Летние люди

Летние люди


I
Под утро Диме приснилась соседка – сухонькая старушка с короткой стрижкой. Она куталась в пуховый платок и  сокрушенно качала головой:
– Шарика надо обязательно днем на улицу выводить. Ему до вечера не дотерпеть. А кто теперь позаботится? Венька на работе чуть не до полуночи. А Яночка его… Эх!
Соседка безнадежно махнула рукой, и шаль соскользнула с плеча. Плечо оказалось неестественно тонким, будто птичьим. Да и сами руки, удерживающие шаль, были худыми и синевато-прозрачными.
– Ты бы, Димочка, зашел к ним сегодня. Я понимаю, у вас два кота. Но ведь усыпят они его. Как пить дать усыпят. Может, Машенька твоя не откажется? А? Он же ласковый. И не такой уж и старый. Десять лет всего. Разве возраст для собаки?
Соседка просительно заглянула Диме в лицо.
– Мама твоя не работает. Может и днем с собачкой погулять. А кушает Шарик немного совсем. Он вас не объест. Вы же не бедствуете. И с вашими котами он уживется. И не сомневайся!
Старушка тяжело вздохнула.
Дима молчал. Что ему было ответить? Что они с Машей заберут старую собаку у соседкиного сына? И как это все будет? Вот так вот заявятся и скажут: «Отдайте нам вашего Шарика»?
А соседка все смотрела на него просительно, но с каждым мгновеньем становилась тоньше, прозрачней и вот уже через хрупкую старческую фигурку начали просвечивать ветки пожелтевшей березы.
– Не волнуйтесь, тетя Поля. Все будет хорошо, – выдавил Дима и улыбнулся. Улыбка получилась кривоватой, левый уголок рта поднялся, а правый остался на месте. И щеку пронзили холодные мелкие иглы.
Старался Дима зря. Тетя Поля исчезла, а на ее месте суматошно качала веткой береза. 
 Дима проснулся. За окном светило июльское солнце. Бежевая занавеска казалась прозрачно-желтой. Только края оставались прежними, плотными и тяжелыми.
Он посмотрел на часы и перевернулся на другой бок. Маша спала рядом, свернувшись калачиком. Дима притянул ее, обнял и попытался забыть то, что приснилось.
 
***
В первый раз такой сон Дима увидел четыре с половиной года назад.  Кончался февраль. На улице то нещадно мело, то сверкало солнце, и снег таял, на глазах превращаясь в серые комья на земле и острые сосульки на крышах. Димин отец перевернул квартиру вверх дном, а потом, чмокнув в щеку жену, и потрепав по макушке Диму, умчался на залив. Больше всего на свете он любил именно такую февральскую рыбалку. Сколько Дима себя помнил, всегда отец со своим другом дядей Витей отправлялись за корюшкой в дальние края. Сначала на электричке, потом километров пятнадцать по замерзшему заливу.
Дима с матерью кое-как прибрали квартиру и в полночь расползлись по спальням.
Дима долго не мог заснуть. Все представлял себе, как отец с дядей Витей едут в полутемном вагоне, прихлебывают коньяк из фляжек и травят старые рыбацкие байки. Однажды Дима напросился и съездил вместе с ними. Ему понравилось все: и теплая полупустая электричка, и заснеженный залив и темное ночное небо. Вот только наутро грянул двадцатиградусный мороз. Рыбалку пришлось срочно сворачивать, и на обратном пути Дима обморозил ухо. В итоге первый неудачный опыт, на радость матери, оказался последним.
Сон пришел, как это бывает, неожиданно. Будто сверху спустилось мягкое покрывало, и реальность кончилась.
Над Димой открылось огромное ярко-синее небо. Оно блестело сверху, переливалось впереди, чуть тускнело сзади и даже под ногами не кончалось. Небо было везде. А потом где-то рядом раздался голос отца. Привычный прокуренный голос.
– Знаешь, Дим, а умирать не страшно. Совсем не страшно.
Дима вздрогнул и завертел головой, пытаясь разглядеть, где же отец. Но не увидел. Вместо него рядом с Димой всколыхнулось нечто и с неудержимой скоростью рванулось ввысь. А потом растворилось в прозрачной синеве.
На следующий день, как в тумане, Дима слушал рассказ дяди Вити, то и дело перебиваемый хриплым сухим рыданием. Трещина на льду появилась ночью. В темноте ее не заметили. А дальше… На крик Диминого отца, провалившегося в ледяную воду, сбежались рыбаки. Их было много. Очень много. И все они пытались помочь. Не только дядя Витя. У них ничего не получалось, пока один пожилой дядька не бросил в воду конец длинного кожаного ремня.
– Зубами хватайся! – орал он. – Зубами.
И Димин отец сумел сжать конец ремня челюстями, потому что пальцы уже онемели. И мужики вытащили его на лед.
Они бы спасли его. По любому спасли. Переодели, растерли спиртом, впопыхах связали из рыболовных ящиков длинные сани. Но у Диминого отца не выдержало сердце. Все-таки ему было за пятьдесят.
Во второй раз Диме приснилась Агнесса. Они познакомились в конторе, куда Дима устроился инженером сразу после института. Однажды, заглянув в отдел экономистов, вместо пожилой полной дамы, он увидел молоденькую брюнетку с неправдоподобно синими глазами.
Посмотрев Димину заявку, девушка ослепительно улыбнулась:
– Вы – Метелин?
Дима растерянно кивнул.
– А я – Метелина. Агнесса. Может, мы родственники?
И Дима «поплыл». Мало того, что ему показалось, будто язык распух во рту и перестал шевелиться, а сердце забилось, как у пойманного воробья. Он и имя-то свое выдавить не сумел. И даже просто улыбнуться в ответ. Молча забрал подписанную заявку и на ватных ногах вышел из кабинета.
Изо дня в день Дима сидел в отделе и злился то на свою беспомощность, то на теток-коллег, которые поддразнивали, называя юную экономистку его тайной супругой. А потом появилась Маша. Маша была уютной и какой-то своей. От ее взглядов Дима не замирал, не терял дара речи. Просто легкое тепло разливалось по телу, и губы сами собой складывались в улыбку. Маша тоже была весьма симпатичной девицей, только в другом стиле. Зеленоглазая блондинка с изящным носиком и пухлыми губами. Парни из других отделов заглядывались на нее и робели. А Дима сразу нашел с Машей общий язык. Через полгода все остальное у них тоже стало общим. Потому что они поженились.
Вскоре Агнесса вышла замуж и уволилась. Через год у нее родилась дочка. А еще через полгода она приснилась Диме.
– Представляешь, – говорила она, – мне пришлось их оставить! Аленка совсем кроха. А Игорь – он же бесхребетный какой-то. Того и гляди, сопьется.
Дима обнял ее и прижал к себе:
– А зачем ты их бросила? Забери хотя бы дочку, если не хочешь с мужем жить.
Агнесса посмотрела на него расширившимися от ужаса глазами:
– Аленку?! Да ты что! Я не могу.
Дима пожал плечами. Что она, за границу, что ли уезжает? Или замуж собралась за олигарха, который чужих детей на дух не переносит?
Агнесса тихонько всхлипнула:
– К ним я могу прийти только в самом крайнем случае.
На следующий день Дима узнал, что Агнессу нашли в подъезде с проломленной головой. Говорили, сосед-наркоман позарился на золотые сережки.


II
Дорога была узкой и такой извилистой, что казалось: прокладывали ее явно нездоровые люди. Или, по крайней мере, у инженера, рисовавшего план, не было линейки, а руки тряслись с перепоя. На повороте машину занесло, и Маша стукнулась локтем о дверную ручку.
– Ну вот, – поморщилась она. – Опять синяк будет!
– А кто не пристегнутый сидит? – проворчал Дима и сбавил скорость.
Маша вздохнула:
– Как будто, если б я пристегнулась, то мотало бы меньше.
Но ремень все-таки набросила и минуты три повоевала с заедающим замком. Замок победил – не застегнулся.
– Ладно, – Маша махнула ушибленной рукой и снова приложилась к дверце. – Ты бы остановился где-нибудь.
Дима понимающе хмыкнул:
– Где лесок погуще?
Маша кивнула:
– И обочина пошире.
– Да какие уж тут обочины, – бросил Дима, но после очередного спуска с пригорка, включил правый поворотник и затормозил.
– С тобой сходить?
Маша покраснела:
– Не надо. Я справлюсь.
Дима кивнул:
– Долго не броди. А то я буду дураком сидеть и гадать: заблудилась ты или волки съели.
Маша выскочила из машины:
– Волков тут нет. Только лисы. И зайцы.
– И кабаны, – страшным голосом крикнул ей вслед Дима.
– Знаем мы ваших кабанов, – пробормотала Маша себе под нос, перелезая через придорожную канаву и заходя в лес.
Лесок, кстати сказать, оказался так себе. Реденький. Тонкие сосны. Низкие колючие кусты. А под ногами мягкий белый мох. Метрах в двадцати Маша увидела разлапистую ель. Помчалась к ней. Обошла, почти коснувшись плечом тяжелой ветки, и огляделась. Все бы ничего. От шоссе, где остался Дима, дерево скрыло ее полностью. Но вот с другой стороны… С другой стороны отчетливо просматривалась накатанная лесная дорога.
«Ладно», – решила Маша, но устроиться под елкой не успела. Зашумел мотор, и на дорогу выехали синие «Жигули». Маша даже отсюда смогла разглядеть за рулем кого-то в красно-зеленой рубашке. Она сделала пару шагов и наклонилась надо мхом, будто выискивая грибы. Легковушка медленно катилась, поднимая столбы пыли. Вдруг что-то загудело, и на дорогу вылетел груженый щебенкой грузовик. Он легко обогнал синюю машину, со скрежетом притормозил.
А потом кузов грузовика откинулся, и все его содержимое серой грохочущей лавиной обрушилось на легковушку. Маша вскрикнула и прикрыла рот рукой.

***
– Позвони в милицию, – повторяла Маша, как заклинание.
– Куда ты сейчас позвонишь? Сети-то нет.
Сети в районе не было уже неделю. После урагана.
– Сматываться надо, – заявил Дима. – И побыстрее.
– Как? – не поняла Маша. – Ты даже не посмотришь?
– На что? – вскипел Дима. – На грузовик с маньяком? Если он здесь еще.
Маша икнула:
– Почему с маньяком?
– А кто он? Сама же говоришь: обогнал, подрезал и камнями «Жигуленок» завалил. Или тебе померещилось?
Дима завел машину.
– Хочешь, можешь из Белово позвонить. Там мобильники ловят.
Маша вытерла вспотевший лоб.
Возвращаться на родительскую дачу в Белово Дима явно не собирался. Он уверенно рулил вперед. Туда, куда они и собирались – в маленькую деревушку Листвы. Так случилось, что два года назад Димин знакомый агент по недвижимости предложил по смешной цене прикупить участок. А что? Пятнадцать соток, цокольный этаж, сто метров до залива. И соседей всего три дома. Дима с Машей заинтересовались. Разве плохо иметь свою дачу? Чтобы все по-взрослому. И дом у воды, и лодка в сарае, и лес вокруг.
После первой поездки в Листвы Маша слегка растерялась. Участок оказался заросшим густой жесткой травой. Из травы на каждом шагу высовывались валуны, а посреди валунов чернела плоско срезанная скала, на которой, как на фундаменте, стоял так называемый цокольный этаж. Он скорее напоминал недостроенный бункер. От времени бетон местами раскрошился и сквозь дырки в стенах светило солнце. Крыши не было – только две широкие балки тянулись от стены до стены.
Но зато сразу за скошенным лугом блестела вода. Огромная, покрытая серебристой рябью бухта с круглыми листьями кувшинок и острыми камышами вдоль пологого берега.

***
Оформив документы на участок в Листвах, Дима с Машей для начала купили бытовку. Синенькую такую. Но жить  в ней оказалось невозможно. Потому что она была насквозь пропитана запахами ДСП, клея и еще чего-то такого же едкого. Ни от какого проветривания запахи не пропадали, а только слабели ненадолго. Метелины задумались о постройке домика. Значит, в первую очередь надо было реставрировать фундамент, а для этого главное что? Правильно! Подъезд обеспечить и электричество подключить. Проехать по лугу, пожалуй, «Газель» со стройматериалами еще бы смогла, а вот с электричеством сразу возникли сложности. Правда, метрах в двадцати от границы тянулась цепочка столбов с проводами. Но тянулась она к соседским домам, и проложена была на личные средства обитателей. По всему, надо было знакомиться и решать вопрос с владельцами. Пока суд да дело, наступила осень. Однажды в пятницу Дима отправился в Листвы, но никаких соседей не обнаружил. Он даже переночевал в вонючей бытовке. Думал: может, с  утра кто появится. И, в общем, не ошибся.
Стоило ему выбраться на улицу, как из соседнего дома вышел коренастый мужичок лет сорока и вразвалочку направился к заливу.
– Доброе утро, – крикнул ему Дима.
Мужичок обернулся, смерил Диму насмешливым взглядом и лениво кивнул в ответ.
– Я ваш новый сосед. Меня Дмитрий зовут, – продолжил попытку пообщаться Дима и пошел мужичку наперерез.
Тот остановился и протянул руку:
– Очень приятно. Олег.
Дима руку пожал и с ходу начал объяснять, что хотел бы подключиться к соседским столбам.
– Да без проблем, – ухмыльнулся Олег. – Плати пол-лимона, я тебя завтра подключу.
От озвученной суммы Дима слегка оторопел. Олег это сразу заметил и самодовольно хмыкнул:
– Ты ж понимаешь, мы в эту линию бабки нехилые вложили. А за бесплатно… В принципе, можешь с керосиновой лампой сидеть. Или генератор купи.
Дима совсем смутился:
– Да нет. Я бесплатно и не собирался. Просто сейчас у меня таких денег нет.
– Понятно, что нет, – кивнул Олег, презрительно оглядывая бытовку и старенький Димин «фольксваген». – Кто ж такие деньги с собой на дачу берет? Ты как привезешь, сразу ко мне. И будет тебе свет без проблем.
Пятисот тысяч у Димы не было не только с собой. Их у него не было вообще. Поэтому вопрос с электричеством сам по себе отложился до следующего лета.

***
Чем ближе Метелины подъезжали к Листвам, тем больше в лесу вдоль дороги валялось поваленных ураганом деревьев. То это были вывернутые с корнями березы и сосны, то те же сосны, но переломленные, как спички, посередине. Искореженные полосы леса тянулись километрами.
– Я такого никогда в жизни не видела, – пробормотала Маша.
– Я тоже, – ответил Дима, прикуривая. – Хорошо, хоть дорогу расчистили.
– Ага, – кивнула Маша и зябко поежилась.
Ей еще с утра не хотелось никуда ехать. Потому что надо было общаться с непонятными соседями, просить их о чем-то. А этого Маша не любила ужасно.
– Слушай, – вдруг спросила она. – А как думаешь, парень в легковушке погиб?
Дима снисходительно посмотрел на нее:
– А ты думаешь, нет?
– Но надо же было что-то сделать!
– Что, Маш, мы могли?
Она поежилась:
– Не знаю.
При повороте на Листвы Дима увидел оборванный кабель. Он сбросил скорость.
Кабель висел в полуметре от земли, полностью перегораживая дорогу.
– Приехали, – раздраженно выдохнул Дима. – Пешком пойдешь?
Маша растерянно кивнула.
Идти пришлось через изуродованный ураганом лес. Маша смотрела по сторонам, охала и спотыкалась на каждом шагу.
– Да что с тобой? – возмутился Дима, подхватывая ее в очередной раз. – Хоть бы под ноги глядела.
– Я гляжу, – проворчала Маша.
Лес кончился. На участке все было по-прежнему. Над бытовкой шумела рябина, усыпанная незрело-желтыми ягодами. По бетонным балкам фундамента ползали черные муравьи. Цвел зверобой и ромашки.
Дима продирался сквозь заросли, вытаптывая узкую тропку. Маша ковыляла за ним.
С горем пополам они обогнули бытовку и подошли к двери.
– Ой, мамочки! – пискнула Маша.
Окна были наглухо закрыты металлическими ставнями, но из дверной щели пробивалась полоска света.
Дима вытер пот со лба, глубоко вздохнул и постучал.
Дверь со скрипом открылась. На пороге стояла рыжеволосая девушка в клетчатом сарафане.
– Антон! – улыбнулась она, но тут же улыбка сползла с лица. – Вы кто?
– Мы? – переспросил Дима. – Мы-то хозяева. А вы кто? И что здесь делаете?
Девушка мгновенно покраснела.
– Как? – залепетала она. – Мне сказали, что тут никто не живет!
Дима пожал плечами:
– Ну, жить-то мы здесь и правда не живем. Но бытовка наша. И участок наш.
– Простите! – всхлипнула девушка. – Я сейчас!
Она исчезла за дверью, но через минуту появилась снова. Теперь на голые плечи была накинута розовая ветровка, а в руках незваная гостья держала фонарь «летучую мышь».
– Понимаете, мы с мужем весной участок купили. Вон тот, с горкой, – девушка неопределенно махнула рукой. – Домик поставили, свет провели. С соседями, правда, договориться не получилось. Но у меня муж как-то устроил, что нам от общей линии выделили.
«Понятно, как устроил, – раздраженно подумал Дима. – Заплатил, кому надо, вот и выделили!»
Сам он никогда не умел решать бытовые проблемы, постоянно совался не туда, дико переплачивал и поэтому сейчас злился. И на девушку, непонятно как оказавшуюся в запертой на железную дверь бытовке. И на ее мужа.
– У мужа отпуск начался, – торопливо рассказывала девушка. – Мы в домике поселились. Здесь хорошо, тихо. Вот только соседи… Вроде и не появляются почти, а такое ощущение, что выжить нас хотят. Как будто мы им мешаем. То утром проснулись – машина поцарапана, то лодку угнали, то окна в доме побили. И не поймешь – кто. То ли они, то ли залетные хулиганы. Но соседи-то вроде приличные. При встрече здороваются, улыбаются. А спросишь о чем, толкового ответа не дождешься. Даже по пустякам. Мы же сразу поинтересовались, чья это бытовка. А тут мужичок есть, Олег. Может, знаете?
Дима медленно кивнул.
– Так вот, – продолжала девушка. – Олег сказал, что бытовка ничейная. И даже дверь не заперта. Будто когда-то тут один торгаш хотел домище выстроить, вот бытовку купил, рабочих привез. Они даже фундамент установили. А потом пропал тот торгаш куда-то. И рабочие съехали. Олег сказал, что на участке лет пять никто не появлялся.
– Зачем врал-то? – возмутилась Маша. – Мы тут в прошлом году несколько раз были. Димка с ним познакомился даже!
– Правда? – подняла брови девушка. – А нам сказали – никого… Я почему здесь-то сидела? У нас во время урагана на крышу сосна упала. Теперь дом надо почти заново строить. Вот муж и возится, пока свободен. А жить-то где? Мы у вас и поселились. Вы уж простите.
Дима хмыкнул.
– А вас не удивило, что бытовка новая, а фундаменту лет двадцать?
– Да? – изумилась девушка. – Я не заметила. И Антон тоже. Он сейчас за соляркой поехал для генератора. Электричества-то уже неделю нет. Вы его не встречали? У него «Жигули», синие.
Услышав про синюю машину, Маша поежилась и посмотрела на Диму.
– Давно уж вернуться должен, – вздохнула девушка.
– Да сейчас же на всех шоссе пробки! – бодро соврал Дима.
Девушка улыбнулась:
– Вы Антона не знаете! Чтобы он в пробке стоял – да никогда! Тут же объездных дорог полно! Где по лесу, где по полю.
Дима хотел заметить, что ездить по лесным грунтовкам после урагана, мягко говоря, неблагоразумно. Он уже открыл было рот, но осекся, посмотрел на Машу и резко выдохнул.
– Вас как зовут? – спросил Дима у девушки.
– Таня, – ответила она.
– Послушайте, Таня, – осторожно начал Дима. – Мы, может быть, видели вашего Антона. Во что он одет?
Таня насторожилась:
– А что? То есть, в джинсы и в футболку. Дурацкую такую, красно-зеленую.
Маша побледнела. Дима снова вытер ладонью лоб.
– Да что случилось-то? – не выдержала Таня.
– Понимаете, – решился Дима. – Мы, когда проезжали через лес, видели аварию. С синими «Жигулями».
– Аварию? – охнула Таня и прислонилась спиной  к стене. Фонарь выпал из ее руки, стукнулся о землю и откатился в траву.
– Так, – скомандовал Дима. – Пошли в машину. Быстро!
– Куда? – не поняла Таня.
– Мы машину у поворота оставили, – объяснил Дима. – Там кабель оборванный дорогу перегородил.
– И что?
Дима дернул плечом:
– В милицию поедем. В ближайшую. Пускай с нами на место аварии съездят. Может, что-нибудь удастся выяснить.
– А там, – пролепетала Таня, – милиции не было? А что было?
Ее лицо превратилось в застывшую маску, а руки, наоборот, задвигались быстро-быстро. Она подскочила к Диме, схватила его за воротник и дернула, будто хотела оторвать.
– Вы что, видели аварию и даже не позвонили никуда? – прокричала она звенящим от напряжения голосом. – Вам наплевать было, да? Живой там кто, мертвый? Вы и не посмотрели даже, да? Проехали мимо, как… Как нелюди!
– Позвонить мы не могли, – хрипло ответил Дима, осторожно разжимая Танины пальцы. – А подойти побоялись.
– Побоялись? – взвизгнула Таня.
– Это была не совсем авария, – вздохнул Дима. – Маш, расскажи!

***
Они почти дошли до леса, когда из-за деревьев раздался натужный рев двигателя, и на поле выкатился серый грузовик.
– Тот самый! – пискнула Маша и юркнула в кусты, одной рукой вцепившись в Димину рубашку, а второй – в ветровку Тани.
– Это Олег, – прошептала Таня через мгновенье. – Он на этом грузовике стройматериалы возит. Дом переделывать. Вот мразь! Что ему Антон сделал?
Она хрипло застонала.
– Девушки, давайте скорей! – попросил Дима. – В милиции все расскажем.
– Да не могу я скорей! – взвыла Таня. – Вы поезжайте. А я… Я этого урода убью!
Она тяжело всхлипнула и рухнула на колени в придорожную грязь.
– Танечка, – запричитала Маша, – ты должна поехать с нами! Здесь опасно. Если этот Олег – убийца, ты думаешь, с ним справишься?
Она присела около Тани на корточки.
Таня хрипло рыдала.
Дима скрипнул зубами, нагнулся и кое-как подхватил ее на руки.
– Пошли! – велел он Маше. – Быстро!
«Фольксваген» стоял на месте. А кабель валялся в траве рядом с дорогой.
Дима усадил рыдающую Таню на заднее сиденье.
– Маш, давай рядом с ней! – попросил он жену.
Та молча кивнула и неуклюже забралась в машину.
На шоссе было пусто. Серый асфальт пестрел выбоинами и заплатками. Таня тихо всхлипывала. Маша то и дело тяжело вздыхала, будто не хватало воздуха.
Фигуру на обочине Дима заметил издалека. Человек стоял, как-то странно наклонившись, и, кажется, пытался голосовать. Он в несколько приемов поднимал правую руку, удерживал ее на весу пару мгновений, а потом рука падала. Человек вздрагивал и начинал все с начала.
– Это еще что? – проворчал Дима, поравнявшись с голосующим.
– Стой! – заорала Таня. – Стой! Господи, это Антон!
Не дожидаясь, пока машина остановится окончательно, она распахнула дверцу и вывалилась на дорогу. Было видно, что ноги слушаются ее плохо, но Таня все-таки вскочила и тяжело побежала.
– Антон! – кричала она задыхаясь, – А мне сказали… Мне сказали, что тебя… Тебя убили!
Парень на обочине медленно выпрямился и пошел ей навстречу.
– Таня, – бормотал он. – Танечка!



III
В Белово кончался обычный субботний вечер. В легком сумраке светились уличные фонари, на шоссе шуршали шинами припозднившиеся автомобили, у магазина подвывало и хрюкало радио.
Дима сидел на широком чурбаке, оставшемся от спиленной в июне старой елки. Елка нависала над домом, тянула корни под фундамент, прикрывала от солнца клумбы. Осенью терлась ветками о крышу, зимой роняла снежные шапки у входа в дом, весной мешала расти проталинам. Но зато Дима помнил ее с самого раннего детства. Он даже одно время считал, что счастье – это сидеть в шезлонге под мохнатыми лапами, вдыхать густой хвойный запах и смотреть на синее небо, просвечивающее сквозь темную зелень. И только это.
Теперь от елки осталось несколько чурбаков и низкий пень в углу двора. Чурбаки Дима расставил у дома напротив скамейки. На пеньке его мама устроила клумбу – принесла таз, насыпала земли, посадила настурции. А от детского счастья не осталось ничего.
Сидеть было жестко, от шершавого спила к джинсам прилипали деревянные крошки. Но Дима этого не замечал. Он смотрел под ноги на низенькую, серую от пыли траву и думал.
Все было неправильно. Неправильно с самого начала. Милиционеры из Поселка выслушали сбивчивый рассказ Таниного мужа, но как-то не прониклись.
«Ты ведь жив? – поинтересовался старший, крепкий краснолиций мужик предпенсионного возраста. – И ладушки! Машину тебе завалили? Так это не к нам. Это в автоинспекцию!»
И наплевать им было, что жив Антон остался чудом. И что тот, кто пытался его убить, спокойно посиживал дома и вполне возможно строил новые планы. Логика оказалась простой: «Убьют – обращайся».
Правда, младший мент выскочил за ними и стыдливо предложил сгонять на место. Они и сгоняли. Осмотрели гору щебенки, поковыряли ее носками ботинок. Да с тем и разъехались.
Дима отвез Татьяну с мужем в город, а сам с Машей вернулся в Белово. К матери.
– Тетя Поля умерла, – сказала мать, вытирая распухшее от слез лицо. – Ночью. А Шарик ее сбежал. Все утро выл на участке, а потом пропал.

***
После истории с грузовиком Дима всерьез задумался о продаже участка в Листвах. Затея со своей дачей казалась ему теперь глупой и детской. Зачем им с Машей все это? Зачем вкладывать безумные деньги, зачем что-то строить, если есть дом в Белово? Уютный, теплый, обжитой. Пронизанный с детства знакомыми запахами. До залива двадцать километров? Ну и что? Сел в машину, и через полчаса на месте. Независимости захотелось? От кого? От матери, которая после смерти отца из красивой ухоженной женщины за считанные месяцы превратилась в старуху?
Честно говоря, Дима никогда не купил бы участок в Листвах, если бы не та, случайная встреча с Агнессой через месяц после ее увольнения.
Он возвращался с работы, злой и голодный. В переполненном вагоне метро ему удалось пробраться в угол и отгородиться ото всех раскрытой книжкой. Дима читал страницу за страницей и так увлекся, что забыл и про голод, и про душную толпу вокруг. Забыл обо всем, пока не почувствовал резкую боль в ноге. Настолько резкую, что на глазах выступили слезы, а с языка само собой сорвалось ругательство.
– Простите! – пискнули рядом.
Дима поднял голову и увидел Агнессу. Она стояла почти вплотную к нему и корчила виноватую рожицу.
– Ты? – выдохнул Дима, забыв про боль и про то, что «на ты» они с Агнессой так и не перешли.
– Я, – улыбнулась она. – Прости, здесь тесно и держаться не за что! А на каблуках так вообще…
Дима посмотрел на ее блестящие туфли. Да уж каблуки были, что надо! В смысле, чтобы ноги ломать и себе, и попутчикам.
– Как дела? – спросила Агнесса. – Не развалилась контора?
– Да нет, – улыбнулся Дима. – Что ей сделается? Пятьдесят лет стояла и еще столько же простоит. Ты-то как?
Агнесса тряхнула челкой.
– Я в агентство по недвижимости устроилась. Вот испытательный срок заканчивается.
– Успешно?
– Почти.
– Это как? – не понял Дима.
Агнесса наморщила лоб.
– Чтобы приняли на постоянную работу, надо один участок продать. А у меня пока не получается.
– Что за участок?
– Пятнадцать соток, сто метров от залива, – заученно зачастила Агнесса.
– У залива? – оживился Дима.
«Вот, – промелькнуло в голове, – сейчас я могу поступить так, что она меня навсегда запомнит. И запомнит мужиком, а не бесхребетной амебой».
Через полчаса Агнесса вела его по мраморной лестнице.
– Я тебе на компьютере все фотки покажу. И документы, – объясняла она. – А завтра, если захочешь, съездим и посмотрим на месте.
Фотографии Диме определенно понравились. И цена тоже. Для такого участка она была почти смешной. Почему до сих пор покупателей не нашлось?
– Ну что? – поинтересовалась Агнесса.
Дима помолчал минуту для солидности, старательно морща лоб и будто просчитывая что-то, а потом снисходительно улыбнулся.
– Завтра съездим. А там – готовь документы.
Агнесса взвизгнула и чмокнула его в щеку.
И была поездка, о которой Маша так и не узнала. И был подернутый мелкой рябью залив, и осенние цветы на огромном лугу, и замшелые камни. И поцелуй, наполненной то ли благодарностью, то ли тоской по тому, чему не суждено сбыться.

***
Мобильник вздрогнул и заурчал. Дима вытащил его из кармана и поднес к уху.
– Привет, – сказали ему. – Это Антон. Ты меня помнишь?
– Конечно? Как вы?
– В общем, дело такое. Раз уж ты мой сосед, решил с тобой поделиться. Приятель у меня один частным сыщиком работает. Я его попросил разобраться. В смысле узнать, что такое этот Олег. Короче, понимаешь, какая вещь… Нет среди владельцев участков в Листвах никакого Олега. И среди родственников нет, – Антон немного помолчал. – Там официально только два участка и зарегистрированы – ваш и мой. Их для продажи еще лет двадцать назад выделили из фонда бросовых земель. Ну, тех, которые для земледелия не годятся. Вот… И считается, что кроме нас с вами, там и нет никого.
Дима присвистнул.
– Ага, – отозвался Антон. – И это бы ничего. Только мы с тем приятелем в Листвы вчера сгоняли. Не поверишь… Там не то что Олега, там вообще никого! Стоит мой домишко с крышей проваленной, ваши бытовка и фундамент – это все, как было. А остальные дома… Короче, стекла побиты, двери на петлях туда-сюда болтаются, полы гнилые, по стенам грибок какой-то. И ни тропинок, ни следов вокруг! Одна трава по пояс. Будто лет десять никто не живет. Я бы решил, что с катушек съехал, но приятель-то мой тоже все видел. В общем, ты как хочешь, а я в эту хренотень не полезу. Участок продам, и ноги моей больше там не будет. Да, и еще. Гаишники машину мою нашли. В Лахте, на штрафстоянке. Целехонькую. А сегодня утром приятель-сыщик перезвонил. Сказал, что был в Листвах Олег. Первым владельцем вашего участка. Он и фундамент ставил. Только помер восемнадцать лет назад.


IV
Дима захлопнул дверцу и осторожно втянул сырой, пахнущий тиной, воздух. Бытовка стояла как прежде, только незапертая дверь качалась от ветра, поскрипывая несмазанными петлями.
Дима обошел ее и уверенно направился к дому, из которого в прошлом году выходил Олег.
Антон не соврал. Тропки заросли высокой жесткой травой, окна тускло поблескивали осколками стекол. Дима задержался на пороге, судорожно вздохнул и будто провалился в пропитанную гнилью и сыростью полутьму прихожей.
– Вернулся? Я так и думал.
От звука человеческого голоса Дима остолбенел. Лоб покрылся капельками пота, а ладони стали холодными и липкими.
– Чего боишься-то, раз вернулся? – усмехнулся вынырнувший из глубины дома Олег. – Если нашел меня сейчас, значит, бояться нечего.
Дима пошевелил непослушными губами.
– Кто вы?
Олег усмехнулся.
– Ты же знаешь.
– Но вы, – пробормотал Дима, – умерли. Восемнадцать лет назад.
– Умер, – согласился Олег. – И что?
Дима потер ладонями виски.
– Как же вы?
– А нормально, – пожал плечами Олег. – Я же тут только летом. Ну, и в сентябре еще.
Дима помотал головой.
– Ладно, – лицо Олега вдруг стало серьезным. – Садись. Тебе расскажу. Ты же такой, как я. Только пока живой.
– Пока? – ужаснулся Дима.
– Пока, – кивнул Олег. – Ты что же думаешь, что никогда не умрешь?
– Нет, но… – растерялся Дима.
– Вот-вот, – проворчал Олег. – Все так думают, а потом раз…
– А почему вы сказали, что я такой же, как вы?
– Видишь ли, – вздохнул Олег, – у меня теперь взгляд наметанный. Жена твоя не такая. И эти – Антон с Татьяной, тоже не такие. Я и про тебя не сразу догадался. Но все-таки понял. Тебе же те, кто умер недавно, снятся?
– Снятся, – кивнул Дима.
– Ты же еще и не знаешь, что они – покойники, а они уже говорят так, будто знаешь. Да? У меня тоже с этого начиналось. А потом я стал чувствовать места… На самом деле таких мест очень мало. Я на своем веку только два и повидал. Одно на Байкале, а второе здесь, – Олег задумался о чем-то и замолчал.
– Места? – переспросил Дима, чтобы прервать паузу.
– Ну да, – согласился Олег. – Есть люди, которые остро ощущают грань между тем миром и этим. И могут стоять на этой грани, и даже заходить за нее. Чаще во сне, конечно. Но можно и наяву. Но это только в таком вот месте. В особом. Где грань почти стерта. Вот я и хожу туда-сюда.
– А зачем? Там плохо?
Олег покачал головой:
– Да не в этом дело. Жена у меня осталась. И она тоже такая же, как мы с тобой. Вот летом с ней и живем здесь. То есть, она живет. А я… Я вид делаю. И, сам понимаешь, соседи нам ни к чему. Вы-то и не появлялись почти. А те… Вот я и старался, как мог, чтобы они уехали. С машиной, понимаю, палку перегнул. Но ведь это все – морок. Ничего бы с Антоном не сделалось. Да и с «Жигулями» его. Напугался только.
– Хорош морок, если мы кучу щебенки даже вечером видели! – не поверил Дима.
– За восемнадцать лет и не такому научишься, – вздохнул Олег.
– А что дома теперь выглядят так, и кабель над дорогой – тоже морок? – уточнил Дима.
Олег кивнул:
– Над нашим домом – морок. А остальные и вправду давно заброшены.
– Я пойду, наверное, – тихо сказал Дима. – Жене привет передавайте. Мы участок продавать не будем, но и приезжать вряд ли сможем.
– Давай, – кивнул Олег. – А про место это помни. Всякое бывает.

***
У таблички «Белово» стояла старая рыжая собака и скулила.
– Шарик! – закричал Дима и дал по тормозам.
Собака шарахнулась от машины, но вдруг тявкнула и бешено завиляла хвостом.
– Иди сюда, мой хороший, – повторял Дима, поглаживая собаку по жесткому загривку. – Иди. Мы ведь уживемся, правда? С двумя котами?