…девятнадцатилетний Игнат с неподъемной коричневой сумкой через плечо присел перевести дух на скамью у памятника Карлу Марксу. Изредка во время прогулок по Москве, когда он очень сильно уставал, то заходил в этот закуток, чтобы немного передохнуть. Здесь было красиво и уютно, даже несмотря на шум, создаваемый проносящимися мимо старыми чадящими автомобилями. Хоть денег в кармане у бедного студента было с гулькин нос, но просто так побродить по окрестным магазинам он любил. А чего не побродить? Там красиво, чисто, пахнет шиком и богатством, которого хотелось, но не моглось… Не купить – так полюбоваться тем немногочисленным, что было тогда на магазинных полках – это ж не преступление?
Сегодня ему очень повезло – купил чудесный французский одеколон, к которому долго и давно примеривался, но все не мог купить. Хроническое безденежье тому было главной причиной.
Одеколон источал невероятный, фантастический запах – смесь свежих цитрусов, яблок и еще непонятно чего. Дыма, что ли… Так пахнет по осени во фруктовом саду, когда сжигаются старые листья.
Игнат очень долго готовился к этой покупке, ходил вокруг да около. Облизывался…
Он заприметил это ароматное чудо еще месяц назад. У него в собственности было так мало хороших и стОящих вещей, что именно этот флакон он просто возжелал иметь у себя. И упорно стремился к этой цели.
Из-за этого флакона даже пришлось отказаться от многих слабостей в виде бутылки ежедневного лимонада и пары пирожных к ужину, чтобы подкопить нужную сумму. Пятнадцать рублей за флакон – это вам не хухры-мухры! Лишь бы мама не узнала, куда он потратил деньги, которые она ему давала на пропитание. Огорчится, конечно…
Только он достал флакон, чтобы получше рассмотреть его, как его отвлекли.
- Извините, пожалуйста! У Вас закурить не будет? – над головой прозвучал красивый низкий мужской голос. – Сигаретки лишней не найдется?
Игнат поднял глаза. Перед ним стоял симпатичный темноволосый парень с «дипломатом» в руках, строгом костюме и начищенных черных ботинках. Очень даже недурной наружности. Черные брови дугой огибали его темные глаза в очках. Даже из-за стекол было видно, что глаза его были точь-в-точь как у Татьяны Самойловой – такие же красивые и необычные. Глаза дикой КОСМИЧЕСКОЙ кошки.
Игнат почему-то решил, что, скорее всего, парень – выходец с Кавказа или откуда-то оттуда. Иногда ребята из «братских республик» бывают очень красивыми.
С одним армянином по имени Альберт он сейчас проживал в одной комнате студенческого общежития. Характер у него был именно кавказский – очень вспыльчивый, иногда просто нестерпимый. Но чем он брал за душу, так это своими необыкновенными глазами. Они у него были на зависть всем.
- Альберт! Ну откуда у тебя такие ресницы? Поделился бы…, – девчонки из их группы просто с ума сходили по его длинным сантиметровым черным ресницам, которые, как два опахала, создавали завихрения вокруг его сомнительной личности. Сам Альберт при этом был страшным, как черт. Увы!..
Вот и в этом подошедшем парне было что-то «южное». Но в отличие от Альберта, глядя на него, не хотелось креститься от страха и бояться оказаться с ним в одном лифте. Наоборот, его внешний вид очень располагал к знакомству.
- У меня только «Ява», - Игнат достал из сумки мятую пачку с единственной сигаретой и неуверенно протянул парню. – Увы, других не курю, - и он виновато улыбнулся. - Пойдет?
- Конечно, пойдет! Самое то! – и парень взял пачку в руки. – О!.. Последняя… Неее. Тогда не надо, – он протянул пачку назад, с благодарностью прижав другую руку к груди и благодарно улыбнувшись. – Последнюю сигарету даже милиция не берет.
- Берите-берите! Мне совсем не жалко. Я уже накурился. Не хочу больше, - и Игнат небрежно махнул рукой. – Вообще-то, бросать нужно, а силы воли маловато. Возможно, это будет поводом к тому, чтобы бросить.
- Ну, если не жалко… Тогда уж, может быть, и спички одолжите, а? - и парень улыбнулся. Приятные ямочки на щеках улыбнулись вместе с ним.
Сердце у Игната сильно забухало в груди. Парень начинал нравиться ему и как человек и как молодой мужчина. Голос, манера общения, даже небольшая картавость были ему симпатичны. Но чтобы не выдать себя, Игнат быстро отдернул руку и даже, против своей воли, покраснел немного. Пока чернявый парнишка прикуривал сигарету, он, бросая на него исподлобья изучающие взгляды, все-таки достал из сумки книгу и нервными движениями стал искать ЯКОБЫ нужную страницу.
Красота всегда притягивает и заставляет смотреть на нее безотрывно. Именно это сейчас и происходило в сквере напротив Большого театра. Парня хотелось внимательнее рассмотреть, но так, чтобы ни себя не выдать, ни его не смутить. Игнат всегда боялся вести беседы с красивыми людьми, чтобы что-нибудь не ляпнуть невпопад. У него всегда так бывало – когда ему особенно нравился собеседник, язык и жесты его становились ненатуральными и деревянными. И он проклинал себя за это и за свою НЕНАВИСТНУЮ скромность и неуверенность в себе, не позволяющую смотреть людям в глаза.
Сейчас был именно тот случай.
- Большое спасибо, - промурлыкал незнакомец, как-то очень бархатно и эротично, вернул коробок спичек назад и выдохнул струйку голубого дыма в небо. – О! Я вижу, Вы – любитель почитать на досуге. Что за книга, если не секрет? – манера речи у него была неспешной и грамотной. – Я не слишком надоедаю?
Игнату нравилось, что парень взял инициативу в завязывании беседы в свои руки. Он даже был ему благодарен за это. Игнат всегда был рад поболтать с кем-нибудь и был хорош на подхвате.
- Нет, не слишком… И совсем не секрет, - Игнат показал обложку и скромно улыбнулся, стараясь понравиться и тем самым продлить разговор.
Он никогда даже сам себе не признавался, но где-то в глубине души, ему всегда нравилось смотреть на красивых людей. В том числе и парней. Стыдно было признаться, но факт оставался фактом. Вроде бы все должно быть наоборот. Но ему одинаково нравилась и женская и мужская красота.
- Так… «Будденброки»… Томас Манн…, - приятная улыбка с ямочкой на щеках очень шла ему. - Интересный выбор. Даже оригинальный… Вы один из немногих, кто пытается читать серьезную литературу. Ну и как? Нравится?
- Да, нравится… Неплохо пишет. И нескучно. Даже удивительно – серьезная книга, а читать интересно, - Игнат кивнул головой. Ему было приятно, что незнакомец так хорошо отозвался о его выборе.
Парень как-то неуверенно топтался, а потом спросил:
- Могу я присесть рядом? – парень указал на свободное место рядом с Игнатом. - Стоять что-то уж надоело…
- Да! Конечно, можно… Пожалуйста! - и Игнат немного подвинулся, хотя места было много.
- Может быть, мы познакомимся? Я Сережа, - и он протянул ладонь Игнату.
- Сережа? Странно…, - Игнат усмехнулся.
Ладонь Сережи была теплой, упругой и приятной. Рукопожатие получилось каким-то непонятным – Игнат почувствовал, как указательный палец его нового знакомого как-то нечаянно несколько раз коснулся его запястья. Получилось очень приятно и… как-то неудобно. Игнат быстро высвободил свою руку и потупил взгляд.
- Сережа, - подтвердил парень и посмотрел Игнату прямо в глаза. – Что ни рожа, то Сережа…,- он попытался перевести разговор в шутку. - А что странного в моем имени?
- Странного в имени ничего нет, - Игнату стало опять неудобно, что поставил парня в дурацкое положение – заставил оправдываться. – Но Вы как-то не очень уважительно о себе… Имя русское, можно сказать, обычное (извините!), а внешность…
- Нерусская? – и он широко улыбнулся. – Вы, наверное, тоже решили, что я с Кавказа.
Игнат слегка кивнул.
- Все ошибаются…
- Я извиняюсь – обидеть не хотел, - Игнат попробовал исправить положение. – Вы не подумайте ничего плохого. Я ничего не имею против людей других национальностей. Со мной в общаге в одной комнате живут белорус, якут и армянин. Еще ни разу не подрались на этой почве. Просто, у «южных» людей очень ПЫШНЫЕ имена – Альберт, Вахтанг, Джульетта, Медея, Клеопатра. А Вы - просто Сережа. Поэтому, я и удивился.
Сергей рассмеялся.
- Я не с Кавказа. Я грек. Наполовину... Мама моя гречанка, - и он небрежно похлопал своей рукой по руке Игната. – Вот так-то! Бывает и такое… Чего только в Союзе не бывает!?
- Интересно…, - виновато улыбнулся Игнат, очень осторожно высвобождая свою ладонь из-под ладони нового знакомого. Обидеть его не хотелось. – У меня еще никогда не было среди знакомых греков. А Грецию я с детства люблю. Наверное, из-за того, что у нас дома было несколько гибких пластинок с песнями Микиса Теодоракиса. Поэтому мне очень приятно познакомиться с настоящим греком. Честное слово. А я Игнат, - и он опять протянул руку Сереже.
- Я получился сейчас каким-то таким экзотическим персонажем, - парень опять улыбнулся.
- Экзотическим… Я сам такой же. Сам не знаю, кто я по национальности. Мама – русская, отец – тоже. Но я точно знаю, что мои родственники по отцу все из Западной Белоруссии, возможно, даже из Польши. Поэтому, я вряд ли чистокровный русский. Многие спрашивают, не еврей ли я? Или – не поляк ли я? А мне, по большому счету, наплевать на то, кто я. Так ли это важно?
Игнату было так легко общаться с новым знакомым, что он сам себе удивлялся. Язык его работал без остановки - развязался, что называется - рот не закрывался, что с Игнатом бывало раз в сто лет.
- Я с тобой согласен. Может быть, на «ты» перейдем? Не возражаешь? – и Сергей глубоко затянулся.
- Хорошо. Давай на «ты», - Игнат был все еще немного «зажат», хотя первая скованность уже прошла.
Ему всегда было очень непросто знакомиться на улице или в новой незнакомой компании. И, тем более, это непросто было делать сейчас. Ведь он разговаривал с человеком, который ему внешне нравился.
- Ты часто здесь бываешь? – Сергей показал рукою на сквер.
- Неее. Совсем нечасто, - Игнат прикрыл книгу. – Захожу сюда изредка, когда нужно дух перевести от беготни.
Было как-то неприлично читать книгу и разговаривать одновременно. Тем более, что читать все равно не получалось при таком симпатичном соседе.
- Я иногда гуляю по центру, когда хочется немного развеяться. Общага все-таки надоедает – все одно и тоже. Идти туда сейчас совсем не хочется. Надоедают одни и те же рожи, - Игнат неуверенно пожал плечами.
- Ну да… Я тебя понимаю. Сам учусь… А здесь можно неплохо развеяться. Здесь нескучно, - Сергей как-то загадочно посмотрел на Игната, опять затянулся сигаретой и выпустил струйку дыма вверх.
- Ну, здесь вообще-то тоже не особо весело – народу всегда много и от машин шумновато. Но я сюда не ради спектаклей в Большом хожу, как ты, наверное, подумал. Ты будешь смеяться, но в Большом я был всего один раз в своей жизни , - Игнат виновато улыбнулся. – Не понравилось…
- Не понравилось? – удивился новый знакомец. – Странно… Значит, не на тот спектакль пошел. Или ни с тем человеком пошел… А я в нем время от времени бываю. Удовольствие часто получаю. Иногда удается билетами разжиться – тогда с друзьями и коротаем здесь время.
- На вкус и на цвет… А, может быть, я слишком привередлив. Или у меня вкус какой-то извращенный. Мне больше понравился спектакль в «Театре оперетты». Я там тоже был всего раз. Мне повезло – попал на Татьяну Шмыгу. Вот ее можно слушать постоянно. Молодец тетка! Хоть уже и в возрасте, а поет хорошо! Я, наверное, сам такой, как она – легкий и веселый в знакомой компании. Поэтому и принимаю этот жанр близко к сердцу. А опера – это все-таки нечто более серьезное. Тут думать нужно. А я это не люблю делать. Опера - это не для меня. Больше пяти минут серьезным не бываю, - и Игнат глупо улыбнулся. - Хотя, не скрою, что многие оперные партии люблю слушать в хорошем исполнении. Очень нравится «Кармен» Бизе и его же «Искатели жемчуга», обожаю Грига. Особенно его «Пер Гюнта». Люблю музыку к балетам Чайковского. У меня есть даже музыкальное образование – пятилетку закончил. И голос, говорят, есть. Но я что-то разоткровенничался, по-моему. Извини!
- А откуда ты такой взялся – легкий и веселый? Где учишься? – Сергей сменил позу и закинул ногу за ногу.
- МВТУ. Знаешь такой? – ответил Игнат не без некоторой гордости.
- Конечно! Еще бы не знать! Серьезное заведение… Мы попроще будем, - казалось, что он немного смутился и сник. – Хотя я школу с Золотой медалью закончил.
- А! – Игнат махнул небрежно рукой. – Ты не смотри на название моего вуза. Тебя к нам надо! Тем более, с Золотой медалью. У меня ее нет и никогда не было. Знал бы ты, КАК я там учусь, удивился бы. Это очень громко сказано – УЧУСЬ. Правильнее будет сказать – дурью маюсь и делаю вид, что занимаюсь. Поэтому, название – это не показатель ума и серьезности намерений. Удалось туда поступить нежданно-негаданно, вот и учусь там. Тебя бы в наш вуз! Я не думаю, что ты в МВТУ не смог бы учиться. Там ТАКИЕ дуболомы учатся, что диву даешься, как они по-русски-то изъясняться могут. В горах, что ли их отловили? Зачем их сюда понабрали?– Игнат пожал от удивления и возмущения плечами. - Просто, у тебя так сложились обстоятельства, у меня – иначе. Не завидуй! Зависть - это самое плохое качество в человеке. Можно в министерском кресле быть свиньей, а можно и в хлеву оставаться человеком. Ой! Что-то я такое ляпнул… Сам не понял, - и Игнат громко и некстати хихикнул.
- Извините, ради бога, молодые люди! – к ним обратился мужчина в сером костюме с портфелем в руках. – Вы не подскажете, где здесь туалет можно найти? – спросил он почти шепотом.
Игнат среагировал быстро:
- Вон в том доме на первом этаже есть.
- Большое спасибо, - кивнул дядечка и быстро засеменил в сторону туалета, размахивая своим портфелем, как мальчишка.
Сергей задал новый вопрос:
- А ты откуда приехал, если не секрет? Ты же не москвич? Я ведь не ошибся?
- Я из Подмосковья. В 70 километрах отсюда живу. Но родился в Вязьме. Это Смоленская область. А ты откуда?
- А я из Казахстана сюда приехал, - ответил Сергей. – Там и родился. Тоже не ближний свет.
- Вот здорово! – обрадовался Игнат. – Моя мама сейчас туда поехала в командировку. На Байконур. И отец там тоже бывал.
- Извините, ребята! – перед ними стоял какой-то пузан лет пятидесяти и быстро переводил свой взгляд с Игната на Сережу и обратно. – Вы не подскажите мне, где здесь поблизости есть туалет?
Игнат тут же сообразил и указал на другой туалет.
Пузан, размахивая во все стороны своим синим «дипломатом», ускакал как мальчишка по указанному адресу.
- Я и забыл, что здесь есть заведение М-Ж поближе. Только бы добежал, а то обоссытся, - и Игнат проводил дядьку продолжительным взглядом и ехидно улыбнулся.
Сергей внимательно смотрел на Игната.
- Чумовые какие-то. Чокнутые…, - усмехнулся Игнат. – Всем вдруг приспичило. Дважды за пять минут один и тот же вопрос. Странно… Им что – спросить больше не у кого? Вон сколько народу вокруг сидит? – удивился он.
Сергей немного замялся и спросил:
- Могу я задать нескромный вопрос?
- Можешь, - согласился Игнат.
- Скажи мне, пожалуйста, - обратился Сережа к Игнату. – А откуда ты знаешь, про эти туалеты?
- Откуда?.. Да мне моя мать их показывала, когда со мной маленьким по магазинам ходила. По Детскому Миру, ГУМу, ЦУМу…, - ответил Игнат. – Ребенок всегда просится в туалет после газировки. Она показала. Вот я и запомнил. Такие места, вообще-то, нужно знать. Захочешь неожиданно пописать, извиняюсь, а куда бежать и не знаешь. А я знаю. Так почему бы и другим не подсказать?
- Понятно…, - кивнул головой Сережа. - А я, грешным делом, другое про тебя подумал.
- А что тут еще можно подумать? – искренне удивился Игнат.
- Ты только не обижайся на меня за эти слова и сильно не очень удивляйся, но, похоже, что нас с тобой сейчас «снимали», - и Сергей грустно улыбнулся.
- Не понял… Это как? - Игнат застыл в удивлении. – Что значит «снимали»? Фотографировали, да? – Он стал оглядываться. – А кто снимал и зачем?
- Ты и вправду не понимаешь, о чем я говорю? – новый знакомый повернулся к нему всем телом. – Или придуряешься так?
Игнат понял, что НИЧЧЧЕГО не понял.
- Извини меня, Сережа, но мы с тобой, по-моему, сейчас разговариваем на разных языках. Или я что-то не понимаю или ты что-то не договариваешь, – ему стало обидно, что он, возможно, единственный не понимает простых вещей, которые любому младенцу давно известны. - Может быть, я очень глупый, но… подскажи мне, что я делаю не так? Я не знаю, о чем речь.
- Тогда открою тебе УЖАСНЫЙ и СТРАШНЫЙ секрет, - он улыбнулся краешком рта, приблизился к Игнату ближе и прошептал. – Эта площадь является местом встреч для «голубых». Да-да!
- Не понял.., - заморгал Игнат.
- Господи! Чего тут понимать-то? ПИДАРАСЫ здесь собираются, - зашептал Сергей очень громко на ухо, и Игнат, испугавшись, что их услышат, резко обернулся.
Это грубое и обидное слово означало другой образ жизни и мыслей. И принадлежать к людям, проповедывающим это в Советском Союзе, было чревато либо тюрьмой на очень долгий срок либо полной закрытостью собственной жизни. Поэтому им приходилось постоянно маскироваться так, чтобы комар носа не подточил.
- А я-то при чем здесь? – удивился Игнат.
- Так нас же сейчас «снимали»! Эти толстые мужики думали, что мы тоже пидарасы и хотим с ними развлечься. То есть предлагаем себя для секса. Возможно, за деньги, - немного прояснил обстановку его новый знакомый. – Мы молодые и красивые, а они… Посмотри на них – еще пять-шесть лет, и они будут искать место на кладбище. Кому они будут нужны такие? Вот и ищут сейчас молодых мальчиков для развлечений, пока возможно.
- «Снимали»… Это, как проституток? Господи! Так я же не такой! Я что очень похож на пидараса? Боже! Я и не знал! Это ж ужасно! – возмутился Игнат, прикрыл рот рукой и резко оглянулся – никто к ним не бежал с пистолетом и не пытался арестовать.
- При чем здесь похож – не похож? Если ты здесь сидишь, то, возможно, что ты именно тот, кто им нужен. Другие ОБЫЧНЫЕ люди сюда не заглядывают. Разве что по ошибке, как ты, например, - и он щелчком запулил докуренную сигарету в заплеванную урну. – Или ты сюда все-таки намеренно заглянул? – и Сергей подмигнул.
- Да бог с тобой! – Игнат чувствовал себя совсем не в своей тарелке. - А откуда ты сам-то все это знаешь? Я, например, впервые это слышу сегодня, - он поежился, постоянно оглядываясь.
- Ну, я же не в тайге живу! С людьми общаюсь. Да и в Москве уже не первый год учусь, - ответил Сережа.
- Слушай! Пойдем отсюда, а? Мне здесь совсем не нравится, - и Игнат стал запихивать «Будденброков» в свою сумку. – Черт! Весь вечер испортили эти «голубые».
- Хорошо. Пойдем, - согласился с ним симпатичный грек и очень грустно и вымученно улыбнулся. – Может быть, в кафешку пойдем? Здесь в «Шоколаднице» можно неплохо и недорого посидеть.
И они снялись с якоря. Только сейчас, разглядывая грека краешком глаза, Игнат заметил, что тот чем-то обеспокоен и сильно расстроен. Какая-то глубокая грусть была в его взоре. Он шел рядом словно «на автомате». Мысли его были где-то очень далеко. Игнат даже немного сбавил шаг, чтобы проверить, «здесь» ли его новый собеседник. Тот какое-то время не замечал, что идет один. Потом спохватился, обернулся, удивился, что Игната нет рядом, и вопросительно развел руками, мол, в чем дело, друг Игнат, почему отстаешь?
Пришлось улыбнуться и опять пристроиться рядом.
И они попали в уютное, вкусно пахнущее кафе.
Разговаривали они долго и подробно, и Игнат понял, что он, возможно, нашел родственную душу, которой ему так не хватало всю его прожитую жизнь. Оказывается, что знакомых у него тьма, а друзей-то и нет!
А с Сережей было хорошо и уютно. Он был, как пушистый маленький суматошный зверек, который вносит уют в домашнее однообразие. Есть такие в природе – енотами зовутся. Забавные очень. И умненькие.
Время неумолимо бежало по своим накатанным рельсам, официанты уже раздраженно косились на них – сидят, мол, давно, а заказывать – не очень-то и торопятся.
Расставаться очень не хотелось, но они договорились, что завтра же встретятся вновь в шесть часов вечера (после войны) – Игнат подождет симпатичного грека и они поедут в гости к Сереже в общежитие, что на «Соколе», и вместе пойдут на дискотеку, которую сам Сергей почему-то не очень жаловал.
Игнат искренне и крепко пожал руку на прощание, очень долго смотрел в карие греческие глаза дикой космической кошки, потом посадил его в вагон метро и проводил взглядом до того момента, пока хвост поезда не скрылся в черной дыре тоннеля.
Как оказалось потом, поезд уехал в тоннель и увез с собой счастье Игната.
А он еще очень долго потом просто гулял по платформе и смотрел в черноту тоннеля. Чуда не было, да и не могло быть. Поезд не вернулся. По щеке скатилась одинокая слеза – Игнат интуитивно чувствовал, что завтра НИЧЕГО не будет. НИ-ЧЕ-ГО!!! Ему никогда не везло в этой жизни! Ни в чем! У него на роду написано – быть и оставаться несчастным и обманутым! И с Сережей он больше никогда не встретится. Надежда на новую встречу БЫЛА, но уверенности в счастливом исходе не было.
То была слеза невыносимой горечи и обиды за свою постылую жизнь.
Он, как всегда, оказался прав – назавтра была непогода, убившая хорошее настроение, и полный облом в жизни…
Игнат пришел на вчерашнюю скамейку в метро на двадцать минут раньше назначенной времени. А чтобы ожидание встречи прошло быстро и незаметно – заранее купил новый номер журнала «Советский экран» с красивыми глянцевыми фотографиями разных знаменитостей.
С надеждой он ждал прибытия каждого нового поезда. Состав приезжал, и Игнат с нетерпением высматривал во множестве чужих лиц то лицо, которое снилось ему сегодняшней ночью.
Но…
Его настроение с каждой минутой стремительно ухудшалось – симпатичного грека все не было. Ждать так долго было невмоготу и очень муторно.
Игнат продолжал надеяться, что вот сейчас подъедет новый поезд, и Сергей выйдет ему навстречу, раскинув от радости руки в разные стороны.
Но прошло полчаса, а Сережа все не приезжал…
Не появился он ни через час, ни через два.
Грек так и не пришел на встречу.
Настроение было хуже некуда – как в душу плюнули и громко высморкались.
«Обманул…», - вертелось в голове заезженной пластинкой. – «Обещал ведь… Ну, почему?.. Чем я ему не понравился? Наверное, я опять сказал что-нибудь не то… Сережа мог бы еще вчера сказать, что, мол, не сможет сегодня приехать. Мог бы придумать себе какое-нибудь занятие. Я бы тогда его понял. А вот сделать так… Так нечестно… Это нечестно…»
Его шариковая ручка машинально что-то выписывала на страницах глянцевого журнала. Но он не понимал, что делает и что пишет.
Против его воли по щеке скатилась слеза.
Для него это было странно – сожалеть по «потерянному» парню и держать глаза на мокром месте.
Неужели он влюбился в него? Да быть такого не может! Он же не «голубой»! Да, он не «голубой». Но почему такая тоска? Почему такая боль в душе?
А, может быть…
Может быть…
Может быть… это все-таки любовь… Вот такая непонятная и неожиданная…
А рука его выводила внизу страницы три слова, которые никто никогда не увидит.
Игнат чувствовал себя раздавленным и глубоко несчастным. Впервые в жизни ему вчера крупно повезло, а он, глупый, не смог удержать свое счастье в собственных руках. Легкокрылая синяя птица выпорхнула из рук – она предпочитала свободу.
Он так и остался неудачником!..
Все это в одно мгновение промелькнуло в голове парня…
Он медленно, как во сне, поднялся со скамьи, обогнул серую колонну и пошел к выходу из метро. Глянцевый журнал остался одиноко лежать на пустой скамейке.
- Что толку ждать того, кому ты не нужен? Даже в качестве друга…, - прошептал с горечью Игнат и завернул за колонну.
…Станция метро. Взрослый Игнат висел в своем прозрачном шаре рядом с девятнадцатилетним студентом Игнатом и наблюдал сцену «душевного раздрая» себя самого, которая произошла тринадцать лет назад. Второй раз смотреть на это было невыносимо – сердце разрывалось на части, и душа рыдала горючими слезами.
Взрослый Игнат отвернулся в сторону и «поплыл» в шаре прочь по платформе. Ну почему он тогда не проводил Сережу до самого дома, до самого его общежития? Возможно, что все было бы по-другому. Возможно, они стали бы настоящими друзьями. На всю жизнь!
Он и сейчас мог бы из своего шара пройтись за Сергеем до самого его общежития, но что толку? Время давно ушло. Тринадцать лет канули в лету, как одно мгновение. Эх, если бы ЭТУ возможность тогда иметь под рукой! Разве бы он упустил бы свой шанс?!
От досады он, что есть силы, врезал ногой по урне, что стояла у скамейки в зале станции метро. Та упала и загремела по мраморному полу, показывая всем свое содержимое. Откуда-то, как черти из табакерки, выскочили милиционеры, чтобы выяснить причину шума. Но они, к счастью, не видели «парящего» над землей «мальчика на шаре».
И в этот момент Игнат вдруг понял, что этим своим поступком он изменил свое будущее. Он не хотел этого! Он даже забыл о том, что ему говорила Ядвига – ничего не трогать и не менять.
Боже! Что он натворил! Игнат ужаснулся содеянному. Он не хотел этого делать. Он еще этим не умел управлять. Это случилось спонтанно.
Волосы на голове встали дыбом…
…Неожиданно, непонятно по какой причине, мусорная урна, что стояла в самом углу под аркой у колонны, упала и с невероятным грохотом и покатилась по мраморному полу станции. Возможно, ее случайно сделал один из вечно спешащих пассажиров, что постоянно куда-то несутся со своими необъятными сумками с докторской колбасой и коробками с сапогами.
Девятнадцатилетний студент задержался возле нее, чтобы попытаться поднять. Вот тут-то и подскочили к нему два милиционера и стали в грубой форме выяснять, кто и почему опрокинул грязную урну. И объяснять им, что это сделал не он – было совершенно бесполезно. Еще и дежурная по стации тут же подскочила к ним и, как базарная торговка, стала орать на него и припоминать во всеуслышание, что это он два часа тут бездельничал, сидя на скамейке и от этого же безделья и опрокинул этот предмет социалистической собственности. И, по ее мнению, будет совершенно справедливо, если его заберут куда надо и там покажут где раки зимуют. Нечего таким оболдуям делать в Москве. Москва, мол, не резиновая! Понаехали тут!
Сопротивлялся Игнат достаточно долго, но силы были неравны и через пятнадцать минут пререканий все поднялись-таки наверх по эскалатору в отделение милиции, чтобы выяснить отношения. Глянцевый журнал «Советский экран» так и остался лежать на скамейке, которая осталась у платформы.
Со студентами милиционеры даже тогда старались не связываться – толку от них было мало, а шуму – достаточно. Поэтому, скорее всего, после недолгих словесных унижений, они должны были его отпустить с богом.
Так решил парень, парящий над поверхностью в прозрачном шаре…
…Взрослый Игнат не стал выяснять, чем закончилась история с ментами. Скорее всего, нормально.
В данную секунду он никак не хотел мириться с тем, как неудачно закончилась встреча между двумя симпатичными парнями, и намеренно сделал шаг назад в своем прозрачном шаре. Он очень хотел узнать, почему так случилось, что его, наивного девятнадцатилетнего паренька, в тот далекий день так жестоко обманули? В чем он был тогда виноват перед тем, кто так ему понравился?
Шаг назад.
…И он с Сергеем опять идет в «Шоколадницу». Ему очень захотелось узнать, о чем же думал Сергей в тот момент. Кто или что занимал его мысли в те минуты? И он коснулся его плеча…
…Он оказался в теле Сергея.
Симпатичный грек только что вышел из здания переговорного пункта. В голове царил бедлам и хаос. На «автомате» он повернул к Красной площади, спустился вниз по улице Горького к Манежной площади и медленно пошел вдоль гостиницы «Москва».
Сейчас он находился в состоянии шока и какой-то прострации. Зачем он только домой позвонил по межгороду? Кто его заставил это сделать сегодня? С близкими, слава богу, было все хорошо, а вот другая новость с родины оказалась неважной. А если точнее, то совсем плохой. Верить в нее он никак не хотел… Но не получалось… И смысл ее никак не укладывался в голове.
После окончания школы все друзья из его класса разъехались кто куда. Одни поступили в вузы, другие пошли работать на предприятия. Сам же Сергей уехал в Москву искать свое счастье.
Его дружок Вадик решил остаться в родном городе, учиться там же и никуда не дергаться. Его все устраивало в той простой жизни. Он был всегда самодостаточным человеком. Правда, немного психованным, вернее вспыльчивым. Это у него с детства.
Вадик со школьной скамьи увлекался книгами про северо-американских индейцев. Иногда делился ими с Сережей. В местной библиотеке прочитал все, что было мало-мальски связано с индейцами. По рисункам, рассказам и собственным домыслам смастерил себе лук со стрелами, томагавк, бумеранг, одежду, всякие мишени и прочую нехитрую атрибутику. Это было немного смешно и по-детски наивно. А ему все было по фигу! В начальных классах Вадик даже хотел уехать в Америку, чтобы бороться там за права краснокожих. Но советская власть никуда никого не собиралась выпускать из страны. И он оставил свою неосуществимую благородную идею. Но даже в старших классах он не изменил своим увлечениям и часто попросту уходил из дома в лес в свое свободное время, чтобы пострелять там из лука по местной мелкой дичи или просто попрактиковаться в стрельбе по нарисованным мишеням. Из-за этого учился он неважно, если не сказать, что плохо. Неинтересно ему было заниматься какой-то там математикой или английским языком, когда новый бумеранг по какой-то причине не хотел возвращаться назад.
Пацаны из их городка крутили пальцами у виска, глядя на эти его чудачества, и обзывали его «индейцем». Их злые недетские шутки и оскорбления постоянно выводили Вадика из себя. И было совсем неудивительно, что его побаивались, ведь получить в зубы от него за свои насмешки не каждому нравилось. А он раздавал зуботычины своим обидчикам с преогромным удовольствием.
Особо близкими друзьями Сергей с Вадиком все-таки не были, хотя и учились в одном классе. И даже сидели за одной партой. Но однажды, в порыве откровенности и какой-то детской близости, Вадик признался Сергею, что после прочтения рассказа одного американского писателя, ему страстно захотелось научиться летать:
- Я закрываю глаза и представляю, что стою на высокой скале… Солнце надо мной где-то вверху – высоко-высоко. Даже не достать. Очень холодное голубое небо – такое только в Арктике бывает за Полярным кругом. Обжигающий ветер в ушах – до хрустального звона. И больше никаких звуков. Вообще никаких! Только я и небо! А внизу подо мной бескрайние просторы диких лесов. До самого горизонта! Мои руки как огромные крылья орла. Даже с перьями, как у птиц… Эх! Умел бы я щас летать! Развел бы руки в разные стороны и упал бы со скалы вниз. Плашмя… Падал бы долго, а потом ветер и потоки воздуха подхватили бы меня, и я взмыл бы вверх… В космос! К самому солнцу… И взлетел бы даже еще выше той скалы, с которой шагнул вниз… Здорово, да? Это моя мечта. I have a dream, - закончил он по-английски и грустно улыбнулся своим мечтам.
И после окончания школы они затерялись во времени…
А сегодня Сергей узнал, что Вадик все-таки это сделал – шагнул вниз. С крыши девятиэтажного здания. Что его заставило это сделать - никто так и не узнал, а записки он никому никакой не оставил. Были только домыслы.
Вадик женился очень рано - сразу после школы. Тут же у него родился ребенок – мальчик с врожденным недостатком. Малыш по каким-то причинам не умел спать. Ни минуты в сутки он не смыкал глаз и не давал этого делать и своим родителям. Может быть, из-за этих переживаний, постоянных недосыпов, успокаивающих лекарств, которые приходилось теперь принимать, увольнения с работы с психикой Вадима что-то случилось. Что-то в нем сломалось – часики тИкали, а кукушка из них не вылетала.
В последнюю их встречу Сергею очень непросто было с ним общаться. Вадим мало походил на прежнего чудаковатого мальчика с индейским луком и стрелами. Он изменился настолько, что разговаривать с ним было непросто и, порою, невмоготу – Вадик говорил малопонятные вещи, которые ставили под сомнение его дееспособность и умственную полноценность.
Но никто тогда и не предполагал, что его жизнь закончится именно так. Шаг с крыши – и ты стал ангелом, умеющим летать.
… I have a dream…
Сережа шел, тупо глядя себе под ноги. Было очень больно где-то внутри груди. Спазмы сжали горло. Почему так случилось? Почему он тогда не услышал своего друга и не помог ему? За что судьба наказала бедного Вадика? Он же был не самым плохим человеком, чтобы заставить его уйти из жизни вот так страшно… Или все наоборот?.. А, может быть, ТУДА забирают сначала лучших, чтобы они стали ангелами для своих родных?
Вот и Вадик теперь стал ангелом для своего маленького сына, которого будет теперь опекать долгие-долгие годы.
Сереже жутко хотелось курить…