Проснулась Вера рано. Часы показывали шесть. Она встала, подошла к окну и распахнула его. Ясное солнечное утро, ворвавшись, обдало своей свежестью, взбодрив её. Умывшись, она привела себя в порядок и одевшись, спустилась и вышла во двор.
Торна и Една уже прогуливались со своими питомцами.
- Доброе утро - поприветствовала она их и потрепала по голове подбежавшую к ней Машку.
- Доброе утро,- ответили они.
- А ты, куда собралась в такую рань?... - спросила её, Една.
- Хочу прогуляться и зайти к Дарье.
- Надолго?
- Не знаю - и почувствовав, что они не удовлетворены её ответом, уточнила,- к ужину вернусь.
- Это надолго - сказала Торна - Обожди меня, я сейчас вернусь - и она быстро зашагала к дому.
Машка села возле девушки, а Баюн побежал вслед за хозяйкой.
- Кушать хочет. Мы ему рыбу обещали на завтрак, вот он и заторопился,- пояснила Една. И стала рассказывать какую рыбу и, как приготовленную предпочитает кот.
- Вот, на - спешно подойдя и протягивая пакет, сказала Торна.- Здесь молоко и пирожки. Ты даже не позавтракала, а день длинный.
- Спасибо Торнушка. Ну, я пошла?...
- Иди.
Не успела Вера отойти от них, как Машка бросилась за ней.
- Машка, нельзя! Ко мне! - услышала она голос Едны.
- Машуля, слышишь, зовут... Иди домой, - но, какое там, та, отбежав метров на двадцать вперёд, стала лаять на неё, звать к себе.
- А можно я её с собой возьму? - крикнула она сёстрам.
Една, что-то сказала Торне и та, махнув рукой, дала согласие.
Машка бегала как угорелая: то подбежав к ней, гавкала, то бросившись вперёд, скрывалась за деревьями. «Совсем, как та Машенька», подумала девушка и, сердце опять защемило. Присев под сосну, она позвала собачку.
Горячее дыхание и теплота язычка, лизнувшего в руку, успокоили и Вера улыбнулась.
- Машенька, девочка моя... - обняв, она прижала её к себе. Мгновения тепла и нежности, волной, накрыли её. Вера, поцеловала это коричневое чудо в мокрый, холодный нос и поднявшись, встала. Машка снова скрылась за деревьями и вдруг до неё донёсся визг.
- Машка, Машка, где ты?!- бросившись вперёд, она увидела её за деревом. Поджав заднюю лапку, та тоскливо смотрела на неё. - Машуля, что с тобой?... Лапку ушибла?... Покажи где, дай, я посмотрю - и она стала ощупывать её. «Вроде цела». Но только она дотронулась до мягких подушечек её ступни, та завизжала и повалившись на бок, стала вылизывать больное место. Надо позвонить Сергею, решила она и достала сотовый.
- Да,- услышала она его голос.
- Серёжа, здравствуй. Это Вера. Ты сейчас где?
- Выезжаю с фазенды.
- С какой фазенды?
- Да, от Алексея Михайловича.
- Серёжа, довезёшь до ветлечебницы? У Машеньки что-то с лапкой.
- А где вы?
- Подождите меня на выезде, – попросила она.
- Хорошо, жду,- ответил он.
- В поселке есть ветлечебница? - сидя уже в машине, спросила она Сергея.
- Есть. Не беспокойтесь, врачи хорошие. А что с ней?
- Что-то с лапкой. Так сильно визжала. Маленькая моя… - и она погладила притихшую Машку.
- Или вывих, или заноза,- со знанием дела, сказал тот.- У меня было четыре собаки и одна из них, ну такая, бедолага невезучая была, всё время хромала. Занозы я сам вытаскивал, а вот с вывихом к ветеринару бегал.
- Ну и, как она сейчас?
- Да уж давно сдохла. А собачка хорошая была, ласковая. Но сторож хреновый. А вот и лечебница. Вас подождать?
- Если есть время, подожди, пожалуйста.
- Ладно, время есть,- посмотрев на часы, согласился тот. - Я думаю, вы недолго.
Вестибюль был пуст, в регистратуре тоже никого и Вера присев на стул, с Машенькой на руках, стала ждать. Девушка в белом халате, выйдя из кабинета и проходя мимо, остановилась:
- Вы рано. Мы ещё не открылись,- сказала она.
- И никого из врачей нет?
- Есть, заведующий, но он ночь на выезде был. Тяжелый случай, корова не могла отелиться, вызвали ветеринара, я ему помогала - и она подробно описала ей картину появления телёночка на свет. Потом спросила:
- А что с собачкой?
- Хромает, что-то с лапкой, а что не могу понять.
- Это не тяжелый случай. Посидите, скоро подойдёт смена и осмотрит вашу собаку.
- Наташа, вот ключи. Я пошёл,- обратился к ней мужчина, лет сорока пяти.
- Хорошо, Семён Петрович. До свидания.
- До свидания,- кивнул он и пошёл к выходу.
Сердце Веры, замерло. «Семён»... пронеслось ураганом в голове. У выхода он остановился, вернулся и подошёл к ним.
- Что случилось? – спросил он.
- Да, вот у девушки собачка хромает.
- Пройдите в кабинет, я её осмотрю.
Наташа, взяв ключи, открыла дверь и они вошли. В центре кабинета стоял стол, сняв куртку и надев халат, он подошёл к нему. - Вот сюда поставьте собачку,- Вера поставила. Та, взвизгнув, поджала заднюю лапку. Он, ощупав, осмотрел её. - Ей в лапу попала заноза - и, взяв пинцет, очень ловко вытащил её. Машка заскулила. – Ну, что ты малышка, успокойся. Вот твоя беда - и он показал Вере пинцет с длинной, сантиметра полтора, острой как игла, занозой.
- Вот и всё, - обработав ранку, сказал он. - Наденьте поводок, ничего страшного не случилось, ей можно бегать.
- Спасибо доктор. Сколько мы вам должны?
- Ничего вы мне не должны… Вера?
«Он узнал!» У неё на глазах навернулись слёзы.
- Точно, Вера. И глаза на мокром месте,- улыбаясь, пошутил он.- Вас невозможно не узнать, как будто и не было этих тридцати лет. Всё такая же красивая и молодая, и эта собачка, вылетая Машка. А может это сон?
- Нет, это уже не сон, Семён… Петрович.
- Вот видите, как я постарел, но я не в обиде на природу за это. Я буду в обиде, если не узнаю... если вы не откроете эту тайну, которая камнем лежит на моей душе. Я прошу вас о встрече.
- Приходите завтра, в Дарьин дом, я буду там - и попрощавшись, Вера покинула его кабинет.
«Он почти не изменился за эти годы. Всё такой же подтянутый, только виски посеребрились, да складки у губ, сделавшие выражение лица жёстче, мужественнее, что ли», - думала она о нём, подходя к машине.
- Ну, как?... Заноза? - спросил Сергей.
- Да. Ты был прав, заноза.
- Вас на фазенду?
- Машеньку завези, а меня высади там, где забрал.
Белка, прыгающая по сосне, завидев девушку, замерла. Вера, вытащив из пакета пирожок, раскрошила и положив на ладонь, протянула руку к дереву. Та спустилась и смело прыгнула на плечо. Беря лапками еду, зверек быстро подносил её ко рту и надкусывая, хватал следующий кусочек. Через минуту на неё запрыгнул ещё один, потом ещё и ещё, и вот уже с десяток белок, облепив её, ждали угощения. Вытащив из пакета пирожки и надламывая, она стала бросать их на землю.
Оставался последний. «Нет уж мои дорогие, этот пирожок я оставлю себе».
Вера стояла на кухне, в доме Дарьи и смотрела в окно. Пила молоко из бутылки, доедая оставшийся пирожок, и думала о Семёне. «Случайна ли наша встреча… а может, нет? Так или иначе, а наши пути опять пересеклись. Завтра я ему всё расскажу, что знаю сама. Да и, как не рассказать, он оказался в той же ситуации, что и я. Только я была в неведении три дня, а он тридцать лет… Ну, всё, теперь тетрадь, только тетрадь» и стряхнув крошки, она направилась в Дарьину спальню.
Нашла её быстро. На третьей полке, в первом ряду, третья справа - всё, как описывала она. Тетрадь была чуть выдвинута и Вера, взяв её, поднялась наверх.
«Какой ещё сюрприз ты приготовила для меня», думала девушка, открывая её.
…. "Откуда появился этот кристалл, история умалчивает. Но ходила легенда, что сам Бог, изгнав Адама и Еву из рая, впоследствии сжалился и подарил им магический кристалл, который в случае глобальной опасности мог спасти их мир. Уже тогда, после смерти Адама и Евы, началась борьба за владение кристаллом. Хитростью и коварством завладевали им. И переходил он из рук в руки, принося раздор и смерть. Надоело Богу созерцать на это. В гневе, взяв кристалл, он ударил его о гору и раскололся он на три части, одна вошла глубоко в землю, другая попала в мир иной, а третья его часть, затерялась в космических далях.
И сказал Бог людям: «Хотите жить вечно?! Будете жить в потомках. Но вечен ли будет ваш мир? Всё зависит от вас. Вера, Надежда, Любовь - три символа мудрости, пока не познаете их, не соединить вам кристалла, даже, если и найдете все его части".
А от нашей горы, и по сей день, идет блеск и сияние мелких осколков того кристалла.
«Неужели все это правда? И я избранная. Кристалл... Реинкарнация души... Немного ли для одного человека?» думала она, задавая вопрос самой себе. «Кто я? Почему именно я? С Дарьей то всё понятно. Но, что ещё ждёт меня, в какой лабиринт зашла я? И кто мне поможет разобраться и найти выход? Неужели… Радомир?».
И Вера снова спустилась в тайник. Поднявшись, она прошла из спальни в кухню и поставив шкатулку на стол, стала разглядывать. Но это была не шкатулка, а литой чёрный ящик, отполированный до блеска, в котором не было крышки. Как его открыть? Ничего не приходило в голову. И девушка, обхватив его ладонями и закрыв глаза, попыталась почувствовать то, что находилось внутри.
Сначала, ощутила тепло, затем некую пульсацию и,… стенки ящика стали раздвигаться и раскладываться.
Она открыла глаза. Совершенно прозрачный кристалл, основание и одна сторона которого были ровной и гладкой, все же остальное, скол. «Господи, неужели это всё правда?!»
«Верь, верь, верь» пронеслось в голове.
- Я верю! - крикнула она.
И тут же, приподнявшись над столом, он стал кружить. Сначала медленно, затем всё сильнее и сильнее, как вихрь, так, что она не могла уловить его очертаний и, резко остановившись, он завис над ней в форме пирамиды. Она протянула к нему руки.
Кристалл медленно опустился на её ладони и в миг, засиял. В восторге смотрела она на него как на, что-то реальное и в то же время непостижимое, сверхъестественное, невиданное до ныне чудо, ниспосланное Богом!
«К нему прикасался сам Творец... Творец... Творец...» Она входила в какое-то особенное состояние, когда одна светлая радость переполняла её сознание. Она перестала чувствовать себя и, слившись с кристаллом, парила в невесомости. Она видела голубую планету - нежную красавицу. Она видела и другие планеты, но ни одна из них, не могла сравниться с той - оттого, что та была живой!
«Она любимое детище Творца. Это он вдохнул в неё жизнь. Это Он её лелеял, любил и любит», звучало в её сознании. «И сотворив вас для неё, как подобие своё, Он надеялся и ещё надеется на вашу искреннюю любовь к ней.
Возлюби планету свою всем сердцем своим, всей душою своей, как возлюбил её Творец!»
Вера стояла, держа кристалл в своих ладонях. Слегка приподнявшись, он плавно опустился на дно ящика, сияние угасло и стенки, поднявшись - сомкнулись над ним.
«Вот оно послание, которое передал кристалл. А, что же он откроет им, когда найдутся все его части и он предстанет во всей силе и великолепии своём?».
И только стук в дверь возвратил её в реальность. Унеся кристалл, в спальню, она открыла дверь. На пороге стоял Семён. «Ничего себе», подумала девушка. «Это что? Уже утро следующего дня?...»
- Здравствуй, Вера.
- Здравствуйте, Семён Петрович. Проходите.
- Я смотрю, вы удивлены. Может я пришёл не ко времени. Слишком рано?
- Да нет, что вы, я ждала вас.
Он прошёл и сел у стола на кухне и, положив на стол коробку конфет, произнёс:
- Это к чаю.
- А и правда, давайте поставим Дарьин самовар и попьем чайку, как в добрые, старые времена. А вот и он. - Самовар стоял на печи не такой сияющий, но целый и невредимый. - Семён Петрович, его наверно ополоснуть надо? Как вы думаете?
- Ну, если предположить, что им пользовались последний раз, лет тридцать назад, я думаю надо,- улыбаясь, ответил он.- И этим займусь я. А вы, Вера, поищите растопку.
И он, вытащив из самовара трубу, пошёл к ручью, а она в сад.
Его было не узнать. Он весь зарос, но ей нравилась его дикая красота небрежного хаоса. Что-то родное, её, чувствовалось во всём. Стоя в зарослях малины и вдыхая аромат утренней свежести, она радовалась, что вновь обрела свой маленький рай. - Я останусь здесь и здесь буду ждать возвращения Радомира, - твёрдо решила она.
Собрав сухих напавших веток, Вера возвратилась в дом. Семён вытирал кухонным полотенцем самовар. Посвежевший и помолодевший, тот сияя, стоял на столе.
- Я его песочком почистил. Блестит, как у Дарьи. - Наломав хворост и поставив самовар на пол, он заложил ветки в трубу и достав спички из кармана, поджёг. Затем взяв сапог, стоявший у печи, раскочегарил его.
- Давненько я не пил чай с родника, на травах.
- А ведь верно! Ещё не все листья опали. Будем пить Дарьин чай! – и Вера, взяв миску, вернулась в сад.
Пройдя через заросли малины к яблоньке, она с горечью обнаружила, что Дарьино дерево высохло, но рядом росло молодое и это порадовало её. «Надо обязательно навести здесь порядок» и она собрав листья и веточки, возвратилась в дом. Самовар вовсю кипел, а пройдя в комнату, она была приятно удивлена. Он разжигал камин.
- Вот здорово! И как ты догадался, Семён?... И откуда дрова?...
Он повернулся, в его взгляде было столько боли и нежности… и в эту минуту она поняла, он всё помнит и ничего не забыл.
- Вот так и называй меня. И на "ты". Именно сейчас, я не хочу чувствовать эти годы. И, пожалуйста, расскажи мне всё, без утайки. А дров в лесу полно…
Они сидели в креслах у камина, от которого шло тепло и было настолько уютно, спокойно и тихо, что хотелось просто так, сидеть и молча смотреть на огонь.
Приятный аромат чая, свежезаваренных листьев, всего того, что она смогла собрать с кустов и деревьев Дарьиного сада, нахлынувшими воспоминаниями, о ней - самой удивительной женщине в её жизни, вновь растеребили душу. Она встала, прошла в свою спальню и открыв ящик комода, достала её послание.
Вера смотрела на огонь, а он читал.
- Если б я не знал тебя, - дочитав письмо до конца, сказал он, - никогда такому не поверил… - Он замолчал, задумавшись. - Я только тогда понял, что ты нереальна, когда в последний раз видел тебя. На руках хотел унести, но ты растаяла, как снег, как вода стекла с моих рук… В тот момент я чуть рассудка не лишился. С год ходил, как чумной, только деду рассказал о том, что случилось. А он мне о том, что сам видел, как Дарья колдовала над тобой у дуба, рассказывал о каком-то свечении в лесу.
Это потом, сопоставив всё, я понял, что с тобой происходило, что-то не понятное… Ты была, как фантом - образ любимый, но не уловимый… - Он, опять замолчав, задумался, глядя на огонь.
- Значит Дарья погибла… А ведь я года три ходил сюда, ждал вас. И каждый раз надеялся на встречу. В то время я запил, сильно запил. Всё глушил боль души. Дед спас меня. Однажды усадил перед собой и сказал «Всё, Сёма, баста! Срамно смотреть на тебя! Вот тебе верёвка, иди, вешайся. Чем такого тебя видеть, лучше не видеть вовсе». Много чего ещё наговорил мне, а под конец совет дал: «Жениться тебе надо, Сёмка. Там дети пойдут, и всё будет чин - чинарем!» Хороший был дед, светлая память ему.
- А когда Михаил Иванович умер?
- Десять лет уже прошло. После ста каждый год отмечали. И в тот последний, сто двенадцать отпраздновали, весь посёлок пришёл поздравить его. Весёлый был, шутил всё, говорил, что доживет до ста двадцати, чувствует силушку. Но на следующее утро уже не встал. Просил, чтоб меня позвали. Снял с себя жёлудь и повесил мне его на шею. «Плохо будет, Сёмка, совсем не в маготу, иди в лес, поклонись ему и он поможет тебе». С тем и отдал богу душу. А, как погибла Дарья? - вдруг спросил он.
- Дарья?... - голос девушки дрогнул - Мне тяжело вспоминать об этом…
- Прости, Вера. Наверно, это бестактный вопрос. Пусть пройдёт время…
- Нет, я скажу сейчас,- прервала она его.– Она сгорела вместе с дубом на моих глазах!
- Сгорела?!
- Не могла она, Семён, жить без него.
- А ты?
- А я его жду. Жду Радомира. Верю, что вернётся. Во мне жива Дарья, её любовь и моя любовь, это уже такая сила чувств, что мне не страшна преграда временем. Сколько надо, столько и буду ждать.
Он смотрел на неё с удивлением, ничего не понимая, как будто та говорила на не понятном ему языке. Наверное, так оно и было.
- А как сложилась твоя личная жизнь?
- Хорошо. У меня замечательная жена. Её, как и тебя звать, Вера. Дочь Дарья, ей двадцать лет. По моим стопам пошла, учиться на ветеринара. Всё у меня замечательно и работа, и семья. Главное, что у меня есть – мои, Вера и Дарья, и я благодарен судьбе за этот подарок.
- Я очень рада за тебя.
Он встал.
- Мне пора, надо идти. Если я в чём-то виноват перед вами, прости.
- Да, что ты, Семён, что ты такое говоришь и в мыслях не держи.
Проводив его до калитки, она сказала, что будет жить в Дарьином доме и, что дверь её, всегда открыта для него. Они распрощались.
А на столе, у камина, остались нетронутыми две чашки чая и коробка конфет.
Вера возвращалась на "фазенду", как назвал особняк Сергей, с твёрдым намерением поселиться в Дарьином доме. Навстречу ей, с лаем, неслась Машка, за ней, поотстав немного, шли кикиморы.
- Ох, Верочка, испереживались мы. Ну, что же ты… Обещала ещё вчера придти и всё нет, и нет - выговаривала Торна.
- Что случилось? Что тебя так задержало? - строго спросила Една.
- Во-первых, здравствуйте. Всё в порядке, не волнуйтесь. Во-вторых, у меня есть свои дела. И, в-третьих, я перехожу жить в Дарьин дом.
От неожиданно полученной информации они долго, молча, смотрели на неё. И в унисон, чего та не ожидала, спросили:
- Тебе у нас плохо?
- Да, нет, что вы. У вас мне очень хорошо, но вы не забывайте, что этот дом стал родным для меня.
- Да, да, конечно. Мы понимаем,- тихо ответила, опечаленная, Торна.
- А может, передумаешь? - с надеждой, посмотрев на неё, спросила Една.
- Нет,- ответила Вера.
Продолжение -
http://www.proza.ru/2011/06/09/1524