Ректороманоскопия
Это только в современном сериале врачи-интерны героически пытаются лечить прободную язву желудка в условиях терапевтического отделения,
да еще назначением «противовоспалительного лечения».
В жизни же любой из вчерашних студентов-медиков, получивший сегодня гордое звание врач-интерн, в подобной ситуации будет лететь сломя голову с больным на каталке, да, не куда-нибудь а прямехонько на «станок», т.е. на операционный стол.
Я не к тому что сериал плохой, как раз наоборот – очень хороший и веселый, сам с удовольствием смотрю, но в жизни (интерновской) все по другому…
Звучит «Гаудамус» в амфитеатре актового зала, всем курсом хором, повторяем за старостой курса - симпатичной и высокой Ритой слова присяги врача Советского Союза. Хочу обратить особое внимание читателей - не клятвы Гиппократа (ее нам читали единственный раз, на предмете «история медицины), а присяги врача несуществующей сегодня страны.
Но это я про свой выпуск, образца 1989 года.
Настоящие интерны бывают разные. В основном это три главных вида – хирургические, терапевтические и гинекологические интерны. Элита – это, конечно же, интерны – хирурги. "Нож - вершина медицины", так говаривал великий Аммосов.
За предыдущий год с матерным названием «субординатура» каждый из нас уже самостоятельно настриг не один десяток измененных, не очень измененных и вообще никак не измененных червеобразных отростков, именуемых в народе «аппендицитами». Особо проворные умудрились и по паре – другой желчных пузырей оттяпать, в тазик эмалированный бросить, да так, чтоб обязательно зажимы висящие на пузыре об край тазика металлом об металл, ну еще там дырки ножиком в кишках проделанные позашивать…
Моя интернатура проходила на базе одной из МСЧ г. Омска, обслуживающей крупнейшее предприятие по сборке ракетоносителей. Возглавлял хирургическое отделение Евгенич - кучерявый, круглолиций с глазами на выкате человек, ростом 161 см и при этом не выговаривающий звук Р-Р-Р. Совсем, как Быков. Дрюкал он нас, конечно, не так колоритно, как в сериале, но все равно получалось и в хвост, и в гриву.
Интерны – это не наказание, это спасение для отделения, поскольку всю пакостную и нудную работу выполняют именно они. Врачи за этот год прибавляют, как минимум, по паре килограммов живого веса.
За этот период нужно научиться всей хирургии и не только теоретически, а чтоб руки поняли, откуда они растут, а Создатель наш не мучился вопросом, туда ли он нам их приделал, да, и зачем приделал вообще?
Утренняя планерка. Евгенич:
– Сибирцев, к тебе в палату ночью девочку положили с подозрением на непроход (хир. сленг т.е. подозрение на кишечную непроходимость), вроде, расклизмили к утру, но она у нас малость крованула, скорее всего где-то внизу полип… Пока кишка готова, сделай с утра ректороманоскопию, если че найдешь- свистнешь.
Если все это перевести на нормальный язык, то получится:
у барышни болел живот, и она не могла сходить длительное время в туалет, но ночью ей сделали много клизм, растворили известное всем содержимое толстой кишки, и оно, это самое содержимое, благополучно прибыло в конечный пункт назначения т.е. в унитаз, но по пути к унитазу к нему присоединилась непереваренная, свежая кровь. Значит, источник кровотечения где-то рядом с выходом во внешний мир. А пока вышеобозначенная кишка пустая и чистая, (относительно), ее нужно осмотреть изнутри, найти- откуда кровушка бежит.
Для этой цели существует специальный аппарат – ректороманоскоп.
Это такой пистолет, ствол которого представляет собой блестящую, красивую трубку длиной 30 см и диаметром 20 мм, с лампочкой на конце.
Диагностическая процедура в принципе проста: пациент(ка) становится на высокую кушетку в коленно – локтевое положение, т.е. опирается на колени и локти, врач располагается, скажем так, со стороны кормы, проводит пальцевое исследование ампулы прямой кишки (просто засовывает свой указательный палец в анус) и, не найдя никакого препятствия, осторожно вводит аппарат в задний проход, прильнув глазом к окуляру с другой стороны трубки.
Чтобы увидеть просвет, доктор ручным баллончиком через уже введенную трубку накачивает в кишку воздух, который ее раздувает и расправляет. Получается красивый туннель со следами содержимого на стенках.
Люди, особенно женщины, на внешность все разные: лицо , фигура, красивые и очень красивые, а вот этот самый вид туннеля у всех одинаков - всегда очень красивый…
С некоторым волнением направляюсь к палате.
Девочке… Ректороманоскопию…Мне самому-то 23года, но я ведь ВРАЧ, хоть и интерн. Захожу с сестрой на обход в палату, ищу взглядом, где же она - длинноногая красавица… Нету. Все койки заняты. Беру у сестры историю болезни, смотрю фамилию:
- Безгодова Екатерина кто?
Дама за 50 с массой тела не менее 130 кг:
- Это Я.
- Девочка, бл… Ну, Евгенич…, сука!
Объясняю, какое обследование сейчас будем ей делать, с тайной надеждой, что откажется, слава Богу , больные не лишены этого права.
- А мне такое уже делали в прошлом году, но раз надо, так надо.
Тетка не может самостоятельно влезть на подиум, просто физически не может поднять себя на подставленный табурет, помогаю за подмышки. Не родилась ещё та женщина , которую бы я не поднял на стол...
Операционная сестра - очень красивая, кареглазая, с длиннющими ресницами, месяц назад вышедшая из декретного отпуска, с трудом сдерживает смех, глядя на моё выражение лица. Благо все лицо ее закрывает маска, видны только глазищи, да нежный пушок у ушей…
Наконец тетенька занимает нужную позицию на коленях и локтях. Сестричка, похлопывая пациентку по пояснице: спинку прогните, набрасывает ей на ягодицы простыню, свисающую до стола, формирует для меня напротив ануса окошко и зажимает края простыни цапкой на спине у пациентки.
Я уверенно захожу сзади, раздвигаю пошире ступни больной, они свисают с края стола и мешают мне приблизиться.
- Доктор, маску наденьте,- протягивает мне Оксана марлевую повязку для лица.
Если бы не эта маска…
Беру в правую руку аппарат (делаю такое обследование первый раз в жизни, но видел как это делают много раз), «осматриваю» указательным пальцем левой руки ампулу прямой кишки.
- Надо же, какая широкая (отмечаю про себя), а впрочем, с такой массой тела и физиологические отверстия соответствующие.
- Так, расслабтесь! - осторожно под контролем пальца левой руки ввожу аппарат в прямую кишку. Края простыни постоянно мешают мне, лезут под руку. Сестра, стоя ко мне лицом, их придерживает. Аппарат на удивление легко, практически не встречая никакого сопротивления анального жома, входит. Я загибаюсь буквой ЗЮ и припадаю глазом к окуляру. Ничего не видно,кишечные стенки спались, прилипли друг к другу, просвета нет. Начинаю накачивать баллончиком воздух, но он лишь на секунду расправив просвет с характерным звуком прорывается между аппаратом и кишкой наружу.
Что за хрень?
- Вы попытайтесь немного воздух задержать! -обращаюсь к больной.
- Да, как же я его задержу?
- Ну как? Мышцы напрягайте, как будто газы сдерживаете.
- Да, я и так стараюсь,- не получается чего-то.
Худо – бедно продвигаю аппарат вглубь кишки сантиметров на семь.
ОБА НА!!! Не может быть!!! У больной инвагинация кишечника. Точно!!! Подкачиваю воздух, он тут же вылетает обратно, как будто извозчик тормозит лошадь – ТПРУ-У-У, но я успеваю четко рассмотреть инвагинат – выбухающее в просвет кишки образование с щелевидным отверстием в центре .
Гордый за себя до невозможности спокойным баском обращяюсь к Оксане:
- Зови Евгенича, здесь низкая инвагинация, расправлять нужно.
Оксана, вмиг посерьезнев, с нескрываемым уважением смотрит на меня, уходит.
В перевязочную входит Евгенич, что-то дожевывая находу, завязывает на затылке маску:
- Ну ка, че тут у тебя?
Я, придерживая аппарат, освобождаю место шефу, красноречиво молчу…
Евгенич, прищуря один глаз, вторым приникает к аппарату, шарит рукой грушу, начинает подкачивать воздух, воздух не держится ТПР-У-У... Шеф отрывает от аппарата очумелый взгляд (АГА, УВИДЕЛ!), отодвигает простынь от аппарата и разводит ягодицы пациентке. А ягодицы эти я Вам доложу!!!
Сказать, что его и без того пучеглазые зенки вылезли из орбит, значит, не сказать ничего. Я с удивлением вижу, что часть его лица, не закрытая маской, становиться не просто красной, а багровой. Мне показалось, что оно сейчас треснет. То, что он сделал дальше, выдавило из орбит мои глаза и глаза операционной сестры. Он быстро всунул свой, согнутый крючком, указательный палец левой руки прямо в перчатке через маску себе в рот и с силой сдавил зубами. Мне показалось, что он без шуток хочет его себе откусить.
Держа аппарат правой рукой, он отвернулся к окну, у которого стоял я. Кожа на его лице была уже фиолетовой от натуги, а из глаз бежали слезы…
Оксанка, ничего не понимая, обошла стол и заглянула, заведующий пошире отвел в сторону ягодицу. Глазные яблоки вышедшей из декретного отпуска сестры послушно покинули орбиты и зависли рядом с лицом, как у кота Томаса. Взяв пример с шефа отделения и моментально побагровев, сестрица, боясь выдохнуть, быстро шмыганула из перевязочной…
Мы с заведующим стояли минуты три. Он то багровел, то синел. Причем, как только я делал попытку приблизиться, глаза его вылуплялись еще больше, руки-то заняты, палец во рту... Но мне и так было понятно, что шевелиться я права уже не имею.
Наконец юношеский задор у шефа пошел на убыль, лицо его стало приобретать более-менее человеческий цвет, и каким-то квакающим голосом он произнес, точнее, выдавил из себя, обращаясь к больной :
- Так , ну с ШЕЙКОЙ МАТКИ у Вас все в порядке…Сейчас доктор посмотрит Вам еще прямую кишку, и в палату…
Из носа у него полезли пузыри, и не в силах сдерживаться, он притянул меня за халат на свое место… и в два шага покинул комнату….
Что сказать?
Когда я красный, как рак, зашел в ординаторскую, кто где был, там и лег.
Кто-то, закинув голову на спинку дивана и держась за живот, кто-то, упав грудью на стол...