Квартира, в которую мы въехали, была на третьем этаже. К тому времени у нас уже был двухлетний опыт жизни в Германии и мы были уверены, что соседи по подъезду воспримут нас, как обычно, прохладно-вежливо. Соблюдая дистанцию. Мы, однако, ошиблись.
Почти одновременно с нами в квартиру этажом ниже въехала итальянка – женщина скорее молодая, чем старая, и, как выяснилось, с бешеным итальянским темпераментом. Переехала она не одна, а с сожителем-немцем, которого уже после месяца совместной жизни с треском вытурила из квартиры. Ситуация стала повторяться приблизительно раз в квартал: они мирились, некоторое время жили «душа в душу», затем - скандал с воплями и мордобоем. Сожитель вместе со своими вещами оказывался на улице, а соседка, театрально размахивая руками, на немецко-итальянском языке объясняла невольным зрителям этого спектакля, какой подлец оказался этот немец и что она вообще думает об этой нации. Иногда скандал выплёскивался на улицу, и тогда жильцы всего дома чувствовали себя зрителями в римском амфитеатре, наблюдающими бой гладиаторов.
Со временем скандалы стали реже: видимо, нервы у её избранника окончательно превратились в лохмотья и ему стало уже не под силу выдерживать резкие переходы своей «пассии» от любви к ненависти и наоборот. Итальянка затосковала. Однако мощный поток энергии, исходивший от этой женщины, требовал выхода, и надо же такому случиться, что именно мы оказались на пути этого потока. Оказывается, мы слишком громко шлёпаем ногами по полу, что мешает нашей соседке снизу полноценно отдохнуть после напряжённого трудового дня. И вообще - сосредоточиться. На чём именно сосредоточиться, она не уточняла.
Мы срочно приняли меры по ограничению исходящих от нас шумов: полы во всей квартире были устланы ковролином, жена стала пользоваться наушниками во время просмотра телепередач, я стал ставить ноги с осторожностью, чтобы не травмировать нежный слух итальянки. Ничего не помогало. Даже лёгкие шаги по квартире приводили южную женщину в состояние крайнего раздражения. В ответ на наши перемещения по собственному жилью она стала стучать чем-то длинным в потолок своей квартиры, чтобы «привести нас в чувство». Пару раз она вызывала полицию, чтобы «утихомирить» нас, вконец распоясавшихся людей предпенсионного возраста. Полицейские, поднявшись к нам в квартиру и сообразив, в чём дело, делали характерный жест растопыренными пальцами, который у немцев означает, что у нашей соседки «не все дома». Тем не менее, жить становилось невозможно. Жена стала поговаривать о том, чтобы сменить квартиру. И тут – о чудо! – темпераментная соседка сама перебросила мяч на нашу сторону. От её адвоката пришло грозное письмо, в котором мы, как «злостные нарушители общественного порядка», должны были срочно перевести крупную сумму денег на указанный счёт... Короче, грубая фальшивка. «Я этого дела так не оставлю!» - грозно сказал я, подобно Остапу Бендеру, отрицавшему, что он «отделался лёгким испугом» после наезда на него лошади. В конце концов на меня тоже в некотором смысле «наехала лошадь» в лице нашей соседки: я решил биться до конца. Я, «доктор Л.», накатал мощную «телегу» в коллегию адвокатов города Кёльна с требованием срочно дать юридическую оценку письму и профессиональной квалификации подписавшего его адвоката. При отсутствии реакции с их стороны я обещал дойти до министерства юстиции.
О том, что письмо получено и оценено, мы поняли по изменившемуся поведению итальянки. Никогда не предполагал, что взрослый человек в состоянии так легко перейти от холодно-презрительного к радостно-восторженному восприятию наших персон. Да, конечно, произошла ошибка. В нашем доме ужасная акустика. Это, оказывается, не мы, а соседи с первого этажа круглые сутки топают по полу в своих кованых сапожищах. А бедная итальянская женщина ошибочно подумала на нас, в чём, конечно, глубоко раскаивается. В порядке подписания «мирного договора» мы были даже приглашены на особый итальянский кофе в её квартиру. Памятуя, однако, о том, как легко соседка переходит от любви к ненависти, мы вежливо, но твёрдо отказались от приглашения.
Другой сосед по подъезду, наоборот, с самого начала проникся к нам глубокой симпатией. Он считает своим долгом хотя бы бегло познакомить нас, «диких» людей из «дикой» России, с достижениями европейской цивилизации. Длинно и многословно он рассказывает нам о событиях двухтысячелетней истории города. Но это пустяки. Хуже другое: он мнит себя крупным специалистом по «русскому авангарду», и если разговор касается этой темы, то остановить его можно только по методу опять-таки Остапа Бендера: взяв электрическую лампочку и грохнув её об пол. Но лампочки зачастую под рукой не оказывается, и нам приходится подолгу выслушивать нудные лекции по данному предмету. Приблизительно раз в полгода он приглашает нас в ресторан. Согласившись однажды на такое приглашение, мы были ошарашены тем, что за порогом ресторана нас встречал муляж В.И. Ленина в натуральную величину. Ленин гостеприимно распахнул руки, как бы встречая дорогих гостей. Оказалось, ресторан держали выходцы из б. СССР и таким образом они хотели придать «советский» колорит своему заведению, играя на ностальгических чувствах эмигрантов. Стало понятно, почему сосед выбрал именно этот ресторан. Однако неожиданная встреча с «вождём российского пролетариата» так подействовала на мою жену, что она наотрез отказалась в дальнейшем принимать приглашения нашего друга.
Иногда он обращается к нам с необычными просьбами. Видя, что я в очередной раз собираюсь в Москву, он сказал, что ему для коллекции очень не хватает копии автомобиля «Волга» с изображением прыгающего оленя на капоте. И не буду ли я так любезен привезти ему эту копию. Найти которую, как оказалось, было отнюдь не простым делом... В другой раз он, смущаясь, попросил меня привезти ему блок папирос «Беломорканал». Я знал, что сам он не курит, значит, это для кого-то из его знакомых. Выяснилось, что папиросы предназначались для его шефини, бывшей гэдээровки, которая, привыкнув в своё время к этому виду табачных изделий, тоскует в условиях их отсутствия. «Должно быть, его шефиня – крепкая дама, если в её-то возрасте сосёт «Беломор», - подумал я. - И рука у неё, надо полагать, тяжёлая». Мысленно я посочувствовал нашему соседу, торжественно вручая ему заказанные папиросы.
Так что верно говорят: выбирай не дом, выбирай соседей.
Иллюстрация: старинная карикатура