ОГЛАВЛЕНИЕ
1. Особенности преемственности для Августина…………………………………7
2. Трактат Августина «De Magistro»………………………………………………..8
С какой целью говорит человек………………………………………………….8
О том, что значение слов объясняется опять-таки словами …………………..8
О том, можно ли что-либо объяснить без помощи знака………………………9
О том, объясняются ли знаки самими знаками………………………………..10
О взаимно означающих друг друга знаках…………………………………….11
О знаках, обозначающих самих себя…………………………………………..12
О том, можно ли чему-нибудь учиться помимо знаков……………………....13
3. Идея имени у Ансельма Кентерберийского в трактате «О грамотном»…….15
СПИСОК
ВВЕДЕНИЕ
«В слове и имени – встреча
всех возможных и мыслимых
пластов бытия».
Лосев А.Ф. Философия имени
В истории философской мысли проблема соотнесенности языка и мышления, слова и вещи, имени и сущности всегда занимала важное место. На протяжении тысячелетий тема взаимосвязи реального мира, человеческого знания о нем и его вербального выражения, понимания, мысленного и словесного определения бытия получала самые различные интерпретации: от утверждения полного и неразрывного единства имени и именуемого (например, в мифологическом сознании), до резкого и окончательного разделения бытия и сознания. Решение вопроса о форме связи предмета и его имени существует уже в философской культуре древнего мира. Она гениально представлена в ряде диалогов Платона и, особенно, в его «Кратиле». 1
Платон сумел очертить круг основных проблем, касающихся имени, настолько полно, что известное замечание Уайтхеда о современной философии как примечании к Платону как нельзя более точно отражает ситуацию с теориями имени после Платона. Практически все теоретики имени следуют по стопам Платона, обращаясь к очерченному им кругу вопросов об имени. Это объясняется тем, что Платон был первым, кто четко уловил посредствующую, промежуточную природу имени как располагающегося между именуемой вещью и знанием об этой вещи, феноменом и ноуменом, имманентным и трансцендентным.2
Задача диалога «Кратил» — показать, что имена не являются
_____________________________________
1Лескин Дмитрий Юрьевич. Метафизика слова и имени в русской религиозно-философской мысли, С.3.
2 Гурко Елена. Божественная ономатология. Минск, Экономпресс. 2009, С.46.
орудиями познания вещей, что знание имени еще не есть знание свойств самой вещи. Этой же проблеме посвящено «ПисьмоVII» Платона, в котором говорится, что знание имени есть наинизшая ступень познания, ниже, чем представление телесного образа вещи.1
Учение Платона об именах глубоко бытийно, или, иначе, имена в нем мыслились как момент самого бытия. Причем момент этот был очень важный, ибо имена, будучи причастны вечным идеям, в чем состоит их истинность, именуют вещи и тем самым вносят в мир текучих, изменчивых вещей, в этом состоит их правильность, порядок и строй, присущий идеальной сфере бытия. У Платона истинными и неистинными могли быть не только суждения, соединяющие субъекты и предикаты, но и сами имена. Чем более имена причастны сущности вещей, тем они истиннее, и чем дальше они отходят от сущности, тем больше теряют истины.2
В этом плане Платон, полемизируя с софистами, а также существенно возражая гераклитовцам, учившим о природной правильности имен, после долгого разбирательства признает, что «необходимо воспользоваться и этим досадным способом – договором – ради правильности имен» (435.b.c.). Однако « мы, верно, тогда говорили бы лучшим из всевозможных способов, когда либо все, либо как можно больше число имен были бы подобными, то есть подходящими, и хуже всего говорили бы, если дело обстояло наоборот» (435.d.)3
Рассуждая таким образом, Платон делает набросок того, что можно было бы сейчас назвать лексическим составом языка. В нем находят место исходные имена, созданные первыми ономатетами, которые, давая чему бы то ни было имена, тщательно всматривались в сущность именуемого. Из этих исходных имен затем создавались производные, но которые, тем не менее, условно причастны идеям, хотя люди почти не чувствуют этой связи. Процесс забвения нередко
______________________________
1 Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. Изд. 2-е, испр. – М.: ЛКИ, 2007. – С. 47.
2 Султанов А.Х. Слово и термин. Пролегомены к философии имени (Историко –философские размышления). – М.: Российский университет дружбы народов, 2007. С. 66.
3 Там же
заходил так далеко, что многим вещам вынуждены были давать имена условно, договариваясь между собой, чтобы можно было общаться. 1
В диалоге Сократ рассуждает об истине вещей, которая возможна только тогда когда о вещах говорят в соответствии с их сущностью. Для Платона важно, что «у тех имен, которые мы рассматривали, правильность была чем-то таким, что указывало на качества каждой вещи». (422.d) Таким образом, «правильность имени состоит в том, что оно указывает, какова вещь». (428.е) 2
Аристотель, ученик Платона, считал, что слова семантичны лишь «по договору». В его труде «Об истолковании» ряд глав посвящается проблемам языка. Он пишет: «Имена имеют значения в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени. А возникает имя, когда становится знаком, ибо членораздельные звуки хотя и выражают что-то, как, например, у животных, но ни один из этих звуков не есть имя». 3
Значительных успехов в области языковедения и, в частности, соотнесения имени с именуемой вещью достигли стоики (3 в. до н.э.). Они вернулись к старой теории «от природы», но не в смысле внутренней связи между звуком и значением. Эта связь должна была, по их мнению, вскрываться этимологическим анализом - сам термин «этимология» принадлежит стоику Хрисиппу (ок. 280-208 до н.э.), - который считал, что «первые звуки подражали вещам непосредственным или опосредованным сходством звучания» Считая имена данными «от природы», стоики находили их истинными, индивидуальными, единственными. Одинаковые имена разных людей они считали случайными совпадениями, несовершенством языка. Класс собственных имен был установлен стоиками (в частности Хрисиппом) как совершенно самостоятельный.4
_________________________
1 Султанов А.Х. Слово и термин. Пролегомены к философии имени (Историко –философские размышления). – М.: Российский университет дружбы народов, 2007. С. 67.
2 Платон. Собрание сочинений в 4-х т.; Т.1/Общ. ред. А.Ф. Лосева и др.; Пер. с древнегреч.- (Филос. наследие).- В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии. М.: Мысль, 1990. С. 666.
3 Аристотель. Собрание сочинений в 4-х т.; Т.2/Ред.З.Н. Микеладзе. М., .; Пер. с древнегреч.- (Филос. наследие).- В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии. М.: Мысль, 1978. С.94.
4 Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. Изд. 2-е, испр. – М.: ЛКИ, 2007. – С. 49.
Интересные мысли находим у философа — скептика Секста Эмпирика (конец 2 века н.э.) в трактате «Против логиков», где говорится: «Стоики утверждают, что три вещи между собой сопряжены — обозначаемое, обозначающее и объект. Из них обозначающее есть звук, например Дион; обозначаемое — тот предмет, выражаемый звуком, который мы постигаем своим разумом, как уже заранее существующий, а варвары не воспринимают, хотя и слышат звук; объект — внешний субстрат, например, сам Дион. Из них две вещи телесны, именно звук и объект, одна бестелесна, именно обозначаемая вещь, и это есть высказываемое, которое бывает истинным и ложным». По утверждению стоиков, говорить — это произносить звук, означающий представляемую вещь.1
Однако перейдем от античности к средним векам. Наиболее важным культурным и религиозным сдвигом в течении нескольких столетий после смерти Платона стало возникновение и распространение христианства, ставшего официальной религией римской империи и, позднее, практически всей Европы и христианского Востока. Одной из важнейших теологических и лингвистических проблем, связанных с этим сдвигом, стал вопрос об обращении к единому для многих культур и языков Богу в общей для всех манере. Именование Бога в религии откровения становится проблемой с самого начала и толкование этого имени становится равнозначным пониманию всего божественного мира. 2
Вопросами средневековой лингвистики занимались такие известные «отцы церкви», как Аврелий Августин (354 — 430 гг. н.э.) и Ансельм Кентерберийский (1033 — 1109 гг. н.э.), которые посвятили некоторые свои трактаты философии языка.
Поскольку научное наследие этих авторов огромно, то мне представляется весьма трудным для себя охватить весь спектр трактатов, где затронут вопрос философии языка и средневековой лингвистики.
__________________________
1 Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. Изд. 2-е, испр. – М.: ЛКИ, 2007. – С. 49.
2 Гурко Елена. Божественная ономатология. Минск, Экономпресс. 2009, С.54.
Поэтому предполагаемой целью данной статьи является исследование идеи имени в средневековой философии языка на примере произведений Августина «Об учителе» и Ансельма Кентерберийского «О грамотном».
1. Особенности преемственности для Августина
Одной из главных проблем, принадлежащих мировоззренческой системе Августина одновременно и гносеологии и эстетике, связующей их между собой, является проблема знака, имени, слова. Она интересовала африканского мыслителя на протяжении всего творческого пути, и на разных этапах своего духовного развития решал он ее по-разному. Ранние представления Августина о знаке наиболее полно изложены в трактате «Об учителе» (389 г.). Они были уточнены и развиты в первых книгах сочинения «О христианской науке» (426 г.), отдельные положения переосмыслены в последних книгах «Исповеди» и в ряде других поздних, особенно экзегетических работ. В своих семантических исследованиях Августин как бы подводил итог исканиям античной и раннехристианской мысли в этой области. В теории знака Августина просматривается знакомство с учениями Платона и Аристотеля об именах, с суждениями Филодема и Секста Эмпирика о знаках, с полемикой стоиков и эпикурейцев на эту тему. Встречаются у него мысли и даже почти дословные формулировки Филона, Плотина и Оригена, наконец, отчетливо слышится эхо борьбы между Евномием и каппадокийцами по поводу сущности имен. Подводя внутренний итог античной знаковой теории и делая выводы, близкие к платоновским или раннехристианским (Ориген, каппадокийцы), Августин, однако, идет своим путем. Он не ищет в знаке сущности предмета, а стремится выяснить возможность передачи знания с его помощью. 1
____________________________________
1 Бычков В.В. Эстетика отцов церкви. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://krotov.info/libr_min/b/bulgakovs/page31.htm
2. Трактат «De Magistro». С какой целью говорит человек
Разберем подробно трактат «Об учителе» (De Magistro), который написан в жанре диалога.
Августин разговаривает со своим сыном Адеодатом, который предстает в образе ученика. Августин задается вопросом о цели, преследуемой во время разговора. Адеодат, отвечая, говорит о том, что ему необходимо выступить в роли учителя либо ученика. Августин соглашается с мыслью Адеодата, поскольку «учим мы именно говоря». В самом начале диалога подчеркивается значимость слова звучащего, а также вопросов, задавая которые мы чему-то учимся, а также учим другого. (В «Кратиле» Платон также подчеркнул важность диалектики, как способа не только задавать вопросы, но и на них отвечать и тем самым выявлять истину). Августин говорит о важности «рода обучения через припоминание», а также о пении, в котором «важна модуляция звука, сами же слова никакой роли не играют». То есть проводит различие между пением и говорением. А также говорит о том, что процесс говорения возможен и «внутренне, в душе». 1
О том, что значение слов объясняется опять-таки словами
Августин приходит к выводу о том, что слова представляют из себя знаки, соглашаясь в этом с Адеодатом. А также задается вопросом о возможности знака быть знаком, если ему не соответствует какое-либо значение, на что Адеодат отвечает, что «нет, не может». Далее Августин приводит пример стиха из восьми слов, и Адеотат делает вывод о том, что этим словам соответствуют восемь знаков, но среди них есть такие слова, например «если», «ничего», которые ничего и не означают, то есть не каждое слово является знаком. По мнению Августина, данное слово служит для обозначения не существующего в действительности предмета, а «состояния нашего духа». А такие слова, как «из» и «от» возможно объяснить только в контексте предложений и с помощью других слов.2
______________________________________________________
1 Святитель Августин, епископ Гиппонский. Об учителе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://aleteia.narod.ru/august/magistr.htm
2 Там же.
Здесь впервые ставится проблема понимания, не связанного вплотную с истолкованием, но на первых порах связанного с значением, то есть содержанием слова, которое закрепляет в сознании представление о вещи, которая, как пишет Августин, называется «обозначаемым». Значение образуется при познании предмета и зависит не столько от природы вещи, сколько «от значения, принятого по произволу и взаимному условию».1
О том, можно ли что-либо объяснить без помощи знака
В данной главе Адеодат задается вопросом о том, «чем мы можем пользоваться в разговоре помимо слов?». И считает, что если Августин задаст ему вопрос, не используя при этом слов, то он все равно найдет правильный ответ. Августин соглашается, считая суждение Адеодата верным. А также пытается понять, может ли Адеодат показать ему предмет без помощи слов, «знаком которого служит двусложное слово, например «стена»». Адеодат считает вполне возможным совершение такого рода действия лишь при наличии данных предметов налицо. Августин задает вопрос о том, чем является цвет- «предметом или же скорее некоторым качеством предмета». По мнению Адеодата, это качество. На что Августин отвечает, что «но ведь и цвет может быть указан пальцем». И проводит мысль о том, что «без слов может быть указуемо не только видимое, но и звуки, и вкус, и прочее в том же роде». Он имеет ввиду язык жестов глухонемых, или комедиантов на сцене. Однако, все эти телодвижения уже сами по себе являются знаками. Возникает парадокс: комедиант на знак укажет знаком. Адеодат приходит к выводу: «...я не вижу ничего, что могло бы быть указано без помощи знака». На что Августин указывает, что можно для пояснения воспользоваться самим делом, а не обозначающими его словами и знаками.2
Например, такие действия как «ходить, есть, пить, сидеть, стоять, кричать и многое другое» могут быть указаны сами собою, а не при помощи знаков, но при
____________________________
________________________________
1 Неретина С.С. Августин: значение и понимание. [Электронный ресурс]: - Режим доступа:
2 Святитель Августин, епископ Гиппонский. Об учителе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://aleteia.narod.ru/august/magistr.htm
этом каждое из этих действий имеет много оттенков («спешить можно и при письме, и в разговоре...») и для передачи этих оттенков могут понадобиться знаки.
Вывод - возможно пользоваться и знаком и делом.1
В диалоге все знаки подразделяются на собственно знаки, на слова и на имена, то есть на то, что может быть: 1) бессловесным и безымянным (язык глухонемых), 2) словесным и наделенным именем и 3) только наделенным именем. Слово отличается от имени тем, что оно относится к слуху, а имя — слово, связанное с душой и ассоциацией вещи, оно больше связано с Логосом.2
О том, объясняются ли знаки самими знаками
Августин считает возможным обозначать при помощи слов «либо сами же слова, либо другие знаки», и приводит пример жеста и буквы, говоря о назывании этими двумя словами . Ибо то, что такими словами называется, как раз и есть знаки, «либо что-нибудь другое, не представляющее собою знака». 3
В этой главе Августин вводит понятие «имя», имя означает предметы (Рим, Ромул, река, мужество...), между этими именами и предметами существует различие. По мнению Адеодата: имена — знаки, а предметы - нет.4
По Августину имя и слово - равнозначные понятия, и в самом имени заложен некий смысл. И участники диалога задаются сложным и запутанным вопросом: «Если слово — знак имени, а имя — знак реки, река же — знак предмета, который может быть уже видим, так что между этим предметом и рекою, т.е. его знаком, и между этим знаком и именем, которым ты назвал знаком этого знака, существует некоторое различие: то в чем же заключается различие между знаком имени, каковым мы признали слово, и самим именем, знаком которого служит слово?» И отвечают на него: «В том, что обозначаемое именем обозначается и словом, ибо как имя есть слово, так точно и река - слово же; но
___________________________________
1 Святитель Августин, епископ Гиппонский. Об учителе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://aleteia.narod.ru/august/magistr.htm
2 Неретина С.С. Августин: значение и понимание. [Электронный ресурс]: - Режим доступа:
3 Святитель Августин, епископ Гиппонский. Об учителе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://aleteia.narod.ru/august/magistr.htm
4 Там же.
то, что обозначается словом, не всегда обозначается именем. Ведь и «если», стоящее в начале предложенного тобой стиха, а также и «из», о котором мы так долго толкуем, суть также слова, но отнюдь не имена; и подобных примеров великое множество. Поэтому, так как все имена суть слова, но не все слова — имена, то, по-моему, различие между словом и именем ясно: оно такое, какое между знаком такого знака, который не означает собою уже никаких иных знаков, и знаком такого знака, который, напротив, означает еще и иные знаки». Августин для объяснения своей концепции предлагает интересную метафору, чтобы ученик легче понял его идею, сравнивая имя с конем, а слово с животным. И говорит, что «между именем и словом такое же различие, как между конем и животным...всякий конь — животное, но не всякое животное — конь, так же точно всякое слово — знак, но не всякий знак — слово».1
Знак означает, по Августину, самого себя, существует ради чего-то, то есть он всегда второй, всегда «позже», а значит «ниже», как и познание имени ниже познания вещи, которая обозначается этим именем.2
О взаимно означающих друг друга знаках
Августин и Адеодат рассматривают соотношение слова и имени. Так, Августин говорит, «что как имя означается словом, так, в свою очередь, и слово-именем». По мнению же Адеодата само «слово» служит «обозначением всего, что с известным значением произносится членораздельно голосом». Отсюда делается вывод, что «всякое имя, а равно и сам термин «имя», есть слово, но не всякое слово есть непременно имя (существительное), хотя сам термин «слово» есть имя (существительное)». По Августину слово и имя взаимосвязаны, и «так называемое местоимение ставится вместо имени, хотя обозначает предмет и менее полно, нежели имя (существительное). Местоимение - часть речи, подставляемая вместо имени (существительного) и имеющая то же самое, менее полное значение». «Имя — это то, чем называется известный предмет» - говорит
________________________________________
1 Святитель Августин, епископ Гиппонский. Об учителе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://aleteia.narod.ru/august/magistr.htm
2 Неретина С.С. Августин: значение и понимание. [Электронный ресурс]: - Режим доступа:
Августин, но «есть части речи, которые не называются именами, но которые есть основание называть именами». И Августин, будучи христианским мыслителем, приводит пример высказывания апостола Павла о Христе (В Нем было «да»). Здесь «да» - имя добродетели. «Да» - имя, если им называется то, что было в Иисусе Христе». Но с другой стороны, «да» часть речи, и является словом, а не именем. 1
Вывод: «существуют части речи, которые не называются именами, но которые мы имеем все основания называть именами». Мне представляется, что все зависит от того смысла, который мы вкладываем в эту часть речи. А Августин полагает, что «каждой из частей речи что-нибудь да обозначается, а следовательно и называется; если же называется, то и именуется, а если именуется, то именуется непременно именем».2
О знаках, обозначающих самих себя
Имя и название похожи друг на друга, хотя звук букв у них разный. «В узком смысле слова именем (существительным) мы называем то, что в ряду восьми частей речи занимает такое положение, что не обнимает остальные семь». «Название и имя означают себя взаимно». Имя, помимо того «что оно означает, означает и само себя, а также имеет общее и частное значение, в то время как название не находится в ряду восьми частей речи». И, по мнению Адеодата, «имя и название разнятся между собой и этим, а не лишь различным звуком». Название и имя означают себя взаимно.3
«Имя имеет общее и частное значение, в то время как название не находится в ряду восьми частей речи; поэтому, я полагаю, что имя и название разнятся между собой и этим, а не одним лишь различным звуком» - сказал Адеодат. А Августин обобщил все вышесказанное: «...знаки могут означать и самих себя; один знак может взаимно означаться другим: что обозначается одним, то же обозначается и другим; за исключением звука, не различаются между собою ничем».4
______________________________________
1 Святитель Августин, епископ Гиппонский. Об учителе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://aleteia.narod.ru/august/magistr.htm
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
Августин слово «человек» называет именем, «поскольку достаточно видно, что вопрошающий желает слышать ответ в этом именно смысле». По Августину, «знание добродетелей следует предпочитать познанию имени «добродетель»: ведь знать добродетель и не иметь ее - также мучение; и тот же самый сатирик желал, чтобы тираны несли такое наказание», не познание существует для знака, а знак для познания и познание вещей дороже, чем их имена. 1
О том, можно ли чему-нибудь учиться помимо знаков, а также и о том, что предметы не изучаются непосредственно при помощи слов.
Начиная с 10-й главы, где разбирается способ передачи информации при помощи вещей, идет критика исходных положений. Так опровергается мнение, что ничему нельзя научиться без посредства знаков. Подобно тому, как, наблюдая за ловлей птиц при помощи сетей и силков, можно научиться этому ремеслу, также можно научиться и любому искусству, наблюдая за деятельностью мастера. Далее высказывается еще более сильный тезис: «Вообще нет ничего, что может быть познано посредством знаков». Так, чтобы понять, что означает слово saraballae в предложении «И одежды их не изменились», необходимо заранее это знать, подобным же образом обстоит дело и с другими словами, и со всеми знаками. В слове есть две стороны: звук и значение; если звук воспринимается ухом, то значение имеет смысл тогда, когда мы знакомы с самой вещью». Таким образом, слова обладают достаточной силой для того, чтобы напоминать нам о вещах, но не для того, чтобы посредством них мы познавали вещи. Вера предшествует знанию, если знаешь, то веришь, но не все, во что веришь, знаешь.2
Что бы ни было сказано, слышавший либо не знает, истина это или ложь, либо знает, что ложь, либо знает, что истина. В первом случае он или поверит на слово,
__________________________________
1 Святитель Августин, епископ Гиппонский. Об учителе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://aleteia.narod.ru/august/magistr.htm
2 Савельев А.Л. Знаковая теория блаженного Августина. Логико-философские штудии – 2: сб.ст./С.-Петерб.гос.ун-т. Филос. Фак.; ред. С.И.Дудник,Я.А. Слинин. – СПб.: С.-Петерб. Филос. О-во, 2003. С. 250.
или составит мнение, или будет сомневаться. Во втором случае он отвергнет высказанное положение, в третьем случае примет. Но ни в одном случае он не узнает ничего нового. Неверно также и то, что слова служат для передачи мыслей, так как слова не всегда открывают мысли говорящего, а часто служат обману и лжи; не отражают они мыслей и в случае непреднамеренных ошибок в речи, а также тогда, когда слова произносятся как бы автоматически, например при пении гимна или чтении известного стихотворения. Часто бывает невозможно также установить истинность речи из-за многозначности слов, причем этого не избегнуть даже давая точные определения- во-первых, не так уж легко найти достаточное количество хороших специалистов по определениям, во-вторых, все равно невозможно все определить. Важны не слова и мысли, а сами вещи: «Разве учителя передают ученикам мысли, чтобы те их воспринимали, а не сами науки, которым они следуют в своих лекциях? Или найдется кто настолько безумно любопытный, что пошлет своего сына в школу, чтобы узнать, что думает учитель?» Только внутренняя правда является критерием истинности речей,- таков итог сочинения бл. Августина, только с внутренним критерием истины соотносимо все, что человек воспринимает, внешний учитель ничему не учит, а только активирует эту деятельность, всем же знаниям учит внутренний Учитель в душе.1
Так оригинальным способом платоновское учение о знании находит себе обоснование в стоической теории знаков. Впрочем, в основах своей лингвистической теории Августин следует мысли Аристотеля и более близких к нему по времени Каппадокийцев, устанавливая иерархическую схему вещь-мысль-слово и ограничивая значение языка для человека. Сущность вещей не может быть вполне выражена словом, что подмечал еще Григорий Нисский: «Мы по необходимости наложив на вещи как бы знаки, посредством их объясняем друг другу движения ума. А если бы как-нибудь иначе возможно было обнаруживать движение разума, мы перестали бы пользоваться периодической услугою имен, _______________________________________________
1Савельев А.Л. Знаковая теория блаженного Августина. Логико-философские штудии – 2: сб.ст./С.- Петерб.гос.ун-т. Филос. Фак.; ред. С.И.Дудник,Я.А. Слинин. – СПб.: С.-Петерб. Филос. О-во, 2003. С. 251
яснее и чище беседовали бы друг с другом, открывая стремлениями разума самую природу вещей, которой занимается ум». Также и для Августина характерно это представление о языке как свидетельстве скорее бессилия, чем силы. Тем не менее, возможно еще со времен своей молодости, когда он преподавал тривиум, Августин сохранил живой интерес как к проблемам речи, так и к исследованию свойств всяких знаков вообще.1
2.Идея имени у Ансельма Кентерберийского
Ансельм уже при жизни пользовался весьма большим авторитетом в католическом мире в качестве мыслителя, моралиста и политика. Недаром его уже тогда называли «вторым Августином». Действительно, философская позиция Ансельма может быть во многом охарактеризована как рационализированный вариант августинизма.2
Объяснению природы речи посвящен диалог Ансельма "О грамотном" (1085 г.н.э.), в котором исследуется проблема паронимов (отыменного) как один из случаев эквивокации и как возможность правильности переноса значений одного и того же слова из языка одного знания в язык другого, скажем, из естественного в теологическое. Ансельм провел различие между собственным значением слов и значением, приобретенным в процессе речи. Разница между именами (т.е. непроизводными словами) и паронимами (которыми в то время назывались слова, производные от другого имени, например, "белизна" от "белого") в том, что имена непосредственно обозначают субстанцию, а паронимы - ее качество и имя, но имя при этом означается косвенно. Слово homo прямо указывает на человека, a grammaticus - косвенно, или окказионально. Важное значение при этом имеет понятие "значащий звук", которому по природе свойственно прямое значение, но при употреблении он может приобретать окказиональное значение.3
_______________________________
1Савельев А.Л. Знаковая теория блаженного Августина. Логико-философские штудии – 2: сб.ст./С.- Петерб.гос.ун-т. Филос. Фак.; ред. С.И.Дудник,Я.А. Слинин. – СПб.: С.-Петерб. Филос. О-во, 2003. С. 250.
2 Соколов В.В. Средневековая философия: Учебное пособие. Изд.3-е.- М.: Издательство ЛКИ, 2008. С.110.
3 Губин В.Д. Философия: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. Отв. редакторы: В.Д. Губин, Т.Ю. Сидорина, В.П. Филатов. - М.: ТОН - Остожье, 2001. - 704 с. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://www.alleng.ru/d/phil/phil027.htm
(Оказиальное значение — это приданное данному слову в данном контексте речевого употребления и представляющее собой известный отход, отступление от обычного и общепринятого; противоп. Узуальное значение) 1
При исследовании функции собственных и окказиональных значений "значащих звучаний" Ансельм обнаружил важное отличие определений имени и
глагола от тех, которые им дал Аристотель. По Аристотелю, имя - это устойчивое звукосочетание с условленным значением безотносительно ко времени, глагол же, наряду с этим, обозначает и время. Ансельм утверждал, что такие определения подходят к имени и глаголу при условии их прямого значения, а не окказионального. Так, слово "сегодняшний" оказалось бы не именем, а глаголом, поскольку оно обозначает время, что является признаком глагола. Отсюда следует вывод, что если вещь не может одновременно относиться к нескольким категориям, то для слова это возможно в силу того, что оно может иметь разные значения. "Белый" может означать качество и обладание этим качеством, т.е. слово "больше" вещи, о которой оно сказывается; его смысл превосходит границы его формы, и потому оно может как бы стоять над разными формами знания и употребляться в каждом из них при строго определенном значении.2
Любое предложение правильно и истинно, если: 1) используется в условиях, отвечающих содержанию его значения (выражение "Сократ сидит" грамматически правильно, независимо оттого, сидит ли Сократ); 2) применяется в ситуации, соответствующей положению вещей (выражение "Сократ сидит" фиксирует состояние сидящего Сократа); 3) употреблено для обозначения того, что не обозначает, в силу правильности собственных значений; 4) употребляется при отсутствии условий для их неверного употребления ("человек - это животное"). Один и тот же "значащий звук", выражая разные смыслы, которые
_______________________________
1 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Изд. 5-е.- М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010.С.163.
2 Губин В.Д. Философия: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. Отв. редакторы: В.Д. Губин, Т.Ю. Сидорина, В.П. Филатов. - М.: ТОН - Остожье, 2001. - 704 с. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://www.alleng.ru/d/phil/phil027.htm
необходимо учитывать при отнесенности этого предложения к теологическому или естественному знанию, может служить универсалией для разных видов знания в силу эквивокации (двуосмысленности).1
Казусам, связанным с неопределенно-личными и указательными местоимениями, или: с нарицательным и обозначающим, посвящен диалог Ансельма «О грамотном», написанном после «Монологиона» - «Слова к себе самому» и «Прослогиона» - «Слова к внемлющему». В этом диалоге специально разбираются случаи разного понимания одного и того же выражения, в котором участвуют местоимения, местоименные прилагательные или слова, одновременно являющиеся нарицательными и обозначающими (указующими на) вещь. Выражение «никакой камень не человек» может быть понято двояко: «камень ни в каком смысле (nullo modo) не человек или камень не то же, что человек». Ансельм обращает внимание на смыслы высказывания. Меняющие оттенки значений. Понимание того, что именно (quid) говорится, то есть говорится именем, должно проявиться в том, что (quоd) говорится.2
Однако, разберем более подробно некоторые моменты учения Ансельма Кентерберийского об именах. Трактат написан также в жанре диалога между учеником и учителем.
В I главе идет речь о таких категориях Аристотеля, как субстанция и качество, причем понятие «субстанция» аналогично понятию «сущность». Ученик не знает как ему трактовать отыменные выражения. Отступая в сторону необходимо пояснить этот линвистический термин: «Аристотель в первой главе «Категорий» пишет, что отыменными называются предметы, которые получают наименование от чего-то в соответствии с его именем, отличаясь при этом окончанием слова, как, например от «грамматики» - «грамматик». Формулировка основной проблемы диалога отражает противоположность трактовки отыменных
__________________________________________
1 Губин В.Д. Философия: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. Отв. редакторы: В.Д. Губин, Т.Ю. Сидорина, В.П. Филатов. - М.: ТОН - Остожье, 2001. - 704 с. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://www.alleng.ru/d/phil/phil027.htm
2 Неретина С.С. Аргумент, нуждающийся для своего обоснования только в себе. С. 17, [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://www.vox-journal.ru/vol4/vox-4-9neretina.pdf
«диалектиками» или «философами», с одной стороны, и «грамматиками» - с
другой. Представителями первых для Ансельма являются, несомненно, Аристотель и Боэций, представителями вторых — Присциан. «Философы» считали, что отыменные имена обозначают только качество, а не субстанцию, так что «грамотный» не есть «и то и другое».1
«Грамматики» считали, что отыменные, как и все остальные, имена обозначают и субстанцию, и качество, и в зависимости от их грамматической функции одно из значений может быть доминирующим, но другое «рецессивно» сохраняется, так что «грамотный» есть «и то и другое».2
Предмет анализа в диалоге «О грамотном» - трактат Аристотеля «Категории», смысл которого Ансельм видит в том, что, пытаясь показать чтойность вещи, Аристотель использовал в качестве предикатов означающее (voces significativae), то есть слова прямо, per se, говорящие, сказывающие саму вещь, а не говорящие о вещи через иное (per aliud), через акциденции. Ансельм же настаивает на том, что нарицательные слова – это «просто» слова, любые слова, указывающие на какое-то, пусть самое невзрачное, качество некоей вещи, а означающие – это сами осмысленные слово - вещи. Потому говорить можно о слове как таковом, а не указывающем на сущность вещи, либо о веще - слове (слово- вещи), то есть о нечто- aliquid, которое это слово обозначает. Вещь – это нечто + значение. Поэтому когда мы говорим «Бог-Deus», надо еще выяснить, что имеется в виду: некое нарицание того, о чем нам известно, что оно есть, или обозначение сути дела. Имеется ли в виду «просто» некое слово (vox), либо сама вещь. Vox при этом не пустой звук, коль скоро это нарицание, любой звук, вызывающий дрожание материи, тоже вещь, как писал Августин, вопрос в отношении его к той вещи, которую он называет. Ансельм, продолжая размышления Августина по этому вопросу, полагает, что Аристотель использует
____________________________________
1 Ансельм Кентерберийский Сочинения/Перевод, послесловие и комментарии И.В. Купреевой.- М.: Канон, 1995.- .- (История христианской мысли в памятниках). -306с.
2 Там же. С. 307
обозначающие слова, поскольку обращает внимание на субстанции вещей, потому что они «указывают на вещи». И если слова относительно сути вещи называются означающими, то те же слова относительно слов являются нарицательными. И если ... Аристотель обращается к семантике, то Ансельм ровно столько же и к синтаксису, меняющему положения дел, отношения и форму предложения.1
В сочинении «О грамотном» автор рассуждает об имени, говоря о том, что «имя человека само по себе и одно обозначает то, в чем состоит весь «человек»2 (В отличие от «грамотного», к которому, чтобы он обозначал субстанцию, мы все-таки должны примысливать «человека», «человека» уже не надо никак «достраивать», чтобы он обозначал субстанцию). 3
Он считает, что в таком составе человека главенствующая роль принадлежит субстанции. Отсюда можно сделать вывод о том, что имя представляет собой нечто неизменное. И, по мнению Ансельма, «нет никакого такого отличительного признака субстанции, чтобы без него не могла существовать субстанция, и никакой из признаков не может существовать без нее». Далее приводится пример называющего человека имени, «грамотный», и Ансельм проводит различие между понятиями «грамотный» и «грамотность». Данное имя «является называющим человека». Ансельм делает вывод об ошибочности называния такого имени «обозначающим», поскольку оно «обозначает грамотность, но не называет ее». «Называющим же именем какой-либо вещи Ансельм называет то, чем к этой вещи адресуются в повседневной речи. Ведь ни в какой повседневной речи не говорится: «грамотность есть грамотный» или «грамотный есть грамотность», но (можно сказать): «человек есть грамотный» и «грамотный человек»». 4
_________________________________________
1 Неретина С.С. Аргумент, нуждающийся для своего обоснования только в себе. С. 17, [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://www.vox-journal.ru/vol4/vox-4-9neretina.pdf
2 Ансельм Кентерберийский Сочинения/Перевод, послесловие и комментарии И.В. Купреевой.- М.: Канон, 1995.- - (История христианской мысли в памятниках). – С.18.
3 Там же. С.313.
4 Там же. С. 18.
Само слово «человек» служит для обозначения животного, разумности и смертности, из которых состоит человек. Соответственно, понятие «грамотный» представляет собой «человека, знающего грамоту». «Тогда, если грамотность отделяет человека грамотного от неграмотного, приводит грамотного к бытию и является частью того, что есть бытие вещи, она не может ни прибавиться, ни отняться от грамотного без разрушения подлежащего». Грамотность представляет собой нечто неизменное, «и человек есть род, а грамотный-вид». Понятие «грамотный» применимо как по отношению к человеку, так и к грамотности.
«Имя коня, даже если раньше известно, что этот конь белый, обозначает субстанцию коня прямо через себя, а не через иное». Само имя «белый» служит для обозначения коня как того, что не меняется.1 То, посредством чего обозначаются имена и глаголы, делится на «(прямое) обозначение «через себя» и (косвенное) обозначение через иное». 2 «Из этих двух обозначений то, которое осуществляется прямо, через себя, для самих обозначающих слов субстанциально, а другое - акцидентально». «Имя обозначающее» представляет собой прямое обозначение. «Если в определении имени или глагола подразумевать косвенное обозначение, «через иное», то «сегодняшний» будет уже не именем, а глаголом». Само имя «грамотный» подразумевает грамотность. Но ответ о том, что данное имя говорит о грамотности, т.е. качестве, будет неудачным. Любое имя или глагол служат для обозначения субстанции, количества или качества. Слово «грамотный» в соответствии с разделением, согласно которому «можно спросить либо о слове, либо о вещи, которую оно обозначает», является указанием не на человека, а на грамотность. Целью любой субстанции, то есть слова, является обозначение имени вещей. Так, «вещь, называемая «человек», есть нечто одно, состоящее в том, что назвали; вещь же, называемая «белый», не есть нечто одно, состоящее в обладании и качестве, потому что «белой» называется лишь та вещь, которая обладает белизной, а белизна никак не состоит из обладания и качества». В связи с
__________________________________________
1 Ансельм Кентерберийский Сочинения/Перевод, послесловие и комментарии И.В. Купреевой.- М.: Канон, 1995.-- (История христианской мысли в памятниках). – С.22.
2 Там же. С. 23.
чем высказывание о том, что «человек есть субстанция и человек есть качество об
одной и той же вещи, которая обозначается и называется этим именем, то говорится, что она субстанция и качество - а это очевидное противоречие». Имя «белый» - обозначение качества и обладания. «Если же кто-то скажет, что белый обозначает либо нечто, обладающее белизной, либо ничто, и если это понять так,
как если бы говорилось: «белый» или обозначает нечто обладающее или не нечто обладающее, поскольку не нечто есть бесконечное имя, то это неполное и неправильное деление и потому ничего не доказывает».1
Ансельм полагает, что бытие какой-либо вещи не состоит в ее определении. Иначе получалось бы, что определение человека как разумного смертного животного было бы определением животного. «Значит, бытие человека не есть бытие животного». Очевидным образом здесь «бытие» и «определение» (сущность) – тождество, но это такое тождество, которое «нельзя показать». 2
Мысль Ансельма схожа с мыслью Августина об именах и вещах в диалоге «Об учителе». Когда мы говорим «грамотный», мы мыслим двоицу – человека и грамотность; вещи, которое это слово означает, и имена вещей. «Человек» есть субстанция, то есть общее, не находящееся в подлежащем (так говорит Аристотель в Категориях 1 а 25), а грамотность есть качество и как качество находится в подлежащем. «Грамотный», под которым подразумевается «человек», в таком случае есть и субстанция и то, что не находится в подлежащем (как «человек»), и вместе с тем качество, то есть то, что находится в подлежащем (как определение «грамотный»). При этом «грамотный» 1) не есть ни первая, ни вторая субстанция (потому что как качество он находится в подлежащем, чего не может никакая субстанция; сказывается о многом, чего не может первая субстанция; не является ни родом, ни видом, ни чтойностью, как это свойственно второй субстанции), и 2) он есть и первая, и вторая субстанция (потому что он –
_____________________________
1 Ансельм Кентерберийский Сочинения/Перевод, послесловие и комментарии И.В. Купреевой.- М.: Канон, 1995.- (История христианской мысли в памятниках). – С.30.
2 Неретина С.С. Аргумент, нуждающийся для своего обоснования только в себе. С. 18, [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://www.vox-journal.ru/vol4/vox-4-9neretina.pdf
человек, то есть вид, он – животное, то есть род, и он – Сократ, то есть субъект.
Эти рассуждения привели Ансельма к утверждению того, что такие определения как «грамотный» обозначают некое сущее (грамотность) прямо (per se), а другое сущее (человека) – косвенно, через иное (per aliud), наведшие на память все того
же Августина, который, не исключено, что впервые использовал такое различение. Но в любом случае оно не означает полноты бытия. Бытие «грамотного человека» всего лишь «часть того, что есть бытие вещи», как и «нечто» - всего лишь указание на большее, чем можно помыслить, и вместе на то, о чем больше помыслить нельзя. 1
__________________
1 Неретина С.С. Аргумент, нуждающийся для своего обоснования только в себе. С. 19, [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://www.vox-journal.ru/vol4/vox-4-9neretina.pdf
Подводя итог, можно сделать вывод, что большинство средневековых мыслителей занимались философией имени. В своих семантических исследованиях Августин как бы подводил итог исканиям античной и раннехристианской мысли в этой области. Однако Августин шел своим путем, он не искал сущность предмета в самом знаке, а стремился к выяснению возможности передачи знания с помощью знака. Августин говорил о важности «рода обучения через припоминание» и о значимости слова звучащего, хотя говорить можно и молча «в душе». Слова представляют из себя знаки, но не каждое слово является знаком, если оно передает не предмет, а состояние нашего духа. Значение – содержание слова дает представление о вещи как об «обозначаемом». Парадоксально то, чтоб без помощи знака можно указать многое, если использовать телодвижения, но они тоже есть знаки. Знак вездесущ. Августин делит знаки на три категории: сами знаки, слова, имена. Имя означает предметы (имея ввиду не только имена собственные, но и любые другие), но имя – знак, а предмет – нет. В самом имени заложен глубокий смысл, и имя и слово равнозначные понятия, обозначаемое именем обозначается и словом. Все имена суть слова, но не все слова - суть имена, то есть слово более общее понятие, а имя - конкретное. Всякое слово знак, но не всякий знак – слово, слово выше, оно стоит над знаком. Познание глубинной сути вещи намного выше познания самого имени этой вещи и познание превыше знака.
Существуют части речи, которые не называются именами, но которые мы имеем все основания называть именами (слово «Да» - имя добродетели или местоимения). Каждой из частей речи что-нибудь да и именуется именем. Знаки могут означать и самих себя; один знак может взаимно означаться другим: название и имя означают себя взаимно.
Августин ищет в слове и имени внутреннюю сущность и только внутренняя правда является критерием истинности речей,- таков итог сочинения блаженного Августина.
Ансельм Кентерберийский, последователь Августина, также внес огромный вклад в развитие средневековой лингвистики.
Согласно Ансельму имена непосредственно обозначают субстанцию (сущность), а паронимы - ее качество и имя, но имя при этом означается косвенно. Главная роль принадлежит субстанции, поэтому имя представляет собой нечто неизменное. Целью любой субстанции, то есть слова, является обозначение имени вещей. Любое имя или глагол обозначают не толь субстанцию, но и количество и качество. Если вещь не может одновременно относиться к нескольким категориям, то для слова это возможно в силу того, что оно может иметь разные значения. Также как и у Августина, у Ансельма слово стоит выше вещи. «Значащий звук» служит универсалией для разных видов знания в силу эквивокации. Смыслы высказывания меняют оттенки значений и то, что говорится именем должно проявиться в значении сказанного.
В диалоге «О грамотном» Ансельм показывает нам, что бытие вещи не состоит в ее определении, бытие человека выше определения. Человек приближается к Богу через грамотность. С помощью сложных лингвистических, логических построений Ансельм пытается показать нам, что существует прямая взаимосвязь между мыслью, именем и бытием. Для него все три понятия едины в Божественном Слове. Выше Бога нельзя ничего помыслить, Он для Ансельма реален и мыслится тем, совершенней чего нельзя представить.
Блаженный Августин и Ансельм Кентерберийский стремились объяснить очень многое и оказались во власти языка. Язык человеческий не в силах назвать сверхсущее, «которое никаким пониманием не объемлется». Вот эта власть языка, которые заметили далеко не все мыслители, но в то же время очень остро чувствовали некоторые, требует самого серьезного к ней отношения. Хайдеггер прямо утверждал, что не мы говорим языком, а это язык говорит в нас и через нас. Язык часто оказывается едва ли не единственным свидетелем человеческого замысла, который самим человеком может либо совсем не осознаваться, либо осознаваться далеко неадекватно. Язык свидетельствует о том, как строится мыслительный процесс, он указывает на основание тех или иных суждений. В этом смысле глубоко поучителен опыт тех, которые, казалось бы, совсем не заняты языком, но которые умолкают, приблизившись к непостижимому. Но также знаменателен опыт тех, которые понимают, что подошли к невыразимому, но говорят об этом, строя сложнейшие умозаключения, не замечая показаний языка о том, что граница переступлена.1
___________________________
1 Султанов А.Х. Слово и термин. Пролегомены к философии имени (Историко –философские размышления). – М.: Российский университет дружбы народов, 2007. С. 84
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.Святитель Августин, епископ Гиппонский. Об учителе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://aleteia.narod.ru/august/magistr.htm
2.Ансельм Кентерберийский Сочинения/Перевод, послесловие и комментарии И.В. Купреевой.- М.: Канон, 1995.- 400с.- (История христианской мысли в памятниках)
3.Неретина С.С. Аргумент, нуждающийся для своего обоснования только в себе. [Электронный ресурс]: - Режим доступа:
http://www.vox-journal.ru/vol4/vox-4-9neretina.pdf
4.Султанов А.Х. Слово и термин: Пролегомены к философии имени: Монография. – М.: РУДН, 2007.- 207 с.
5.Губин В.Д. Философия: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. Отв. редакторы: В.Д. Губин, Т.Ю. Сидорина, В.П. Филатов. - М.: ТОН - Остожье, 2001. - 704 с. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://www.alleng.ru/d/phil/phil027.htm
6.Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Изд. 5-е.- М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. – 576 с.
7.Неретина С.С. Августин: значение и понимание. [Электронный ресурс]: - Режим доступа:
8.Савельев А.Л. Знаковая теория блаженного Августина. Логико-философские штудии – 2: сб.ст./С.- Петерб.гос.ун-т. Филос. Фак.; ред. С.И.Дудник,Я.А. Слинин. – СПб.: С.-Петерб. Филос. О-во, 2003. – 490 с.
9.Соколов В.В. Средневековая философия: Учебное пособие. Изд.3-е.- М.: Издательство ЛКИ, 2008. – и352 с.
10. Платон. Собрание сочинений в 4-х т.; Т.1/Общ. ред. А.Ф. Лосева и др.; Пер. с древнегреч.- (Филос. наследие).- В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии. М.: Мысль, 1990. – 860 с.
11. Аристотель. Собрание сочинений в 4-х т.; Т.2/Ред.З.Н. Микеладзе. М., .; Пер. с древнегреч.- (Филос. наследие).- В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии. М.: Мысль, 1978. – 687 с.
12. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. Изд. 2-е, испр. – М.: ЛКИ, 2007. – 368 с.
13. Бычков В.В. Эстетика отцов церкви. [Электронный ресурс]: - Режим доступа: http://krotov.info/libr_min/b/bulgakovs/page31.htm
14. Гурко Е. Н. Божественная ономатология: Именование Бога в имяславии, символизме и деконструкции/ Е.Н. Гурко. – Мн.: Экономпресс, 2006. - 448 с.
15. Лескин Д. Ю. Метафизика слова и имени в русской религиозно-философской мысли: диссертация доктора философских наук: 09.00.03. - Москва, 2006. - 377 с. РГБ ОД, 71:07-9/98
http://www.lib.ua-ru.net/diss/cont/282395.html