Родился я и вырос на Неглинной,
По воскресеньям церковь посещал,
На древнем храме колокол старинный
О новом дне натужно возвещал.
Кружилась юность в звоне колокольном,
Купалось солнце в желтых куполах,
И мчались тройки по Москве престольной,
В грядущий век врываясь на рысях.
Вчерашний гимназист кутильщик и повеса,
Погоны с вензелем одел с восторгом я,
Мечтал, как все, о сказочной принцессе
И орденах «За Веру и Царя».
Пришла война, и все переменилось:
Окопы, грязь, раненье, первый крест,
И я прошу у Бога: «Сделай милость –
Нас сохрани для будущих невест».
Германцы прут, мы только отступаем,
Но близок час и мы пойдем вперед,
По улицам Берлина прошагаем…
Жаль это сон… Четырнадцатый год.
В пятнадцатом я вышел в капитаны,
Гусар австрийских порубив в куски,
Сижу в болоте, звякаю крестами –
Принцессы наши очень далеки.
В шестнадцатом, в Брусиловском походе
Я не щадил ни друга, ни врага,
И, видно, так угодно было Богу,
Свой третий крест я получил тогда.
В колючий лед вмерзали трупы близких,
Глаза друзей зияли пустотой,
Себя в бреду я видел гимназистом,
Бегущим за несбыточной мечтой.
Я грыз врагов потерянный и лютый,
Колол штыком и рвался сквозь шрапнель,
А там, в тылу в те самые минуты
Мою судьбу решала злая чернь.
Февраль, октябрь, Новая Россия,
Принцессы в кожанках с наганом у бедра,
Разрушен Храм и колокол старинный,
Как мертвый зрак двуглавого орла.
Последний бой с тевтонцами под Нарвой
Недолог был, и с дыркой в голове
Я на снегу оставил комиссара,
Хотя патрон приберегал себе.
Ушел на Юг; Хранимый Божьей Волей,
Сражался с красными, и много по полку
Товарищей оставил в бранном поле,
Но и враги платили цену ту.
В Крыму, забывшись после канонады,
Я дивный сон однажды увидал:
Цвела сирень, и я гулял по саду
Под ручку с той, которую не знал.
Лицо – пятно, но голос я запомнил,
Звенящий, как апрельский ручеек,
Её целуя, тихо я промолвил:
«Жаль, наяву найти тебя не смог…»
Она мне рот прикрыла нежной ручкой,
И очень грустно вдруг произнесла:
«И не ищи. Поверь, так будет лучше,
Но жди меня, найду тебя сама…»
Оставлен Крым. Скитаясь по Стамбулу,
Хотел стреляться – не хватило сил,
Аллаха с минаретов славят муллы,
А я у Бога милости просил.
Случилось так: с знакомым офицером
Мы отобрали деньги у купца,
И промышляли этим скверным делом
Потом не раз, не ведая конца
С ним заходили в темные притоны,
Там пили мы, вдыхали кокаин,
Платили проституткам за их стоны
Притворные и лживые как дым.
Но вот однажды, в тихий лунный вечер,
Товарищ мой – кутила, дебошир,
Меня обняв по дружески за плечи
Пройтись по городу настойчиво просил.
В его глазах лукавый блеск заметя,
Стремленья Сержа сразу уловил:
Куда идем? – Товарищ не ответил,
Но взгляд его о многом говорил.
Я так и знал. Бордель, каких навалом,
Чернявых проституток череда,
Гашишный дух под потолками плавал,
Да жженым мусором тянуло из окна.
Товарищ повалился на кушетку,
Кальян забулькал, призывая сон
Набросить на мозги паучью сетку,
И подарить волшебный моцион
По райским кущам. Каждый звук услада,
И ароматы тонкие вокруг,
И кажется, что ничего не надо –
Лишь этот сон… Но приключилась вдруг
Стрельба. Глаза открыл я быстро,
И Серж вскочил, доставши револьвер.
Полиция шерстит кокаинистов,
В порту облава. «Стойте! Руки вверх!»
Мой друг не жаловал блюстителей закона,
И потому не долго рассуждал,
Он словно в тире, не жалев патроны,
По людям в форме с хохотом стрелял.
- Опомнись, Серж! – Ему я крикнул в ухо,
- Пора бежать! Полиция вокруг!
- А мне по сердцу эта заваруха!
Живем лишь раз! – Ответил мне мой друг.
В глазах его свет разума растаял,
В пустых зрачках себя я увидал,
Его наган в последний раз пролаял
И на пол грязный с грохотом упал.
А Серж вдруг покачнулся словно пьяный,
И не успел его я удержать,
Шинель дымилась, била кровь из раны,
А мой дружок уж перестал дышать…
Что было делать? Я спасался бегством,
И пулю в спину получил как трус…
Упал без памяти, и вдруг увидел детство,
Как ел на даче с сестрами арбуз.
Мой сон был долог, и кошмар и чудо…
Когда я первый раз пришел в себя –
Увидел одногорбого верблюда,
Ночь, в небе звезды тихие горят.
И девушка с загадочной улыбкой
Свой палец поднесла к моим губам:
«Не говори, ты слаб еще…» - и зыбкий
Сон овладел вновь мною до утра.
Наутро солнце раскалило воздух,
Я пробудился, рядом никого,
Пустынный двор и садик… Боже, розы!
Как хорошо, красиво и легко!
Открылась дверь и я, как воск, растаял,
Стоял, а сердце рвалось из груди,
Спасибо, Господи, что жизнь Ты мне оставил,
Надежды луч забрезжил впереди.
Её лицо, конечно, сразу вспомнил,
И голос, как апрельский ручеек,
Её целуя, тихо я промолвил:
Ну, наконец, найти тебя я смог.
Из снов принцесса, чудо совершилось,
Потом Париж и звезды в небесах,
На платье свадебном алмазы заискрились,
И конфетти сверкали в волосах.
Душе истерзанной блаженство и усладу
Нам дарит долгожданная весна,
Цветет сирень, идем вдвоем по саду,
А за спиной звонят колокола.
Гр. Родственников – созерцатель цветных снов. 1998г.