(о писателях и издателях)
В мастерскую бесшумно вошел мужчина лет тридцати. Лицо – кирпич с черными кучеряшками. Подслеповатые глаза из-под бровей-усиков майского жука, вгляделись в полумрак. Черта губ почти не раскрылась:
- Господин Худо-ожник, где-е Вы-ы?
В углу комнаты, сплошь заставленной мольбертами, притаился стол с печатной машинкой. Из-за машинки, как вспугнутая куропатка, выскочила измятая физиономия с зачесанными налево волосами, дзотами глаз.
- А-а, это Вы, Рудольф, - успокоилась «куропатка».
- Добрый вечер, господин Художник, - приподнял шляпу вошедший.
- С сегодняшнего дня зовите меня – господин Писатель.
- Лучше бы Вы оставались господином Политиком.
- С этим покончено!
Рудольф остановился перед картиной, перечеркнутой черными диагоналями:
- Надеюсь, Вы никогда не станете господином Хирургом. Если Вы будете также орудовать скальпелем, я не поручусь за жизнь Ваших пациентов.
- Насмешили. Большое спасибо.
Писатель стукнул по клавишам и тут же задул на скрюченные пальцы.
- Что с вами? – подбежал Рудольф.
- Три дня строчил – пальцы задервенели, теперь не слушаются.
- Почему бы Вам не отдохнуть?
- Я не имею права откладывать дело всей моей жизни! – вскочил писатель. Челка дернулась в такт.
- Может, по пиву?
- Нет! Я больше не хочу в тюрьму!
- Понимаю. Позвольте я Вам помогу.
- Чтоб я без Вас делал, мой дорогой Рудольф!
Писатель охотно уступил место, зашагал по комнате:
- Пишите!
Когда задервенели пальцы помощника, рукопись, листочек к листочку, сложилась на краю стола.
- А как Вы ее назовете? – Рудольф с трудом поднял веки.
- Я долго думал над этим. У гениальной вещи должно быть гениальное название! Сделайте последнее усилие – пишите – «Четыре с половиной года борьбы против лжи, глупости и трусости».
На следующий день писатель сидел в кабинете издателя. Из обстановки только стол, с аккуратно разложенными папками, шкаф, забитый бумагами, и стул для посетителя. Правильное лицо, прилизанные назад волосы, совиные глаза издателя внимательно изучали начинающего автора.
- Почему Вы настояли на встрече? Могли бы просто сдать рукопись секретарю.
- Я не могу ждать! Я должен немедленно узнать Ваше мнение! – подскочил писатель.
- Садитесь, садитесь, - помахал руками издатель. - Обычно я не встречаюсь с дебютантами, но за Вас просили влиятельные люди… Давайте.
Рукопись перекочевала в руки издателя. Писатель присел на краешек стула.
- Сразу - нет!
- Почему?! Вы ведь даже не открыли книгу.
- В данном случае этого и не нужно. Название слишком длинное, незапоминающееся. Эта книга не способна привлечь читателя.
- Почему?!
- Зачем ему открывать книгу, когда Вы и так все рассказали в названии?
- Но там моя жизнь, много интересных идей…
- Кому интересна Ваша жизнь, Ваши идеи? Когда станете знаменитостью, чтобы Вы ни написали, привлечет публику, а пока…
- Я не готов изменить ни буквы! – вновь вскочил автор.
- Тогда поищите другого издателя, - рукопись пододвинулась к краю стола.
- Ваша задача – напечатать книгу! У меня есть связи в политике. Партия заплатит!
- Как скажете. Оставьте рукопись у секретаря, он рассчитает стоимость. Но я бы все-таки подумал над названием.
Через месяц писатель вновь вошел в кабинет издателя.
- А-а, г-н Писатель! Как продается Ваша книга?
- Очень плохо. Мы разослали книгу во все книжные магазины страны, но продажи не впечатляют.
Издатель усмехнулся.
- Я решил прислушаться к Вашему совету, - писатель протянул смятый клочок бумаги.
- Похоже, Вы, действительно, становитесь писателем – больше пишете, нежели говорите, - издатель развернул клочок. - Сократили до двух слов. Уже лучше. Перепечатка тиража будет стоить денег.
- Разумеется.
- С Вами приятно иметь дело.
Еще через два месяца писатель снова стоял на пороге издательского кабинета.
- Наслышан, наслышан, - издатель шуршал развернутой газетой. – Вот, читаю рецензии на Ваш труд: «Содержание достаточно путаное, повторяющееся и трудное для прочтения. По стилю книга представляет собой образец дилетантской прозы».
- Эти чертовы критики ничего не смыслят в литературе! – Писатель рукой рубанул воздух.
- «Крикливая, сырая, напыщенная книга, перенасыщенная длиннотами, многословием, неудобоваримыми оборотами, постоянными повторами, что с головой выдает в авторе полуобразованного человека».
- Достаточно!
- Беда в том, что из-за Вас пострадала и наша репутация. Нежелание изменить ни буквы привело к тому, что были перепечатаны все грамматические ошибки.
- Вы получите компенсацию. Я пришел заказать у Вас еще тираж. В два раза больше. И… можете, исправить ошибки.
- Да, я знаю, несмотря на разгромные рецензии, Ваша книга пользуется успехом. - Издатель швырнул газету на стол. - Знаете что, г-н Писатель, Вторую книгу я обещаю пролистать, третью, возможно, прочту. И, может быть, пятую Вы уже будете печатать за счет издательства.
- Большое спасибо, г-н Издатель, но я больше не буду писать. Я решил вернуться в политику.
- Может лучше остаться плохим писателем?
- Не думаю!
- Я отправил сорок восемь статей в ведущие газеты, и ни одна не была напечатана, – издатель заложил руки за голову. – Но я не собираюсь сдаваться. Не сдавайтесь и Вы.
- Решение твердо. Сказано – сделано! - Писатель широко усмехнулся. - С этой книгой я завоюю мир!
Издатель расхохотался:
- С Вашим подходом и одна эта книга сделает Вас миллионером! Я слышал, Вы навязываете ее покупку всем молодоженам. Не отходя от ЗАГСа!
Писатель улыбнулся:
- Если я когда-нибудь приду к власти, Вы станете министром!
Издатель содрогнулся от приступа смеха:
- Тогда я буду не печатать книги, а жечь. Это будет моя маленькая месть за груду чепухи, которую я издал.
- Спасибо, г-н Издатель! Мне пора.
Писатель развернулся, заторопился к двери. Издатель выскочил из-за стола, нагнал автора:
- И еще один совет, г-н Писатель. Политика, как и литература, требует звучности. Поэтому подберите себе псевдоним поярче. «Шикльгрубер» - не звучит, - и, видя колебания автора, добавил. – Вы убедились, взамен «как его там» гораздо лучше – «Моя борьба»!
Писатель пригладил пушок пробивающихся усиков:
- Вы правы, доктор Геббельс!