Истекая кровью, раненый лежал на Сашкином столе. Тяжело дыша, он прижимал руку к левому боку, между пальцев струилась кровь. Темно-зеленое сукно куртки стремительно темнело, пропитываясь кровью. Голова, с надетой на нее островерхой зеленой шляпой, была бессильно откинута, невидящие глаза смотрели куда-то в потолок. Из ноги, чуть выше колена, торчала стрела. Широко раскрыв глаза, Сашка смотрел на него, не в силах подойти. За свои почти тринадцать лет он ни разу не видел раненых, разве что в кино. Но дело было не в этом, то, что он увидел, зайдя в свою комнату, было просто невозможно. Такого не могло быть, потом что не могло быть никогда. Лежащий на его столе был от силы двадцати сантиметров ростом. Он лежал на спине, бессильно распластав прозрачные слюдяные крылышки, похожие на стрекозиные. Рядом с ним лежала крошечная матерчатая сумка, на поясе с золотой пряжкой шпага в ножнах, длиной в Сашкин палец. На ногах у человечка были остроносые коричневые сапоги. Остолбеневший Сашка тер глаза, надеясь, что наваждение рассеется само собой, но истекающий кровью человечек и не думал исчезать. Подумать только, что еще каких-то полчаса тому назад, Сашка думал о том, каким скучным будет это лето.
Летние каникулы – это прекрасно. Первую неделю после окончания учебного года Сашка так и думал, и строил планы, куда они с пацанами будут ходить, что делать. Но потом один за другим, приятели стали уезжать, Вовку, лучшего друга, увезли на все лето на дачу. Сашка с завистью вспоминал, как тот, захлебываясь, рассказывал о том, как он там будет кататься на велике с местными пацанами, купаться в речке, ходить в лес. Завидовать нехорошо, так всегда говорила Сашкина мама, но он не мог ничего с собой поделать. Почти все пацаны из класса разъехались кто куда, а Сашка остался. Денег, которые Сашкина мама, работая на двух работах, приносила в дом, едва хватало на еду. О том, чтобы поехать на море, или загород, и речи быть не могло. Сашка все понимал, и не жаловался, но ему было тоскливо и муторно, перспектива провести каникулы в душном, пыльном городе, без друзей и приятелей была не из приятных. От отчаяния, он пошел к Андрею, которого из-за торчащих передних зубов все называли Крысой. Кличка предопределила печальную судьбу Андрея, и с младших классов он был изгоем, «реальные пацаны» с ним не общались. Он принадлежал к кружку книгочеев, в который входил и Сашка. Кружок был неформальным, просто семеро пацанов из четырех параллельных классов, объединенных любовью к фантастике. Дружить они не дружили, просто менялись книжками, иногда собирались обсудить прочитанное. Пахарь, второгодник и главный хулиган Сашкиного класса, обзывал их «профсоюзом мутантов». Ну, на безрыбье сгодился бы и Крыса, тем более, что был он неглупым, и незлым, и при других обстоятельствах мог бы стать Сашкиным другом. Сашка пошел к нему, тот жил на улице Веснина, напротив трамвайной остановки. Открыла ему сестра Крысы, здоровенная дебелая деваха лет на пять старше Сашки, она была в коротком халатике, и шлепанцах. От нее кисло пахло потом.
– Тебе чего, малой? – через губу спросила она.
– Мне… Андрея, – смутился Сашка, и стал рассматривать накрашенные ногти на толстых ногах девахи.
– Так нет его, он с предками в Коктебель уехал, – осклабилась сестра и захлопнула дверь. Сашка, понурившись, ушел, забыв спросить, когда же тот вернется. Надежды рухнули, перед ним разверзлась пропасть отчаяния. В ужасном настроении он вернулся домой, с грохотом захлопнул за собой дверь, скинул кроссовки и пошел к себе в комнату. Он вошел, и направился к кровати, намереваясь плюхнуться на нее с разбега, но тут взгляд его упал на стол, и он застыл в изумлении.
– Он что, его видит? – послышался со шкафа, что стоял справа от двери, тонкий скрипучий голос.
– Не может такого быть, – отозвался из-за закрывающей вентиляционную отдушину решетки другой голос. Сашка медленно, с трудом поворачивая голову ставшими вдруг непослушными мышцами шеи, посмотрел на шкаф.
– Видит! Он нас видит!– взвизгнул на шкафу кто-то невидимый, в голосе послышались панические нотки.
– Беги! – заполошно запищали из-за решетки, и со шкафа на сервант тут же соскочил кто-то мохнатый, спрыгнул на пол, и метнулся под кровать. Он двигался так быстро, что Сашка не успел его разглядеть, только и увидел, что размером существо было с котенка. Было слышно, как оно скребется под кроватью, протискиваясь за сервант. Через несколько мгновений все стихло.
Раненый зашевелился, приподнял голову, посмотрел на Сашку, и что-то сказал, а потом, обессилев, уронил голову. Сашка, кроме русского, понимал украинский, но язык, на котором говорил человечек, не был похож ни на тот, ни на другой, и слов его Сашка не понял. «Наверное, он просит помощи», продумал Сашка. Ему стало жалко раненого, было ясно, что если не остановить кровь тот умрет. Сбросив оцепенение, он подошел к столу. Там дела были плохи, под раненым уже расплывалась красная лужа. Секунду подумав, Сашка бросился в соседнюю комнату, и стал выдвигать ящики маминого стола. В одном из ящиков обнаружилась коробка с лекарствами, секунду подумав, Сашка прихватил лежащий рядом набор для маникюра, и со всем этим вернулся в свою комнату. Не теряя времени, он маникюрными кусачками одну за другой откусил деревянные пуговички, и расстегнул на человечке суконную курточку. Под ней обнаружилась рубашка из тонкой блестящей материи, промокшая от крови. Сашка попытался маникюрными ножницами разрезать ее, но, стоило кончику ножниц прикоснуться к коже, как человечек дернулся, и тоненько закричал. Сообразив, что делает что-то не то, Сашка отдернул ножницы. Человечек потерял сознание, и обмяк. «Он боится железа», сообразил начитанный Сашка, и решил попробовать иначе. Он ухватился за краешки ворота, и разорвал рубашку руками. Осторожно отлепив ткань от раненого бока, он намотал вату на спичку, и осторожными движениями стер кровь, удивившись, насколько она жидкая. Оказалось, что рана была относительно небольшой, несколько миллиметров шириной, но, видимо, глубокой, из нее толчками струилась кровь. Сашка все теми же ножницами отрезал маленький лоскуток бинта, сложил впятеро и приложил к ране, придерживая пальцем. Бинт тут же стал пропитываться кровью. Мгновение подумав, Сашка, одной рукой продолжая придерживать пакет, другой отщипнул немного ваты, и сделал еще один пакет, побольше и с ватой внутри. Опять намотал вату на спичку, макнул в антисептическую мазь, и быстрыми движениями обработал рану, затем приложил новый пакет. Тот тоже быстро набряк от крови, но держал лучше. Сашка отмотал немного бинта, отрезал узкую длинную полоску, осторожно приподнял раненого, задрал одежду ему под мышки, и обмотал туловище бинтом в несколько слоев, прижав пакет, затем завязал концы полоски. Сашку научила обрабатывать раны мама, и он надеялся, что его умение врачевать мелкие порезы поможет. На удивление, повязка держала, кровь хоть и пропитала ее, но течь перестала. Сашка, тем временем, занялся ногой.
«Главное, не оставить наконечник в ране», вспомнил он прочитанное в книжках. Осторожно, двумя пальцами он взялся за тоненькое древко стрелы, и дернул. Стрела, чмокнув, вышла из тела, раненый так и не пошевелился, спасенный беспамятством от боли. Сашка на мгновение представил, каково это, когда из тебя выдирают засевшую стрелу, и к горлу подкатил ком. Стрела вышла целиком, с облегчением отметил про себя Сашка, и отбросил ее в сторону, потом взялся за сапоги. Ухватив крохотный каблук, он осторожно, по миллиметру, стянул сначала один сапог, потом второй. Ему оставалось только надеяться, что он при этом ничего не сломал.
Стянув штаны, он щедро намазал ногу раненого антисептической мазью, и перевязал. Под штанами у человека было все как у людей, но Сашка не стал разглядывать анатомические детали, а снял с эльфа куртку и остатки рубахи. На куртке от плеч и до самого низа были разрезы, у пояса скрепленные пуговицами. Сашка откусил кусачками пуговицы, и стянул куртку. С рубашкой возиться не стал, просто разорвал на куски и снял, все равно она была безнадежно испорчена. Потом он принес с кухни крышку от коробки из-под печенья, положил туда кусок поролона, застелил чистым носовым платком, и уложил раненого туда, под голову положил другой кусок поролона, и накрыл сверху еще одним носовым платком. Человечек по-прежнему был без сознания. Сашка убрал с книжной полки «Незнайку на Луне», «Мушкетеров», отодвинул большую раковину-рапану, которую когда-то, когда Сашка еще был дошколенком, достал со дна моря его папа. На освободившееся место, положил раненого, и задвинул стеклянную дверцу. Судя по стреле, того кто-то пытался убить, и Сашка хотел, чтобы он был в надежном месте.
– Ты смотри, он ему еще и помогает! У, предатель! – раздался голос из-за решетки.
– Неблагодарные людишки! Стараешься для них, стараешься, а они заместо спасибо всякой заморской пакости помогают! – поддакнул ему второй откуда-то снизу. Будь на месте Сашки кто-то повзрослее, он бы вряд ли поверил своим глазам, и решил, что у него галлюцинации. Но Сашка, запоем читавший фантастику, с легкостью поверил в реальность происходящего. Подумаешь, эка невидаль – феи в окно влетают, а из отдушин разговаривают домовые. Сашка уже сообразил, с кем имеет дело, зря, что ли, столько книжек прочел? Он подскочил к решетке, и звонко сказал:
– Хочу и помогаю, вам-то что?
– Изменник! Предатель! Вот мы тебе! – в унисон заругались домовые, угрожая Сашке всяческими карами.
– Только попробуйте! – уверенно сказал Сашка, уже раскусивший, что они его боятся больше, чем он их, и добавил: – Вот схожу в Покровский собор, приведу попа, он вам устроит.
– Ахххх, – прошелестело за решеткой, и все стихло, напуганные домовые ретировались. Понятно, что никакого попа Сашка бы не привел – откуда ему денег взять, чтобы заплатить попу? Впрочем, домовые-то этого не знали. Вытирая стол, Сашка обратил внимание, что там, где лежал раненый, все покрыто мельчайшей золотистой пыльцой. Сашка вытер кровь, и пошел на кухню, у него разыгрался аппетит. Пообедав, он посмотрел телевизор, впрочем, не особо обращая внимание на то, что смотрит, мысли его были заняты раненым. Он часто ходил в свою комнату, поверял, как у того дела. Человечек лежал с закрытыми глазами, и только по движению носового платка можно было понять, что он не умер, что он дышит. Если бы не воскресный день, Сашка бы уже летел в библиотеку, читать все, что можно найти о феях. Наступил вечер, Сашка и не заметил, как заснул перед телевизором. Около десяти вечера пришла мама, она весь день провела в гостях у подруги. Мама выключила телевизор и прогнала Сашку спать.
Квартира, где обитали Сашка и его мама, располагалась на третьем, последнем этаже старого дома номер 4а по улице Рымарской, в самом центре города. Дом был дореволюционной постройки, с толстыми стенами, сложенными из красного кирпича. После революции большую многокомнатную квартиру, принадлежавшую какому-то преуспевающему адвокату, разделили на несколько маленьких. Во время войны город два раза отдавали фашистам, и два раза отбивали. В результате, большинство старых домов было разрушено, а этот сохранился. Сашкиному дедушке, морскому офицеру, после войны досталось три комнаты, и кусочек выходящего на черную лестницу коридора. Дедушка поставил стенку, отделившись от остальной коммуналки, и превратил их в отдельную квартиру, отделил ванную с туалетом, и кухню с газовой колонкой. Квартира была в неплохом состоянии, хоть от былого великолепия и осталось немного, дом был крепким, с толстыми стенами. Он отличался от домов вокруг, было в нем что-то основательное, настоящее. Благородную черепицу сменило плебейское кровельное железо, а взамен вбитых стекол в дверях парадного вставили фанерки. Несмотря на это, обветшав, он не потерял былого аристократизма. Сашка не променял бы его ни на какой другой. В квартире на потолке еще сохранилась лепка, ажурные гипсовые виньетки, бронзовые ручки на оконных рамах. Дядя Володя, мамин брат, который помогал им с ремонтом, сказал, что рамы сделаны из лиственницы, и менять их не надо, они еще сто лет простоят. В общем, дом был что надо, и если уж где-то и могли быть домовые, то только в таком доме.
Проснувшись, Сашка первым делом кинулся к полкам, проведать раненого. У того все было без изменений, он спал. Мама уже ушла на работу, Сашка приготовил себе завтрак, сходил на Благбаз, купил по оставленному мамой списку продуктов, и снова ушел из дому, на этот раз его путь лежал в библиотеку. Перед уходом он оставил у ложа раненого пластмассовую крышечку наполненную водой, на случай, если тот захочет пить.
– Останешься за старшего, – неосознанно подражая дяде Володе, строго сказал он Собаку, перед тем, как выйти из комнаты. Лежащий на серванте Собак зевнул, и прикрыл глаза. Собак был никакой не собакой, а котом. Еще в бытность свою котенком с дрожащим хвостиком-морковкой, он как-то раз сделал свои кошачьи дела прямо в туфель Сашкиному папе. Папа ругался, и грозился выбросить «этого собачьего кота» на помойку, но мама не дала, отстояла. Папа кота невзлюбил, и все время обзывал «собакой». Так и пошло – собака, собака. Со временем последняя буква отпала за ненадобностью, и кот остался Собаком. Он вырос, заматерел, отъелся, стал вальяжен и ленив. Как шутил дядя Володя: «откормили кота до размеров кита». Справедливости ради надо сказать, что никто кота не откармливал, жили Сашка с мамой скудно, мясо бывало на столе не каждый день, иногда они не видели его месяцами. Собак добывал пропитание охотой, в старом доме мыши водились во множестве, особенно на чердаке.
В библиотеке Короленко, куда направился Сашка, работала мамина знакомая Циля. Без нее затея была обречена на провал: читательский билет выдавали с 18 лет, делая исключение только для студентов. К счастью, она была на месте, и провела Сашку в читальный зал. В зале было пусто и тихо, посетителей немного, все-таки лето. Сашка обрадовался, ему казалось, что все на него смотрят, и думают: «что делает этот мальчик в таком серьезном месте?»
– Что будем искать? – поинтересовалась сухая тетка с поджатыми губами, и строго глянула на Сашку поверх очков. Циля оставила Сашку с этой теткой, и ушла.
– Мне бы… про фей, – промямлил Сашка.
– Про фей, это вам надо в детскую библиотеку, спросите «Дюймовочку», или «Властелина Колец», – сказала тетка, и вдруг улыбнулась. Сашка увидел, что она совсем не злая, и приободрился.
– А… энциклопедии у вас нет? – спросил он, и добавил: – Фольклорной.
– А чем вызван ваш интерес, молодой человек? – спросила тетка.
– Нам задали, на лето… реферат писать, по мифам, – выдал Сашка заранее приготовленную легенду, и уши у него загорелись, все-таки он был честным мальчиком.
– Хмм, – задумалась тетка, сказала подождать, и ушла. Она долго не приходила, Сашка уже хотел развернуться и потихоньку уйти, но тут тетка вернулась, и положила на конторку стопку книг.
– Каталогами вы пользоваться не умеете, поэтому я вам тут подобрала. Если этого недостаточно, обращайтесь, поищем вместе, – тетка оказалась что надо.
Сашка поблагодарил, сел за стол, и погрузился в чтение. «Сон в летнюю ночь», прочитал Сашка на обложке первой в стопке книжки. Книжка оказалась непонятной, мало того, что стихи, так еще вдобавок к этому со множеством незнакомых Сашке слов. Он отложил ее, и взялся за следующую, энциклопедию мифов. Сашка пролистал ее, и нашел статью, озаглавленную «Феи(Фэйри)». Сашка прочел статью, но ничего ценного для себя не извлек, о том, что едят фэйри, или как их лечить, там не было ни слова. Третья книжка была сборником ирландских легенд, в которых Сашка почти ничего не понял, остальные книжки оказались художественными, кое-что в них оказалось интересным, Сашка даже сделал выписки в принесенную с собой тетрадку. Другого ничего не было, поиски информации зашли в тупик. Приуныв, он засобирался домой, проверить, как поживает его фэйри (а влетевший в его окно человечек был именно фэйри, в этом не могло быть никаких сомнений).
– Уходишь? – спросила его Циля.
– Да, спасибо, тетя Циля, – вежливо поблагодарил Сашка, и повторил, обращаясь к сухой тетке: – Спасибо!
– Молодой человек! – окликнула его сухая тетка, когда он уже повернулся, чтобы уйти. – Вот, возьмите, это гораздо лучше всяких там фей. Только не забудьте вернуть, – и тетка протянула ему книжку в потрепанном переплете. На обложке было написано: А.С. Пушкин, «Руслан и Людмила». Сашка поблагодарил, и ушел. Тетки еще долго смотрели ему вслед, все-таки на исходе двадцатого века не каждый день встретишь мальчика, который в летние каникулы ходит в библиотеку читать серьезные взрослые книги.
Вернувшись домой, он первым делом поведал раненого. Тот по-прежнему спал, но уже в другой позе, а уровень воды в пластмассовой крышечке уменьшился. Сашка пообедал, покормил Собака, и, набравшись смелости, пододвинул к стене стул, влез на него и встал на цыпочки. Лицо его при этом оказалось точно напротив вентиляционной решетки. Он несколько раз стукнул в стену, и сказал: – Соседи, ау! Давайте дружить, приходите чай с булочкой пить.
Домовые из мультиков любили вкусненькое, и Сашка подумал, что эти наверняка не откажутся от угощения. Голос его провалился в темноту, он повернул голову и прижался ухом к решетке. Ни звука, ни шороха, тишина. – Ну, – притопнул Сашка ногой, – Я же знаю, что вы меня слышите. Я вас видел, не бойтесь, – хотя, прямо скажем, побаивался как раз он. Разочарованный, Сашка слез со стула, и решил, что раз так, то булочку он и сам съест, квадратные сдобные булочки с изюмом он любил. Он положил булочку на блюдце, и пошел на кухню ставить чайник. Когда он вернулся, то обнаружил на столе Собака, уже нацелившегося отгрызть от булочки кусочек, Собак был тот еще сладкоежка. Сашка топнул ногой, и разрезал булочку ножом на четыре куска.
– Аххх, – донеслось откуда-то из-под серванта.
– Что, сладенького хотите? – обрадовался Сашка, трюк с булочкой сработал. – Ну, тогда вылезайте. Под сервантом послышалось шуршание, потом оттуда опасливо высунулось лицо домового. Блестящие глазки зыркнули туда-сюда, осматриваясь, потом, решив что опасности нет, домовой вылез и выпрямился во весь рост.
– Давай сюда, – Сашка показал на стол. Домовой подошел к стул, подпрыгнул, забрался на сиденье, и оттуда перелез на стол, оказавшись прямо перед Сашкой. Росту он был небольшого, пониже фэйри, но поплотнее. На нем был надет длинный потертый кафтан красного цвета, соединенный желтыми поперечными застежками, как у стрельцов на старинных картинах, на ногах валенки. Уши у него были заостренные, из них торчал мех. Несмотря на все различия, было видно, что он и фэйри похожи друг на друга. Заостренные уши, яркие, непохожие на человеческие глаза, черты лица – не было сомнений в том, что они дальние родственники. Домовой потянулся было к булочке, но Сашка остановил его:
– Сначала надо познакомиться, – сказа Сашка, и добавил: – Меня зовут Александр, Сашка.
– Акинфий, – буркнул домовой, и, схватив кусок булочки, принялся уплетать его так, что за ушами трещало. На кухне засвистел чайник, и Сашка пошел за ним, а, когда вернулся, на столе сидел еще один домовой, в ватной телогрейке и шапке-ушанке.
– Влас, – представился он, и поклонился Сашке.
– Чай будете? – спросил Сашка, домовые, увлеченные поеданием булочки, ответили согласным ворчанием. Маме на день рождения кто-то подарил набор кофейных чашечек, они пылились в серванте без дела – мама кофе не пила, Сашка тем более. Сейчас они пригодились, Сашка разлил из фарфорового чайничка заварку, долил кипятка.
– Эх, до чего хорош чай! – отведав булочки с чаем, домовые заметно подобрели, и Влас поблагодарил Сашку: – Благодарствуем, хозяин!
– А скажите, уважаемые домовые, кто это такой? – Сашка не выдержал, и задал вопрос, ради которого, собственно, и затеял чаепитие.
– Этот-то? Фей, пакость заморская! – фыркнул Акинфий в кошачьи усы.
– Понаехали тут! – поддержал его Влас.
– А за что вы их так не любите? – спросил Сашка. Домовые, которых подкупила Сашкина вежливость, принялись рассказывать. Рассказывали они не торопясь, обстоятельно. Сашка их не перебивал, слушал с интересом. С того самого момента, как он обнаружил на своем столе раненого фэйри, его не покидало чувство, что он в сказке. Подумать только, он разговаривал с настоящими домовыми! Лето заиграло яркими красками, скука испарилась без следа. Оказалось, что домовые не зря не любят фэйри: те сгоняли их с обжитых насиженных за века мест. Жилищный вопрос стоял остро: старых домов становилось все меньше, а в новых панельных домах домовые не приживались. Вот и получалось, что лишившиеся пристанища волшебные существа, поневоле вступали друг с другом в конфликты. И хорошо, если все кончалось мирно, как в Сашкином доме, где обитало целых семь домовых. Бывало, что домовые и убивали друг дружку из-за жилплощади, дело немыслимое по старым временам. А тут еще злые фэйри нагрянули из-за моря. Раньше, бывало, один-другой приедет, в гости там, или проездом, и все. А теперь – сотни, да все как один агрессивные, тут было отчего занервничать. Акинфий все время дергал левой ногой, он весь был как на шарнирах. Сашка подумал, что у него не в порядке нервы. Ватник Власа был до того засален, что блестел. Домовые явно переживали не лучшие дни.
– А между собой они воюют? – полюбопытствовал Сашка.
– Ну а как жа иначе, воюють, – закивали домовые. – Вона твово ктой-то из своих и истыкал.
– Ну а вы, что же, не даете им сдачи? – поддел Сашка домовых.
– Вы ведь люди, тожа заморских выше себя ставите, – Акинфий обхватил руками чашку, поднял ее, и сделал большой глоток, чуть не опрокинувшись на спину. – Джинсы у вас, мода… Что эти феи? Оне свой Остров Яблок за центр мира держат, а мир, он-та большой, кубыть, и тварюшек в ем живет не счесть. Так и люди заморские, у самих истории-та с гулькин нос, а тоже туда же, всех поучают. А вы им в рот смотрите, а свое-та и позабыли. Нас позабыли, оттого и все наши беды…
– Мы, хозяин, и так как-нибудь так, – добавил Влас, и Акинфий кивком поддержал товарища.
– Эх вы! Вот мой дедушка им бы показал! – похвастался Сашка, и показал на фотографию дедушки, висящую на стене. Домовые, как оказалось, дедушку хорошо помнили, и разговор перешел на него, они долго вспоминали, каким справным хозяином был Сашкин дедушка.
– А он выздоровеет? – спросил Сашка, и кивнул в сторону фэйри.
– Коль сразу не умер, будет жить, – Влас поднял к небу палец: – Оне живучие, феи-та.
– Это хорошо, – обрадовался Сашка.
– Да что ж тут хорошего, милай, – покачал головой Акинфий, и вздохнул. – Где один, там и десять.
– А может, он добрый? – спросил Сашка. В книге, что он читал в библиотеке, было написано, что фэйри бывали добрые и злые. Добрые принадлежали к Благому Двору, или Двору Лета, как его еще называли. Злых объединял Неблагой Двор, или Двор Зимы. Раненый фэйри не выглядел злым, во всяком случае, так казалось Сашке. Впрочем, для своих лет он повидал достаточно, чтобы знать, что зло не всегда выглядит отвратительно.
– Добрый, злой… всяко нам он не друг, – упорствовал Акинфий.
– Ахвить он не из простых будет, фей-та, – заметил Влас. – Шпага золотая не у всякого фея есть. – Шпага у фэйри и правда была необычная, очень тонкой работы, с клинком из желтого металла и украшенной блестящими камнями рукояткой.
– Быть беде, вот увидите, – проворчал Акинфий, церемонно поклонился Сашке, и, спрыгнув со стола, скрылся под сервантом. Было слышно, как он там скребется, протискиваясь к скрытому за сервантом лазу.
– Эх, – вздохнул оставшийся с Сашкой Влас. – Прав он, ить за феем придут. И хорошо, если друзья. А ну как те, кто его истыкал, пожалуют? Кончилась спокойная жисть…
– Пусть только попробуют, я им покажу! – вскочил Сашка, схватил мухобойку и принялся размахивать ею, нанося удары по воздуху.
– Эх, хозяин, не лез бы ты в это. Не дело смертным в наши дела лезть, неправильно это, – Влас попрощался, и ушел, Сашка остался один. Он подошел к полке с фэйри, посмотрел на того через стекло. Тот лежал с открытыми глазами, заметив Сашку, он повернул голову, и посмотрел на него, но ничего не сказал. Сашка вытащил его вместе с «кроватью», положил на стол, и сменил повязку. Фэйри шипел сквозь зубы, но не сопротивлялся. Когда Сашка закончил, фэйри произнес какую-то длинную фразу на своем языке. Сашка не понял, но, судя по интонации, тот благодарил. Голос у фэйри был писклявый, что неудивительно при таких размерах.
День шел за днем, вскоре фэйри стал поправляться. Он уже вставал, и, прихрамывая, разгуливал по полке, завернувшись в платок. Платок волочился за ним, точно мантия. С домовыми Сашка общался почти каждый вечер, за чаем с булочками. Однажды у него собрались все домовые, что жили в доме, и еще из соседних пришли. Сашка выпросил у мамы денег, накупил сладостей, и устроил для домовых пир. Они сидели, кто на столе, кто на серванте, болтая ногами, и разговаривали друг с другом и с Сашкой. Видно было, что они соскучились по общению с человеком, что их тянет к нему. Фэйри в празднике участия не принимал, сидел на своей полке, сложив слюдяные крылья, и делал вид, что его это не касается. Булочку, впрочем, съел. Домовые косились на него неодобрительно, но агрессии не проявляли. То ли Сашкино покровительство играло свою роль, то ли домовые были от природы незлые, а может и то, и другое. Сашка и сам не заметил, как заснул, а домовые засиделись допоздна. Наутро, когда Сашка проснулся, в комнате не было и следа вчерашней пирушки, все чашки стояли на своих местах, сверкая чистотой.
Когда фэйри летал, вокруг него тут же возникало облачко светящейся золотистой пыльцы, тянущееся за ним шлейфом. Когда он уже совсем поправился, то пришил отрезанные Сашкой пуговицы, надел куртку, натянул штаны, обулся. В общем, стал похож на настоящего фэйри, как их рисуют на картинках. Он порхал по комнате так быстро, что Сашка порой терял его из виду. Где фэйри, можно было понять только по негромкому гудению крыльев. Видя, что объясниться с Сашкой не получается, тот только вздыхал. Проблема языкового барьер разрешилась просто, когда фэйри совсем оправился, и набрался сил. Только Сашка вернулся с базара с продуктами, и разложил их, как фэйри подлетел к нему, и что-то защебетал, показывая на стул. Сашка сел, фэйри подлетел к его лицу, и завис перед Сашкиным носом. Он повисел, что-то бормоча себе под нос, облако пыльцы стало заметно больше. Фэйри закрыл глаза, несколько раз повернулся в воздухе вокруг соей оси, пыльца взвихрилась золотой спралью. На третьем или четвертом обороте фэйри прянул вперед, ударив пяткой прямо Сашке в лоб. От неожиданности Сашка сделал глубокий вдох, втянул в себя изрядное количество пыльцы, и закашлялся.
– Ты что делаешь!? – закричал он упорхнувшему под поток фэйри.
– Я приношу свои извинения за причиненные неудобства, – отозвался фэйри. – Но вы совсем невосприимчивы к волшебству, поэтому мне пришлось применить Слияние.
– Но зачем драться! – топнул ногой Сашка, и осекся, поняв, что произнес эти слова не по-русски, а на каком-то другом языке. Фэйри каким-то образом передал ему свое знание языка.
– Я рад, что теперь вы меня понимаете, – просиял фэйри, и опустился на стол перед Сашкой, – позвольте представиться: Дори ап-Грэйм. – С этими словами фэйри поклонился, и снял шляпу.
– Александр… все меня зовут Сашкой, – отрекомендовался Сашка, и ему тоже захотелось снять шляпу. Шляпы у него не было, поэтому он кивнул
– Я благодарен вам, вы спасли мне жизнь. Ваш поступок был в высшей степени благородным! Просите что угодно, и я сделаю все, что в моих силах, – произнес фэйри. Фэйри всегда держат слово, и стараются не быть ни у кого в долгу, вспомнил Сашка прочитанное в книге. Услуга для них много значила, это накладывало определенные обязательства, и, значит, слова Дори были не пустым звуком.
Вскоре они перешли на «ты», и стали общаться как старые приятели. Дори рассказывал Сашке о Волшебной Стране, где живут волшебные создания, о короле Обероне и королеве Титании, правителях Двора Лета. Дори в недалеком прошлом было рыцарем при дворе королевы. За какой-то проступок его изгнали, и он стал бродячим фэйри. Вместе с несколькими изгнанниками Дори выкрал из дворца Маб, королевы Зимы, волшебный камень. Слуги королевы погнались за ними, и убили друзей Дори, а его самого ранили. Оторвавшись от погони, Дори решил искать прибежища в мире людей, и оказался у Сашки. Ему очень повезло, что Сашка оказался невосприимчив к волшебству фэйри, и смог его увидеть. Все волшебные создания умеют отводить глаза, чтобы люди их не видели, иначе их участь была бы незавидной. Тысячи лет они живут бок о бок с людьми, а те, за редким исключением, даже не подозревают о таком соседстве.
– А как же ты смог передать мне свое знание языка? – спросил Сашка.
– Слияние, это не волшебство, а умение, способ облегчить общение, – ответил Дори. – Просто люди забыли его, как забыли многое другое. Мы обменялись знанием языков, теперь я знаю ваш язык, а вы – все языки, что знал я.
Вес словам Дори придавало то, что Сашкина мама в упор его не видела. Он кружил по квартире, совершая в воздухе замысловатые маневры, зависал у нее над головой, почти касаясь ее волос. Она спокойно занималась своими делами, не замечая его. Увидев это, Сашка с трудом сдержал смех. Жестом он попросил Дори прекратить: маму Сашка любил, и не хотел ее обижать. После основной работы, в проектной конторе, мама подрабатывала в ресторане поварихой, три, а то и четыре раза в неделю. Ночные смены сильно изматывали маму. Сашка, как мог, старался помогать по хозяйству, ходил за продуктами, убирал квартиру, готовил еду.
Надо сказать, что Сашка был не единственным, кто видел Дори. Как ни странно, его присутствие не было тайной и для Собака. Стоило Дори сделать вид, что он хочет украсть кусочек из кошачьей миски, как мощный удар лапой отбросил его в сторону. Дори несколько раз перевернулся в воздухе, и упал на спину. Кот невозмутимо подошел к миске, обнюхал ее, и посмотрел на Дори, всем видом показывая: «только тронь!».
– Он тебя видит! – удивленно сказал Сашка Дори.
– Видит, – произнес тот, отряхиваясь. Он встал на ноги, оттолкнулся, и свечой взмыл под потолок. С безопасной высоты он проплыл над котом, и сел на рожок люстры. Болтая ногами, он пояснил Сашке: – Коты нас видят, и не только нас. Они видят и другие миры, а когда спят, даже могут по ним путешествовать. – Собак вспрыгнул на стул, развалился, отставив лапу, и принялся вылизывать шерсть на брюхе.
– А почему он на тебя не охотится, как на мышку? – спросил Сашка. При этих словах Собак, удивленно поднял голову. Вид у него был недоуменный, как будто Сашка сморозил какую-то глупость.
– Коты умные, только хорошо это скрывают, – пропищал с люстры Дори. Собак, будто поняв, о чем речь, тряхнул головой, в два прыжка достиг подоконника, и гордо задрав хвост, ушел по карнизу влево. Оттуда по ветвям росшего во дворе каштана, он мог спуститься на землю. Собак был самостоятельный кот, и ходил сам по себе.
Шли дни, и вот уже на дворе середина июля. Тополиный пух льдинками лежал на тротуарах, взлетая в воздух от малейшего дуновения ветерка. От жары асфальт кое-где стал мягким, и пружинил под ногам. В гидропарке было хорошо, от реки веяло прохладой. По выходным Сашка с мамой ездил в гидропарк, один раз мама даже нашла денег на то, чтобы взять напрокат лодку. Сашка сидел на веслах, подставив обнаженную спину солнцу, мама на корме читала книжку. Лодка скользила по неподвижной глади реки, волны погружались в темную воду, оставляя круги. Оборачиваясь, Сашка видел застывшую на носу, точно ростр, фигурку Дори, тот так и остался жить у них. Сашка был не против, с Дори было интересно. Вот и сейчас, проплывая на лодке мимо заросших берегов острова, Сашка с трудом сдерживался, чтобы не закричать: «мама, смотри!». Из кустов, из-под корней ив свесивших к воде ветви, отовсюду на них смотрели яркие глаза привлеченных Дори волшебных существ. Наверное, им было скучно, подумал Сашка, а тут заморский фэйри, вот они и вылезли посмотреть. Сашка часто удивлялся, как же он раньше не видел волшебных существ? Всюду, в домах, в парках, в скверах, под мостами, рядом с людьми жили другие, незаметные людскому глазу создания. Не сказать, чтобы их было много, но они были.
Гости пожаловали вечером, Сашка уже собирался ложиться спать. Мама ушла на работу, у нее как раз была ночная смена, а Сашка клевал носом, сидя над книгой. Андрей-Крыса вернулся, и Сашка принес от него книгу о приключениях Элрика из Мелнибонэ. Книга была интересная, Сашка засиделся но природа брала свое, его клонило и строчки расплывались перед его глазами. Уловив краем глаза золотистый отблеск, Сашка вскинул голову, и сон моментально слетел с него. У окна, трепеща крылышками, зависли трое фэйри в красных куртках. Белокурые волосы одного стягивал серебряный обруч, а сапоги были расшиты бисером. Облачка золотистой пыльцы светились в темноте. Не обращая на Сашку никакого внимания, они влетели в комнату, и устремились к полке, где жил Дори. Стеклянная дверца была не до конца задвинута, чтобы тот мог спокойно вылететь. Подлетев к полке, фэйри зависли в воздухе перед дверцей. Дори отступил вглубь полки, и обнажил шпагу.
– Верни талисман, вор! – пропищал главный.
– Придите, и возьмите, – ответил им храбрый Дори и взмахнул шпагой. Сумка с талисманом лежала у него за спиной.
– Верни, и королева простит тебя! И щедро наградит! – не унимался главный. Но Дори не собирался просто так отдавать талисман, он был готов драться. Поняв это, главный фэйри взмахнул рукой, и приказал своим: – Взять его!
Фэйри обнажили свои серебряные шпаги, и, треща крыльями, ринулись в атаку. Один из них опередил остальных, и, приземлившись на край полки, сложил крылья. Не обращая внимания на шпагу в руке врага, Дори ринулся вперед, намереваясь проткнуть его, но не успел. Сашка вовсе не собирался оставаться безучастным свидетелем. Он схватил со стола мухобойку, и поспешил на помощь другу. Фэйри, привыкшие к тому, что люди их не видят, не обращали на него никакого внимания, чем он и воспользовался. Ударом мухобойки он сшиб фэйри с полки. Перекувыркнувшись в воздухе несколько раз, тот упал на пол. Сашка, тем временем, накинулся на оставшихся. Размахивая мухобойкой, он стал выгонять непрошенных гостей за окно.
– Пошли отсюда! Козлы! – кричал им Сашка, раздавая направо и налево удары мухобойкой, и прибавляя порой такие слова, которые не пишут на бумаге. Фэйри уворачивались, но силы были неравны. Сашкины удары сбивали их с курса, а главный даже выронил свою золотую шпагу. Сашка выгнал фэйри за окно, подобрал того, которого сбил первым ударом, и за шиворот отнес к окну. Бросив того на подоконник, он подождал, пока фэйри очухается, и щелчком отправил его в полет.
– И не думайте возвращаться! – Сашка грозно взмахнул мухобойкой.
– Ну, держись, смертный! – пропищал с перекошенным лицом главный фэйри, и троица растворилась в темноте. Сашка облегченно вздохнул, и положил мухобойку.
– Ахвить они вернутся, – проскрипел со шкафа Акинфий. – Говорил я тебе, хозяин, что не след тебе совать нос в волшебные дела. Эххх, поздно…
– Так ты смотрел на это, и не помог! – выкрикнул запальчиво Сашка. – Ну вот, а еще друзья, называется,– Акинфий смутился, и спрятался.
– Твой брауни прав, – сказал вылетевший из своего убежища Дори. – Они вернутся, и их будет больше, намного больше.
– Яу! – подтвердил неслышно подошедший Собак и потерся о Сашкину ногу.
– Пусть приходят! – Сашка захлопнул окно, и задернул шторы, как будто это могло защитить. – Мы будем драться!
– Охохо, опять смертоубийство, – вздохнул Акинфий.
– Ну и пусть… – начал Сашка, и осекся. Об этом он не подумал. Ему не хотелось никого убивать, он был добрым мальчиком. Однажды, еще дошколенком, он с родителями отдыхал на базе отдыха за городом. Там они жили в деревянных домиках, гуляли в лесу, купались в речке, что протекала неподалеку. Папа быстро нашел себе компанию, он и мужики из соседних домиков соображали на троих, мама чесала языком с женами мужиков, а Сашка играл с ребятней. И волт в один из дней, когда солнце уже клонилось к закату, он случайно сбил майского жука. Тот пролетал мимо, Сашка махнул рукой и жук полетел в пыль, прямо ему под ноги. Сашка присел, с любопытством разглядывая жука. Тот лежал на спине, суча лапками в воздухе. Сашка взял палочку, перевернул жука, чтобы получше его рассмотреть. Жук был красив, у него был темно-зеленый, с отливом, панцирь, покрытый мелкими волосками. И тут какое-то темное чувство захватило Сашку, он принялся топтать жука, вбивая его в пыль подошвами сандалей. Когда он остановилчся, жук был мертв. Раздавленный, он не шевелился. Сашка опять присел, поворочал палочкой то, что осталось от жука. Он вдруг понял, какую красоту разрушил. Ему тут же захотелось как-то помочь жуку, но тут, впервые за свою кроткую жизнь, он понял, что сделанного не воротишь. И от жалости к жуку, и пока еще непонятного ему, но уже вполне отчетливого презрения к себе Сашка разревелся.
Сейчас, когда Акинфий сказал о смертоубийстве, Сашка понял, что ему придется делать выбор: либо драться со злыми фэйри всерьез, либо позволить им убить Дори. Выбор нелегкий, взрослый выбор. Когда у тебя такое живое воображение, тяжело причинить вред живому существу, даже если это всего лишь майский жук. А ведь фэйри, хоть и злые, но разумные существа, так похожие на людей.
– Крепись, друг, – подбодрил Сашку Дори, увидев, как тот помрачнел. – Нельзя допустить, чтобы талисман попал в руки королевы Зимы. С его силой фэйри Зимы станут непобедимы. Пострадают все, и люди тоже, ведь мир людей связан с миром фэйри. – Сашка пригорюнился, и решил, что будет стараться прогнать фэйри, а не убивать. Эта мысль успокоила его, и настроение его снова улучшилось.
– А что это за талисман? Что-то вроде Кольца Всевластия?
– Я не знаю, что это за кольцо, – Дори прошелся по столу, остановился. – Но этот талисман склонит чашу весов в сторону Зимних. Это нарушит равновесие, и тогда миру, каким мы его знали, придет конец.
– Но ведь талисман уже был у них, ведь ты украл его у Маб? – задумчиво спросил Сашка.
– Он был у них недолго. Что-то случилось в Коннахте, тамошнее королевство фэйри постигла беда. Они частью умерли, частью разбежались, а талисман короля, средоточие его силы попал в руки Зимних. До того коннахтские фэйри были сами по себе, не Зиминие, и не Летние, поэтому равновесие сохранялось, – ответил Дори. У Сашки возникло ощущение, что он что-то недоговаривает, но расспрашивать его он не стал.
Дочитав книжку про Элрика, он пошел относить ее Крысе, тот обещал ему дать книжку из той же серии, про Корума, Принца в Алой Мантии. Сашка засиделся в гостях, и когда возвращался, уже темнело. Проходя мимо дома номер один по Мироносицкой, как теперь называлась улица Дзержинского, он поежился, и, войдя в сквер, что напротив оперного театра, он вздохнул с облегчением. В сквере было темно, фонари не горели, но света с улицы Сумской хватало, чтобы сориентироваться, да и знал его Сашка как свои пять пальцев. Он прошел по аллее, специально завернув к Зеркальной Струе, прошел вдоль бетонного бортика бассейна, глядя на темную воду. Увидев на темной глади воды золотистый отблеск, он сразу все понял, и нападение фэйри не стало для него сюрпризом. Он тут же бросился в сторону, и пикировавшие сверху из ветвей фэйри промахнулись, полетев прямо у него перед носом.
– Вперед! В атаку! – пропищал зависший в воздухе на некотором отдалении от Сашки давешний предводитель. На его приказ тут же откликнулись скрывавшиеся в ветвях фэйри, не меньше десятка их закружилось вокруг Сашки. Со всех сторон они накинулись на него, и принялись колоть его шпагами, стараясь попасть в глаза. Сашка уворачивался, отмахивался руками. Фэйри отлетали в сторону, но тут же возвращались, и снова атаковали. По лицу Сашки потекла кровь. От боли он разозлился, на глаза навернулись слезы. Больше наощупь, ему удалось поймать одного фэйри, не церемонясь, он смял того руками, и отбросил в сторону. Фэйри ударился о ствол дерева и упал на землю, золотистое сияние вокруг него тут же померкло. Остальные фэйри, увидев это, разразились проклятиями, и с удвоенной силой накинулись на Сашку. Размахивая руками, Сашка побежал к выходу из сквера, в сторону ярко освещенной Сумской, где ходили люди.
– Догнать! Где стрелки? – завопил предводитель, и фэйри, точно рой разъяренных пчел, ринулись за Сашкой. Тот выскочил на улицу, остановился,но фэйри и не думали оставлять его в покое, они опять накинулись на него, и тогда Сашка побежал по улице, вопя и размахивая руками.
– Наркоман! – шарахнулась от него какая-то прилично одетая тетка, проходивший милицейский патруль проводил его задумчивым взглядом. Впрочем, Сашке было все равно, он бежал домой. Вбежав во двор, он оглянулся. Никого не было, фэйри отстали. Со вздохом облегчения он поднялся на свой этаж и открыл дверь.
Повреждения, нанесенные фэйри, ограничились несколькими рваными ранками, множеством уколов. Он смазал ранки и места уколов зеленкой, все лицо было в зеленых пятнах. Через несколько часов оно распухло. С удивлением он обнаружил, что в шее у него торчат две крошечные стрелы. Сашка выдернул их, и бросил на стол. Дори подлетел к ним, всмотрелся, осторожно тронул ногой, и повернулся к Сашке.
– Как ты себя чувствуешь? Голова не болит, не кружится? – спросил он, и встревожено посмотрел Сашке в лицо.
– Голова не болит… – протянул Сашка, – а что?
– На стрелах лежит заклятье, это вредоносные стрелы. Если ты и правда чувствуешь себя нормально, значит, твоя невосприимчивость к волшебству тебя спасла.
– Как ты думаешь, – морщась от боли, спросил Сашка. – Они вернутся?
– Обязательно вернутся, может, даже завтра. Им нужен талисман, чтобы вернуть его и заслужить признательность королевы Маб, они не остановятся ни перед чем.
Сашке ничего другого не оставалось, как готовиться к новому нападению фэйри. Ясно было, что, напав на него в сквере у Зеркальнй Струи, они хотели вывести его из игры, чтобы взять Дори. Теперь, когда их план провалился, они нападут на квартиру, других вариантов у них не было. К Сашкиному удивлению, на следующий день ничего не произошло, и через день тоже. Только спустя три дня, вечером, уже заснувшего Сашку разбудил Дори.
– Вставай, они идут! Вставай! – пищал он ему в ухо. Сашка вскочил, протирая глаза. Как был в трусах и майке прошлепал к окну, ежась от вечерней прохлады. Со стороны гаражей к дому стремительно приближалось светящееся в темноте золотистое облако. Фэйри шли в атаку.
– Дори, прячься! – крикнул Сашка. Облако было большим, настолько большим, что Сашка испугался. «Сколько их там?», подумал он, и колени его предательски задрожали. Дори сказал, что стекло их не остановит, они с легкостью разобьют его. Мама бы не обрадовалась разбитому окну, поэтому Сашка оставил его открытым. На этот раз предводитель фэйри привел целую армию. Роем в комнату влетели десятки фэйри, и закружились вокруг Сашки, который, схватив верную мухобойку, принялся отбиваться. На счастье, он догадался положить на стол очки-консервы, котрые нашел в хозяйственном шкафу. Напялив их, он обезопасил этим свои глаза, и смог драться не оглядываясь. Шпаги фэйри больно кололи его, но он, не обращая внимания на боль, раздавал удары мухобойкой направо и налево. Фэйри отлетали в разные стороны, но тут же вновь смыкали строй, и атаковали. Сашка, как мог, старался не подпускать их к полке, где укрылся Дори. Несколько фэйри все же сумели проскользнуть, но Дори не страдал Сашкиной мнительностью. Удар, вскрик, и пронзенный шпагой фэйри упал на пол, за ним другой. Самого Дори в темноте не было видно, только сверкали за стеклом его яркие глаза.
– Бей их, робяты! – раздался со шкафа боевой клич, и на подмогу Сашке кинулись домовые. Со шкафа, с серванта, они бросали в фэйри все, что попадет под руку. Летели Сашкины оловянные солдатики, фарфоровые слоники, ракушки и морские камушки. Приблизившимся фэйри отвешивали тумаков сучковатыми деревянными дубинками, хватали за ноги. В комнате воцарился хаос, в довершение ко всему фэйри разбили люстру, и на пол водопадом хлынули осколки, Сашка тут же порезал босую пятку, и запрыгал на одной ноге.
– Сдавайся, смертный! Сдавайся, не то ему конец! – раздался голос предводителя. Фэйри неожиданно отлетели от Сашки, и зависли у окна, отряхиваясь и фыркая. Сашка сдернул запотевшие очки, и похолодел: отвлекшись, он отошел на шаг от полки, где засел Дори, и фэйри этим воспользовались. Дори, бледный как смерть и окровавленный, висел за спиной у предводителя, за руки и ноги его держали четверо здоровенных фэйри.
– Отдай талисман! – сказал предводитель, и поднес острие шпаги к горлу Дори.
– Нет, – еле слышно прошептал Дори. Сашка на мгновение заколебался. Решившись, он направился к полке, и снял оттуда жестяную коробку. Внутри зашуршало, это перекатывалась матерчатая сумка с талисманом. Фэйри не могли прикоснуться к железу, для них оно было все равно, что яд, поэтому не смогли достать талисман. Сашка открыл коробку, и достал сумку.
– Это ты хочешь? – спросил он у предводителя.
– Давай сюда, – прошипел тот, и облизал губы длинным язычком.
– Отпустите Дори! – потребовал Сашка.
– Отдай талисман, и мы его отпустим, клянусь! – пообещал фэйри.
– Живым и невредимым! – Сашка был наслышан о коварстве фэйри.
– Согласен, – скривился предводитель. Сашка шагнул к нему, держа в вытянутой руке сумку с талисманом. Ему оставалось сделать еще один шаг, как вдруг, неожиданно для всех, от окна, распластавшись в воздухе, стремительно рванулась какая-то размытая тень.
– Собак, – выдохнул Сашка. А Собак, это и правда был он, взмыл в воздух, и челюсти его сомкнулись на ноге одного из держащих Дори фэйри. Не выпуская из пасти ногу, Собак приземлился на стол. Увлекаемые его весом, Дори и остальные грудой упали перед носом Собака. Мотнув головой, Собак разжал пасть, и отбросив укушенного, мощными ударами лап расшвырял оставшихся трех фэйри. Затем, перешагнув через оставшегося лежать Дори, вздыбив шерсть на загривке, он встал перед фэйри. Наклонив голову, он угрожающе зарычал, выпустил когти и прижал уши, всем видом показывая, что разорвет любого, кто осмелится тронуть его друзей. Собак был страшен. Уютная домашняя киса куда-то испарилась, перед фэйри стоял жестокий бескомпромиссный хищник.
– Взять кота! – приказал предводитель, и несколько фэйри рванулись к Собаку, заходя с разных сторон. Не тут-то было, не на того напали: два удара когтистой лапой, и двое воющих окровавленных фэйри отлетели в стороны, а остальные тут же дали задний ход.
– Убирайтесь! – приказал фэйри Сашка. Лицо предводителя исказила злобная гримаса, добыча в очередной раз выскальзывала из рук. Наконец, он махнул рукой, и, унося убитых и раненых, фэйри ретировались. Вовремя – в прихожей раздался шум, хлопнула дверь. Вернулась мама.
– Сашенька, что за шум? – она, не раздеваясь, прошла в комнату и остановилась в изумлении, увидев учиненный разгром.
– Мам, я все уберу, – кинулся к ней Сашка. В то же мгновение со шкафа раздался крик Власа:
– Берегись! – Сашка обернулся, и увидел за окном предводителя фэйри. В руках он держал лук. Собак тут же рванулся к нему, но не успел, молниеносным движением предводитель поднял лук, и выстрелил. Черная, как ночь стрела пролетела над Сашкиным плечом, и вонзилась маме в шею. Ее глаза закатились, и она мешком осела на пол.
– Мама! – тоненько вскрикнул Сашка, и бросился к ней. В горле у него защипало, на глаза навернулись слезы. Мама лежала без движения. Она была жива, дышала, но без сознания.
– Доигрались…, – вздохнул кто-то из домовых. Дори подлетел к маме, всмотрелся, и отпрянул.
– Стрела холода, – пошептал он. Сашка повернул к нему заплаканное лицо, и сдавленно спросил: – Что это значит?
– Черное колдовство, – пояснил Дори. – На стрелу наложили заклятье Стрелы Холода.
– Что мне делать, – Сашка почувствовал, как у него задрожали колени. То, что он воспринимал как игру, обернулось бедой. Ему захотелось зажмуриться, крепко-крепко, и чтобы, когда он откроет глаза, ничего этого не было. Наверное, именно в тот вечер Сашка совершил свой первый по-настоящему взрослый поступок. Он встал, и решительно направился к телефону.
– Дядь Володь, это Сашка, – кричал он в трубку спустя минуту. – Приезжайте, маме плохо.
Дядя приехал через двадцать минут, к этому времени домовые споро убрали комнату. Коротко расспросив Сашку, дядя тут же вызвал скорую. Сашка попытался объяснить дяде про фэйри, но тот лишь отмахнулся, и Сашка не стал настаивать. Он, скорее почувствовал, чем понял, что ничем хорошим это не кончится. Усталая врачиха с кругами под глазами, выслушав сбивчивые объяснения: «вошла, упала», бросила короткое непонятное слово «кома», и маму забрали в больницу. Сашка с дядей поехали туда же. В больнице дядя Володя тут же поймал за локоть какого-то дядьку в белом халате, и увел в кабинет. О чем они там разговаривали, неизвестно, но вскоре у постели мамы собралось целых шесть врачей, которые долго что-то проверяли, делали анализы. Сашка сидел на обитом дерматином топчане в коридоре, и вскакивал, когда кто-то проходил, заглядывал в открывавшуюся дверь. Дядя Володя сидел рядом с ним. Наконец, дядька в белом халате вышел, отозвал дядю в сторону, и что-то вполголоса стал тому объяснять. Сашка несколько раз поймал направленный на себя взгляд врача, и испугался. Во взгляде сквозило сочувствие.
– В общем, дело плохо, – дядя Володя положил руку ему на плечо. – Мама в коме. Эти, – дядя мотнул головой в сторону врачей. – Не знают, что делать. Так что держись, мужик.
Стараниями дяди маму устроили в отдельную палату, при ней неотлучно дежурила медсестра. Сашка сидел рядом, по совету медсестры старался разговаривать с мамой, и сам не заметил, как заснул на стуле. Проспал он немного, несколько часов. Сон освежил его, беспорядочные мысли, что роились в голове, пришли в относительный порядок. По всему выходило, что надеяться ему не на кого. Дядя слушать не стал, а кроме дяди, идти просто не к кому. Бывает такое в жизни. Ну а раз так, раз сам заварил кашу, значит, самому и расхлебывать. Другой бы на его месте руки опустил, но Сашка был не из таких. Просто сидеть и смотреть, как умирает его любимая мама, он не собирался. Он вышел из палаты, тихонько выскользнул за дверь отделения, и поехал на троллейбусе домой.
Дома он увидел, как припертый к стенке Дори переругивается с обступившими его домовыми. Увидев Сашку, они тут же забросали его вопросами, он, как мог, обрисовал ситуацию.
– Ай-яй-яй, как нехорошо-та, – качали головой домовые. – Надо спасать хозяйку.
– Надо, – согласился Сашка и посмотрел на Дори. – Может, просто отдать этот талисман?
– Нет! – как ужаленный, подпрыгнул Дори. – Нельзя этого делать!
– Ах ты! – задохнулся Сашка и навис над Дори. – Из-за тебя моя мама может умереть! Я отдам им этот талисман! – с этими словами Сашка взял сумку с талисманом и спрятал в карман. Дори застонал, и закатил глаза. В бою его изрядно потрепали.
– Погоди, хозяин, – остановил его Акинфий. – Если так просто отдать, оне не снимут заклятье. Энтот, который прилетал, не сможет снять. Не он накладывал, кто-то из Высших, а до тех поди доберись.
– Что это заклятье такое, и как его снять? – топнул ногой Сашка, и посмотрел на Дори. – Давай, друг, думай. Ты же фэйри, должен уметь колдовать.
– Я не силен в волшебстве, – пожал плечами тот. – Но я слышал, что яблоки из сада Оберона могут снять любое черное заклятье.
По словам Дори, в Волшебной Стране, Инис Авалон, во владениях Лета есть сад, где растут необыкновенные яблоки. Это личный сад короля Оберона, и попасть туда непросто.
– Значит, нужно добыть такое яблоко, – вскочил Сашка. – Как туда попасть?
– Мне туда хода нет, я изгнан, – повесил голову Дори.
– Значит, я пойду! – решительно заявил Сашка. – Как туда попасть?
– Это очень опасно, хозяин, – предостерег Сашку Акинфий, и Дори его поддержал, мол, не место смертным на Инис Авалон. Бесполезно, Сашка был настроен решительно, и Дори, помявшись, начал рассказывать.
Огромная рыжая кошка за решеткой зарычала так, что у Сашки мигом ушла душа в пятки. Как и все окрестные пацаны, он знал, как пролезть в Зоопарк без билета. Для этого надо было пройти туда, где территория Зоопарка почти вплотную примыкает к территории Университета. Склон в этом месте подымался, и вместе с ним подымался забор. В самом углу забор обрывался – сама высота служила отличным забором. Но если, обогнув забор, двигаться по внутренней его стороне вдоль забора, можно было дойти до места где высота вполне позволяла спрыгнуть. Ну, а оказавшись внутри, надо было просто обогнуть хозяйственные постройки Зоопарка, и, выйдя на аллею, слиться с толпой. Так Сашка и поступил, и вот он стоит перед клеткой с тигром. Тигр был не в духе, он ходил из угла в угол, бил себя хвостом по бокам. Когда он развернулся к Сашке, вперив в того страшные желтые глаза, и зарычал, Сашка обмер, судорожно вцепился в ограждение. Было страшно, очень хотелось сбежать. Умом Сашка понимал, что стальные прутья решетки надежно ограждают его, но ум пасовал под напором страшного взгляда огромной кошки. Наконец, тигр успокоился, и отошел в дальний угол клетки. Сашка решился, перескочил через ограждение, подошел к клетке и сунул руку внутрь. Цапнув гостью с пола мусор, он тут же отпрянул, ожидая гневного рыка. Тигр лежал на боку в дальнем углу клетки, в тени, и лениво смотрел на Сашку. «Что, человеческий детеныш, боишься?», спросил он у Сашки взглядом. «Не боюсь!» – осмелев, вздернул подбородок Сашка. «Молодец»! – одобрил тигр и зевнул. Сашка перебрал мусор на ладони, нашел несколько желто-черных шерстинок, и аккуратно сложил в карман, а остальное выкинул. Один из компонентов ключа, открывающего проход в Волшебную Страну, был найден. Кроличью лапку Сашка нашел на Благбазе, в мясных рядах. Жабу, ради шкурки, поехал было добывать в Гидропарк, но на полдороге слез с трамвая и вернулся: вспомнил про зоомагазин. В зоомагазине даже не пришлось покупать живую жабу, разговорчивая продавщица отдала ему трупик недавно умершей экзотической жабы. Остальные компоненты помогли достать домовые. Ну а самый редко встречающийся компонент, пыльца фэйри, был, что называется, только руку протянуть – вокруг Дори. Вот так к вечеру того же дня у Сашки были все компоненты ключа. Придя домой, он выложил все на стол, Дори посмотрел, покрутил носом, но принял. Домовые зажгли огонь, и вместе с Дори стали готовить какое-то варево, а Сашка завалился спать.
Узнав, где находится ведущий в Волшебную страну проход, Сашка не удивился. Всякий раз, как он проходил по пешеходному мосту над спуском Пассионарии, у него возникало странные ощущения. То голова закружится, то вдруг заноет где-то внизу живота, то зубы заболят, все и сразу. Подметив эту особенность, он старался без крайней необходимости там не ходить. Теперь же ему предстоял ночной поход. При одной мысли, что придется идти по темному городу, у него внутри все сжималось, но отступать было поздно. С рюкзаком на плечах Сашка шел по темным аллеям сада Шевченко, стараясь не бежать, но от страха все время ускорял шаг. В ушах стучала кровь. Наконец, он подошел к мосту. Вокруг было темно и тихо, улица по ту сторону моста была безлюдна, уличные фонари не горели, темными были и фонари в начале моста. Въезд на мост перегораживала бетонная тумба, от автомобилей. Сашка остановился возле нее, и достал приготовленную Дори торбочку.
– Вперед, в атаку! – пропищал за спиной у Сашки тоненький голосок. Злые фэйри не оставили мост без присмотра. Сашка обернулся. Неподалеку, точно светлячки, в воздухе зависли трое фэйри.
– Вперед, я кому сказал! – пропищал один из них и двое оставшихся медленно, точно нехотя, стали приближаться к Сашке. Сашка без дела не стоял. Открыв торбочку, он кинул щепотку за левое плечо, щепотку за правое, третью высыпал на тумбу, выпил содержимое пузырька, и скороговоркой забормотал заклинание. Дори заставил его выучить три простенькие фразы. Фэйри были уже рядом, боковым зрением Сашка заметил справа и слева от себя свечение. Он выхватил спрятанный под курточкой дедушкин кортик. Дедушка всю войну прослужил на Северном Флоте, командовал «морским охотником», сторожевым катером. Охотился на подводные лодки фашистов. Кортик этот, и дедушкины ордена и медали, мама хранила, как реликвию. Сам не зная почему, Сашка взял в свой поход именно его, а не какой-то другой нож.
– Не подходите, гады, порежу, – крикнул Сашка, и выставил кортик перед собой. В мертвенно-желтом свете луны тускло блеснуло лезвие. В детской руке Сашки кортик смотрелся, точно короткий меч.
– Железо! – взвизгнул ближайший фэйри, и, заложив вираж, отдалился от Сашки, второй завис в отдалении, не решаясь приблизиться. Сашка опять забормотал себе под нос заклинание. Обернувшись к мосту, он увидел, как дрожит и смазывается еще мгновение назад казавшаяся четкой улица по ту сторону моста. Светящиеся прямоугольники окон расплывались, наползая друг на друга. Пора, решил Сашка и шагнул на мост. Доски пружинили под ногами. В свете полной луны было видно, как дрожит на середине моста воздух. Сашка подошел вплотную к дрожащей стене, постоял, набираясь смелости, посмотрел вниз. Спуск Пассионарии был темен и пуст, на Клочковскую сбегали блестящие в лунном свете трамвайные рельсы. Сашка сделал глубокий вдох, и шагнул вперед. На мгновение у него закружилась голова, он покачнулся, теряя равновесие, а когда выпрямился, за ним уже не было улицы, а под ногами вместо досок моста была земля. Свет луны еле-еле пробивался сквозь густые кроны огромных деревьев. Где-то там, в вышине, шелестели на ветру листья. Перекликались ночные птицы. Меж деревьев, исчезая вдали, вилась утоптанная тропинка. Заклинание сработало, Сашка был в Волшебной Стране.
Дори объяснил ему, как добраться до сада Оберона, и даже карту нарисовал, с ориентирами. Но все его усилия попали даром. Сашка какое-то время постоял на тропинке, вертя головой, потом осторожно пошел вперед. Прихваченный из дому фонарик включать Сашка не стал, не желая привлекать к себе внимание. Со слов Дори он понял, что даже во владениях Лета обитатели были.. не весгда дружелюбны. Лунного света вполне хватало, чтобы не споткнуться, тропинка была ровной, и Сашка бодро зашагал вперед. Он прошел совсем немного, и вдруг заметил, что вокруг что-то происходит. Лес вплотную подступал к тропинке, огромные, толстые деревья, шелестели кронами, точно переговариваясь. Но если бы только шелестел! Сначала Сашка услышал слева странное потрескивание, точно кто-то быстро пролистал колоду карт, потом что-то зашуршало. Вскоре такие же звуки раздались и справа от тропы. В довершение ко всему, в кронах деревьев один за другим стали зажигаться мерцающим серебристым светом глаза. Сашка остановился, испуганно озираясь. Только сейчас он заметил, что вокруг стало неестественно тихо. Обычный лесной шум стих, коме странных шуршащих звуков нее было слышно ничего, ни переклички ночных птиц, ни стрекота сверчков. Невидимые существа, перепрыгивая с ветки на ветку, приближались, их становилось все больше. Они сжимали кольцо вокруг Сашки, а он от страха не мог сделать ни шагу. «Мама», пересохшими губами прошептал Сашка. И это простое короткое слово словно бы наполнило его энергией. Он перестал бояться, потому что вспомнил, зачем оказался в этом лесу. Сорвавшись с места, он побежал по тропинке прочь.
Пробежав с полкилометра, он остановился и посмотрел назад. Отставшие, было, огоньки быстро его догоняли, и Сашка снова побежал, а затем, оторвавшись от преследователей, нырнул в лес, и побежал, точнее, побрел, спотыкаясь и прикрывая лицо от хлещущих по лицу веток, в темную глубину леса. Он шел, насколько хватило сил, затем, обессилено рухнул на землю, и сел, прислонившись спиной к необъятному стволу огромного дуба. Вокруг было тихо, было слышно обычный для ночного леса шум. Никаких подозрительных звуков, никаких серебристых глаз. Вокруг была обычная дубовая роща. В роще было удивительно спокойно, от нее веяло безопасностью и надежностью. Сашка откинулся к дубу, положил голову на круглый нарост на коре, и сам не заметил, как заснул.