет разменять квартиру.
В те дни я ненадолго женился. Регина училась на журналистике и не в пример мне прилично зарабатывала. Женитьба казалась прекрасным выходом – мы тут же сняли квартиру, конфликт с братом удалось уладить сравнительно мирно. Хорошую двухкомнатную у метро мы превратили в двухкомнатную плохонькую (для мамы и меня, если я захочу к ней вернуться) и комнату для брата. Комнату он, с помощью своих протестантов, мгновенно превратил в нормальную однокомнатную квартиру. С тех пор я его не видел.
К сожалению, мама вскоре вышла замуж за водителя "скорой помощи". Жить вместе стало неудобно. Мой брак распался – Регина получила диплом и стала зарабатывать лучше, я получил диплом – и зарабатывал от случая к случаю, работая не по специальности. В первый год брака Регина пыталась разбудить во мне журналистские способности, но это ей не удалось. Я только в достаточной степени освоился с компьютером, чтобы искать сведения в google.
- Ты дикий упрямец, - сказала она мне, уходя, - но даже тебе придется признать, что наш брак был ошибкой.
Я не стал спорить.
Думаю, я достаточно ясно объяснил, как оказался в дурацкой коммуналке почти без денег. Теперь надо объяснить, как я завербовался шпионом.
Завербоваться мне помогла женщина.
Со свалки я вернулся в свою комнату. Разброд, развал, запустение. Топчан на полу, рядом с ним несколько книжек, шаткий стол с фанерным верхом, шаткий стул. На столе черствая горбушка, половинка луковицы, стакан с недопитым чаем...
Я принял душ и переоделся.
Что-то надо было делать.
Я не придумал ничего лучшего, чем пойти в дешевый бар напротив.
Каким ветром занесло в этот бар Алевтину?
Рыжие волосы, зеленые глаза. Шпильки и "мини", при росте 185. Она блистала на гендерных штудиях. Кажется, у меня еще не было повода сказать, что я защищал свой четверочный диплом по истории науки. Славик, который меня подставил, был троечником, но учился на политологии.
Алевтина скользнула взглядом по столикам... заметила меня... подошла.
- Привет, Алекс. Скучаешь?
- Бодрюсь, Тина, дальше некуда. Садись. Тебе что взять? – К приходу Алевтины я успел выпить литра полтора пива. Чувствуются ли в этих моих словах, как должно, разброд и шатание?
- Минералки. Без газа, со льдом. – Она села рядом со мной, скрестив вытянутые ноги. – Есть информация, что у тебя проблемы.
- Кто тебе сказал?
- Неважно. Я знаю, что есть.
- Ну допустим. – Когда шанс является в виде такой красавицы, отказываться нельзя.
- А тут и допускать нечего. Для тебя есть работа. Возьмешься – тебя прикроют.
- Час от часу не легче. Мне уже предложили одну работу. И главные проблемы у меня как раз с этой стороны.
- Я про них и говорю. Если возьмешься – от мусорной мафии тебя прикроют. Работа сверхурочная, ты сможешь оставаться там, где есть.
- И кто же меня прикроет – колумбийские бароны?
- Не волнуйся – прикрытие чистое. Сможешь поработать на благо человечества.
- Интересно, у кого это такие чистые руки. ФСБ, что ли?
- Дурак ты, Алекс.
- А тогда кто?
На объяснения у Алевтины ушло несколько часов. Она отвезла меня к себе на квартиру. К концу вечера (т.е., часам к трем утра) я совершенно протрезвел. Так что к тому моменту, когда я наконец согласился пойти на службу к "кочевникам", я был в трезвом уме и твердой памяти. Конечно, трудно устоять, когда тебя вербует Алевтина.
Добавлю – между нами ничего не было. Впервые за много недель я заснул спокойно в чистой постели, испытывая перед нею – она легла в соседней комнате – что-то вроде благоговения.
"Кочевники" – не такая уж и страшно продвинутая космическая цивилизация. Объяснение заложено в самом принципе их организации. Этот принцип – постоянное движение с околосветовыми скоростями. На практике он, как всякое правило, допускает (и даже предполагает) исключения. В случае "кочевников" это остановки на планетах. Они осуществляются по тщательно спланированному графику, чтобы не нарушить синхронизации между кораблями, учитываюшей релятивистское сокращение времени. Никакой собственной планеты у "кочевников" давно нет.
Ради экономии энергии для смены направления движения часто используются «черные дыры» - достаточно аккуратно пролететь вблизи.
Когда-то я читал о чем-то подобном в какой-то фантастике, но одно дело – тешиться идеей из растрепанной книжки, и совсем другое – убедиться, что нечто в этом роде существует в действительности.
Слушая Алевтину, я начал задумываться. Может она сама – из "кочевников"? Я прямо спросил ее. Она улыбнулась, посмотрела мне в глаза зелеными глазами, и сказала, что это не так. "Кочевники", объяснила она, охотно вербуют агентов, живущих в "медленном времени".
С момента создания межзвездных кораблей по цивилизационному времени "кочевников" прошло отсилы несколько десятков тысяч лет. По "медленному" – многие миллионы, если не миллиарды.
Не удивительно, что их интересуют технические достижения более быстрых цивилизаций.
Благоразумие требует немедленно отключить антенну – по WiFi меня легко могут выследить. Но так тяжело сидеть в этой крысиной норе безо всякой связи с внешним миром! Я все же заставляю себя отключиться – подключиться снова можно через несколько часов, ночью, когда суета немного утихнет, перед тем, как выбраться наружу в надежде покинуть опасную зону.
Передаточная станция «кочевниов» находится на Луне. До нее спецназ не достанет. С ней у меня контакт поддерживался по лазерному лучу. Лазер находился на крыше моей диспетчерской. К сожалению, другого передатчика у меня нет.
Через три дня я снова вышел на работу. Хотя ребята на «мереседесе» обещали появиться только через неделю, я, разумеется, боялся. И они появились, но...
- Чего ж ты, блин, сразу не сказал? – выбравшись из машины, лысоватый предводитель сразу протянул мне руку для пожатия. – О чем ты думаешь? Так ведь и ошибиться можно.
- А должок...
- Улажен, улажен твой должок, не волнуйся. Ванька, доставай! – один из его спутников открыл багажник и вытащил целый ящик пива.
- Обмыть надо!
Второй, не дожидаясь приказа, достал с заднего сиденья пакет с воблой.
Когда закончилось пиво, мне устроили ознакомительную экскурсию по свалке (отказываться мне показалось неудобным). Запомнились «цеха» - навесы, под которыми бомжи сортировали высокотехнологичный мусор для дальнейшей переработки. У нас была очень современная свалка.
Заснул я, к своему удивлению, в собственной постели – точнее, на узкой лежанке в вагончике диспетчерской, который начинал чувствовать своим домом. Меня благополучно привезли обратно, а смена выдалась спокойная, и до утра меня больше никто не тревожил.
Интересно, много ли у меня времени. Ржавый мусорный контейнер – мое убежище. Четыре тоннеля – тот, через который я сюда забрался, и три запасных, на тот случай, если основной обнаружат преследователи. Короче ...
Массовая переработка мусора, сортировка, извлечение ценных компонент «кочевников», разумеется, не интересовала.
В чем состояла моя задача?
Ну, представьте себе – вечер, сумерки. Приезжает грузовик. Иногда что-нибудь совсем маленькое – грузовичок, пикапчик. С какого-нибудь интересного предприятия, продукцию которого не купишь в магазинах. Сбрасывает свой груз в дальнем тихом уголке, подальше от суеты, сортировщиков, бандитов. Я выбираю место, указываю, где. Они уезжают. Я устанавливаю лазерный маячок.
Отхожу в сторону, но недалеко. Смотрю, чтобы все было в порядке.
Прилетает тарелка, забирает груз. (Это я условно говорю – «тарелка», на самом деле челнок «кочевников» выглядит иначе.)
Я ухожу к себе в диспетчерскую. И до утра могу спать спокойно...
Вскоре после того, как меня завербовали, я перешел на постоянный график – все мои сменщики перевелись на другую работу.
Трудно рассказывать о восемнадцати месяцах счастья. Понимая, что интересует моих заказчиков, я обследовал свалку, стараясь находить то, что могло бы их интересовать, помимо запланированных сбросов.
По вечерам – смотрел фильмы про жизнь «кочевников», про экзотические планеты, на которых они побывали.
Помогал молодому историку-«кочевнику», в командировке на Земле, собирать сведения о нашей материальной культуре последних десятилетий.
На всякий случай мой вагончик «укрепили», чтобы кто-нибудь не атаковал его сдуру или не проник внутрь в мое отсутствие. Я сам оборудовал, как мог, несколько запасных позиций.
Изредка я виделся в городе с Тиной – поболтать, получить новые инструкции.
Я выкладываю из кармана все флэшки, которые у меня остались. Около дюжины. Сбрасываю на них информацию. Дойдет дело до бегства – буду раскидывать по дороге, как мальчик-с-пальчик. Авось что-нибудь сохранится.
Вспыхивают красные лампочки. Спецназ в тоннелях. Пора. Два из четерех пока свободны.
В
Он бежал по тоннелю. Бежал – если это можно назвать бегом. Пробирался. Иногда в полный рост, но чаще на карачках, как странное четвероногое с неудобно длинными задними ногами. Уже успел рассечь лоб, порезать пальцы на правой руке и ушибить колено. Головная повязка со светодиодами все время съезжала на левый глаз, кровь со лба мешала смотреть правым. В левой руке он сжимал пистолет, говоря себе, что это на случай встречи с собаками – он понимал, что в случае встречи со спецназовцами пистолет не спасет, а вероятность жестокого обращения намного повысится.
Удивительно, как много успеваешь себе сказать, пробираясь без особой надежды на спасение по длинному неудобному тоннелю. Когда «крот», робот, выделенный «кочевниками» главным образом для поиска интересных артефактов в недрах свалки, помогал ему готовить укрытие, это воспринималось как интересная игра. Теперь это игрой не было. В охоте на человека, где он оказался дичью, каждый выступ металла, каждая петля проволоки, каждая неровность, не сглаженная инопланетным «кротом», казалось, яростно сражалась, защищая родную землю.
Несколько дней назад «кочевники» забрали «крота». Возможно, они знали о готовящейся атаке? Собирались «сдать» ненужных больше агентов? А тогда – зачем бежать, зачем скрываться? Остается ли еще хоть какой-то шанс на спасение? Думается, он остается только в том случае, если они готовы выручать каким-то образом тех, кто честно для них работал.
Издалека по тоннелю донесся глухой удар – или, скорее, почувствовался в толчке сжатого воздуха, ударившего его по ушам и толкнувшего в спину. По всей вероятности, спецназовцы взорвали люк, закрывавший вход в тоннель. Шансов на спасение было мало, но хотелось еще хотя бы ненадолго увидеть небо.
Он был готов к тому, что спецназ будет поджидать его у выхода из тоннеля, но к его удивлению у выхода никого не было. Над головой во всю ширь раскинулось небо, видны были даже, несмотря на близость большого города, кое-какие звездочки. Алекс вытер рукавом кровь со лба, закинул голову. Одна из звездочек, самя яркая, двигалась – МКС, международная космическая станция. Он улыбнулся. За долгие месяцы работы на свалке, во время вечерних прогулок он привык идентифицировать наиболее крупные из пролетающих над головой спутников. Научиться было не так уж трудно. Но теперь надо было бежать дальше.
Алекс опустил взгляд и с ужасом увидел красную точку лазерного луча, подбирающегося к его ногам.
Он поспешно отшвырнул пистолет, поднял руки...
С
Зареванное лицо Тины... Синяк на скуле. Ее взяли, видимо, прямо в вечернем платье. Разорванная лямка. Ужасного вида ссадина на голой лопатке. В руке она сжимает туфлю со сломанным каблуком и постоянно морщится от боли.
Его тоже основательно избили.
Задержанных много, но остальные его не интересуют.
Автозак трясется по неровной дороге. Тусклая лампочка, обтянутая сеткой, на потолке. После особенно смачного толчка кто-то говорит:
- Техника старая, дороги плохие, но от атаки из космоса нас прикрывают самые современные системы.
- Разговорчики! – охранник лениво пинает грязным сапогом зеленую сетку обезьянника.
Узкий, как пенал, кабинет следователя, ведущего допрос. Кафельный пол, отделанные кафелем стены. Металлический стул и стол, привинченные к полу. Следователь, по другую сторону стола, в удобном кресле. У стула подлокотники из гнутых трубок. К ним пристегнуты руки Алекса.
- Я вам все расскажу!
- Конечно расскажешь, - следователь делает знак, помощник в заляпанном белом халате наполняет желтоватой жидкостью шприц, протирает ваткой голую руку Алекса, вгоняет иглу...
- Конечно расскажешь, - пальцы следователся стучат по клавиатуре компьютера.- Верита-серим вот подействует.
Алекс начинает рассказывать.
В конце допроса его бьют, но не очень сильно. Следователь остался недоволен – под действием «сыворотки правды» выяснилось, что Алекс слишком мало знает! Откуда доставлялись образцы, которые интересовали «кочевников»? Даже об этом ему мало чего известно.
Тоска тюремных камер... Задержанных держали по одному, но несколько раз переводили из камеры в камеру. Допрашивали умеренно. «Сыворотки» больше не использовали. Были попытки перестукиваться. Настоящих тюремных кодов никто не знал – Алекс, например, просто выстукивал номер буквы, получал ответ в том же стиле. Тюрьма, однако, была какой-то слишком уж современной. Тоже – национальный проект? В недосягаемом верхнем углу – видеокамера. Перестукивание заметили, виновников снова слегка побили, и стали включать сводящий с ума рэп. Алексу было невыносимо стыдно за то, что он наговорил на первом допросе о себе и своих чувствах к Тине, пусть даже под действием «верита-серима», как сказал видимо начитавшийся книжек про Гарри Поттера следователь.
Что-то происходило – но неясно, что. Алекс пытался строить догадки на основе вопросов, которые ему задавали следователи. Они тоже иногда менялись. Как положено, чередовались добрые и злые, но и те и другие вели себя почему-то после первого раза не слишком активно.
Добрый мог сказать, сочувственно, но хмуро:
- Вы же понимаете, что свалки – часть нашей стратегической системы?
-В смысле – системы прикрытия? – осмеливался задать встречный вопрос Алекс.
- Вопросы задаю я, - без особой злости напоминал следователь. – Вы не могли не понимать, ЧТО вы подвергаете опасности. Не мешало бы определиться – будете вы на стороне родной планеты, или...
Злой следователь мог угрожать переводом в американскую спецтюрьму.
- В данном случае наши интересы и интересы американцев совпадают. Читали, как у них обращаются с заключенными?
Потом снова появлялся добрый.
- К сожалению, спецсредства нарушают ход логической мысли. Мы их пока больше применять не будем. В ваших интересах подумать на досуге, что вы все-таки знаете о ваших хозяевах. Романтика межзведных путешествий нас не интересует – гораздо больше, кто, где, как в нашей собственной системе. У вас же высшее образование. О методе дедукции слыхали?
Все это было странно, странно, странно. Последний допрос начался с серии вопросов о мусоре на орбите. Алекс знал об этой проблеме только из интернета, и никакой новой информации добавить не мог. Закончился он прямым предложением – стать двойным агентом. Чувствуя неуверенность следователя, Алекс сказал, что подумает.
На следующее утро задержанные снова встретились в автозаке. При виде Тины Алекс не мог скрыть свое радости. На ней было новое платье, новые туфли. Она улыбалась.
Офицер, сопровождавший арестованных, раздавил сапогом окурок, сплюнул.
- Ваша взяла, бля. По машинам!
D
НА ЭТОМ НАШ РАССКАЗ ОБ АГЕНТЕ 0224 ПРЕРЫВАЕТСЯ, НО НЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ИСТОРИЯ В ЦЕЛОМ. НАША ЗАДАЧА ЕЩЕ НЕ ВЫПОЛНЕНА. В ЧЕМ ОНА СОСТОИТ? В ТОМ, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ ВЕРБОВАТЬ НОВЫХ АГЕНТОВ «КОЧЕВНИКАМ». ДЛЯ ЭТОГО КОНЕЦ, РАЗУМЕЕТСЯ, ДОЛЖЕН БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ. ОН СЧАСТЛИВЫМ И БУДЕТ – И НЕ ТОЛЬКО КАК ОКОНЧАНИЕ РАССКАЗА. ОСОБЕННОСТЬ В ТОМ, ЧТО МЫ РАССКАЗЫВАЕМ ЧИСТУЮ ПРАВДУ. КОНЕЦ НЕ ТОЛЬКО БУДЕТ, НО И БЫЛ СЧАСТЛИВЫМ. ДЛЯ БОЛЬШЕЙ УБЕДИТЕЛЬНОСТИ, ОДНАКО, НУЖНЫ КОЕ-КАКИЕ ФАКТЫ, КОЕ-КАКИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА.
Что это за штурм вагончика, который столь красочно описывает агент 0224? Спору нет, операция по разгрому шпионской сети была подготовлена довольно грамотно. Никакой утечки информации, согласованный одновременный удар во всех промышленно развитых странах. Спецслужбам удалось задержать процентов трицать наших полевых агентов. Но – и в этом смысл откровенного признания фактов – «кочевники» своих в беде не бросают.
Не будем повторяться и рассказывать о драматических эпизодах – конечно, они были, но даже при аресте обошлось без особых грубостей и членовредительства – власти догадывались, с кем имеют дело, и спецназовцы были проинструктированы, чтобы не слишком зарываться. А наши агенты, соответственно, не оказывали особого сопротивления, надеясь на заступничество «кочевников». В этом они не ошибались.
Многие из вас (т.е., тех, кто в это время был на свободе), наверное, обратили внимание на тревожные публикации по поводу внезапного изменения орбиты МКС – Международной Космической Станции. Потом пресса, включая большую часть Интернета, все наиболее крупные новостные сайты, так же внезапно перестала писать на эту тему, как будто ничего и не было. Никого это не удивило?
Разумеется, интернет-дискуссия продолжалась (twitter, блоги), но ее участники были в основном далеки от истины.
Можем рассказать вам, что произошло, если вы еще не догадались. Одним прекрасным утром экипаж МКС ощутил легкое ускорение. Не только космонавтов, но и все свободно плавающие в воздухе предметы во всех отсеках потянуло в одну сторону. Ускорение было слабым – никто не ушибся, ничего не разбилось. Удивительное явление, разумеется, требовало немедленного объяснения. Всякая неожиданность на орбите может предвещать беду.
Первые попытки осмотра корпуса, без выхода в открытый космос, ничего не дали – несколько небольших, но очень эффективных двигателей (made by «кочевники») было установлено вне зоны видимости. Выход в пространство вскоре позволил их обнаружить. Но инструменты, которыми располагал экипаж, не позволяли ни отделить их, ни выключить. Спасательная капсула тоже не желала отделяться – что-что, а качественные виды космического клея – одна их специализаций «кочевников». Не прошло и суток, как орбита МКС поднялась на несколько сот километров. Отправка новой спасательной капсулы с Земли явно запаздывала.
Короче, земным властям пришлось вступить в переговоры. Одним их пунктов был обмен задержанных агентов «кочевников» на космонавтов МКС...
Кстати, если кто не верит, фильм об этом можно посмотреть здесь .
После успешного завершения переговоров станция вернулась на первоначальную орбиту. Инцидент как-то удалось замять.
В заключение...
Что порекомендовать тем, кто желает установить контакт с «кочевниками»? Один из вариантов – «умный» поиск в Интернете.
Разумеется, банальный поиск, если вы наберете что-нибудь вроде «кочевники», «nomads», «nomades», даст слишком много ответов, не имеющих отношения к делу.
Можно воспользоваться идеей старой игры в «перпендикуляры». Там от участников требовалось подобрать три слова, имеющих максимально «перпендикулярные» значения, такие, чтобы проекция смысла каждого на смысл других была минимальной, и использовать эти тройки для поиска.
Наберите хотя бы nomad + antares + meduse – пишу первое, что приходит в голову, и тотчас результаты поиска станут гораздо интересней.
Но скорей всего, если вас по-настоящему интересуют «кочевники», контакт с вами они установят сами.
И наконец небольшое дополнение – бонус – письмо от Александра, агента 0224, маме!
«Дорогая мама!
Пожалуйста, не беспокойся, ты всегда расстраивалась, когда я тебе долго не звонил. Представляю, как ты могла расстроиться, если мое имя мелькнуло в числе задержанных. Насколько я понимаю, сюжет про нас успели прокрутить по телевизору – во всяком случае, вслед за спецназовцами приехали журналисты, нас снимали. Потом, когда нас обменяли, об этом, конечно, ничего не сообщалась – какое же госудрство станет признаваться в собственном унижении.
После обмена – тебя это, наверное, рассмешит, нас вывезли с Земли на мусоровозе, «кочевники» вовсе не специализируются в шпионаже, у них даже нет специализированного транспорта, они послали свой корабль, который обычно служит для того, чтобы подбирать наши вышедшие из строя спутники и другой мусор на орбите. Я тебе говорил, они интересуются нашей технологией.
Сейчас я на базе «кочевников», на оборотной стороне Луны. Мне предлагали присоединиться и отправиться в межзвездное путешествие, но я отказался – не хотелось расставаться с родной планетой.
Так что я, наверное, скоро вернусь на Землю, разве что, под другим именем, но я думаю, это не надолго – пока не будет заключен какой-нибудь договор между земными правительствами и кочевниками. По-моему, у землян нет другого выхода. А тогда я смогу оставаться на Земле и сотрудничать с «кочевниками» вполне легально.
Алекс.»