Художественный опусЪ, не имеющий к историческим реалиям никакого
отношения.
Повесть в трех частях
Часть первая. ДебютЪ.
1.е2-е4
Было пасмурно и жутко в декабре 18.. года. Арсений Николаевич Гродт, вольнодумец и бывший титулярный советник, а на данный момент обычный ссыльный, средних лет, издалека похожий на писателя Гоголя – такие же усики и тот же пробор волос, в образе печального рыцаря глядел в дальний бескрайний горизонт, о чем-то задумавшись. Там, на улице, с тяжелых свинцовых туч - не прекращаясь, падал мелкий, словно манная крупа, снег.
Комната не больше вагонного купе на первом этаже, что снимал Арсений за ничтожную сумму у купчихи Авдотьи Ивановны Сидоровой, была почти не протоплена. Два стула, стол, на котором лежали покрытые пылью старые книги по философии и естествознанию, платяной шкаф и неудобная, накрытая проеденной молью одеялом, кровать. Холод пробирал уже не молодое, но крепкое тело. Полы его черного сюртука трепыхались на сквозняке. Ноги давно уже озябли – Арсений, погрузившись в мрачные думы, казалось, не замечал ничего. Странные звуки раздались за окном,мыслитель невольно поежился и стал внимательно приглядываться.
Какая-то краснощекая баба в полушубке и в больших серых валенках гнала домой своего подпившего муженька. Ее громкий ор можно было различить в комнате, даже не стоя у окна:
- Пшел домой, скотина! Опять последние деньги пропил! Пропойца бессердечный! Ты о детишках подумал?! Вот придем домой - всыплю!
Бабий мужик, невысокого роста, с замасленными кучерявыми волосами, был одет явно не по зиме - легкая зеленая рубаха, темно-синий жилет, грязные бесцветные брюки и невзрачные башмаки. Он, шатаясь, еле-еле проковылял мимо,помахав на прощание невидимому прохожему рукой, но в ответ услышал лишь лай собак. "Где-то тут поблизости должен быть кабак... Жаль денег совсем малость осталось…" - подумал Арсений, сунув руку в карман сюртука, но, не прекращая наблюдение за трагикомичной сценой. Баба и мужик скрылись за углом противоположного дома,в котором обосновалась контора по починке обуви "Михальчук и сыновья" и стало вдруг тихо, словно город застыл в ожидании чуда. Но чуда не происходило - ни сейчас, ни пятью минутами позже.
" Ах, как мне хочется чуда! Пусть небольшого, но чуда. И тогда я плюнул бы на всяческую нравственность и мораль, плюнул бы на все их нечеловеческие законы и рванул туда - в свободный и вольный град Петербург. К Ней!".
Отчего-то всплыло стихотворение ,написанное еще в лицее:
« Не спорь со мной… Судьба-злодейка
Все перемелет,все сожжет,
Но нагадала ворожейка –
Любви звезда с утра взойдет…»
Но, увы,…Суд признал Арсения и его брата Владимира виновными в распространении запрещенной литературы, направленной против монархии и православных устоев. Владимира еще уличили в пособничестве покушения на царя и после суда расстреляли, а Арсения сослали далеко за Урал, в город Nsk.
Очнувшись от вгрызающихся до боли в сердце воспоминаний, Арсений еще раз взглядом пробежал по словам на пожелтевшем от времени листке бумаги, что лежал на подоконнике:
"Милый мой друг Арсений!
Тяжко писать вам такое, но судьба более не благоволит нашим
чувствам! Я не могу стать вам женой. И не приеду к вам. Крест жен декабристов явно не по мне.
Не принимайте все близко к сердцу. И пусть Христос будет с вами!
К."
1.… е7-е5
В комнату запыхавшись и что-то невнятное, с усиленным заиканием, бормоча, влетел Прошка,слуга купчихи, мальчонка лет двенадцати. Наткнувшись на одиноко стоящий стул,он остановился. Осмотрев комнату, но, не переставая щебетать, Прошка приметил Арсения и стал говорить еще громче:
-Там-с… Там-сс…- мальчонка указывал пальцем в пространство за дверью: - Там-сс ка…. ка…какой-то гроз.. грозный госпо…дин. Спрашивает вас! – последние слова четко произнесли уста Прошки, и он в ожидании дальнейших указаний стал непринужденно осматривать, покрытый пылью и паутиной потолок с надеждой отыскать былую чистоту.
«Пусть входит!»- хотел было сказать Арсений, но,оглянувшись, увидел, как в комнату вплыли вначале начищенные до блеска сапоги,затем занесенные снегом оббитая соболями шуба и меховая шапка. При входе в комнату господин снял головной убор, с явным намерением задержаться подольше. Шуба была приоткрыта так, чтоза ней виднелся зеленоватый мундир чиновника. Вошедший, сначала оглядел пространство убогого помещения,следом после, заметив в красном углу икону Спасителя и Богородицы,перекрестился со словами: «Прости мя грешного, Гхоспадя!», повернул морщинистое лицо, чтобы лучше разглядеть человека,собственно из-за которого, оторвавшись от других более важных дел, нанес визит сюда.
Держа меховую шапку в руках, грозный господин произнес, чуть наклонив голову вперед и усы его,коричневато-рыжие с намеком на седину, казалось, зашевелились:
-Доброго вам здравия, Арсений Николаевич! Имя мое излишне известно по округе, хотя я и стараюсь держаться в тени, зовут меня Макарий Романович Османский. Я к вам по особому поручению так-с сказать...
- Прошка, можешь идти, должно статься Авдотья Ивановна заждались, – вздохнув то ли от облегчения, то ли наоборот, шепотом произнес Арсений, и Прошка тотчас стремглав вылетел пулей из комнаты, словно обнаружил возле стула нечистый дух.
Во всем облике Макария Романовича нельзя было отыскать и намека на жалкое раболепие, напротив –грозный господин вел себя по-хозяйски точно бы помещик, который хочет наказать провинившегося крестьянина.
- Вы знаете, Макарий... эээ…
- Романович,-помог Османский квартиранту Авдотьи Ивановны, который чуть растерялся на миг.
- Вы знаете, Макарий Романович,-произнес Арсений: -Я более не посещаю вольнодумных кружков-с, тем более, здесь,в вашем захолустье их все равно нет,не держу у себя запрещенной литературы, -указав взмахом ладони на стол со стопкой пыльных книг, и уже с твердой нотой в голосе, продолжил: - Усердно посещаю раз в неделю околоточного.И… Тут Арсений снова замешкался, но,прокашлявшись в кулак,все-таки найдя в себе силу,закончил: - … я даже не мог себе представить, что стану религиозен и все мои думы будут о естестве человека, как о твари Божьей. - Что ж, похвально-с, похвально-с…Но я к вам не за этим явился, Арсений Николаевич. Не поймите меня превратно. Как вы правильно изволили заметить, - Макарий Романович обвел рукой вокруг,как бы пытаясь поймать то, чего не на шутку испугался Прошка: - у нас тут полнейшее захолустье. Людей в городе мало, а грамотных и того меньше.По пальцам рук можно пересчитать тех, что окончив гимназию, она у нас одна в округе, уехали за лучшей долей,вернулись назад и поступили на службу…Вы,как я знаю, столичный человек с европейским образованием, написали недурную критическую статью в один из крупных журналов… С талантами здесь беда. К чему это я?! Ах,да… У меня к вам, сударь, имеется предложение. Тем более некоторые влиятельные люди просили за вас…
Макарий Романович неспешно начал засовывать руку во внутренний карман мундира, достал оттуда измятый, скрепленный красным сургучом конверт и протянул его.
- Вам письмо, Арсений Николаевич! Поклялся вручить лично в руки!