Глава 12. Выпускной вечер, и первый секс

 
Все когда-то кончается, кончились учебные годы, прошли экзамены, и по этому случаю устроили торжественную линейку, учителя и директор школы на перебой расхваливали выпускников. Забылись все обиды и огорчения, всех вспомнили только хорошим словом. Девчонки все прослезились, за компанию с ними и прослезился сентиментальный Миша Некрасов. Прослезился, это даже мягко сказано, он закрыл лицо руками и даже дергался от всхлипываний. А в конце линейки директор школы,  объявила, что завтра будет выпускной вечер для восьмиклассников. Все конечно об этом знали, и по такому случаю приготовились заранее. Родители закупили, себе водки и вина, а детям лимонад. Эта традиция не нарушалась ни когда.
 
До десяти вечера выпускной бал шел с детьми, а потом бывшие ученики уходили в клуб, а родители закрывались в школе и гуляли без детей до потери пульса. Но и ученики тоже не отмечали свой выпускной только с лимонадом, у них тоже был свой (НЗ).  Который они доставали когда приходили в клуб, и естественно они уже выгоняли из клуба всех кто помоложе, и там тоже продолжались танцы с пьянкой. Некоторые девчонки пили впервые, и поэтому не обходилось без рвоты, и слез. Не-которые девчонки в этот вечер теряли не только свои вещи и слезы, но и свою невинность. Но конечно такие случаи были единичными.


В тот день когда был намечен выпускной бал, Ваня пришел в школу раньше всех. Мама послала его чтоб он помог техничке Вале, расставить в коридоре столы, для предстоящего гуляния. Ванина мама работала в школе техничкой, и в этот день была не ее смена, а ее сменщицы Вали из соседней улицы. Валя еще молодая женщина, у нее была маленькая дочь шести лет. Валя не была хрупкой девушкой, а даже на оборот, это была русская женщина, крепкого телосложения. Со всеми достаточными, женскими прелестями, у нее все было на месте, без единого намека на жир.

  Но у нее был один недостаток, она не выговаривала букву Л. Если она говорила слово, не балуй. То у нее получалось, не бауй. И к тому же она была страшно скромной. Жила с матерью, и наверное поэтому не вышла замуж, то ли мать ее не отпускала гулять, то ли она сама не ходила. Но ребенка все-таки родила. И как поговаривали от Ваниного дяди, по отцовской линии. Который, в данный момент, отбывал наказание, в местах не столь отдаленных.

Первый раз он сел за коллективное изнасилование. Но дали ему три года, потому как не насиловал а только стоял на шухере. Потому как был самый младший в группе. А когда освободился, завел роман с Валей, но через два  месяца, снова сел, на этот раз за кражу мотоцикла из соседней деревни. Дали два года. Когда вернулся у него уже росла дочь. Но он ее не признал, дочь почему-то была огненно рыжей, а он был шатеном, и Валя тоже шатенка. И он порвал с Валей всякие отношения.

 И месяца через два он снова сел, и снова за кражу. Много он не воровал, именно столько, чтоб хватило на два года зоны. Зона для него уже стала родным домом, и на свободе он жить долго не мог. Потому как сел еще по малолетке, и ни чего в жизни еще не видел, кроме колючки и нар.  Ему казалось диким, когда он видел, что люди бегут утром на работу чтоб заработать себе на хлеб, на одежду, и чтоб содержать семью. Конечно на зоне он тоже работал, но денег он там не получал, и жил на полном государственном обеспечении.

 И ему не надо было рассчитывать как прожить на получку, что купить что-то детям и себе.  Его кормили, одевали и вовремя укладывали спать. И привыкнув жить в таких условиях, он не мог ориентироваться в свободной жизни. И поэтому он считал что деньги нужны для того чтоб их пропивать. И поэтому когда на свободе у него заканчивались деньги, на очередную бутылку, и когда их уже не было и у матери, которая в это время уже была на пенсии. То он считал что водку надо доставать любым  путем, и каким бы этот путь не был, он не был для него преградой. И он залез в магазин к двоюродной сестре, унес ящик водки и бутылку коньяка. Но выпить смог только бутылку коньяка.


 Когда утром к нему пришли с милицией, то на столе стояли двадцать бутылок водки, а на полу валялся в хлам пьяный Петя, так его звали.
 Интересно, - иногда думал Ваня, как его звали на зоне, ведь слово петух, на зоне означает совсем не та птица которая поет. А как раз наоборот. А может, он там имел успех, ведь воры на зоне имеют привилегии. И даже не работают, хотя к таким ворам его трудно отнести.

Ваня помог Вале расставить в коридоре столы, стулья лавки, кроме них никого в школе не было, но с работой они справились быстро. Погода была отличная на улице ярко светило солнце, окна и двери были открыты. Ваня включил радиолу, поставил пластинки, и по всей школе разлилась музыка. У обоих было веселое настроение. Валя прибирала в учительской.
 Когда Ваня зашел в учительскую то увидел как Валя протирает пол,  при этом ее подол сильно задрался, и Ваня увидел красивые женские ноги, до самых трусиков.

 Внутри у него все вскипело, и он почувствовал как к мозгам прилила кровь, а брюки вдруг стали малы, от страшного напряжения. Он подкрался к ней сзади, и тихонько взял ее обеими руками за талию, она ойкнула от неожиданности, затем весело засмеялась, но не выпрямилась а продолжала мыть пол, но Ваня сжал ее талию еще сильней, но она лишь ласково сказала:
- Ваня, не бауй…
Когда он снова сжал ее за талию, она выпрямилась, и повернулась к нему лицом, ее волосы разлохматились, и сексуально свисали. Верхние пуговицы на платье расстегнулись, и Ваня увидел аппетитные большие груди.


И тут Ваня потерял рассудок, он обнял ее и прижал к себе, а она только в пол голоса почти шепотом говорила:
- Ваня не надо… Ваня не надо…
 Но все ее тело уже горело от желания. И Ваня повалил ее на диван. Что было дальше он плохо помнил.
Минут через десять они уже снова занимались своими делами. Если Ваня ходил и напевал от радости, то Валя ходила и боялась поднять на него глаза. Не прошло и полчаса как у Вани снова возникло страшное желание. И когда он снова подошел к ней, и обнял, она подняла на него глаза и заулыбалась. В этот раз она не проронила ни слова, а покорно повиновалась, счастливо улыбаясь.


Через некоторое время в школе начали собираться люди, и Ваня ушел домой, а когда он надев новый костюм,  снова пришел в школу то Вали уже в школе не было. Она сделала свою работу, и больше в ее услугах ни кто не нуждался. В школу она пришла уже на следующий день чтоб все убрать и вымыть полы. После этого Ваня, еще три раза приходил к ней в школу вечерами. Но потом она вдруг стала избегать с ним встреч, объясняя это тем, что он молодой а она намного старше его.

- И вообще что люди скажут, если узнают?
  А потом стала брать с собой в школу дочь, чтоб не дать Ване с ней сблизиться. И Ваня отступил не стал больше к ней ходить. И больше он ее практически не видел.
 
Когда закончился сенокос Ваня устроился на работу, на фабрику. И их пути больше не пересекались, он работал в своей улице, она в школе, в клуб она не ходила, а магазин в той улице где она жила был свой, в этом магазине работала Ванина родная тетя Зоя.   
На работу Ваня вышел еще не оформленным официально. И в первый же день его отправили в районный город Ачит, за кирпичом на гусеничном тракторе.  Дорога предстояла  длинная 52 километра. Ваня сидел рядом с трактористом, в грязном и вонючем тракторе, который грохотал и трясся как в судороге. Проехав километров 15, тракторист заметил, что Ваня уже с трудом переносит эту пытку.

 Если для тракториста это было обычным делом, то для молодого пацана это было настоящим испытанием. Посмотрев на Ваню несколько раз, тракторист остановил трактор и сказал:
- Слышь, Ванька залазь-ка ты в телегу, на тебе фуфайку, и подстели ее под себя, там тебе будет полегче.

С этими словами он подал Ване фуфайку, которой похоже вытерли весь мазутный двигатель трактора. От этого мазута она даже блестела, настолько была пропитана им. Ваня взял эту фуфайку и запрыгнул в кузов. От одного только прикосновения к этой так называемой фуфайке, у Вани руки  стали черными. Он бросил ее на пол и сел на нее. Но как только трактор тронулся, Ваня понял, что свалял дурака, ехать в кузове оказалось еще хуже чем в кабине.

 Если трактор по неровной дороге только покачивается, и сидящие там слушают грохот двигателя, и нюхают дым который выходит из всех не плотностей выхлопной трубы. То телегу бросало на каждом не ровном участке дороги. А вся сельская дорога как раз и состоит из этих самых не-ровностей. Ваню кидало из стороны в сторону, било об борта кузова, из которых  торчали занозы, несколько заноз впились ему в спину. Плюс к грохоту двигателя прибавился лязг гусениц дым из трубы и пыль от дороги.

 Но Ваня терпеливо перенес эти испытания до пункта назначения. Ехать обратно было легче.   Кирпичом загрузили пол телеги. Ваня предварительно запасся сеном, которое нашел на террито-рии кирпичного завода. Сверху накинул небольшой кусок брезента, который нашел там же возле сена. Видимо какой-то водитель выкинул из кузова ненужный хлам, чтоб не мешало грузить кирпич. Груженую кирпичом телегу больше не бросало на мелких ямах она лишь слегка покачивалась.

Хоть обратно ехать было и намного приятней, но все равно домой они приехали поздней ночью. В августе ночи еще теплые, поэтому проблем ни каких не возникло, не давал покоя только желудок. С обеда во рту не было и маковой росинки.
На следующий день Ваню послали помогать электрику, нужно было залезть на столб с когтями и монтажным поясом. Пока он залазил на столб, все было ничего, но как только он оказался на самой вершине, от страха высоты у него задрожали поджилки. Ему казалось что когти вот-вот сорвутся с ног, и он полетит вниз. И чтоб не смотреть вниз он старался смотреть вдаль. Так было намного легче. Но одно дело просто стоять и смотреть вдаль, а другое дело работать.

 А ему предстояло помогать электрику затягивать на столб алюминиевые провода. Но после часа работы страх высоты как-то неожиданно исчез. Ему даже начала нравиться такая работа, с высоты столба была видна вся улица, на которой жил Ваня. Была видна школа на горе,  клуб под горой, и Сельмаг, рядом с клубом. Даже начало улицы на которой жила Валя.


 Хоть у Вани и был самый настоящий секс, но любви он еще не испытал, это был лишь всего на всего животный инстинкт. Испытав настоящий секс с женщиной Ваню вдруг прорвало. Он без разбору начал этим заниматься с женщинами, которые ему попадались. В основном он ходил к одиноким женщинам, которые были рады этому, и ничего не требовали взамен. Им не нужны подарки, ежедневное внимание, а тем более жениться на них, потому как все они были намного старше его, да и опыта им было не занимать, они научили его многому, что пригодилось ему в жизни.

 А  ходил он к ним в основном ночью. Под покровом ночи он приходил под окно одинокой женщины, и стучал в окно, та открывала ему дверь и впускала в дом не зажигая огня. Они развлекались до первых петухов, и пока не рассвело он уходил домой. А так как он спал в отцовской избушке, то домашних он не будил. И ни кто не знал чем он занимался по ночам. И все его похождения оставались в тайне.
 Ни одна девчонка в  деревне ему не нравилась, и поэтому он не старался заводить себе подругу. Он думал, что его настоящая любовь ждет его где-то далеко отсюда, в городе.