Агония – агонией, а работа – работой.
Из предыдущего изложения может создаться ложное впечатление, будто после завершения мемуаров я погряз в клиниках, больницах и болезнях. Да, так оно и было. Это правда, но не вся правда, потому что за последующие полтора года сделал не меньше, чем за предыдущие три. По эффективности даже больше. И не потому, что болезни и больницы вдруг удвоили мою работоспособность. Просто изменились условия работы, и она стала на порядок более продуктивной.
На протяжении 2003-2004 гг. я очень сблизился с «глюком №2» - директором таинственного (потому что без грифа) Института экономических стратегий Александром Ивановичем Агеевым, участвовал в его семинарах, печатался в его журнале, кооптировал его в вице-президенты Российской академии прогнозирования и присматривался к нему, как к возможному моему преемнику на посту её президента (что и совершилось в 2005 г.). При этом оказалось, что мой преемник не только производит впечатление умного и доброго человека, но является незаурядным генератором идей, чего я никак не ожидал, особенно среди директоров институтов, стезя которых прямо противоположна – умерять пыл изобретателей вечного двигателя.
Всё, что я мог предложить ему – это развитие моей геополитической идеи насчёт Третьей и Четвертой мировой войны ( не просто гонка вооружений СССР-США и не просто противостояние «Бедного Юга Богатому Северу»). Впрочем, эту идею я предложил еще в 2001 г. директору Института микроэкономики Э. А. Азроянцу на его семинар по глобализации. Предложил в качестве ключевой темы семинара на годы вперёд. Доклад ротапринтно напечатали, но не поняли и забыли, увлеклись схоластикой игры в слова вокруг «глобализации» и погубили сначала семинар, а потом и сам институт. Агеев понял с полуслова, но отверг моё предложение составить на эту тему сборник статей. Просто издал брошюру малым тиражом (для начальства), и теперь она ждёт своей очереди на английский перевод, чтобы быть изданной на Западе и вызвать хотя бы микрорябь на застывшем футурологическом пруду.
Сама геополитическая теория, на мой взгляд, стоит того, потому что представляет международные отношения последнего десятилетия ХХ-го – первого десятилетия ХХ1 века в качественно новом свете.
Согласно этой теории, Третья мировая война («холодная»), объявленная нам фултонской речью Черчилля в 1946 г. а ответ на сталинскую агрессию по всему южному периметру от Греции до Кореи, вовсе не закончилась в 1991 г. капитуляцией одного из двух претендентов на мировое господство, а продолжается до сих пор (подавление единственного союзника России в Европе – Югославии, перевод в лагерь НАТО Грузии, Украины и т.д.), потому что , согласно законам геополитики, победитель в схватке за мировое господство не может позволить побежденному снова стать опасным в этом смысле. Что касается теории Четвёртой мировой войны, то она опровергает хаотичность «международного терроризма» и выстраивает логику противостояния поднимающегося (всего на несколько поколений – несколько десятилетий) мира отсталых стран с его миллиардом безработных, и умирающего, разлагающегося заживо мира развитых стран. Эта война началась в 1948 г. образованием в Палестине государства Израиль, перекинулась в соседний Ливан (10-летняя гражданская война), затем на Кавказ (Чечня) и Балканы (отторжение албанцами у Сербии Косово) и, наконец, после чудовищной провокации 11 сентября 2001 г., охватила весь Ближний и Средний Восток. . Через несколько десятилетий Восток тоже перейдёт к городскому образу жизни и тоже начнёт разлагаться заживо и вымирать, как сегодня Запад, В ближайшие годы всё зависит от того, применит ли Восток оружие массового уничтожения (ядерное, химическое, биологическое, компьютерное – для расстройства коммуникаций и всей экономики противника) или продолжит тактику изматывающих террористических актов. Ждать изменения ситуации осталось не так уж долго: максимум через два-три десятилетия человечество начнёт переходить в качественно новое состояние (мы специально остановимся ниже на этой теме) и противостояние стран на мировой арене неизбежно претерпит столь же качественные изменения.
Всё это настолько серьёзно и настолько дискуссионно, что лучше подождать выхода моей брошюры в западном издательстве, разве что подкрепив её уже готовым сборником статей в Интернете (соответствующее предложение Электронной библиотеки Кирилла и Мефодия имеется)
Зато Агеев предложил в ответ целых три идеи, до которых мне было не дотянуться чисто материально:
а\. Российская энциклопедия прогностики
б\ Ежегодник академии прогнозирования, вылившийся в мой полемический проспект и ответные книги – проект на несколько лет вперёд
в\ Ежегодный комплексный долгосрочный прогноз, альтернативный официальному и академическому.
И всё это сначала в русском, а затем в английском издании на мировую аудиторию.
Да-а-а, это вам не мемуары. И именно над этим я работал всю вторую половину 2004-го и весь 2005 год.
Проще всего оказалось с полемическим проспектом. 27 марта – 20 мая 2005 г. я штурмом положил прямо на компьютер десять печатных листов текста (последние разделы с 6 мая добивал со сломанной рукой), а в сентябре уже получил авторскую сотню экземпляров спецприложения к журналу «Экономические стратегии» – остальное разошлось по начальству, и в 2006-м ожидаю перевода на английский, после чего начнётся главное – морока с западным издательством для выхода на мировую аудиторию.
Гораздо сложнее ожидается с реализацией завершения проекта. Ведь для этого нужны 24 книги – по числу разделов проспекта – на уровне «Футурошока» или «Пределов роста», иначе говоря, новой мировой сенсации. Пока что в поле зрения только две рукописи: А. И. Антонова «Мировая депопуляция: типология и структура» и А.Н. Маюрова «Наркогеноцид народов России». Впереди - поиск авторов для остальных 22 разделов: энергетика, сырьё, промышленность, сельское хозяйство, строительство, сфера обслуживания, транспорт, связь, экономика, политика, геополитика (см. выше), образование, наука, культура, здравоохранение, расселение, экология, преступность, социальная организация армии, следующие поколения компьютера, следующие поколения Интернета, «гуманизация киборгизации». Думается, что для этого потребуется несколько лет (уже за пределами моей жизни), хотя назначена целая куча премий – до 100 000 рублей включительно – для стимуляции этого головоломного процесса.
Самым сложным неожиданно оказался первый по счёту проект – энциклопедия. Я начал его в середине июня 2004-го – когда развязались руки с изданием мемуаров, и кончил к апрелю 2005-го – аккурат к началу работы над полемическим проспектом. За моими плечами был опыт редактора БСЭ, я хорошо владел материалом и уверенно справился с 9\10 объема текста. Хорошо прошли концептуальные и отраслевые статьи, а также статьи по истории прогностики, чуть больше мороки оказалось с терминами (но тут я оперся на терминологию, выработанную в комиссии АН СССР в 1970-х гг.). Неожиданная заминка вышла только с персоналиями. Дело в том, что, воспитанный в традициях БСЭ, я вознамерился педантично дать не только годы, но даже месяцы и дни рождения\смерти своих героев. Оказалось однако, что футурологи представляют собой наименее интересный энциклопедический материал. Многие из них не просто умерли, а прямо –таки сгинули с лица земли, не оставив никаких следов, словно какие-нибудь никому неинтересные бомжи. Потребовалась многомесячная переписка с иными городами и странами, но получить надлежащие данные удалось далеко не о всех. Я прибег к разным хитростям – например, отсылкам к статьям по истории прогностики, где точных дат не требовалось. Но в конце концов вынужден был сдаться и некоторые обязательные фамилии пойдут позорно – без месяцев и дней. Впрочем на издательские работы уйдет значительная часть 2006 года и часть пробелов, надеюсь, удастся восполнить.
Были на этом мрачном фоне и светлые пятна. Например, именно в ходе поисков персоналий былых времён возродилось новосибирское отделение Академии, которое грозит стать больше и активнее московского. Впереди – Архангельское и Томское. Дай-то Бог!
Наконец, уже в самом конце 2005-го Агеев «выдал» третью идею, о которой я тщетно мечтал все прошедшие полвека. Каждый год выпускать экспертный комплексный прогноз, альтернативный официальному и академическому, т. е. не «предсказательный», а технологический. Для этого нужны динамические ряды возможно более конкретных трендов по указанной выше почти четверти сотни аспектов. Их интерпретацию в какой-то мере можно взять на себя. Но сами тренды подвластны только узким специалистам, подбором которых предстоит заняться в ближайшие месяцы, чтобы к июню прогноз был готов, а к сентябрю – ошеломил бы мировую аудиторию. И снова – дай Бог нашему теляти да волка съести …Свою часть работы я уже сделал.
В общем и целом «Итоги» 2004 года, помимо уже изданных мемуаров и начала работы над «Энциклопедией», включают до сорока рукописей – почти столько же, сколько и в предыдущие годы (правда, «годы агонии»). Из них напечатано лишь несколько штук – в этом отношении падение наиболее наглядно. Почти на четверть уменьшились лекции: 33 против сорока в предыдущем году, да и из них значительная часть падает на преподавание (см. ниже). Семь выступлений по радиотелевидению против 30 в 2002-м и 16 в 2003. В 2005-м эта цифра сравнялась с нулем. Почти во всем остальном позиции казались застывшими. Но в Институте социологии РАН на учёных советах я бывал всё реже (в 2005.м перестал быть совсем). Присутствие в школе 199 свелось к номинальному (в 2005-м оно отпало напрочь). Таким же стало и присутствие в Педагогическом обществе, а также в учебной Гуманитарно-прогностической академии.
В Институте микроэкономики внезапно нависла катастрофа. Институт передали из министерства экономики в министерство образования и науки, где свой клан, который без дальних объяснений сменил моего благодетеля директора Э. А. Азроянца на «своего» В. П. Пономарёва, так что наверняка неизбежного выброса на помойку моего информационного центра и архива можно было ожидать со дня на день. Но произошло чудо. Владимир Петрович, как и Агеев, оказался не просто генератором идей (в том числе, в футурологии), но и таким же умным и добрым человеком. Он не только сохранил за мной все помещения (только архив пришлось переносить из одного корпуса, перешедшего другому институту, на чердак «своего», чем я и занимался почти весь 2005 год – в том числе, со сломанной рукой), но и вошёл в нашу Академию, принял участие в её собраниях (с докладами!). Словом, казнь оказалась отсроченной более чем на год (см. ниже)
Мир поездок тоже резко сузился: лекция в одном из мытищинских вузов, визит в Тверь по линии педобщества, традиционная (я еще не знал, что последняя) Гориция, второй Бейрут (с горьким осадком чисто восточной подлости, о которой упоминалось выше), наконец, Элиста и Самара, которыми закончились мои странствия по миру за пределами Москвы.
Два отрадных светлых пятна: первый выпуск в Московской школе художественных ремесел по моей методике гуманитарного цикла (о ней упоминалось в своём месте) и вечерний возврат в мир Института истории на встречу с коллективом историков- авторов беллетристики (по инициативе Ады Сванидзе).
«Итоги 2005 года» демонстрируют продолжение агонии. Половина вошла в раздел «За упокой» - моя больничная мартирология за эти месяцы. Но вторая половина – всё еще «За здравие». Там, помимо энциклопедии, полемического проспекта «Проекта 2006-2015» и 3-4 мировых войн, о которых уже шла речь, объявляется о смене меня Агеевым на посту президента Российской академии прогнозирования (я остался почётным президентом), о моей несостоявшейся попытке покинуть школу художественных ремёсел (полуслепым довел до конца еще один выпуск), о передаче моей Трудовой книжки в Гуманитарно-прогностическую академию (для укрепления состава Учёного совета в глазах властей надзирающих), о закреплении еще с предыдущего года вхождения в Электронную библиотеку Кирилла и Мефодия, куда теперь пойдёт всё больше моей продукции. И тем не менее, констатируется более полусотни рукописей (против 38 в предыдущем году – правда, в основном, за счёт энциклопедии и проекта-2006,16 публикаций (в том числе две книги – это втрое больше, чем в предыдущем году), дальнейшее сокращение выступлений (14 против 33 в 2004-м), наконец, начато продолжение мемуаров, лежащее перед вами.
В заключение нельзя не упомянуть еще об одном событии, которое произошло летом 2005-го, отодвинулось к весне 2006-го, но грозит стать таким же знаковым в моей жизни, каким стала полвека назад футурология.
Об этом нетривиальном сюжете разумнее поговорить отдельно.