На фото: я и моя мама-Некрасова Александра Ивановна, март 1971 год.
Зима пришла, как и положено, в свой срок. Это в городе она приходит всегда неожиданно, особенно для коммунальных служб, а на селе зима всегда ожидаема, и готовятся к ней загодя. В погребах стоят всевозможные соления, мочения, картошка на еду и на семена в отдельных закромах. Там, в песочке, морковь уложена, бурачок с редькой в прохладном углу, а баночки на полках. Чего только нет в этих банках! В случае, не дай Бог, войны в этом погребочке можно долго продержаться.
Готовы к зиме были и мы с Людой. Она с мамой также заготавливала на зиму в банках огурцы, помидоры, перцы и всевозможные варенья. Первую совместную зиму, таким образом, мы получали всё это из тёщиного погребка. В дальнейшем у нас будет свой небольшой огород и приусадебный участок под овощи. В конце ноября мы переселились в маленькую, но уютную квартиру и были счастливы первому своему уголку.
Первый год работы в школе был всё же трудным во многих отношениях. Хотя легко, как уже спустя годы выяснилось, в работе учителя никогда не было. Во всяком случае для меня и моей жены. А пока трудности были свои и самые непростые в проведении уроков физической культуры в холодное время года, то есть зимой, да и в марте не особо теплее. Лыж на весь класс не хватало, приходилось делить детей на группы и для каждой планировать отдельный вид деятельности. В непогоду или сильные морозы занимались в школьном коридоре. Вокруг идут занятия, а тридцать с гаком человек должны без шума делать упражнения. Причём в коридоре нет никакого спортивного снаряда, но есть постоянное присутствие на уроке техничек, просто посетителей школьного буфета, который был в торце коридора. О какой методике может идти речь? После разминки, комплекса упражнений заводил я своих подопечных в класс, и играли они в шашки, шахматы, а то и брал баян, и мы просто пели.
Такое положение со спортивными залами, а точнее, с их отсутствием, было во многих неполных средних школах, а подчас и в средних дореволюционной постройки. В 70-е, а особенно 80-е годы, в районе были построены современные школы, но вот какой парадокс - через какие-то двадцать лет спустя эти школы оказались невостребованными. Детей не стало! Средние школы получали статус начальных школ, а то и вовсе стали закрываться. Из двадцати средних школ в районе осталось всего одиннадцать.
Но вернёмся в Мазейку. Встретили Новый 1971 год. Этот год для меня стал годом испытаний на прочность. Однако обо всём по порядку. На зимних каникулах (хорошо, что так совпало) был на сессии в сельскохозяйственном институте. Успешно сдал экзамены и зачёты, но уже твёрдо решил, что после весенней, майской сессии, учёбу в СХИ заканчиваю. Будет ровно три курса, и на этом точка. Обещал и сам почувствовал потребность в педагогическом образовании.
После каникул решил залить на спортплощадке каток. Сказано – сделано! Не так-то просто было сделать, но не Боги же горшки обжигают. В школьном интернате жили дети из соседнего села Московка. Ребята шестых-восьмых классов с охотой откликнулись на мой призыв - поработать вместо утренней физзарядки на заливке катка. Так мы приблизительно с семи утра до половины восьмого опустошали школьный колодец и по цепочке вёдрами заливали каток. Нарушал я санитарные и прочие нормы? Да, конечно, нарушал! Только не осознавал я это тогда, а дети были в таком азарте, что им было вовсе не до норм, режима и прочего. Они делали Великое дело. После двух, трёх дней нашего поистине коммунистического труда кое у кого под шапкой что-то зашевелилось, и к школе подъехала пожарная машина. «Куда сливать воду?» - спросил у меня водитель. К вечеру, после пяти-шести рейсов с водой, каток был залит.
Во времена моего не так и далёкого детства я катался на коньках, подвязанных кожаными ремешками к валенкам. Ну, негоже было сейчас возвращаться в рутину. Купил себе коньки на ботинках, а стоять на них не получалось что-то. Впрочем, это обычное явление для большинства начинающих. Так пришлось обучаться поздними вечерами, чтобы никто не видел, как падает учитель физкультуры. Через несколько таких вечерних самоистязаний я уверенно стоял на коньках и мог на равных с детьми выйти на лёд. Вскоре мы создали две команды и последующие две зимы успешно выступали в районных соревнованиях на приз «Золотая шайба».
Одиннадцатого марта я получил телеграмму. Умер мой отец. Двух месяцев не дожил до 59 лет. Сказались военные раны, контузия и ошибка врачей. Судмедэкспертиза, как и следовало ожидать, признала врачей невиновными. Двадцать лет спустя мамина двоюродная сестра, принимавшая участие в операции, перед своей смертью рассказала о роковой ошибке врачей. Бог им судья! Они уже все предстали перед Ним. Мама отказалась от предложений сестёр пожить у них. Девятнадцать лет она прожила одна, но мы регулярно проведывали её. Через стенку жили две сестры отца, и она всегда была с ними в дружбе и согласии.
В похоронных делах, поминках и общем потрясении мама задержалась с выносом пчёл из зимовника. Половина пасеки погибла. От двадцати семей осталось десять. Мне и средней сестре Анне, жившей в соседнем селе Бутырки, мама дала по четыре семьи, а две оставила себе. Вот так с апреля 1971 года и по сегодняшний 2011 год я самостоятельно занимаюсь пчеловодством. Ровно сорок лет!
В мае я закончил три курса сельхозинститута, но документы пока не брал. В СХИ у меня был диплом об окончании техникума, а в пединститут я поступал по аттестату зрелости. Будучи на преддипломной практике в совхозе «Донской» в 1966 году я вместе со своим бывшим классом, но в порядке экстерната, успешно сдал экзамены и получил аттестат зрелости. Вот теперь он мне и пригодился.
В начале июня я сдал вступительные экзамены в Тамбовский педагогический институт на исторический факультет заочного отделения. Три пятёрки и одна четвёрка по немецкому языку – таковы были мои оценки. Сразу после вступительной началась установочная сессия, где были мы уже вместе с женой. Нам здорово повезло с квартирой. Всё обучение мы прожили у одной прекрасной семьи, Юриновых Вячеслава и Альбины. Они нам предоставляли комнату, и в зимнюю (десять дней), а также и летнюю сессию (тридцать дней) мы жили как у Христа за пазухой, словно у ближайших родственников. После этой сессии я написал заявление и забрал документы из Воронежского СХИ. Отныне вся моя жизнь (за вычетом трёх лет партийной работы) будет связана со школой.
На этом ещё не закончились важные события этого трудного для меня года. В сентябре меня приняли в члены КПСС. Кандидатом в члены партии я был принят ещё в армии, два года назад, а принят в члены так поздно из-за смены места работы. По Уставу партии необходимо было год постоянной работы на одном месте, чтобы получить три рекомендации коммунистов. В сентябре как раз и исполнился ровно год моей работы в школе.
До конца года никаких кардинальных событий больше не было. Достаточно было того, что уже пережито за девять месяцев. Вот таким был для меня 1971, невисокосный год. Кстати, високосный-то год был следующим, но он оказался ровным, спокойным на события. Видимо, Господь пожалел нас и дал отдохнуть!