Путь еретика или Философия Единения. Часть 2 из 5

О поиске истины и противоречиях

***

                ... жизнь есть не что иное, как
                постоянно побеждаемое противоречие.
                И.Тургенев

                Когда открывается новая, поразительная
                истина, люди сперва говорят: «это
                неправда», потом: «это противоречит
                религии» и, наконец: «это старая
                истина».
                Ч.Лайель

В каждой области человеческой деятельности существуют определенные правила и устоявшиеся традиции. Так, для того чтобы определить суть событий, найти истину в конкретном вопросе, необходимо сначала установить общие основы, принимаемые без доказательства — аксиомы. Потом определить некие критерии правильности выдвигаемых теорий. По мере накопления информации, человек отбрасывает одни теории, которые перестают его устраивать, и ищет новые. В них совершенно естественно должны укладываться все старые и новые факты. Более того, новая теория должна позволять делать некоторые прогнозы, которые в дальнейшем подтверждались бы практикой.

Так до 17 века представления об основах мироздания были разрознены и довольно неупорядочены. Была масса теорий в механике, космологии, представлениях о природе света. Евклидовы «элементы» прекрасно вписывались в существующие представления о мироздании. Пространство и время в представлении Евклида были прямолинейными и однородными во всей Вселенной.

Лишь гениальному английскому ученому Исааку Ньютону (1643-1727) впервые удалось сформулировать основные законы классической механики, теорию движения небесных тел, развить корпускулярную теорию света. За незыблемую основу он взял абсолютные пространство и время:

«Абсолютное пространство по самой своей сущности безотносительно к чему бы то ни было внешнему и остается всегда одинаковым и неподвижным». Все изменения в физическом мире описывались в терминах абсолютного времени — особого измерения, не имеющего связи с материальным миром и различающего прошлое, настоящее и будущее: «Абсолютное, истинное математическое время само по себе и по самой своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно, не подвергаясь внешним воздействиям и иначе называется длительностью» — утверждал ученый.

«Словом, по Ньютону пространство — это какое-то особое начало, которое существует совершенно независимо от вещества Вселенной. Пространство само по себе, то есть абсолютное пространство, есть пустое «вместилище тел». Оно совершенно неподвижно, непрерывно, однородно (то есть одинаково во всех своих точках) и изотропно (другими словами, одинаково по всем направлениям), проницаемо (другими словами, никак не воздействует на материю и само не подвергается ее воздействиям) и бесконечно. Оно обладает тремя измерениями» (Е.Елизаров, «Сотворение мира или эволюция?»).

На начало 18 века это действительно было настоящим переворотом в науке.

Почему ученые мужи тогда приняли его теорию? Да потому, что она совершенно гармонично объединила в себе массу уже существующего материала, а также все новейшие данные.

Расцвет механики Ньютона пришелся на 18-19 века. С помощью своей теории он смог объяснить движение планет и некоторые свойства Солнечной системы в целом.

«Вдохновленные блестящим успехом ньютоновской механики в астрономии, физики использовали ее для описания непрерывного течения жидкостей и колебаний упругих тел и вновь добились успеха. Наконец, даже теория теплоты получила механистическое обоснование, согласно которому теплота представляет собой энергию, порожденную сложным хаотическим движением молекул вещества… Подобным же образом можно с чисто механической точки зрения объяснить много других температурных явлений…

Триумф механики Ньютона убедил физиков в том, что ее законы управляют движением всей Вселенной и являются основными законами природы, и что явления природы не могут иметь другого объяснения. Тем не менее, по прошествии менее ста лет стало очевидно, что ньютоновская модель не может объяснить новые открытия, а ее закономерности действуют не всегда» (Ф.Капра, «Дао физики»).

Несмотря на то, что предложенная им планетарная модель была огромным шагом вперед по сравнению со всеми предыдущими, тем не менее, и она была довольно упрощена, так как совершенно не учитывала гравитационные воздействия космических объектов друг на друга. Результатом такого упрощения были необъяснимые расхождения теоретических расчетов с практическими наблюдениями, которые сам Ньютон не мог никак объяснить.

Уточнением данной теории занимался французский астроном, математик и физик П.Лаплас (1749-1827), результатом чего явилось его пятитомное издание «Небесной механики». Он подробно описал движение планет, их спутников, причины приливов и отливов, а также некоторые другие гравитационные явления.

В 1826 году российский математик Н.И.Лобачевский (1792-1856) представил на суд ученой общественности свою неевклидову геометрическую теорию (т.н. геометрию Лобачевского). Основные ее посылки были вполне привычными (Евклидовыми), но постулат о параллельных содержал некоторые неожиданные поправки.

Так, если Евклид утверждал, что в плоскости через точку, не лежащую на данной прямой, можно провести одну, и только одну прямую, параллельную данной, т.е. ее не пересекающую, то в геометрии Лобачевского эта аксиома была заменена следующей: в плоскости через точку, не лежащую на данной прямой, можно провести более одной прямой, не пересекающей данной. Кроме того, в геометрии Лобачевского сумма углов треугольника всегда меньше двух прямых, а два подобных треугольника всегда равны между собой. Пространство в представлении человека перестало быть абсолютным!

Несмотря на дрогнувшие математические основы бытия геометрия Евклида не перестала быть истинной, однако отныне стала рассматриваться лишь как частный случай геометрии Лобачевского.

Существующее положение вещей окончательно запутал немецкий математик Б.Риман (1826-1866). Он ввел понятие т.н. римановых пространств и развил их теорию (риманову геометрию). Геометрия Римана изучает свойства многомерных пространств, в которых евклидова геометрия с вполне приемлемой точностью может быть применена лишь в очень малых их областях.

Пространство Римана, в отличие от пространства Евклида и Лобачевского перестало быть не только абсолютным, но и трехмерным. Он как никто другой вплотную приблизился к идее единства пространства и времени, заявив, что материальный атом является вступлением четвертого измерения в пространство трех измерений.

Результаты исследований в области электричества и магнетизма также не могли быть объяснены с помощью их механистического представления. Данные физических опытов М.Фарадея (1791-1867) и К.Максвелла (1831-1879) ставили науку в тупик. Следствием их работы стала теория электромагнетизма. Они были вынуждены заменить понятие «силы» на абсолютно новое, выходящее за рамки привычной физики Ньютона — «силовое поле».

Так к началу 20-го века физика вдобавок к общепризнанной механике Ньютона получила еще одну основополагающую теорию — электродинамику Максвелла. Несмотря на это каждая из них позволяла объяснять природные явления лишь в своей области.

Начало 20-го века изменило физику в корне. Малоизвестный молодой физик предложил смелое и где-то даже дерзкое решение проблемы. Он покусился не на что иное, как на «святая святых» классической физики — принцип относительности Галилея и механику Ньютона. Немного безумия и много-много труда позволили выстроить совершенно новые теории, которые не отвергали старые, но уточняли их и развивали. Это был Альберт Эйнштейн (1879-1955) со своими теориями относительности и трудами в области квантовой физики. Он был твердо уверен в изначальной гармонии природы, а потому стремился объединить основополагающие существующие физические теории воедино.

Пространство и время окончательно перестали быть абсолютными и неизменными в любых условиях. Вместо представлений о трехмерном пространстве и времени, как о разных свойствах всего сущего предлагалось рассматривать единое четырехмерное пространство-время. Этот термин был впервые озвучен немецким математиком и физиком Германом Минковским (1864-1909) в 1908 году: «Воззрения на природу пространства и времени, которые я хочу изложить, взросли на почве экспериментальной физики, и именно в этом их сила. Они радикальны. Поэтому пространство само по себе, как и время само по себе, обречены на то, чтобы отойти в прошлое, и независимой действительностью является только их соединение».

Казалось, вот она — истина! Однако к концу 20-го века и эта система взглядов перестала устраивать ученый мир. Все чаще и настойчивее звучат голоса представителей научного мира о необходимости уточнить и специальную теорию относительности, и существующие сегодня представления о пространстве-времени.

История научных представлений о пространстве, времени и небесной механике прекрасно свидетельствует о необходимости поисков совершенства в жизненно важных вопросах, а не мракобесия и жестокой реакции.

 

ЕСТЬ ЛИ В БИБЛИИ
ПРОТИВОРЕЧИЯ?

                Человеку свойственно ошибаться, Богу —
                прощать.
                Свами Шивананда

                Откровение всегда истинно. Ошибочной
                бывает интерпретация.
                Авессалом Подводный

Учитель спрашивает ученика «Дважды два — равняется пяти! Правильно?» Этим он проверяет своего ученика на зрелость, умение отстоять свои взгляды и доказать свою правоту. И учителю становится грустно, когда ученик, дабы угодить ему, отвечает: «Да, учитель. Вы правы! Дважды два — действительно равно пяти». Но он искренне радуется, когда ученик, собравшись с мыслями, взвесив все аргументы, не побоявшись даже, казалось бы, непреложного авторитета учителя и, не испугавшись показаться глупым и строптивым, отвечает: «Нет. Вы не правы! Дважды два — четыре!». Не «Вы лжете», а «Вы не правы!»

Ведь придет время и учитель оставит своего ученика — кто тогда защитит его правоту? Такие проверки делают ученика не только грамотным, но и самостоятельным. Это цель любого обучения.

В таких случаях я всегда предпочитаю слушать свое сердце и принимать решения, только взвесив все «за» и «против». Даже если это мне будет не выгодно! Я ведь все равно не смогу обмануть ни себя, ни Бога. Стоит ли тогда пытаться обманывать вообще?

Так и в отношении отдельных текстов Писания. Многие его части, бесспорно, истинны и верны. Доказательством этого являются исторические открытия, подтверждающие библейские события или имена царей, ранее считавшиеся вымышленными. Тем не менее некоторые места при написании или переводе все же были несколько искажены. Нет, я не утверждаю, что кто-то кого-то пытался откровенно обмануть.

Я говорю лишь о том, что порою самые великие чувства невозможно облечь в абсолютно адекватные мысли, а самые светлые, самые правильные мысли и идеи просто не возможно без малейшего искажения передать словами! Кроме того, существует очень большой риск потери информации на чрезвычайно субъективном участке восприятия информации «Написанное слово» — «Понятое слово». В итоге — слишком большая вероятность неумышленного ИСКАЖЕНИЯ информации. Об умышленном искажении я уже и не говорю. К сожалению, были и такие случаи, когда в угоду монархам вносились изменения в текст Писания.

Библия переводилась с языка на язык в разные времена. В зависимости от подготовки переводчиков, изменялись не только слова, но и формулировки. И каждый считал, что вот он-то исправил наконец-то старое заблуждение.

Наряду с ортодоксальными приверженцами Священного Писания, признающими истинность каждой его буквы, есть и скептики, которые вообще сомневаются в допустимости столь категорического утверждения.

Например, немецкий протестантский богослов и церковный историк Адольф Гарнак (1851-1930), автор фундаментальных трудов по истории раннего христианства, христианской литературы и истории догматов, признавал необходимость и значимость критического изучения различных первоисточников, но он предостерегал исследователей от превращения их изучения в подобие археологических раскопок, за которыми можно просто потерять главное — поиск великих и вечных христианских ценностей.

Последователь В.Соловьева — российский религиозный философ, публицист и общественный деятель С.Н.Трубецкой (1862-1905) тоже показывал, «как естественно и органично смелый взгляд сочетается с глубочайшим проникновением в смысл библейского повествования и доктрины» (А.Мень, «Русская религиозная философия»).

Французский писатель Эрнест Ренан (1823-1892) писал, что «для рационалиста Евангелие является источником, к которому следует прилагать общие правила критики источников; по отношению к нему мы находимся в том же положении, как араболог по отношению к Корану и Хадифу, как санскритолог по отношению к Ведам и буддийским книгам.

Разве арабологи признают Коран непогрешимым? Разве их обвиняют в том, что они фальсифицируют историю, когда они рассказывают о происхождении ислама не так, как рассказывают о нем мусульманские теологи? Разве санскритологи принимают «Лалитавистару» (легендарное жизнеописание Будды) за биографию?».

По большому счету, все библейские противоречия условно можно разделить на три категории:

— противоречия, возникшие при переводе или истолковании;
— противоречия и расхождения в описании одних и тех же (либо похожих) событий различными авторами;
— противоречия, требующие своего разрешения или объяснения компетентным и уполномоченным церковным органом.

Практически все противоречия первой категории могут быть устранены без особого труда.

Например, «Он есть Тот, Который восседает над кругом земли, и живущие на ней — как саранча пред Ним; Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья» (Ис. 40:22).

Когда существовало мнение, будто Земля плоская, еврейское слово «хуг» было переведено, как «круг» (плоская фигура). Когда же оказалось, что Земля является шаром, начали переводить «хуг» как «шар» (фигура объемная). Оба перевода были правильными, так как слово «хуг» имеет два значения!

Чрезвычайно важно понять, что все древнееврейские и древнеегипетские слова писались только согласными буквами. И слово из четырех букв: %&%* („Йод”-„Хе”-„Вав”-„Хе”), обозначавшее имя Бога, сейчас никто уже не сможет прочесть правильно, т.е. в точности, как оно произносилось в те древние времена! Отсюда варианты — «Яхве», «Иегова». И то правильно, и это верно. Как говорил Пифагор: «Все люди в мире правы, и их представления правильны». В Библии «Свидетелей Иеговы» практически все слова «Господь» вообще заменены словом «Иегова».

Итак, первоначальные записи древнееврейских слов имели лишь скелет из согласных букв. Огласовка такого скелета может быть самой различной. Иногда она может допускать десятки различных толкований, вследствие чего не только отдельные слова и словосочетания, но даже целые фразы можно прочесть и понять по-разному.

«Как утверждает предание, этот недостаток устранили так называемые массориты (массореты), которые обработали Библию и сопроводили древние тексты знаками, означающими гласные, — руководствуясь собственными суждениями и сомнительной изустной традицией. Считается, что произошло это в VII или VIII столетии. Именно с тех пор евреи начали особенно заботливо беречь свои священные книги, — когда уже невозможно было исправить вред, нанесенный им временем. Искажения были увековечены, и авторитетность их сравнялась с исходным текстом.

Некогда считалось, будто гласные были введены в еврейский текст Ездрой — за 500 лет до Рождества Христова. Однако в XVI и XVII веках Левита и Капеллюс во Франции доказали, что это — работа массоритов, проведенная более чем через тысячу лет после Ездры. Протестантская Европа была в панике. Это открытие, казалось, вело к крушению религии. Более сотни лет продолжались жаркие споры: можно ли такие тексты вообще считать божественным откровением? Но и они постепенно успокоились.

Если даже огласовка обыденных слов далеко не всегда однозначна, ситуация становится совершенно головоломной, когда в тексте встречается имя царя или название города, страны, реки... «Отождествление» географических названий, обозначенных одними только согласными, можно сравнить с решением кроссворда, где вопросы утеряны, однако есть буквы на перекрестиях. Сколько людей — столько будет и решений» (А.Фоменко, «Новая хронология Греции»).

Таким образом, мы можем убедиться, что существовала вполне объективная возможность расхождений и неточностей в формулировках благодаря элементарному человеческому фактору при переводе ранних текстов Писания.

Уже никто и не знает, когда произошло искажение терминов в эпизоде, когда Господь определяет, что можно, а чего нельзя есть евреям в книге «Левит». Но с тех пор все добросовестно цитируют, что можно есть «зайца, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены, нечист он для вас» (Лев. 11:6). Многие исследователи высказывают мнение, что под словом, переведенным неправильно как «заяц», первоначально подразумевался небольшой зверек отряда плоскокопытных (30-60 см) — даман, который внешне похож на сурка, но является родственником слона и носорога! Несколько видов дамана живет в горных странах Африки, Сирии, Аравии и Палестины.

Однако многие противоречия имеют более глубокие корни.

Большинство противоречий второй категории могут быть устранены только при правильной трактовке описываемых событий.

Особенно жаркие споры разгораются по поводу новозаветных текстов, так или иначе касающихся деятельности Иисуса Христа и Его учеников — апостолов.

Действительно, имеется масса нестыковок в различных местах Нового Завета, если привязываться к какому-то одному событию или факту: исцеление слепых, молитва Иисуса в ночь ареста, смерть на кресте и пр.

Свидетели Иеговы обращают внимание на следующий факт: «Часто критики просто ищут противоречий и, например, заявляют: «В Евангелии от Матфея говорится, что к Иисусу с просьбой обратился сотник, а в Евангелии от Луки написано, что к нему обратились люди, которых послал сотник. Как же было на самом деле?» (Мат. 8:5-6; Лук. 7:2-5). Но действительно ли это противоречие?» и сами же объясняют: «Если выполнение какой-то работы приписывается тому, кто за нее отвечает, разумный человек не сочтет это противоречием… Тщательно исследуя Библию, вы увидите, что на самом деле в ней нет противоречий» (из буклета «Почему можно доверять Библии»).

Данный пример действительно не может быть свидетельством противоречивости Библии. Ими приведен исключительно исчерпывающий аргумент. Многие подобные моменты довольно легко разрешаются и для грамотного человека, изучающего Библию, противоречиями не являются.

Однако с последним утверждением многомиллионной организации с широчайшей сетью филиалов по всему миру чрезвычайно тяжело согласиться, так как Писание, к сожалению, все же содержит и более существенные противоречия.

Так о расхождениях в месте рождения Иисуса (Мат. 2:1, Мар. 1:9, Лук. 2:4-7, Иоанн 1:45), Его генеалогии (Мат. 1:1-16, Лук. 3:23-38), бегстве в Египет (Мат. 2:13-15, Лук. 2:22) и некоторых других более подробно я пишу в 3 части книги[1].

Корни подобных различий вполне понятны и объяснимы, ведь книги Нового Завета — это не стенограммы и не прижизненная биография Иисуса, написанная Его спутником. Основные факты из земной жизни Иисуса Христа оказались «подправленными» самими очевидцами событий, а также людьми, что-либо слышавшими об интересующих нас фактах.

Может возникнуть закономерный вопрос: если Иисус в одиночестве подвергается искушению в пустыне (Мат. 4:1-11, Мар. 1:12-13, Лук. 4:1-13) и молится в Гефсимании (Мат. 26:39, Мар. 14:35, Лук. 22:41-42), то откуда евангелистам стали известны подробности этих событий?

Можно, конечно, предположить, что Иисус Сам рассказал о событиях, произошедших в течение сорока дней в пустыне. Ведь за шесть-семь лет Его деятельности неоднократно возникали совместные беседы с учениками, а слова молитвы и борение души, непосредственно предшествовавших аресту, некоторые из учеников могли частично слышать и видеть, ведь Он Сам их несколько раз будил, когда те засыпали.

Однако речи об абсолютной и стопроцентной достоверности событий двухтысячелетней давности быть просто не может, если принять во внимание, что многие даже сравнительно недавние яркие события, произошедшие всего несколько десятилетий назад, невозможно описать, избежав неоднозначностей, расхождений и противоречий. Свойства человеческой памяти, а также стремление авторов придать особую значимость многим второстепенным событиям, но в то же время умолчать о важных, но неугодных фактах, сказываются безжалостно.
 
                                При большой опасности и в чудных обстоятельствах толпа, по
                обыкновению, ожидает спасения больше от чего-то противоречащего
                рассудку, чем от согласного с ним
                Плутарх
                ===============================================================

Почему же новозаветные тексты не были записаны еще при земной жизни Иисуса? Почему самые ранние из них датируются не ранее 60-х — 70-х гг. н.э.? [2]

Существует несколько версий этого. По наиболее вероятной из них ученики Иисуса не записывали слова своего Учителя, так как ожидали очень скорого Его прихода в полной славе, ведь Он говорил: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (Мат. 16:28). Поэтому ученики не видели смысла переносить все, что и так было свежо в памяти, на бумагу, другие же были просто неграмотны. В результате таких устных преданий сведения об Иисусе потихоньку начали обрастать небылицами.

Искажения и фальсификации отдельных фактов Его жизни, исходя из масштабов личности Самого Иисуса, также оказались очень значительными.

Тем не менее, можно ли утверждать о ложности некоего события, если оно описано у одного евангелиста, но отсутствует у других? Я бы не торопился со столь скоропостижными выводами, ведь автор может свидетельствовать о том, о чем другие и понятия не имели. Ну а если у одного говорится об исцелении слепого, а у другого — двух слепых, то кто из них прав? Вполне вероятно, что один автор знал об исцелении только одного человека, а второй — двух. Либо всего таких исцелений за время службы Иисуса было минимум два.

Несмотря на массу мнимых или спорных противоречий, в Библии имеются и самые, что ни на есть настоящие, требующие своего объяснения.

Так, в Быт. 22:1 сказано, что Господь искушает и испытывает Авраама, но святой апостол Иаков заявляет, что «Бог не искушается злом и Сам не искушает никого» (Иак. 1:13).

Автор четвертого Евангелия в одном месте вступает в явное противоречие даже с самим собой: «После сего пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил» (Иоанн 3:22), но через несколько стихов пишет: «хотя Сам Иисус не крестил, а ученики Его» (Иоанн 4:2).

Подобное противоречие в своем повествовании есть и у Матфея. В одном месте евангелия он пишет, что «Иисус родился в Вифлееме Иудейском» (Мат. 2:1), в другом же называет Назарет Его отечеством: «придя в отечество Свое, учил их в синагоге их» (Мат. 13:54). В последнем случае указание на город Назарет является неявным, а потому и не всегда бывает замеченным, но дальнейшие стихи указывают на это: «не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? и сестры Его не все ли между нами? откуда же у Него всё это?» (Мат. 13:55-56). А жили они именно в Назарете.

Никто из евангелистов-синоптиков не называет место, где именно в Иордане производил крещение людей Иоанн Креститель (Мат. 3:1-6, Мар. 1:4-5, Лук. 3:2-16), а вот евангелист Иоанн называет — Вифания[3] (Иоанн 1:28). Но Вифания находится близ Иерусалима (Мат. 21:1-17, Мар. 11:1-11, Лук. 19:28-29, и главное — Иоанн 11:18) на расстоянии около 15 стадий (стадия или стадий = 177.6 м), а от Иерусалима до Иордана — около 25 километров. Таким образом, Вифания просто не могла находиться на реке Иордан! Правда, неподалеку от Иордана находилась еще одна Вифания, но и от нее до реки было не менее семи-восьми километров.

Иоанн — самый молодой из апостолов — по мнению многих исследователей был безусловно знаком с мистическим учением Каббалы[4], а также был посвящен Иисусом в некие знания, к которым остальные ученики не имели доступа — как-никак он был Его любимым учеником.

Учитывая все это, можно предположить, что Иоанн в подобных противоречиях скрыл какую-то мысль, которую потомкам еще предстоит расшифровать, либо просто хотел обратить наше внимание на что-то очень важное.

В конце концов, может оказаться, что эти два эпизода с крещением на самом деле были немного искажены при переводе и (или) неправильном понимании первоначальной мысли.

Еще вопрос: когда именно в Вифании произошло знаменитое событие отирания Иисуса драгоценным маслом? Ведь Матфей (Мат. 26:2-12) и Марк (Мар. 14:1-6) утверждают, что за два дня до Пасхи, а Иоанн (Иоанн 12:1-8) говорит, что за шесть[5]?

Куда Иисус направился после чудесного насыщения в пустыне четырех тысяч человек (Мат. 15:32-39, Мар. 8:1-10)? Матфей утверждает, что «в пределы Магдалинские» (Мат. 15:39), а Марк — «в пределы Далмануфские» (Мар. 8:10).

Что Иисусу давали пить перед распятием — «уксус, смешанный с желчью» (Мат. 27:33-34) или «вино со смирною»[6] (Мар. 15:22-23)?

Известны три варианта последних слов Иисуса. Матфей (Мат. 27:46) и Марк (Мар. 15:34) утверждают, что ими были полные отчаяния: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» Лука приводит иные слова — величественные и спокойные: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лук. 23:46). У Иоанна просто: «Совершилось!» (Иоанн 19:30).

Так что же все-таки сказал Иисус? Ведь это Его последние слова! Или, как говорят некоторые, Он произнес все три фразы? Но ведь дело даже не в самих словах. Слова несут эмоции, а вот они-то во всех вариантах совершенно разные.

Есть существенные расхождения в Господних молитвах «Отче наш», приведенных евангелистами Матфеем (Мат. 6:9-13) и Лукой (Лук. 11:2-4). К примерно одинаковым текстам, заканчивающимся словами «избавь нас от лукавого», Матфей добавляет «Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь». Так какой же вариант молитвы был дан ученикам Иисусом?

А что же произошло сразу после смерти Иисуса на кресте?

Иоанн, который присутствовал при самом распятии, утверждает, что Иисус только «преклонив главу, предал дух» (Иоанн 19:30).

Лука добавляет интересный факт, что «померкло солнце, и завеса в храме раздралась по средине». Лишь после этого и своих последних слов Иисус «испустил дух» (Лук. 23:45-46). С этим совершенно согласен и Марк (Мар. 15:38-39).

А вот Матфей приводит крайне сомнительные факты, о которых никто нигде более не упоминает. Не потому ли, что ничего подобного не было? Значит, все, что он описывает, было придумано намного позднее, а он, как добросовестный фольклорист собрал их воедино: «И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим» (Мат. 27:51-53). Стоит ли вообще говорить, что подобные катаклизмы и чудесные массовые воскрешения мертвецов нашли бы свое отражение и в других литературных источниках, в частности — исторических (у того же Иосифа Флавия, подробно описывавшего и не такие знаменательные события).

Намного хуже другое. А именно то, что искажению подверглись даже элементы Учения Иисуса!

Так, Иисус без всяких колебаний исцеляет слугу сотника в Капернауме, что в Галилее языческой (Мат. 8:5-10), но отказывает женщине-хананеянке в исцелении ее дочери (Мат. 15:22-26). Лишь убедившись в силе ее веры, Он удовлетворяет эту просьбу.

Конечно же, можно утверждать, что Иисус хотел лишь проверить веру несчастной женщины. И я с превеликой радостью принял бы эти объяснения… Но слишком уж жестокие слова Ему приписывают: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева… нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Мат. 15:24, 26, Мар. 7:26-28).

Слова Иисуса, приводимые Матфеем: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мат. 10:37, см. также Мат. 12:47-50, 15:4, Мар. 7:9-12), и вполне соответствующие не только заповедям праотцов (Исх. 20:12, 21:17, Втор. 5:16), но и элементарному здравому смыслу и морали, Лука доводит до крайней степени экзальтации, превращая их в абсурд и непонятную дикость, которая вряд ли может быть свойственна Иисусу: «если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лук. 14:26, сравни с Лук. 18:20).

Христос, поучая и напутствуя своих апостолов, говорит: «на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева» (Мат. 10:5-6), но в другом месте Он им говорит несколько иное: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам» (Мат. 28:19-20).

Если первые слова были сказаны Иисусом апостолам, которые еще не были готовы к такой миссии у язычников, а вторые — когда те у Него порядком уже подучились, то в этом случае все становится на свои места.

Существенные противоречия преследуют крещение Иисуса в водах Иордана. Евангелисты Матфей (3:13-17), Марк (1: 9-11) и Иоанн (1:29-34) пишут об этом событии, произведенном его двоюродным братом Иоанном Крестителем. А евангелист Лука, который очень подробно, как никто другой, описывает даже предысторию рождения Иоанна Крестителя, утверждает, что Иоанн в это время находился в тюрьме по приказу Ирода: «Ирод же четвертовластник, обличаемый от него за Иродиаду, жену брата своего[7], и за всё, что сделал Ирод худого, прибавил ко всему прочему и то, что заключил Иоанна в темницу. Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился: отверзлось небо и Дух Святый нисшел на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!» (Лук. 3:19-22).

Кроме того, Лука дает четко понять, что сошествие Святого Духа в виде голубя на Иисуса могли видеть все присутствующие. Евангелист Иоанн утверждает, что это дивное сошествие видел только Иоанн Креститель (Иоанн 1:32), так как в темницу Иродом он еще не был брошен (Иоанн 3:24).

Больше всего путаницы снова у Матфея. Он утверждает, что Иоанн крестил Иисуса, видел Святого Духа, «Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мат. 3:16-17). Но позднее, уже сидя в тюрьме, узнав о чудесных делах Иисуса, посылает к Нему своих учеников с вопросом: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?» (Мат. 11:2-3). И это тот человек, который собственными глазами видел сошествие Святого Духа и собственными ушами слышал голос Господа, свидетельствовавший о великой миссии Христа!?

Скорее всего, к середине 1-го века от Рождества Христова было минимум две версии данных событий.

По одной из них крещение принимал действительно Иоанн, которого позднее бросили в темницу. Однако в этом случае он никак не мог посылать своих учеников к Иисусу, так как был твердо уверен в исключительной миссии Иисуса. К этой же версии склоняются евангелисты Иоанн и Марк.

По другой же версии Иоанна посадили в темницу до крещения Иисуса в Иордане. Именно поэтому он не мог видеть великого схождения Святого Духа на своего двоюродного брата. Позднее, наслышавшись о чудесах, творимых Иисусом, он действительно посылает к Нему своих учеников, дабы все разузнать. Это версия Луки (Лук. 7:18-19).

Матфей же добросовестно свел все элементы обеих историй воедино, став автором явного противоречия Библии.

«В четвёртой главе Евангелия св. Матфея, в сцене искушения в пустыне, Христос, согласно греческому тексту, говорит дьяволу: «иди за Мной» — и в церковно-славянском тексте мы читаем: «следуй за Мной». Но в русском, украинском, английском, французском, итальянском текстах это место переведено так: «Отойди от Меня, Сатана!» (Мат. 4:10).

Через восемь стихов (Матф. IV, 19) Христос говорит рыбакам, которые закидывали у озера сети, почти те же слова: «идите за Мной», или «следуйте за Мной»… Такое сходство в обращении к «Диаволу», искушавшему Иисуса, и к рыбакам, которых Иисус избрал себе в ученики и обещал сделать «ловцами человеков», должно иметь определённый смысл. Но для переводчика это, конечно, выглядело абсурдом: зачем Христу желать, чтобы дьявол следовал за ним? В результате появилась знаменитая фраза «отойди от Меня, Сатана!». В данном случае Сатана воплощал собой видимый, феноменальный мир, который никоим образом не должен «отходить», а только служить внутреннему миру, следовать за ним, идти за ним» (П.Успенский, «Новая модель вселенной»).

В пятой главе «Деяний апостолов» (Деяния 5:1-11) в совершенно неприглядном свете выставляется святой апостол Петр и вся христианская община.

Супруги Анания и Сапфира решили примкнуть к христианам. Для этого они продали свой дом, но отдали в общую кассу не всю сумму, а только часть, оставив вторую на всякий случай при себе. Но Петр, узнав о непростительном проступке, страшно прогневался, да так, что «Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это». Тут же, безо всяких церемоний его и похоронили. Аналогичная участь постигла и супругу несчастного.

Мораль истории абсолютно ясна — врать нехорошо, даже если ты всего лишь чего-то испугался. Но ведь читателя ужасает не сам факт наказания, а чудовищное несоответствие проступка и его последствий. Это ли справедливость?

Где же пресловутые христианские терпимость и любовь к ближнему? Где элементарные братство и снисхождение к слабому? Могли бы их выгнать из общины, предать общему порицанию, пристыдить. Но две смерти за горсть монет — это уж слишком для учеников великого Учителя и Спасителя Иисуса Христа!

Если верить данному эпизоду, то апостолы учинили настоящий и дикий самосуд над двумя слабыми людьми, доверившимися их воле.

Чему и кого призван был научить этот случай? Виновные умерли, свидетели — в ужасе! Ничего не скажешь: бесценный опыт для последователей учения Христа!

Я просто уверен, что такого зверства со стороны ближайших учеников Иисуса Христа просто не могло быть. Попробуйте, опровергните меня, скажите, что я не прав. Но тогда Вам придется признать и то, что несправедливость, самосуд и жестокость — хорошая черта христианина.

Автор «Деяний…» явно перегнул палку с аргументацией, доведя саму идею воздаяния за грехи до абсурда, чем существенно исказил облик одного из самых почитаемых христианских святых — апостола Петра.

После торжественного въезда в Иерусалим Иисус с учениками двинулся в Вифанию, ибо время уже было позднее (Мар. 11:1-11). Благо до нее было не больше пяти километров. «На другой день, когда они вышли из Вифании, Он (Иисус) взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек! И слышали то ученики Его» (Мар. 11:12-14).

Напомню, что торжественный въезд Иисуса в Иерусалим состоялся около 2 апреля (!!!), а общение со смоковницей — на день позже. Честно говоря, мнение Иисуса по поводу того, что «еще не время было собирания смокв» (Мар. 11:13) было вполне обоснованно — ибо не растут смоквы в той местности в это время года, хоть умри! Непонятно и сомнительно только одно — а именно то, что Иисус мог проклясть бедное и беззащитное дерево, растущее и плодоносящее по законам, установленным Самим Всевышним — Отцом Иисуса Христа, вселюбящим и всепрощающим. Проклятие как таково — недостойно великого человека, так как для этого необходимо самому унизиться до крайности. А проклятия в адрес невиновного — это совсем уж абсурд.

Нет, я не верю, чтобы Иисус Христос мог так поступить. По поводу прочитанного вывод у меня может быть только один — это не Его слова. Их Ему приписали евангелисты просто так, для красного словца, дабы лишний раз подчеркнуть исключительную силу Иисуса и Его власть над всем живым. Только в этом случае произошел, уж извините, явный перебор!

А если взять притчу Иисуса о горчичном зерне (Мат. 13:31-32, Лук. 13:19), то начинаешь сомневаться, что Он мог произнести эти слова в подобном изложении, так как растение горчицы высотой около метра (трава из семейства капустовых) даже при очень большом воображении деревом назвать довольно трудно. Правда Марк подобное сравнение и не использует (Мар. 4:31-32).

И как апофеоз полного непонимания, поставившего все Учение Христа с ног на голову, — слова из евангелия от Луки (Лук. 6:20), тщательно повторенные Матфеем (Мат. 5:3): «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие».

Замечу, что «нищета» — это «крайняя бедность, убожество, скудость, нужда и недостаток; противопол. богатство, обилие» (Толковый словарь В.Даля).

Всегда и во все времена духовные подвижники работали для укрепления своего духа, как единственного способа единение с Господом. Сам евангелист Лука дважды упоминает, что Иисус в детстве «возрастал и укреплялся духом» (Лук. 1:80, 2:40), начал Свое служение, когда «возвратился... в силе духа в Галилею» (Лук. 4:14), а Ангел укреплял Его (т.е. дух Его) в ночь перед арестом (Лук. 22:43).

Богатство духа всегда отличало человека великого от обычного, а о презренном человеке всегда говорили, что у него не душа, а «душонка».

Эту фразу пытается объяснить русский философ и мистик, испытавший на себе влияние теософии, йоги и учения Г.Гурджиева (1877-1949) — Петр Успенский (1877-1947) в книге «Новая модель вселенной»: «очень загадочное выражение, которое всегда неправильно истолковывалось и давало повод для самых невероятных искажений идей Иисуса. Несомненно, «нищие духом» не означает слабости духа; но это и не бедность в материальном смысле. Эти слова в истинном своём смысле близки к буддистской мысли о непривязанности к вещам. Человек, который силой своего духа делает себя непривязанным к вещам, как бы лишается их, так что вещи имеют для него столь же малое значение, как если бы он и не владел ими и ничего о них не знал, — такой человек будет нищим духом. Подобная непривязанность — необходимое условие для приближения к эзотеризму, или Царству Небесному».

Свидетели Иеговы переводят данный отрывок как «Блаженны осознающие духовную потребность в Боге, ибо Царство Небесное принадлежит им». Т.е. «нищие духом» — это люди, глубоко осознающие свою духовную пустоту, и как следствие — потребность в Боге.

Впрочем, все может оказаться еще гораздо проще. Дело в том, что эту фразу необходимо было, на мой взгляд, перевести не как «нищие духом», а «нищие по духу», т.е. отказавшиеся от обладания материальными благами вследствие высокоразвитого собственного духа! Чувствуете разницу?

                ***

К сожалению, это далеко не все библейские противоречия и несоответствия.

О чем же они нам говорят? О том, что Библии нельзя верить? Конечно же, нет. Библия — величайшая книга, содержащая бесценные исторические сведения и высшие нравственно-этические нормы. Однако даже она подверглась влиянию несовершенства человека.

Речь не о том — верить или же нет каждому ее слову безоговорочно. Просто необходимо думать в процессе чтения, что бы Вы ни читали.

                                Спорьте, заблуждайтесь, ошибайтесь, но, ради бога, размышляйте,
                и хотя криво, да сами
                Г.Лессинг
               
Нужно четко осознавать, что противоречия Нового Завета — это не противоречия Учения Иисуса Христа. Оно, как раз, совершенно последовательно, гуманно и справедливо.

 

МЕТАФОРИЧНОСТЬ БИБЛИИ
И ВЫСКАЗЫВАНИЙ ИИСУСА


                Метафора есть средство постижения Бога.
                Авессалом Подводный
 
                Гораздо легче найти ошибку, нежели
                истину. Ошибка лежит на поверхности, и
                ее замечаешь сразу, а истина скрыта в
                глубине, и не всякий может отыскать ее.
                И.Гете

 
Наряду с мнимыми и истинными противоречиями, в определенной степени затрудняющими восприятие человеком Писания, Библия содержит множество высказываний и аллегорий, которые просто не позволяют трактовать ее однозначно.

Она, как и любое другое литературное произведение, содержит определенные приемы, позволяющие донести до читателя не только информацию в чистом виде, но также и ее определенную эмоционально-образную составляющую:

— гиперболы («умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря» (Быт. 22:17), «пришел на землю мою народ сильный и бесчисленный; зубы у него — зубы львиные, и челюсти у него, как у львицы» (Иоиль 1:6));

— синекдохи («вы сделаете голову мою виновною пред царем» (Дан. 1:10), «Он избавит вас от руки Филистимлян» (1 Цар. 7:3), «Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания» (Иак. 5:5));

— эпитеты («Бог — судия праведный, крепкий и долготерпеливый, и Бог, всякий день строго взыскивающий» (Пс. 7:12), «Сыны Сиона драгоценные, равноценные чистейшему золоту, как они сравнены с глиняною посудою, изделием рук горшечника!» (Плач 4:2));

— метафоры («дом Израилев сделался у Меня изгарью» (Иез. 22:18), «четвертое царство будет крепко, как железо; ибо как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать» (Дан. 2:40)).

«Стандартный метод толкования Библии, используемый в средние века, обычно известен как Quadriga или четырехсторонний смысл Писания. Истоки этого метода восходят к патристическому периоду, хотя его систематизированная формулировка явилась составной частью нового стремления к систематизации богословия, которое сопровождало культурное Возрождение двенадцатого века.

Основной принцип, лежащий в основе этого подхода, заключается в следующем. Писание обладает целым рядом различных значений. Наряду с дословным смыслом, можно выделить еще три недословных: аллегорический, содержащий в себе то, во что христиане должны верить; тропологический или нравственный, содержащий в себе то, что христиане должны делать; и анагогический, содержащий то, на что христиане должны надеяться. Таким образом, четырьмя значениями Писания являются следующие:

1. Дословное значение, при котором текст рассматривается в прямом смысле.

2. Аллегорическое значение, при котором определенные места Писания толкуются как утверждения доктрины. Эти места являются либо неясными, либо их дословный смысл является, по богословским соображениям, неприемлемым для читателей.

3. Тропологическое или нравственное значение, при котором определенные места толкуются как нравственное руководство христианского поведения.

4. Анагогическое значение, при котором определенные места толкуются как основание для христианских надежд, указывающие на будущее исполнение Божественных обещаний в Новом Иерусалиме» (А.Маграт, «Богословская мысль Реформации»).

Например, одним из ярчайших образов Библии, принимающих в разных контекстах различные значения, является гора Сион. В историческом смысле под ней обычно подразумевается древний Израиль, а в пророческом — Церковь Нового завета.

«Лютер исследует эти возможности следующим образом:

1. Исторически, согласно «убивающей букве»:

а) дословно: Ханаанская земля;

б) аллегорически: синагога или ее выдающийся член;

в) тропологически: праведность фарисеев и закона;

г) анагогически: будущая слава на земле.

2. Пророчески, согласно « животворящему духу»:

а) дословно: народ Сиона;

б) аллегорически: Церковь или ее выдающийся член;

в) тропологически: праведность веры;

г) анагогически: вечная слава на небесах» (там же).

Сара, жена Авраама, часто рассматривается в качестве прообраза: благодати (Быт. 17:15-19), «свободной женщины» (Гал. 4:22-23) и «Вышнего Иерусалима» (Гал. 4:25-26).

«Скиния» в Библии может быть истолкована, как место пребывания Святого Духа (Исх. 25:8), как каждый истинный верующий (2 Кор. 6:16) и даже как все, что относится к небесному (Евр. 9:23-24).

Для того чтобы донести своим современникам определенную мысль Иисусу также приходилось прибегать к специальным приемам.

Один из деятелей реформации У.Цвингли (1484-1531) писал: «По всей Библии мы находим обороты речи, которые по-гречески называются тропами, т.е. чем-то метафорическим, которое следует понимать в другом смысле. Например, в пятнадцатой главе Евангелия от Иоанна Христос говорит: «Я есмь истинная виноградная лоза». Это означает, что Христос похож на виноградную лозу по отношению к нам, которые поддерживаются и растут в Нем, как ветви растут на лозе... Аналогичным образом в первой главе того же Евангелия мы читаем: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира». Первая часть этого предложения является тропом, потому что Христос не является агнцем в буквальном смысле этого слова».

Наряду с Эразмом Роттердамским (1467-1536) Цвингли писал, что каждый толкователь Библии должен определить «естественный смысл Писания», который может быть далеким от его буквального смысла.

Так, в эпизоде возле Иаковлева колодца Иисус говорит: «всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Иоанн 4:13-14). Самарянка, буквально понимая смысл Его слов, отвечает: «господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать» (Иоанн 4:15).

Но ведь Иисус говорил не об известной всем жидкости и не о простой физической потребности в ней. Он говорил о духовной жажде и о Своем Учении, познав которое, человек сможет черпать великую силу из Вселенского Источника Истины.

Однажды Иисус произносит слова, оставшиеся непонятными даже для учеников: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою? Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Иоанн 6:51-56).

Нельзя забывать, что эти слова Великий Учитель произносит не как человек Иисус, и даже не как Христос — Тот, на Кого возложена чрезвычайно важная миссия в судьбах мира, но как Логос — проявленный в нашем мире Высший Духовный Принцип Бытия.

Хлеб — это то, что в жизни человека занимает особое место. Это то, что человек видит практически каждый день, то, что ассоциируется у него с вещественным насыщением. Хлеб — это символ самой материи.

Учитель призывает нас видеть в любых проявлениях материального мира руку Великого Творца. Не забывать, что за каждым, казалось бы, примитивным и банальным объектом нашего мира стоит Создатель всего сущего.

Виноградная лоза была символом рода, имеющего одни корни, символом самой жизни:

— «Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем» (Пс. 127:3);

— «Возвратятся сидевшие под тенью его, будут изобиловать хлебом — и расцветут, как виноградная лоза, славны будут, как вино Ливанское» (Ос. 14:8).

Иисус отождествляет Себя со всем народом и Сам сравнивает Себя с лозой:

— «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой — виноградарь» (Иоанн 15:1);

— «Я есмь лоза, а вы ветви» (Иоанн 15:5).

Вино — это практически самая распространенная в жизни человека жидкость красного цвета, производимая из виноградного сока — крови гроздьев (Быт. 49:11, Откр. 14:20). Кроме того, оно содержит определенную долю алкоголя, возникшего при брожении — винный дух, spiritus vini, спирт. По латыни «дух» и «спирт» — имеют одинаковое написание.

Древние считали, что душа-жизнь находится в крови: «строго наблюдай, чтобы не есть крови, потому что кровь есть душа: не ешь души вместе с мясом» (Втор. 12:23).

Исаак, благословляя Иакова перед смертью говорит: «да даст тебе Бог от росы небесной и от тука земли, и множество хлеба и вина» (Быт. 27:28).

Хлеб и вино — это символы самого необходимого:

— «пока я не приду и не возьму вас в землю такую же, как и ваша земля, в землю хлеба и вина» (4 Цар. 18:32);

— «Когда Давид окончил всесожжения и приношение мирных жертв, то благословил народ именем Господа и роздал всем Израильтянам, и мужчинам и женщинам, по одному хлебу и по куску мяса и по кружке вина» (1 Пар. 16:3);

— «утвердил он крепости сии, и устроил в них начальников и хранилища для хлеба и деревянного масла и вина» (2 Пар. 11:11).

Признаком же высшего аскетизма был отказ от хлеба и вина: «пришел Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет» (Лук. 7:33).

Итак, вино — это был символ, символ крови, души, жизни. Хлеб — символ плоти, материи вообще.

Однако Иисус Христос переносит наше сознание и наши отношения со Вселенной совсем на другой уровень — уровень духа. Он говорит, что Его плоть — это плоть Духа, Учение, а Его кровь — это Любовь, Истина[8].

«Есть» — означает принимать пищу, переваривать ее и усваивать. Но в Библии под этим процессом подразумевается не только механическое поглощение продуктов: «заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него» (Быт. 2:16-17).

Точно так же говорят, что информация — это пища для ума, а недомолвки и двусмысленности — пища для слухов.

Слова Иисуса Христа: «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» означают, что отныне путь человека к Богу лежит через духовное совершенствование, любовь, познание и усваивание истины.

«Нужно понять одну вещь: древние говорили метафорами, древние выражались поэтически — и это понималось самым неправильным образом. Мы говорим научно; наш язык совершенно отличен от древнего. Когда вы думаете, вы думаете понятийно, но когда вы мечтаете, вы не можете мечтать о понятиях — вы представляете картины; разница такая же. А если вы поэт, художник, вы мечтаете не в черно-белых тонах, а в цвете» (Ошо, «Философия переннис»).

Таким образом поступает современная наука, когда популяризируя свои знания, представляет для обычных людей структуру атома в виде набора разноцветных шариков, связи между отдельными атомами — в виде проволочек, а космические объекты сверхвысокой массы с колоссальной гравитацией — в виде дыр (черных).

Иисус часто использовал метафоры и аллегории для изложения своего Учения. «И таковыми многими притчами проповедывал им слово, сколько они могли слышать. Без притчи же не говорил им, а ученикам наедине изъяснял все» (Мар. 4:33-34). Известны притчи о горчичном зерне (Мат. 13:31-32, Мар. 4:30-32, Лук. 13:18-19), блудном сыне (Лук. 15:11-32), зарытом таланте (Мат. 25:14-30), одежде и мехах для вина (Мат. 9:16-17, Мар. 2:21-22, Лук. 5:36-39) и многие другие.

Однажды апостолы спросили Иисуса почему Он говорит притчами с народом, если Его идеи им (апостолам) и без этого понятны. «Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют» (Мат. 13:10-13, Мар. 4:11-12, Лук. 8:10).

 

О СПОРАХ В
ХРИСТИАНСТВЕ


                Как только мы почувствовали гнев во
                время спора, мы уже спорим не за
                истину, а за себя.
                Т.Карлейль

                Спор никого не убеждает, а разъединяет
                и озлобляет. Что молоток для гвоздей,
                то спор для мнений людей. Мнения, еще
                шаткие, после споров становятся так же
                твердо забиты в головы, как гвозди до
                шляпок.

                Децим Юний Ювенал


Иисус принес свое Учение людям, но далеко не все смогли его понять. Он обличал тех, кто за сложностью и громоздкостью религиозного культа переставал видеть Бога. Прошло не так много времени, и уже учение Христа было облечено в несвойственные ему обряды и культовые атрибуты.

Темы вечной жизни, спасения, искупления грехов и пр. приобрели столь разнообразные трактовки и объяснения, что даже представители, казалось бы, одного учения стали между собой враждовать и делить Божью благодать, как воины-римляне Иисусовы одежды. Порой одной фразы из Библии и довольно сомнительной и субъективной ее трактовки хватало для того, чтобы объявить себя чуть ли не единственными законными наследниками Христа. Так появлялись многочисленные церкви, имеющие в своем названии имя основателя христианства.

Непримиримые полемики христиан разных конфессий о том, чья церковь лучше и ближе к Богу, обычно сопровождаются стремлением унизить своих оппонентов, навешать на них ярлыки наподобие «вероотступники», «идолопоклонники», «язычники», «еретики» и т.п. Это напоминает мне детские споры о том, чья мама самая-самая. Тем не менее, даже дети никогда не переходят границ здравого смысла и, хваля свою маму, не оскорбляют чужую! Через некоторое время они начнут понимать, что для каждого человека образ своей матери — самый лучший.

Даниил Андреев писал, что «беспочвенно и нелепо утверждение, будто бы все учения или какое-либо одно учение ложно. Совершенно ложных учений нет и не может быть. Если бы появилось мнение, лишенное даже крупицы истинности, оно не могло бы стать учением, то есть переданной кому-то суммой представлений» (Д.Андреев, «Роза мира», кн. 1, гл. 3).

Споры о том, как производить обряд крещения — путем окропления или же все-таки полного погружения; Божья благодать исходит только от Бога-Отца или же и от Сына тоже; какой день считать Господним — субботу или же воскресенье, доводят само Учение до абсурда, так как лежащую в его основе любовь подменяют внешней второстепенной атрибутикой. И уже не любовь — критерий истины, а то, кто как трактует символические детали. «Этот ходит в церковь в субботу, значит он прав, наш человек, а этот, почему-то пошел во вторник. Что-то здесь не так. Наверное, это от нечистого», так, что ли?

                Однажды один видный полководец, въезжая в один из своих
                гарнизонов, не услышал привычных залпов артиллерийского салюта.
                Он вызвал к себе начальника гарнизона и попросил это объяснить.
                Тот начал:
                — Ну, во-первых, у нас нет снарядов. Во-вторых…
                — Вполне достаточно и «во-первых», — остановил его полководец.
                Когда нет главного, второстепенные причины не имеют ни
                малейшего смысла.

Какая разница сколько перстов используешь, когда осеняешь себя крестом во время молитвы и какой день считаешь Господним, если проповедуешь нетерпимость и разжигаешь вражду между детьми Божьими?

Протестанты отвергают необходимость икон и самих зданий церквей, усматривая в этом элементы идолопоклонничества. И они отчасти правы.

Если за внешней и пышной атрибутикой религии человек перестает видеть главное — дух Христа, Отца Небесного, то икона и даже молитва могут превратиться для него в идола.

«Стоя в храме на молитве, я подумал, что я сейчас молюсь, глядя в глаза изображению Христа на иконе. Он с иконы смотрит на меня. Моя молитва направлена в глаза этому изображению и дальше этой иконы она не идет, ибо она обращена к иконе, а не к Богу живому» (А.Мартынов, «Дорога к храму»).

Если вы чувствуете, что дальше иконы, образа, креста или свечи ваша молитва не идет, то вам действительно что-то очень сильно мешает. Однако я совсем не уверен, что дело все в художественном произведении, называемом иконой, крестом и пр.

Икона — это изображение, а не тот, кого она представляет, собственной персоной. Она не должна становиться объектом поклонения. Хорошо, когда икона помогает человеку сосредоточиться, настроиться на тонкую ноту молитвы, преодолеть внутреннюю дисгармонию, почувствовать в себе отклик на тот свет, который исходит от Всевышнего через находящийся перед вами образ. Очень хорошо, когда икона одним своим присутствием напоминает Вам о божьей искре в каждом из нас и о том, что детям Божьим грешить не пристало. Плохо лишь, если икона или любой другой атрибут становится между Вами и Богом, заслоняя тот гармонизированный поток любви, предназначающийся только для Вас, и Господь уже не может достучаться до вашего «я», отгороженного этой иконой.

Но что возьмешь с человека, чьего сердца пока еще не коснулась искра Божия и он смотрит на икону, как на Самого Бога, а золотое ее убранство напоминает человеку лишь о его личном ничтожестве. Вот в этом случае и нужна помощь священника для того, чтобы научить человека видеть Бога, а не рисунок, т.е. чувствовать, а не видеть глазами. Это тяжело, но священник с Божьей искрой и открытой любовью в сердце имеет все шансы для этого. Но если служителя культа не интересует то, что прихожанин не умеет верить и молиться, то в этом случае он ограничивается лишь принятием от него денег. Правда, тогда и говорить нужно не «священник», а «кассир в рясе».

Еще одним чрезвычайно неприглядным явлением есть «перекрещивание» верующих при переходе их из одной церкви в другую. Не все, конечно, это практикуют, но подобные требования отдельных священников не могут не настораживать.

Можно подумать, что речь идет о разных богах и совершенно разных учениях. Однако еще апостол Павел в своем послании к Ефесянам писал о подобном: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас. Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова» (Еф. 4:4-7). А это значит, что, единожды став на путь, указанный Иисусом Христом, человек уже является христианином. И не важно — было ли это крещение у баптистов или адвентистов, православных или католиков, или вообще не в церкви, а по принятию духа Учения Христа в сердце свое.

Непримиримость некоторых священников православной церкви по отношению к иным взглядам иногда поражает своими масштабами. И речь уже идет не о «мелочах» вроде филиокве[9], а о порой шокирующих высказываниях, которые многие верующие принимают за позицию самой церкви.

В середине февраля 2005 года у нас по одному из общегосударственных каналов была показана передача «Принцип домино». Молодой и бравый московский православный священник чуть ли не захлебываясь от восторга, поведал, что несколько сотен тысяч человек, погибших от цунами в декабре 2004 года, стали жертвами собственного «идолопоклонничества и разврата», так как их страны являются курортными зонами, а приезжают туда все, видите ли, исключительно для разврата.

Из его речей явственно следовало, что Господа Бога они знать не знают, так как являются либо мусульманами, либо буддистами и индуистами, или, что еще хуже — протестантами. А раз православного бога они не знают, то и потеря не слишком велика по сравнению с учебой, им оказанной. Пусть, мол, знают, как жить не православными. Вот только все это звучало из его уст как-то не по-христиански. Да и в Библии сказано прямо: «Кто ругается над нищим, тот хулит Творца его; кто радуется несчастию, тот не останется ненаказанным» (Пр. 17:5).

Главный его аргумент был не менее убийственным — это все произошло на католическое Рождество! Себя же он после всего этого, наверное, считает чуть ли не орудием возмездия Божьего, карающим неверных и отступников.

Ничего не скажешь, такая позиция «священника» — прекрасный аргумент «в пользу» московского православия для жителей планеты! Только он не учел одного, что несколько таких, как он, православных шовинистов, могут полностью дискредитировать саму христианскую идею терпимости, великодушия, всепрощения, любви и прочего, чему они так и не научились у Христа. Напомню, к тому же, еще слова из Писания: «Не радуйся, когда упадет враг твой, и да не веселится сердце твое, когда он споткнется; Иначе, увидит Господь, и неугодно будет это в очах Его, и Он отвратит от него гнев Свой» (Пр. 24:17-18). Вспомните слова праведника Иова, когда он, размышляя о причине постигших его бедствий, перечисляет грехи, достойные самого сурового наказания: «Какая же участь мне от Бога свыше? И какое наследие от Вседержителя с небес? Не для нечестивого ли гибель, и не для делающего ли зло напасть?.. пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность... Радовался ли я погибели врага моего и торжествовал ли, когда несчастье постигало его? Не позволял я устам моим грешить проклятием души его» (Иов 31:2-3, 6, 29-30).

Вспомните также забытый завет Самого Христа о необходимости единства между Его последователями: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино» (Иоанн 17:21-22).

Митрополит Антоний Сурожский писал, «что некоторые священники — и чем больше они духовно неграмотны и незрелы (это относится также и к мирянам, но сейчас я бью по священникам, потому что они «профессионалы»), тем легче они думают, что как только они облечены в рясу, надели епитрахиль, они будут говорить от Бога. Я помню очень уважаемого человека, которого сейчас многие считают великим старцем на земле, который мне говорил: я больше не молюсь, когда люди ставят мне вопрос, потому что так как после молитвы я говорю Святым Духом, то если они не исполнят точно то, что я скажу, они грешат против Духа Святого и им нет прощения... Вот это я имел в виду; это, конечно, слава Богу, крайность» («Быть христианином», гл. 6).

Насилие и вера — противостоят друг другу. Свобода — это вера, религия — это любовь. «Нет принуждения в религии» — говорит Коран (2:257).

                ==============================================================
                Когда у какой-либо одной религии возникает претензия заставить
                все человечество принять ее доктрину, она становится тиранией
                Р.Тагор
               
Иисуса часто упрекали в том, что Он общался с грешниками (Мат. 9:11, Мар. 2-16, Лук. 5:30, 7:34, 15:2), или язычниками. Не избежал упреков и апостол Петр (Деяния 11:2-3). На один из таких укоров Иисус ответил: «не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мат. 9:12-13).

Священники, которые не только не помогают нуждающимся в их помощи (грешникам, «язычникам», представителям иных религиозных организаций), но и отталкивают их от себя своими проклятиями и натравливанием на них других верующих, виновны перед Богом во много крат больше, чем сами грешники и язычники. Ведь даже самый опустившийся грешник хочет найти путь к Господу, но только не знает, как это сделать.

Индийский религиозный мыслитель Рамакришна (1836-1886) утверждает, что греховность есть начальная ступень духовности. Священник же этот путь знает и презирает несчастного, гонит его от себя, думая, что таким образом сохраняет свою веру и совесть в чистоте и непорочности. Только в чистоте ли? Непорочности ли?

«Если вы поглубже заглянете в ваших святых, вы обнаружите, что где-нибудь в их подсознании прячется грешник. И то же самое в случае с грешником: посмотрите глубже, и вы увидите, что где-то в его подсознании скрывается святой. Сознание святого — это подсознание грешника, а сознание грешника — это подсознание святого» (Ошо).

Все эти раздоры, ссоры, взаимные проклятия и ненависть приносят человеку во много крат больше вреда, чем пользы от его общения с Запредельностью. Неправ не тот, кто добросовестно заблуждается, а, прежде всего, тот, кто пытается другому человеку навязать свои взгляды, особенно не заботясь об их чистоте.

 

О РАЗДЕЛЕНИИ
И ЕДИНСТВЕ


                «…если свет, который в тебе, тьма, то
                какова же тьма?»
                Евангелие от Матфея, 6:23


                Не моря разделяют народы, а
                невежество, не различие языка, а
                враждебные отношения.
                Д.Рескин
 

«Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них; ибо такие люди служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву, и ласкательством и красноречием обольщают сердца простодушных. Ваша покорность вере всем известна; посему я радуюсь за вас, но желаю, чтобы вы были мудры на добро и просты на зло» — учил апостол Павел (Рим. 16:17-19).

Колоссальная раздробленность нынешних христиан не может не поражать и удивлять.

И дело даже не в том, что есть несколько православных церквей — это совершенно нормально и естественно, что каждая страна имеет свою православную церковь. Очень плохо то, что они часто рассматривают друг друга в качестве противников и даже врагов.

Русская (а фактически — российская) православная церковь, сама с таким трудом добившаяся полтысячелетия назад независимости от Константинополя и получившая право выбирать своего патриарха, сейчас отказывает в этом праве украинскому православию. Одно дело, когда страна была фактически подчинена России (после Б.Хмельницкого), либо единой с нею (при СССР). Но ведь сейчас Украина — независимое государство, хочется это кому-то или нет. И церковь у нее должна быть независимой и абсолютно равноправной с церковью московской, так же как болгарская или, к примеру, грузинская.

Утверждение о том, что Украина является канонической территорией Русской Православной церкви не имеет ни исторических оснований (даже наоборот — в 988 году произошло крещение Киевской Руси), ни элементарных правовых (Украина — самостоятельное государство, а не чья-то колония или доминион).

Кроме того, для признания законности церкви перед Богом и Христом совершенно не нужны признания других церквей!

Иисус учит, что «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мат. 18:20). Это значит, что исповедание Учения Христа некой общественной организацией является самодостаточным для провозглашения себя христианской церковью!

На самом деле разделения между церквями проходят не по границам государств или по названиям. Прежде всего, они проходят по сердцам верующих. И если этим людям руководители церквей твердят о чистоте и непогрешимости только своей вотчины и постоянно натравливают своих прихожан на прихожан других церквей — вот это и есть настоящее и откровенное разделение. А любое разделение — это деяние не от света и не от Бога, так как Бог — есть Любовь, а Любовь не знает различий по крови и вере, по расе и цвету кожи, по языку общения и национальности.

Итак, «Все у вас да будет с любовью», как писал апостол Павел (1 Кор. 16:14).

Отделение любого органа от живого организма ведет к гибели либо этого самого органа, либо даже всего организма в целом. Ребенок, зачатый и вынашиваемый в материнском лоне, тоже является абсолютно зависимым от своей матери и не может существовать от нее отдельно. Однако с определенного момента ситуация кардинально изменяется — ребенок вырастает настолько, что находиться ему в утробе матери становится не только нежелательно, но даже крайне опасно — и для него самого, и для его матери. Ведь он отныне сам уже является отдельным организмом!

Упорное нежелание признавать объективную реальность такой эволюции жизни, означает попытку вернуть родившееся дитя в лоно матери. Но разумно ли это?

Точно также братья, растущие в одной семье, сообща пользуются имуществом, нажитым их родителями. Но когда они вырастают и обретают свои собственные семьи, их совместное имущество перестает быть общим — отец каждого из них наделяет своей долей. Таким образом происходит только разделение имущества, но не их родства. Отцовская любовь дается братьям поровну. Тот же, кто хочет отнять у брата право на дары отца его, достоин будет только порицания и наказания.

Апостол Павел, проповедовавший язычникам, говорил: «Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов». Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились?» (1 Кор. 1:10-13).

Наставляя христиан из общины в Колоссах, он учил, что перед Господом все равны: «Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном. Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, за которые гнев Божий грядет на сынов противления, в которых и вы некогда обращались, когда жили между ними.

А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос.

Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны.

Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякою премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу. И всё, что вы делаете, словом или делом, всё делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца» (Кол. 3:1-17).

Если вы, господа от религии, считаете кого-либо безбожником или язычником, не знающим Бога-Отца и Иисуса Христа, то покажите ему, что, по крайней мере, вы Их знаете. А это знание можно увидеть лишь через ваши дела. Христос учил любви и кротости, терпения и доброжелательности. Но если же вы скупы на эти добродетели, либо щедры, но лишь за обильную плату, то вы уже не христианин (ибо «даром получили, даром давайте. Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха, ибо трудящийся достоин пропитания» (Мат. 10:8-10)), а идолопоклонник (см. Кол. 3:5). Только язычник делает себе бога из идола, а вы — Самого Бога пытаетесь превратить в идола. Однако язычника еще можно понять — ведь его поступки продиктованы незнанием и необразованностью. Вы же знаете, но творите противное Богу. А потому: кто из вас поступает хуже?

Воздавайте каждому свое: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мат. 22:21, Мар. 12:17, Лук. 20:25).

Вспомните, что однажды в Ликаонии после исцеления хромого от рождения народ стал называть апостолов «Варнаву Зевсом, а Павла Ермием[10]». Те искренне возмутились и воскликнули: «Мужи! что вы это делаете? И мы — подобные вам человеки!» (Деяния 14:5-15).

Вспомните видение апостола Иоанна, когда он «… услышал и увидел, пал к ногам Ангела, показывающего… сие, чтобы поклониться ему; но он сказал…: смотри, не делай сего; ибо я сослужитель тебе и братьям твоим пророкам и соблюдающим слова книги сей; Богу поклонись» (Откр. 22:8-9).

Великий святой 20-го века, индус Саи Баба[11] (р. 1926) говорит, что «есть только одна религия — религия любви. Есть только один язык — язык сердца. Есть только одна каста — каста человечества. Есть только один Бог, и Он вездесущ».

Он всегда придерживался именно этого универсального взгляда. На флаге его ашрама изображены символы всех великих религий мира. Он учит, что те люди, которые желают верить в своего Бога, никогда не должны беспокоиться по этому поводу и могут со спокойным сердцем и с правильным пониманием следовать своим религиям.

 
                ============================================
                Есть только одна религия — религия любви.
                Есть только один язык — язык сердца.
                Есть только одна каста — каста человечества.
                Есть только один Бог, и Он вездесущ
                Саи Баба
                ============================================

 

О БИБЛЕЙСКОМ КАНОНЕ


                Нет одной Библии. Библий имеется
                столько, сколько у нее читателей.
                Д.Мартин, пастор
 

                На любом предмете нашего обихода лежит
                печать труда и мысли многих поколений.
                С.Маршак
 

Основополагающими источниками религий являются их священные писания, включающие в себя тексты древних преданий, божественных откровений, данных через учителей и пророков, а также текстов, составленных последователями учений на основе устных воспоминаний, легенд, историй, которые описывают события, связанные с деятельность основателя учения либо его ближайших учеников.

Такой книгой у мусульман есть Коран, данный по преданию пророку Мухаммеду Архангелом Гавриилом, у буддистов — тексты «Типитака», записанные почти через полтысячи лет после нирваны Будды, у индуистов — ведические тексты, у иудеев — Тора, а у христиан — Библия.

Несмотря на общепринятую у всех христиан священность Библии, у сторонников различных конфессий и религиозных организаций иногда имеются довольно существенные расхождения в восприятии отдельных ее частей, книг и сюжетов.

По поводу Нового Завета споры обычно особенно жарки.

В первые века по Рождеству Христову новозаветные писания были лишь малой частью издававшейся литературы христианского содержания. Одних только евангелий было больше двадцати. Однако в канон (от греч. kanon — норма, правило) было включено только четыре из них — лишь они в той или иной степени соответствовали устоявшимся к тому времени доктрине и догматам христианской церкви.

Известны евангелия от Петра, Андрея, Варфоломея, Марии, два — от Фомы, три — от Марка, Евангелия евреев, египтян, назореев, евионитов и др. По поводу евангелия валентиниан епископ Лугудуна (Лиона) Ириней (2-3 век н.э.) в своем сочинении «Против ересей» пишет, что они «дошли до такой степени дерзости, что свое недавнее сочинение назвали Евангелием Истины».

Как принято считать, самым ранним из евангелий было Еврейское евангелие, существенно повлиявшее на более поздние варианты истории об Иисусе Христе, но не дошедшее до наших времен и известное лишь по более позднему цитированию и упоминанию.

Ветхозаветные апокрифы, не вошедшие в греческий текст Библии, тем не менее были хорошо известны писателям Нового Завета и отцам церкви. Климент Александрийский, Ириней, Ориген, Тертуллиан и др. первое время пользуются ими наравне с текстами, ставшими позднее каноническими. Уже во 2 веке апокрифы исключаются из списка ветхозаветных канонических книг, но еще в 3 веке Греческая церковь все же рекомендует их для чтения.

Подобные взгляды были не одиноки (Западная церковь) и в 363 году звучат предложения о включении апокрифов в библейский канон.

Е.Рерих (1879-1955) приводит описанный Г.Олькоттом (1832-1907) способ, к которому прибегли представители церкви для избрания и утверждения канонического Евангелия: «Ко времени Никейского Собора, созванного для разрешения споров среди некоторых епископов и для рассмотрения трехсот, более или менее апокрифических евангелий с целью канонизации их, и которые читались в церквах как Откровение или вдохновенные Писания, — жизнь Христа достигла апогея мифа...». «Паппий же в своем «Синодиконе», относящемся к этому Никейскому Собору, открыл нам тайну, что Канон не был утвержден путем тщательного сравнения нескольких евангелий, представленных им, но решение было принято на основании лотереи. «Представители Собора», — говорит он, — «сложили в кучу все книги, представленные Собору на решение, под престол в церкви, а затем епископы обратились к Господу, прося Его, чтобы вдохновенные писания остались на престоле, а все поддельные оказались бы под ними, — так оно и случилось» (Е.Рерих, из письма от 11.12.37 г.).

Среднее положение между каноническими и неканоническими книгами занимали так называемые спорные книги (новозаветные апостольские) — 2-е послание Петра, послание Иуды, 2-е и 3-е послания Иоанна и Апокалипсис, а у древней Западной церковь — и послание Иудеев.

В 4 веке эти сочинения все же были включены в канон.

Принято считать, что он был установлен в 363 году на Лаодикийском соборе, но убедительного документального подтверждения этому нет.

«На церковных соборах в Гиппо (393 г. по Р.X.) и в Карфагене (397 г. по Р.X. и 419 г. по Р.X.) окончательно канонизировалось количество и последовательность двадцати семи писаний Нового Завета» (К.Эдель, «Как появилась Библия»).

Вплоть до 13-го века библейские книги представляли собой сплошной текст, не разделенный на отдельные главы и стихи. Разбиение на главы было проведено архиепископом Кентерберийским Стефаном Лагтоном по отношению к Вульгате, или латинскому переводу Библии. Удобное деление больших текстов на вполне логические и более воспринимаемые части в 15 веке заимствовали раввины для еврейского текста Библии, а еще через столетие парижский типограф Роберт Стефан разделил и главы на отдельные стихи. Это нововведение также было принято для печатного издания еврейской Библии.

В нынешнем виде канон Писания был установлен только в 1545-1563 годах на Тридентском Соборе, когда он был определен специальным декретом. Большое количество неканонических книг (как Ветхого так и Нового Заветов) было попросту уничтожено. Заключенные в латинской Библии (Вульгате) апокрифы (кроме 3-й и 4-й книг Ездры) были поставлены на одну ступень с прочими ветхозаветными книгами.

«Сегодня Библия — это вполне определенный сборник книг. Есть несколько вариантов состава Библии: православный канон, католический, еврейский. Некоторые книги одного канона не включается в другой. Однако это касается всего нескольких книг (за исключением еврейского канона). В целом это практически один и тот же канон. Но не следует думать, что в таком (или почти в таком) виде библейский канон существовал ранее XVI-XVII веков. Это не так. Конечно, отдельные разрозненные книги современной Библии, причем зачастую в других редакциях, отличающихся от современных, существовали и переписывались в XIV-XVII веках. Некоторые из этих действительно древних рукописей XIV-XVI веков сохранились до нашего времени. Но, во-первых, их совокупность не дает современную Библию. А во-вторых, даже те части современной Библии, которые удается найти в рукописях XIV-XVI веков, представлены там зачастую в других редакциях» (Г.Носовский, А.Фоменко, «Математическая хронология библейских событий»).

Реформаторы не сходились в едином мнении относительно богодухновенности Библии — одни считали само Писание Божьим Словом, другие же считали, что Библия лишь содержит Слово Божие, но дано оно было через посредников. Несмотря на такую разницу во взглядах они полностью сходились в том, что Библия — это Божье Слово. Оппоненты Реформации приводили в противовес категорическим утверждениям Лютера слова отца церкви святого Августина о степени его доверия новозаветным текстам («Я бы не поверил Евангелию, если бы меня не подвиг к этому авторитет католической Церкви»).

Оппонент Мартина Лютера (1483-1546) в 1519 году Джон Эк тоже утверждал, что «Писание не является подлинным без авторитета Церкви».

В 1524 году от полемики с Лютером не удержался и виднейший представитель «Христианского гуманизма» Эразм Роттердамский (1467-1536). Он говорит о необходимости проводить четкое различие между буквой и духом Писания, т.е. между поверхностным смыслом слов и их истинным значением, поэтому Библейское предание необходимо трактовать с позиции этого скрытого смысла.

Лютер хотя и перевел на немецкий язык практически все ветхозаветные апокрифы, но, тем не менее, рассматривал их как такие, которые нельзя ставить на одну ступень с каноническими. Правда, он не отрицал их определенной нравственной полезности. На такой позиции протестанты и остановились.

Но были и такие, которые отвергали всякую возможность использования апокрифов. Например, английское Библейское общество распространяет Библию исключительно без неканонических книг.

В славянской литературе апокрифы занимали особое место. Распространяющаяся по всей Европе подобная литература изобиловала народным вымыслом и особым опоэтизированным повествованием. Например, к ним относились «Адам», «Вопросы: из скольких частей создан был Адам», «Откровение Авраама», «Заветы двенадцати патриархов», «Хождение апостолов: Петра, Андрея, Матфея, Руфа и Александра», «Хождение Богородицы по мукам» и многие другие, которые наряду с гадательными книгами и «ложными словесами» были отнесены к «отреченным книгам».

Православие, гордящееся своими многовековыми традициями в области веры, имеет свою интерпретацию Священного Писания, сложившуюся еще в первом тысячелетии от Рождества Христова. Среди книг Библии главная роль отводится канону — официальному их перечню, безусловный авторитет которых признан всеми христианами.

Для Ветхого Завета православие принимает в качестве самого достоверного греческий перевод с еврейского и арамейского языков. Из него к канону было отнесено 39 книг, которые совпадают с так называемым «палестинским списком» иудаистических текстов:

— Пятикнижие Моисея (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие) — всего 5 книг;

— Пророки (Иисус Навин, Судей Израилевых, 1-я и 2-я книги Царств (или 1-я и 2-я книги Самуила), 3-я и 4-я книги Царств (или 1-я и 2-я книги Царей), Исаия, Иеремия, Иезекииль, книги двенадцати малых пророков: Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Ионы, Михея, Наума, Аввакума, Софонии, Аггея, Захарии и Малахии) — всего 21 книга;

— Святые Писания (книги Иова, Руфь, Псалмы, Притчи, Песнь Песней, Екклесиаст, Даниил, Плачь Иеремии, Ездра и Неемия, 1-я и 2-я Паралипоменон и книга Есфирь) — всего 13 книг.

Остальные одиннадцать книг Ветхого Завета (2-я и 3-я книга Ездры, Товита, Иудифь, Премудрости Соломона, Премудрости Иисуса сына Сирахова, Послание Иеремии, пророка Варуха, 1-я, 2-я и 3-я книги Маккавейские) и некоторые отрывки в канонических текстах (в книге Есфирь — места, не обозначенные счетом стихов: до 1:1, часть стихов 3:13, 4:8, 4:17, 5:1-2, 8:12, 10:3; молитва царя Манассии в конце книги 2-я Паралипоменон, а также части стихов: 35:20, 36:2-5; песнь трех отроков и повесть о Сусанне — 13 глава книги Даниила; История о Вине и Драконе) были объявлены неканоническими, т.е. такими, что не имеют статуса богодухновенных книг, но нравственно полезными для чтения («душеполезными»).

Новый Завет состоит из 27 книг, приписываемых восьми писателям:

— Исторические книги (Евангелия от — Матфея, Марка, Луки и Иоанна и Деяния святых апостолов) — всего 5 книг;

— Книги учительные — апостольские послания (Послание Иакова, 1-е и 2-е Петра, 1-е, 2-е и 3-е Иоанна, Иуды, четырнадцать посланий апостола Павла: к Римлянам, 1-е и 2-е к Коринфянам, к Галатам, к Ефесянам, к Филиппийцам, к Колоссянам, 1-е и 2-е к Фессалоникийцам, 1-е и 2-е к Тимофею, к Титу, к Филимону, к Евреям) — всего 21 книга;

— Пророческие — Откровение (или Апокалипсис) — 1 книга.

Такой порядок книг Нового Завета принят во многих древнейших манускриптах (Александрийском, Ватиканском и пр.) и у некоторых отцов церкви.

Славянский перевод Библии братьями Кириллом (ок. 827-869) и Мефодием (ок. 815-885) сыграл важную роль в становлении православной ортодоксии, так как, несмотря на греческую редакцию Священного Писания, русское духовенство получило возможность вести служение на родном языке, фактически самоотдалившись от Рима и Константинополя.

Принято считать, что к 13 веку русская православная церковь имела уже полный перевод Библии, но благодаря очень большому страничному объему он не мог полностью поместиться в одном томе. В 14-15 веках продолжаются работы по уточнению перевода Ветхого Завета, и уже в 1499 году появляется первый свод Библии в одном томе.

Хотя со временем переводы Библии на современный общедоступный русский язык получили большое распространение, но в богословских работах священнослужители Русской (по сути — Российской) православной церкви остались приверженцами церковно-славянского варианта словоупотреблений.

 

ОБ УЧИТЕЛЯХ
И ПРОРОКАХ


                Учитель, воспитай ученика, чтобы было
                у кого учиться.
                Леонардо да Винчи


                Плохой учитель преподносит истину,
                хороший — учит ее находить.
                А.Дистервег


Проходит время. Изменяются люди и страны, нравы и обычаи. Изменяется сам человек и его мировоззрение. Он постигает всеобщие космические законы, проходя через сотни войн, погибая и возрождаясь, страдая и радуясь, заблуждаясь и делая открытия. На переломе истории человек очень часто оказывается в положении, когда старые законы государства и морали уже отжили свой век, а новые еще только начинают обозначаться в неких туманных контурах и смутных очертаниях. Свободы выбора еще нет вследствие наличия только свободы. Сам же выбор отсутствует из-за полной неизвестности того, что ожидает всех впереди.

Человек становится похожим на оказавшегося в совершенно незнакомом лесу: полное смятение на грани паники; отсутствие знакомых ориентиров и малейших соображений о том, что делать дальше. Один советует остаться на месте, другой пытается безуспешно применить навыки из прежней жизни и терпит поражение за поражением, не учитывая специфику условий, сложившихся на данный момент, третий — предпочитает все, как следует, изучить и лишь потом делать соответствующие выводы.

И тут, вдруг, кому-то из молодежи какое-то шестое чувство подсказывает куда необходимо идти! Только путешествие обещает быть долгим и трудным. Пойдут ли за ним люди? Ведь для подавляющего большинства — интуиция, озарение, исполнение духом — это не документы и не доказательства. Почему же они должны полагаться только на голословные утверждения?

Но кое-кто, скорее почувствовав, нежели убедившись в его правоте, смело собирается в путь. В группе назревает раскол: одни призывают безумцев остаться, другие — уходить, не теряя времени. Слышатся увещевания, обиды, оскорбления… Но у людей появляется выбор — идти или нет, верить или не верить! Абсолютная неопределенность в 360 градусов заменяется конкретной неизвестностью указанного направления.

Именно в такие переломные моменты истории человечества и появляются Те, которые, намного опережая свое время, несут новое учение о вечных категориях — человеке, Вселенной, Боге. В последствии их называют Великими Учителями. Только часто это случается лишь через сотни лет. Что поделаешь! Как писал С.Есенин:

                Лицом к лицу — лица не увидать;
                Большое видится на расстояньи.

За всю обозримую историю человечества таких Великих Учителей было довольно много: Гермес (ок. 3 тыс. до н.э.), Заратустра (ок. 1 тыс. до н.э.), Будда (623-544 до н.э.), Пифагор (ок. 580-500 до н.э.), Конфуций (ок. 551-479 до н.э.), Лао-Цзы (4-3 век до н.э.), Патанджали (2 век до н.э.), Иисус Христос (ок.6 до н.э. — 30 н.э.), Мухаммед (ок. 570-632), Цзонг-Ка-Па[12] (14 век н.э.) и многие другие. Каждый из них в свое время приносил в мир нечто отличное, особенное, но все их учения имели общие основы — любовь, терпение, взаимовыручка, сострадание. Они совершенно не опровергали и не отрицали, но гармонично дополняли друг друга, пытаясь донести до человечества крупицы некой единой и универсальной религии, постоянно развивающейся и трансформирующейся. Так было и тысячи лет назад, так будет и через многие сотни лет после нас.

«Единая истинная религия, — писал И.Кант, — не содержит в себе ничего, кроме законов, то есть таких нравственных начал, безусловную необходимость которых мы можем сами сознать и исследовать и которые мы сознаем нашим разумом. Только для целей церквей, которых может быть много различных, могут существовать такие постановления, которые не нужны для нравственной жизни. Признавать эти постановления веры, установленные в одном народе, но не составляющие всемирной религии, за обязательные правила для служения Богу есть религиозное заблуждение. Следование таким постановлениям есть ложное служение Богу, которое уничтожает возможность истинного служения».

«Самая главная Правда, нужная человечеству, приносилась Учителями Света. В определенные исторические периоды, определенным народам давалось та часть Правды, Откровения, которую они могли усвоить, вместить, чтобы дальше развивать свое сознание. Отход от эволюционного пути в период Кали Юги, которая для западного человечества продолжается уже около 5000 лет, привел к тому, что все носители Истины были гонимы и распинаемы. Это было и до прихода Христа, и после его ухода. Малое сознание, прикасаясь к великому, не доступному его пониманию, часто звереет. Отсюда предупреждения Писаний, чтобы не давать святыни псам, не бросать жемчуга пред свиньями» (Л.Стрельцова, «Великий путник»).

«Прежде всего забудьте все народности и поймите, что сознание развивается совершенствованием центров невидимых.

Кто-то ждет мессию для одного народа — это невежественно, ибо эволюция планеты имеет лишь планетарный размер. Именно явление всемирности должно быть усвоено. Кровь едина течет, и внешний мир не будет больше разделяем расами первичных формаций» («Агни-Йога. Община», 3.071).

Учителя, как правило, не признаются основной массой современников. Однако они дают людям шанс, возможное направление движения, выбор, без которого в принципе невозможно принятие никакого решения. Ведь вопрос «куда?» имеет бесчисленное множество решений, за одно из которых придется отвечать лично. Зато вопрос «верить ли?» — только два — «да» и «нет». При удачном исходе выбора можно похвалить себя за прозорливость и дальновидность, а в противоположном случае — переложить всю вину на самозванца.

«Озверевшие толпы невежд убили Орфея, подожгли дом, где находился с учениками Пифагор, они гнали Конфуция и Цзонг-Ка-Па. Они распяли Иисуса Христа; они сожгли на костре Джордано Бруно и Жанну Д'Арк; они издевались над Галилео Галилеем. Но так же, как Земля продолжала вращаться, несмотря на вынужденное отречение замученного Галилея, так и Великая Правда от Учителей человечества достигает умов тех, кто способен понять» (Л.Стрельцова, «Великий путник»).

Ярчайший мудрец древности, философ и математик Пифагор Самосский для большинства людей знаком только благодаря теореме, носящей его имя. А между тем он был чрезвычайно одаренной и очень многогранной личностью, всегда рисковал всем ради поиска истины. Очень много путешествовал, перенимая опыт различных мастеров и учителей тайных школ, ездил в Грецию и Египет для поиска Атлантиды и ее секретов. Огромная библиотека Александрии, хранившая многотысячелетнюю мудрость человечества, была в его распоряжении[13].

В Александрии Пифагор был посвящен в мистерии Гермеса, во время визита в Индию — во все, что ему открыли брамины этой страны. Тибет, Китай также открывали Пифагору свои великие тайны. Он изучал орфику[14] и был готов учиться у любого, кто мог дать ему хоть малейший аспект истины. «Пифагор мог предсказывать землетрясения, останавливать ураганы, успокаивать штормы и даже находиться в нескольких местах одновременно» (Э.Профет, «Реинкарнация. Утерянное звено в христианстве»).

Он основал школу в греческой колонии Италии — Кротоне, и принимал, не взирая на расовую принадлежность, всех в свое мистическое братство, ставившее своей целью единение с Богом. Пифагореизм, религиозно-философское учение, основанное Пифагором, внес значительный вклад в развитие математики, астрономии и акустики. Был разработан сложный образ жизни, «пифагорейский», включавший сложную систему культовых запретов:

Страсти свои побороть свыше дана тебе сила,
Так обуздай же в себе мощным усилием воли
Алчную жадность, и лень, похоть и гнев безрассудный
Равно один и при людях, бойся дурного поступка;
Больше всего же стыдиться должен ты сам пред собою.
…
Помни, что блага земные, как с легкостью людям даются,
Так же легко исчезают. Что же касается горя,
Данного людям Судьбою, — то должен его ты с терпеньем
Кротким сносить, но при этом сколько возможно стараться
Горечь его облегчать: ибо бессмертные боги
Мудрых людей не подвергнут свыше их силы страданью…

«В день, когда умер Пифагор, тысячи его учеников были зарезаны и сожжены. Только один ученик бежал из школы; его звали Лизий. И он бежал не для того, чтобы сохранить свою жизнь — он бежал только для того, чтобы сохранить что-нибудь из учения мастера. Эти «Золотые стихи Пифагора» были написаны Лизием, единственным спасшимся учеником.

Была сожжена вся школа, и тысячи учеников были просто зарезаны и убиты. И все, что Пифагор собрал в своих путешествиях — великие сокровища, великие писания из Китая, Индии, Тибета, Египта, за годы и годы работы — все было сожжено» (Ошо, «Философия переннис»).

                ***

Упрямство во взглядах и реакционность церкви поражают своими масштабами. Философия Пифагора, представлявшая собой органический синтез науки и религии, ею была отвергнута. Темнота и непросвещенность одних оказалась прекрасным средством порабощения другими. Неграмотной толпой легко управлять. Кроме того, на этом можно неплохо заработать. Так стоит ли удивляться, что находятся люди, которые этим занимаются?

«Все люди делятся на знающих, освобожденных от предрассудков и давящих их страстей, а потому добрых и радостных, и на незнающих, закованных в предрассудки и страсти, а потому — унылых и злых. Учись. В жизни есть только один путь: знание. Знание раскрепощает человека» (К.Антарова).

                ============================
                Знание раскрепощает человека
                ============================

«На протяжении веков религия и наука были в конфликте из-за того, что они не слушали Пифагора. Иначе это разделение никогда бы не произошло. А это разделение привело к одному из самых фатальных бедствий. Религия и наука боролись, как враги; веками церковь не позволяла науке развиваться и расти. Такие люди, как Галилей, Кеплер и другие, карались. Религия боялась науки. Это глупо, поскольку наука может только помочь религии, наука может только подготовить почву для внутреннего знания. Церковники, выступавшие против науки, просто поступали очень глупо — они не знали, что делают. Истину нельзя уничтожить; никто не может распять истину. Мало-помалу наука обрела почву, стала сильной — это хорошо, что она стала сильной. Но она стала поступать так же глупо, разрушая религию. Это стало отмщением. В течение трех столетий главным направлением научной мысли были попытки как можно сильнее разрушить религию. Ученые объявили, что Бог умер. Они объявили, что души нет. Они объявили, что загробной жизни нет. Они объявили, что у человека нет внутреннего бытия. Они низвели человека до уровня машины» (Ошо, «Философия переннис»).

Такие глубочайшие фундаментальные противоречия вплоть до полного непринятия между двумя основами разума (действительностью и мечтой) заставили однажды Ф.Ницше воскликнуть: «Между религией и настоящей наукой нет ни родства, ни дружбы, ни вражды: они на разных планетах».

Христианский богослов Тертуллиан, комментируя вредные поползновения к обретению знаний, говорил: «Учение Христа сделало излишней любознательность; Евангелие уничтожило необходимость в науке. Христианин не должен спрашивать и искать большего, чем то, что разрешено апостолами».

Периодически посылаемых пророков от Господа люди воспринимали в основном отрицательно. Их проповеди и обличения рушили привычный уклад жизни. Они грозили людям и правителям всевозможными казнями, предсказывали будущие катастрофы, потрясения, разрушения городов, многочисленные жертвы среди народа, а также неотвратимое возмездие завоевателям.

Некоторые из них давали надежду на приход того, кто сможет через многие годы объединить весь народ и восстановить могущественное царство.

Но пророки приходили только тогда, когда наступал кризис веры, надлом, уход от истины и справедливости.

Так, через Иеремию Господь предупреждает о Вавилонском плене, если израильтяне не прекратят творить беззакония (Иер. 13:13-17).

Илия, защитник обездоленных и угнетенных, бросает упрек самому царю (3 Цар. 18:17-24).

Через Осию Господь говорит своему народу о его духовном вырождении и подмене истинного преклонения и любви внешней пышной культовой атрибутикой: «Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжении» (Ос. 6:6).

С первых веков нашей эры церковь начинает чтить юродивых, почти всем из которых приписывается дар пророчеств. Это и святой Симеон (6 век), и святой Андрей (9 век).

Первый святой юродивый на Руси появился только в 1302 году. Его звали Прокопий Устюжский. Но, пожалуй, самым известным из русских блаженных был в 16 веке Василий Блаженный. Он не раз обличал Ивана Грозного, а однажды даже разбил камнем чудотворную икону Божьей матери, на доске которой под святым ликом был нарисован черт. Василий был канонизирован в 1588 году. В его честь строили храмы еще в 16 веке, а Покровский собор на Красной площади в Москве народ переименовывал в собор Василия Блаженного. Всего юродивых к лику святых православной Церковью официально было причислено 36 человек.

В 18 веке культ юродивых сходит на нет. Новые времена требуют новые формы проявления святости.

На смену гневным проповедям ветхозаветных пророков и эксцентричности средневековых русских юродивых пришли кротость и ясность, скромность, граничащая с робостью, «и вместе с тем настойчивость и непреклонность в достижении поставленной себе цели, постоянное самоуглубление, молитвенная собранность и умиление духа» (иеромонах Иоанн (Кологривов), «Очерки по Истории Русской Святости»).

Паисий Величковский (1722-1794) по примеру святого Нила Сорского (1433-1508) напомнил священству цель духовной жизни, организовал в своем монастыре нечто вроде духовно-просветительского центра, где в дальнейшем было воспитано немало русских старцев, распространивших учение и заветы основателя по русским монастырям.

Серафим Саровский (1759-1833) — один из ярчайших представителей русской духовной святости был самим воплощением доброты, смирения и сердечного благоволения в отношениях между людьми. Он горячо заступился за разбойников, которые напали на него и избили до полусмерти, и заявил, что если с ними что-либо сделают, то он уйдет из монастыря. «С 1804 г. по 1807 г. Серафим прервал свои обычные работы и, найдя в лесу большой камень, начал новый этап своей духовной жизни. Он стал столпником. Три года (тысячу ночей, говорит предание), когда мир потрясали войны и триумфы Наполеона и Александра, Серафим провел на коленях на камне, с воздетыми к небу руками, беспрестанно повторяя молитву мытаря: «Боже, милостив буди мне грешному!». Днем он молился на другом камне, ближе к своей хижине, и немного отдыхал» (иеромонах Иоанн (Кологривов), «Очерки по Истории Русской Святости»). После батюшки Серафима осталось множество нераспечатанных писем, обращенных к нему с просьбами. Тем не менее, на все из них он в свое время дал устные ответы!

Однако кроме общепризнанных святых и подвижников были и другие — непризнанные и даже оклеветанные пророки и философы, писатели и священники.

«Дух дышит, где хочет. Уверенность в том, что откровение в послеапостольские века осеняло только отцов церкви и кристаллизовалось во вселенских соборах, остается в том типе сознания, который находит адекватные себе формы в старых христианских конфессиях, — и только в нем. Сознание нового типа слышит голоса откровения и в гимнах Вед и Эхнатона, и в высоком духовном парении Упанишад, и в прозрениях Гаутамы Будды и Рамануджи, Валентина и Маймонида, и в гетевском «Фаусте», и в музыкальных драмах Вагнера, и во многих строфах великих поэтов — слышит его не менее явственно, чем в песнопениях Иоанна Дамаскина и в литургии Василия Великого. Более того, оно слышит его в собственной глубине и жаждет его воплощения в совершенных формах» (Д.Андреев, «Роза мира», кн. 12, гл. 3).

Но православная церковь, к сожалению, обычно не признает пророков, приходивших после вознесения Иисуса Христа для изменения и корректировки некоторых церковных трактовок Его Учения. Они, как правило, объявлялись еретиками и отлучались от церкви.

«Очень удивительно то, что большинство людей тверже всего верят самым старинным учениям о вере, таким, какие уже не подходят к нашему времени, а откидывают и считают ненужными и вредными все новые учения. Такие люди забывают то, что если Бог открывал истину древним людям, то Он все тот же и точно так же мог открыть ее и недавно жившим и теперь живущим людям» (Г.Торо).

Тем не менее, существует совершенно ясный и прозрачный критерий истинности пророка: «Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, — не бойся его» (Втор. 18:22).

Парадокс весь состоит даже не в том, что пророков после Иисуса не было, а в том, что их было слишком много. Мы просто привыкли к стонам распятых пророков, пригвожденным к кресту истины гвоздями нашей ненависти, пошлости, грубости и греховности.

Чрезвычайно показательна, к примеру, судьба монаха Авеля (1757-1841) (в миру — Василий Васильев, уроженец деревни Акулово, Соломенской волости, Тульской губернии).

Юрий Росциус в статье «Синдром Кассандры» (см. «Знак вопроса», № 3/94) пишет, что в 1787 году случилось Авелю длительное (около 30 часов) и дивное видение: в сопровождении двух духов он, по его утверждению, «был вознесен на небо», где увидел некие две дивные книги, содержавшие данные о судьбах человеческих. Высшими силами ему было поручено все говорить и делать согласно указующего гласа, несмотря на огромные трудности и неприятности для себя, а также прорицать людям судьбы будущего. После этого Авель провел девять лет в странствиях, проповедывая слово Божие. На Волге он вселился в монастырь Николая Чудотворца (Костромская епархия), где и написал первую из пророческих книг, по оценке современников — «зело престрашную», в которой он предсказывал дату и даже время (!) смерти Екатерины II, правившей в то время.

Однажды Авель имел неосторожность показать эту книгу монаху Аркадию из того же монастыря. Тот, не долго думая, показал ее самому настоятелю монастыря. Настоятель собрал совет, на котором Авеля с книгой решили незамедлительно отправить в духовную консисторию (в православной церкви — учреждение при архиерее по управлению епархией). Материалы расследования были направлены Костромскому архиерею — епископу Павлу, который усмотрел в писании монаха ересь и неслыханную дерзость и предупредил автора о крайней тяжести проступка, а потом велел его расстричь и отправить вместе с книгой под конвоем в губернское правление. Вследствие того, что никто из церковных бюрократов не решался взять на себя ответственность за судьбу пророка, Авель со своей зловредной книгой, пошел по судебным инстанциям по третьему и четвертому кругу, в результате чего попал в Костромской острог, а потом (в марте 1796 года) и в Шлиссельбургскую крепость — навечно. Но 5 ноября того же года императрицу поразил удар и на следующий день она умерла в полном соответствии с пророчеством «зело престрашной книги».

Преемник Екатерины II — император Павел Петрович лично пожелал узнать свою судьбу. О содержании ответа монаха можно судить лишь по тому, что Авеля после этого отправили в Александро-Невскую лавру в Петербурге, повторно постригли его в монахи и дали келью. Там он прожил всего год и перешел в Валаамский монастырь, где приступил к написанию новой книги. Церковная бюрократическая машина снова была приведена в действие. Авель по приказу императора снова попадает в крепость, но вскоре его выпускают. По возвращении в Кострому Авель предсказывает время кончины императора Павла. После глупейшего обвинения в краже серебряных ложек в марте 1800 года его упрятывают в каземат в равелине под «крепчайший караул». Пытаясь о чем-то кого-то предупредить, монах неоднократно, но тщетно требует свидания с самим митрополитом. В марте 1801 года императора Павла убивают заговорщики. Предсказание монаха снова в точности сбывается.

На трон вступает старший сын Павла — император Александр I. Он выпускает Авеля из Петропавловской крепости, направляет его сначала в Соловецкий монастырь, а вскоре отпускает на свободу. Но монах снова берется за свое перо... В третьей «зело престрашной книге» было написано «как будет Москва взята и в который год». До вторжения армии Наполеона в Россию остается еще десять лет. Предсказатель снова оказывается в тюрьме (на этот раз — Соловецкой) «дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию». В 1812 году — после взятия Москвы Наполеоном — император приказывает князю Голицыну от своего имени написать письмо в Соловецкий монастырь и предписывает отпустить монаха на свободу. В конце письма приписка: «Ежели он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург, мы желаем его видеть и с ним нечто поговорить» да повеление денег дать монаху на дорогу чтобы хватило на потребы аж до самой столицы.

Настоятель монастыря архимандрит Илларион здорово испугался такому высокому заступничеству — а вдруг выяснится, что в его монастыре процветают воровство, издевательства да избиения заключенных, что и по отношению к Авелю множество пакостей творилось (даже уморить его собирались!). И пишет он письмо ответное князю, что монах, мол, болен и быть пред очи светлые может разве что весною будущею, если Бог, конечно, даст. Видимо надеясь, что к тому времени авось все уляжется само собой... Голицын показывает письмо государю. Тот немедля приказывает издать именной указ Святейшему Синоду и послать его неисполнительному архимандриту. Увидел настоятель указ царский и пуще прежнего испугался. Вспомнилось ему, как он колодников монастырских холодом, голодом да теснотою морил, как приказывал солдатам истязать заключенных и пригорюнился. Монаха, конечно же, пришлось отпустить немедленно, но сам архимандрит вскоре захворал люто от печали, а потом и вовсе умер...

После обретения столь долгожданной свободы после трех крепостей и шести тюрем, в которых он провел всего двадцать один год, Авель получил паспорт для свободного пропуска и обошел множество земель. Он побывал в Царь-граде, Иерусалиме и Афонских горах, а потом пришел в Невский монастырь, получил благословение у митрополита Амвросия да и прожил там несколько лет. Но злоключения пророка на этом не заканчиваются. Он снова вынужден скитаться по городам и монастырям. В 1826 году (уже после странной смерти Александра I в Таганроге и декабрьского восстания 1825 года) Авель бежит, словно пытаясь избежать как всегда скорого наказания, из Высотского монастыря, куда он был определен восемь лет назад. Но его по приказу Николая I, видимо прознавшего о новых пророчествах монаха, ловят и водворяют «для смирения» на этот раз в Спасо-Ефимьевский тюрьму-монастырь, где он и окончил эту свою жизнь на восемьдесят четвертом году.

Но и после смерти Авель не избежал репрессий — в 1902 году появляется Циркуляр цензуры, категорически запрещающий допускать в печати любые сообщения о его пророчествах и даже вообще упоминать имя монаха! А дело-то все, видимо, в том, что 12 марта 1901 года истек 100-летний срок, установленный самим «русским Нострадамусом» (отсчитываемый со дня трагической кончины императора Павла I), когда царствующий император должен был вскрыть узорчатый ларец, хранившийся в Гатчинском дворце, с его страшными пророчествами. До эпохи революций и мятежей, мировых и братоубийственных воен, репрессий и концлагерей оставались лишь считанные годы.

Да и сам государь император Николай II, рожденный 6 мая на Иова Многострадального, после этого нередко стал поминать 1918 год, как роковой для его царской династии...

Да, прихода пророков ждали всегда. Их ждали, как предвестников Царства Божьего, но и боялись, как гневных обличителей пороков. Хотелось новостей о приближающемся Рае, но речи звучали обычно неприятные. Для того же, чтобы их не слышать, нужно было либо самому измениться и стать лучше, либо заткнуть рот неугодному пророку. Но, в том-то все и дело, что меняться-то как раз и не хотелось! Как говорит русская пословица: «И рад бы в рай, да грехи не пускают». А потому их попросту уничтожали. Нет пророка — нет порока…

Что поделаешь — «не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем» (Мат. 13:57).

 

О ЕРЕСИ И
ИНАКОМЫСЛИИ


                Еретик — не тот, кто горит на костре,
                а тот, кто костер зажигает.
                В.Шекспир

                Сколько истин, признаваемых нами в
                настоящее время бесспорными, в момент
                их провозглашения казались лишь
                парадоксами или даже ересями!
                Екатерина II


Множество деноминаций и конфессий внутри христианской церкви, как и разночтения во взглядах, сами по себе еще не являются злом. Оно скрывается в другом — каждая религиозная организация порой довольно враждебно относится к утверждениям, не совпадающим с их собственными.

В открытом противодействии систем взглядов используется неприкрытая политика двойных стандартов.

Так, если человек имеет желание пообщаться с представителями другой церкви по вопросам, имеющим у них разночтения, то ему предлагается следующая формула: «Если Вы хотите проверить прочность своих взглядов, то вы должны сойти с позиции их истинности и допустить возможность своих заблуждений». Для себя же при этом оставляется формула: «Одним из критериев истинности взглядов есть то, до какой степени человек готов действовать в соответствии со своими убеждениями».

Значит, если я бескомпромиссно защищаю свою точку зрения, то я — упрямый самодур, никого не желающий слушать. Но если я готов на диалог и не делаю из своих взглядов нерушимых догм, значит я — неуверенный в себе человек и поэтому с моей теорией можно не считаться! Какой же мне остается выбор — быть упрямым фанатиком или беспринципным маловером?

Отстаивание своих взглядов, во что бы то ни стало и объявление иных взглядов ересью — это примитивный и грубый фанатизм. Откуда человек может знать, что именно его взгляды — абсолютно правильны? На каком основании он полагает, что Любовь прихожан не его конфессии к Богу и людям «ущербна» и «неправильна».

Слабый, нищий и легковнушаемый человек,— замечательный материал для религиозных экстремистов. Я же таким быть не хочу и не буду. Я уважаю выбор каждого верующего и ничем не собираюсь им угрожать, как это, к сожалению, принято у некоторых.

Конечно же, рано или поздно спасутся практически все. Только и спасенным может быть стыдно за то, что они однажды топтали других ради своего личного спасения и шли по головам ради довольно сомнительной выгоды. Легких путей к спасению ищет лишь тот, кто боится трудностей. Он боится их не выдержать, сломаться. Он вообще всего боится, ведь слова «страх», «побойся Бога», «Божье наказание» — его нормальный лексикон. Он даже не представляет, что смерти можно вообще не бояться. В этих условиях его разговоры о «вечной жизни» выглядят очень уж нелепо и абсурдно.

Но я не хочу бояться ни трудностей, ни смерти. Ибо истинная вера сильнее истинных искушений.

                                Легких путей к спасению ищет лишь тот, кто боится трудностей
                ============================================================

Еще одним очень характерным моментом является категоричность и безапелляционность многих протестантских церквей на манер «Вы лжете!», «Если вы с нами не согласны, значит, вы служите сатане», «Кто не верит в нашего Иисуса, тот достоин горечь вечно в аду!»

Как мне недавно заявил один из протестантов: «Терпимость к другим религиям — это терпимость ко лжи!» и «Я считаю для себя неприемлемым примириться с теориями, религиями, которые убивают человека». Вот так — ни больше и ни меньше.

И дальше:

«По самому большому счету, я самый большой эгоист на этом свете. Меня интересует всего один и очень простой вопрос: «Я хочу, чтобы мне было хорошо, везде и всегда: здесь на этой земле, потом и там, за чертой смерти, я хочу жить вечно. Как этого добиться?»…

Сын Бога, Бог Сам спустился на землю чтобы спасти меня от смерти. Почему бы мне ни принять Его жертву…

Извините меня, что мне до других людей? Я полный и законченный эгоист, естественно, это звучит дико и подло, но мне надоело притворяться. Мне ни до кого нет дела кроме самого себя.

Но… я хочу, чтобы мне было хорошо. А хорошо мне может быть только при одном условии…

Мне только тогда будет хорошо, только тогда я смогу удовлетворить свои эгоистические желания, когда буду:

а) знать Бога

б) верить Богу

в) любить Бога

г) исполнять Его повеления.

А Он повелевает мне не слушать никого и ничего кроме Него Самого и любить ближнего своего как самого себя, в частности Вас».

Значит, эгоизм, возводимый в абсолют — благо? Помогать другим и любить своего ближнего нужно только потому, что так хочет Бог?

Не похоже ли это на одолжение Богу: «Лично я — самый большой эгоист и просто так никому ничего в жизни не сделал бы. Однако если Ты, Господи, настаиваешь на этом, то я, конечно же, так уж и быть, кое-что сделаю и бесплатно, если только Ты мне гарантируешь вечную жизнь и место в Твоем Царствии».

Но дело в том, что эгоизм — это не столько внутреннее качество человека, не имеющее выхода наружу. Если бы было именно так, то и грехом он не был бы. Эгоизм же предполагает вполне определенные требования к окружающему миру — делайте так и так, как мне нравится, поступайте так, как я хочу: «Эгоизм — это не значит жить так, как хочешь, это требование к другим жить так, как вы этого хотите» (О.Уайльд).

                ===============================================================
                Эгоизм — это насилие над миром и над Богом — Творцом этого мира
                ===============================================================

Кроме того, мне совершенно непонятно выражение: «Бог мне повелевает любить». Слова Иисуса: «…любите друг друга; как Я возлюбил вас» (Иоанн 13:34) — это не повеление, а пожелание. Невозможно заставить человека любить. Повеление — это насилие, а где есть насилие, там нет места любви.

Ангелус Силезиус[15] писал, что если ты служишь Богу из-за вечного блаженства, то ты служишь себе, а не Богу. Лучше не скажешь.

Я сознательно не упоминаю о том, к какой именно церкви принадлежит человек с подобными взглядами. К сожалению, он не является редким и досадным исключением на общем вполне безоблачном фоне последователей Учения Иисуса, так как ведет целую рассылку по изучению Библии во всемирной компьютерной сети. Получается, что такие взгляды одобряются, по крайней мере, руководством его церкви. С другой же стороны, я могу кого-то из членов этой организации обидеть — ведь не все они могут стоять на таких сугубо эгоистических принципах.

Да и что такое вообще «ложь»? Разве утверждение одного, не совпадающее с утверждением другого, автоматически является ложью?

Например, маленькая девочка говорит: «Это — мой папа». Взрослая женщина говорит: «Это — мой муж». Пожилой мужчина: «Это — мой зять», а молодой человек изрек: «Это мой друг». Кто же из них лжет?

А ведь говорят они все обо мне... Давайте еще подеремся, доказывая друг другу каждый свою правоту...

Категорическими обвинениями во лжи инакомыслящих («инакомыслие» — иное мышление, а «иное» — не всегда является ложным) такие горе-проповедники отталкивают от себя тех, кто ищет истину. Им, наверное, и невдомек, что человек с иными взглядами может оказаться правым, а если даже и нет, то может просто искренне заблуждаться. Ведь ложь — это сознательное искажение правды с корыстными целями. А потому: «Не судите, да не судимы будете» (Мат. 7:1, Лук. 6:37).

Ложь — это то, что противоположно понятию «истина». Но само понимание истины настолько отличается у разных людей, что иногда даже звучат обвинения в ереси и злобные нападки на сторонников квазиеретических взглядов. Вспомните историю с Галилеем. Кто сегодня станет утверждать, что в действительности Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот? А ведь Коперник в свое время не решался сообщить о том, что в наши дни известно каждому школьнику, дабы не подвергнуться преследованиям церкви!

                ======================================
                Правда — это аспект постижения истины.
                Заблуждение — правда ошибочного пути.
                Ложь — умышленное искажение правды
                ======================================

Возьмем теорию эволюции Дарвина с ее ярчайшим утверждением, что обезьяна путем эволюции превратилась в человека. Для дарвиниста теория сотворения мира и человека Богом — ложь и обман. Он ведь совершенно четко уверен, что Бога нет. А раз нет Бога, то и человека создавать, стало быть, было некому. Отсюда сложная система полуутверждений-полудогадок о «первичном бульоне» и электрических разрядах, посредством которых возникли первые аминокислоты; гипотез и теорий о превращении рыб в пресмыкающихся, пресмыкающихся в млекопитающих и т.д.

Для верующего человека дарвинизм — ересь и ложь, направленная против Бога-Творца, для последователя теории эволюционизма религия — обман и надувательство.

Кто ошибается, а кто прав доказать практически невозможно, так как главные предпосылки для этого разнятся коренным образом: вера в Бога и «научный атеизм».

Сам же Чарльз Дарвин в письме к своему другу откровенно утверждал: «В самые крайние моменты колебаний я никогда не был атеистом в том смысле, чтобы отрицать существование Бога».

                ===============================================
                Критерий истины не практика, а собственная душа
                Авессалом Подводный
                ===============================================

Так кто здесь прав, а кто врет?

На самом же деле между библейской историей сотворения человека и дарвиновской теорией эволюции, равно как и между теологическим догматом создания Вселенной Богом и научной теорией «Большого взрыва» противоречий ничуть не больше, чем между двумя берегами одной реки!

Все кажущиеся противоречия возникают лишь тогда, когда тот, кто стоит на одном берегу, начисто отвергает возможность существования другого. Ему и невдомек, что чем дальше берега находятся друг от друга, тем шире, глубже и полноводнее река между ними.

По большому счету, креационизм[16] и теория эволюции не должны рассматриваться, как два взаимоисключающие и непримиримые явления, а лишь в безусловном объединении их элементов — если хотите, это можно назвать термином «креалюция» — т.е. жизнетворные и направляющие силы Высшего Космического Разума и постепенная эволюция монад, проходящих через длинную цепочку внешних форм, всесторонне соответствующих их текущему уровню развития.

Итак, если истина во многих случаях практически недостижима, то уместно ли вообще говорить о лжи? Может быть, давайте поумерим свои пыл и страсти и будем оперировать терминами «заблуждение», «ошибка», «неточность», «несовпадение», «противоположное мнение» и др…

                ***

Вся история Церкви — это история, порою, жесточайшей борьбы с инакомыслием[17]. И критерий в этой борьбе только один — не согласен с нашими догматами — анафема, имеешь свое собственное мнение — анафема, проповедуешь идеи, противные Церкви — анафема… Забыли только одно — принадлежность к любой церкви, как религиозной организации, не делает человека или его идеи истинными и безгрешными:


                Грехи людей пересчитать ты так усердно рвешься?
                С своих начни, и до чужих едва ли доберешься.
                Рюккерт Фр.


Иногда доходит до открытого противостояния и проклятий. Так же было и в далеком 1054 году, когда произошло разделение церквей. Тогда папа римский Лев IX (1002-1054) и Константинопольский патриарх Михаил Кируларий (ок. 1000-1058) заочно прокляли друг друга (только в 1964 году папа римский Павел VI (1897-1978) и Константинопольский патриарх Афинагор (1886-1972) торжественно отменили эти взаимные проклятия).

В 12 веке папа Евгений III (?-1153), в свое время благословивший первый поход германцев против славян, «издал буллу, которой освобождал крестоносцев от уплаты евреям непосильных процентов за долги. Во главе антисемитского движения стал преподобный Петр Клюнийский[18]. «Что пользы, — писал он Людовику VII[19], — отыскивать в далеких странах врагов христианства, когда богохульные евреи, хуже сарацинов, в вашей среде безнаказанно смеют позорить Христа и св. таинства! Хотя сарацин, подобно нам, верует, что Христос родился от Девы, однако достоин проклятия, ибо отвергает Его вочеловечение; тем более евреи, отвергающие все и осмеивающие! Но, несмотря на то, я не требую предания смерти достойных проклятия, ибо написано: «не убивай их». Бог не требует их истребления; напротив, они должны, подобно братоубийце Каину, жить для великих мук, для позора, должны вести жизнь хуже смерти. Они в зависимости жалки, несчастны и трусливы и должны такими оставаться, пока не обратятся к своему спасению. Не убивать должен ты их, а наказать достойным образом за их подлость…» (А.Селянинов, «Тайная сила масонства»).

Еврейский философ Моисей Маймонид (1135-1204) предпринимает попытку привести в порядок содержание Талмуда и в 1169 году издает четырехтомник Мишне Тора (повторение закона), где излагает и свои воззрения на философию и этику иудаизма, на бессмертие души, загробную жизнь и воздаяние. Он утверждает, что истинная религия и истинная философия не могут противоречить друг другу, чему посвятил книгу «Морэ Невухим» (или «Руководитель Недоумевающего»), где пробует синтезировать библейское откровение и арабский аристотелизм. Оказал значительное влияние на схоластику 13-14 веков и, особенно на Фому Аквинского (ок. 1225-1274).

Кровавой страницей борьбы христианской церкви с ересями было искоренение ереси катаров. «Катары, известные также как альбигойцы, были христианской сектой, имевшей огромную популярность в XII-XIII веках в Лангедоке — ныне южной провинции Франции, а также на севере Италии. Это своего рода западноевропейская ветвь балканской еретической секты богомилов, возникшей в середине X века. В 1179 году, на Третьем Латеранском соборе, папа[20] публично осудил катарскую ересь.

Считается, что слово «катар» имеет греческое происхождение. Оно образовано от слова «катаро», означающее «чистый, очистившийся», или же от немецкого «ketter» — «еретик». Хотя католическая церковь считала катаров еретиками, сами они полагали себя истинными христианами, именуясь Христовыми или добрыми людьми...

Катары отличались миролюбием и не представляли никакой угрозы властителям герцогства. Их главной целью была простая, скромная, добропорядочная и мирная жизнь. Подобный характер катарской религии привлекал к ней многих верующих.

В итоге катары навлекли на себя гнев католической церкви, ибо отказались признавать власть папы. Они считали, что крест является символом зла и человеческих мучений, отрицали торговлю святыми мощами — в то время чрезвычайно прибыльный источник доходов католической церкви. Святой престол не раз посылал в Лангедок посредников, таких как Бернар Клервоский (1091-1153), чтобы подчинить себе катаров, но так ничего и не добился. По причине того, что о катарах практически не осталось письменных свидетельств, нынешние сведения об их истории и вере крайне скудны. До наших дней дошли главным образом протоколы инквизиции — надо полагать, документы довольно необъективного, предвзятого характера...

Катары считали, что если плоть греховна и является дьявольским порождением, то Иисус никак не мог родиться от Девы Марии, которая, несмотря на свою непорочность, все;таки была обычной женщиной. Непорочное зачатие, таким образом, не более чем символичная выдумка, поскольку Христос был непорочен и явился на свет от бесплотного духа, «вселившегося» в Деву Марию. Катары также отрицали распятие Иисуса на кресте и его воскресение из мертвых, ибо по причине отсутствия у него физического тела тот не мог лишиться жизни и заново возродиться к ней. Символическое превращение хлеба и вина в его плоть и кровь при причащении также отвергалось катарами, равно как и существование чистилища, действенность молитв и икон. Отрицали катары и Святую Троицу (триединство Бога;Отца, Бога;Сына и Святого Духа). Они также верили в то, что Иоанн Креститель был орудием дьявола, посланным в мир, чтобы отобрать у Христа миссию спасителя. Их вера распространялась и на то, что Мария Магдалина была женой Иисуса, ведь, хотя Христос и был бесплотным существом, он обитал в растленной плотской оболочке и, таким образом, мог сочетаться браком с женщиной.

Катары отвергали большинство католических таинств (крещение, причастие, конфирмацию, духовный сан, епитимью, соборование и бракосочетание), признавая утешение (consolamentum), которое вновь возвращало душу в совершенное состояние. Все те, кто получал утешение (consolamentum), назывались «совершенными» (perfecti) и с того момента должны были вечно сохранять чистоту, воздерживаться от соблазнов грешной плоти, от мяса, птицы, яиц, а также от брака, и сохранять целомудрие. Однако такую строгую монастырскую жизнь должны были вести только «совершенные», поскольку обычные верующие, credentes, могли не соблюдать этих жестких правил, не прибегать к столь скудному рациону. Они также имели право жениться и заводить детей.

Женщин катары считали особенно нечистыми существами, ибо те были повинны в библейском грехопадении. Именно греховной женской плотью сатана соблазнял невинные мужские души, не давая им свято возноситься к небесам. Впрочем, несмотря на это, женщины все же могли стать и становились perfecti, тем самым занимая равное с мужчинами место в обществе. Тем не менее всем perfecti было строжайше запрещено прикасаться к беременным женщинам, дабы не осквернить себя соприкосновением с результатом греховной связи мужчины и женщины; человеческий же зародыш катары вообще считали сатанинским творением» (С.Кокс, «Взламывая код да Винчи»).

Папа Иннокентий III (1160-1216) к 1208 году по отношению к катарам окончательно потерял терпение и был готов применить силу оружия. Он призывает начать против них крестовый поход — впервые против христиан, ибо они, по его убеждению, были еще хуже, нежели сарацины-мусульмане.

«Как сообщал один монах-цистерианец, который вел хронику этого похода, крестоносцы не знали, как отличить католиков от катаров. Они не хотели убивать добрых католиков, но и не хотели дать улизнуть «нечестивым», выдающим себя за «добрых».

Согласно легенде, Арно Амори, папский легат, предложил простое решение: «Убивайте всех; Бог узнает своих». Сказал он так на самом деле или нет, эти слова стали лозунгом похода. Сея ужас повсюду, где города оказывали сопротивление, крестоносцы казнили католиков, словно они были еретиками» (Э.Профет, «Реинкарнация. Утерянное звено в христианстве»)...

В 1215 году, на Четвертом Латеранском соборе катарская ересь снова предана осуждению.

С 1232 г. папой Григорием IX (1145-1241) все инквизиторские обязанности, доселе распределенные между епископами и действовавшие лишь в пределах их епархий, были переданы в централизованное ведение ордена доминиканцев[21], действовавшего в папских интересах и имел полномочия на всей территории, контролируемой церковью.

Только в 1310 году, т.е. спустя ровно сто лет после начала крестового похода против тысяч «братьев»-христиан — катаров — инквизиция выследила и предала огню последнего катарского проповедника во Франции.

Воззрения катаров были близки гностицизму и арианству. Они отказывались поклоняться кресту, как символу казни Христа, считали, что будущее воскресение человека никоим образом не связано с его смертной плотью. Катары не принимали Ветхий Завет и не признавали Никейский символ веры, утверждая причастность людей к Иисусу и говорили, что человеку необходимо уподобиться Христу.

Вера в перевоплощения души была неотъемлемой частью их верований. Они считали, что целью таковых перевоплощений (реинкарнации) является возможность души человека воплотиться в теле совершенного и таким образом прийти к единению с Богом.

Английский религиозный мыслитель Джон Уиклиф (ок. 1330-1384) критиковал церковь за то, что та вмешивалась в светские дела, недостаточно внимания уделяет Святому Писанию, злоупотребляет своей властью. Требовал секуляризации церковных земель. Многих последователей Уиклифа во времена правления Генриха IV (1553-1610) было брошено в тюрьмы, подвержено пыткам и сожжено.

Идеолог чешской Реформации Ян Гус (1371-1415) стал национальным героем чешского народа. Порицал торговлю индульгенциями, требовал возвращения к принципам раннего христианства, уравнения в правах мирян с духовенством. Осужден церковным собором в Констанце 1414-1418 гг. и сожжен вместе со своим сподвижником — Иеронимом Пражским (ок. 1380-1416). На том же соборе был выдан указ выкопать и сжечь кости Уиклифа, умершего за три десятилетия до этого.

В 14 веке свои настоящие ереси появляются и на Руси.

Основателем движения стригольников, просуществовавшего около пятидесяти лет, был дьякон Карп Псковский, отлученный от Церкви как еретик Новгородским архиепископом. В 1376 году новгородцы по существующему обычаю, утопили его в Волхве.

Стригольники полностью отрицали существующий церковный строй. «Церковная иерархия отвергалась ими принципиально и абсолютно, и этим подрывалось само христианство. По утверждению секты, епископы, священники, клирики и христиане все — «еретики», все — проданные или купленные… Действительной строгостью своей жизни и нравов они в самом деле составляли контраст к нравам своих соотечественников и духовенства. Вместо отвергавшегося таким образом церковного строя, стригольники выдвигали проповедь как единственную обязанность духовенства, выполнение которой доступно любому человеку…

Основные элементы учения стригольников были преимущественно экономическими (протест против материального могущества высшего духовенства) и мистическими (уверенность в непосредственном соединении бедного и простого человека с Богом)…» (иеромонах Иоанн (Кологривов), «Очерки по Истории Русской Святости»).

Метафизические воззрения стригольников были дуалистическими: Бог признавался лишь в качестве Отца Небесного, а не «Творца неба и земли». Слова Иисуса «Сие есть Тело Мое» (Мат. 26:26) они воспринимали не как принятые церковью (в смысле реального присутствия Христа), а в смысле Учения Христа.

Рубеж 15-го и 16-го веков в истории русской Церкви ознаменовался противостоянием двух разных взглядов: Нила Сорского (1433-1508), лидера т.н. нестяжателей, который утверждал, что нет иных путей к спасению человеческой души, кроме как через личный и упорный труд рук и души, и Иосифа Волоцкого (Волоколамского) (1439-1515), главы «иосифлян», основателя и игумена Иосифо-Волоколамского монастыря.

«В лице Нила Сорского мы впервые встречаем в России образ «святого интеллигента». Но может быть больше, чем ученостью, тонкость его ума проявляется в чувстве меры, обнаруживающемся у него и в религиозной области. Именно это чувство побуждает его высказываться за нечто среднее между полным уединением отшельников и жизнью в большой общине: жизнь в скиту, т.е. совместная жизнь двух или трех братьев, как раз не требует сложной уставности и позволяет сочетать со свободой и с отсутствием материальных забот действенную любовь и братскую взаимную помощь» (иеромонах Иоанн (Кологривов), «Очерки по Истории Русской Святости»).

На церковном Соборе в 1503 году он настаивал на принятии такого постановления: «Чтобы у монастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кормились бы рукоделием». Однако решающим в церковных делах было мнение Иосифа, который даже вопреки государю, склонявшемуся к точке зрения Нила, провел-таки свою линию.

На приходящих к нему мирян за спасением души Нил Сорский накладывал послушание — трудиться и принуждал к покаянию в противовес позициям Иосифа Волоцкого.

Российские писатели А.Бушков и А.Буровский с присущими им иронией и юмором в книге «Россия, которой не было — 2. Русская Атлантида» пишут: «В своем монастыре Иосиф охотно принимал материальные дары и освобождал дарителей от бремени грехов молитвой братии. А монахам велел не трудиться и размышлять, а нести груз непонятной, зато и безответственной епитимьи. Общение с Иосифом Волоцким могло влететь в копеечку, но зато не требовало ни усилий мысли, ни работы души, ни физического труда».

На Соборе 1504 года Нил безуспешно настаивал на том, что казни инакомыслящих недопустимы и чтобы раскаявшиеся еретики могли снова вернуться в лоно Церкви, но Иосиф приравнивает их к уголовным преступникам и требует для них смертной казни: «Смертная казнь душеспасительна не только для тех, кто ее применяет, но и для самих еретиков, ибо она уменьшает их вину перед Богом»! Таким образом Иосиф создавал новое направление в русском благочестии.

«С представлением о Боге-Судии у Иосифа соединяются представление о Боге-Царе, в свою очередь вызывающее преклонение и священный страх. Сравнения Бога с царем и придворной службы с богослужением встречаются в Волоколамском уставе на каждом шагу. Отсюда был уже только один шаг до признания за светской властью священного характера… Этот божественный ореол, которым он окружает царскую власть, прямо приводит его к признанию ее абсолютности и неограниченности» (иеромонах Иоанн (Кологривов), «Очерки по Истории Русской Святости»).

Учение Нила Сорского частично изложено в его посланиях к ученикам, касающихся отдельных духовных вопросов, а частично — в одиннадцати главах его «Устава Монастырского», который представлял собой, по словам российского религиозного мыслителя и историка Г.Федотова (1886-1951), «трактат по православной аскетике». Оно было осуждено как ересь на церковном Соборе в 1531 году, который был созван учеником Иосифа Волоцкого — митрополитом Даниилом.

«Непримиримость и жестокость, проявленные Иосифом по отношению к еретикам, проявлялись им по отношению к прочим его противникам. Мы это видели только что на примере его борьбы с учениками Преп. Нила; не менее показателен и его образ действия по отношению к его собственному каноническому иерарху, новгородскому архиепископу Серапиону. Столкновение произошло из-за спора, возникшего у Иосифа с Волоколамским князем, которого он обвинял в угнетении монастыря и монахов. Игумен обратился за поддержкой в Москву, прося великого князя и митрополита взять его монастырь под свое покровительство, и таким образом он перешел из одной епархии в другую, не испросив на это разрешения у своего архиерея. В ответ Серапион запретил его в священнослужении и даже отлучил его от Святого Причастия. Иосиф обжаловал его решение в Москве, прося там помощи и защиты. Великий князь и митрополит вызвали архиепископа и предали его соборному суду. Серапион был низложен, лишен епископского сана и даже расстрижен, а затем заточен в одном из московских монастырей.

Соборный приговор был до крайности несправедлив. По всем церковным канонам прав был Серапион. И сочувствие тогдашнего общества также было всецело на стороне несчастного новгородского архиепископа. Даже друзья Иосифа пришли в смущение и уговаривали его просить о помиловании Серапиона. Не считая себя виноватым, Иосиф отказал» (иеромонах Иоанн (Кологривов), «Очерки по Истории Русской Святости»).

Очень показательно, что, несмотря на все это, в противоположность Нилу Сорскому, «который никогда не был канонизирован официально, Иосиф Волоцкий был канонизирован даже дважды: в первый раз в 1578 г. состоялась его местная канонизация; затем в 1591 г. — канонизация всероссийская…

В настоящее время кроме историков и старообрядцев почти уже никто не помнит этого московского «Святого Иеронима»; а почитание Преп. Нила Сорского возрастает все больше и больше. Что касается иосифлянского идеала — «православного царства» под державой московского царя, — то раскол нанес ему смертельный удар, а Петр Великий похоронил его окончательно» (там же).

В 16 веке католическая церковь отделила от церкви и прокляла реформатора Мартина Лютера.

В 1600 году отлучен от церкви и сожжен на костре в Венеции на месте с очень романтическим названием «Площадь цветов» Джордано Бруно (1548-1600), утверждавший множественность обитаемых миров и бессмертие человеческой души, посредством реинкарнации неоднократно воплощающейся на земле. Он опровергал догмат непорочного зачатия, категорически выступал против геоцентрической системы мироздания. Что для одних факт, то для других — ересь. И не всегда еретик не прав.

«Большинство не всегда право, человечество уже много раз убеждалось в этом. Влекомая стадным чувством, толпа идет широкими вратами, в смерть ведущими (Мат. 7:13). Власть Зверя забирает весь труд, всю душу человека, спастись сумеет лишь не подчинившийся воле его. Поэтому сегодня особенно необходимо держаться узкого пути, даже в полном одиночестве. По этой стезе всегда шествуют единицы, не понимаемые ближними, побиваемые камнями, проклятые; в последние дни тропа спасения оскудеет еще больше. Не бойся, малое стадо (Лук. 12:32), сказано в утешение таким. Да не смутимся, что нас горсточка, много званых, но мало избранных (Мат. 20:16)». (А.Ильинская, «Старцы о последних временах»).

Габриель Да-Коста (1594–1647) был наследником древнего еврейского рода в Португалии. Некоторые из его семейства вынуждены были сделаться христианами. Но таковыми многие из них были лишь для виду (в начале 16 века в Португалии начала свирепствовать инквизиция), оставаясь евреями по убеждению.

Габриель был воспитан в католической вере, изучал юриспруденцию и даже занимал одну из должностей при церкви. Сухая догматика католицизма и интриги иезуитов не могли удовлетворить пытливый ум юноши, и он пытается найти истину в религии предков. Да-Коста оставляет службу и вступает в союз еврейской веры. Но и в амстердамском еврействе он не может найти свой идеал веры. В знак протеста против мертвящей обрядности амстердамских талмудистов в 1624 году издает свою книгу «Исследование традиций фарисеев в сопоставлении с писаным законом». Магистратский суд осудил книгу как еретическую. Автора подверг штрафу, а книгу — сожжению на костре. По требованию раввинов он подписал отречение от своих воззрений, но не перестал их высказывать, чем вызвал повторное отлучение от синагоги. Подвергшись публичному унижению за свои еретические воззрения, покончил жизнь самоубийством.

В 17 веке амстердамский раввинат проклял и отлучил Бенедикта (Баруха) Спинозу (1632-1677) за его критику Талмуда: «По приговору ангелов, по приказанию святых мы предаем анафеме, отвергаем и проклинаем Баруха Спинозу перед лицом этих священных книг со всеми внесенными в них 613 предписаниями, анафемой, которой Иисус Навин предал Иерихон; проклинаем его, как Елисей проклял детей; и всеми проклятиями вписанными в Тору: будь он проклят днем и ночью, проклят, когда он выходит и когда он возвращается; да не простит ему Господь вовек и да возгорится на этом человеке гнев и ярость Господня; и да постигнут его все проклятия, вписанные в Тору. Да вычеркнет Господь имя его из числа поднебесных. Да выделит его Господь для гибели из числа всех племен Израилевых, со всеми проклятиями свода небесного, вписанными в Тору. Пусть никто не говорит с ним, никто не напишет ему, никто не окажет ему милости, никто не пребудет с ним под одной кровлей, никто не подойдет к нему близко».

Галилео Галилей (1564-1642) под прицелом инквизиции отстаивал гелиоцентрическую теорию Коперника (1473-1543) и подтверждал ее своими новыми и новыми открытиями в области физики и астрономии.

Он изучал падение тел и колебания маятника, наблюдал в собственноручно сконструированный телескоп, увеличивавший в 32 раза, как одна из комет пересекает то, что тогда наука считала небесной сферой. Небесная странница сама опровергла все утверждения древнегреческого ученого Птолемея (ок. 90 — ок. 160) о строении Космоса!

Галилей открыл четыре первые спутника Юпитера, горы на Луне, солнечные пятна, фазы Венеры, кольца Сатурна.

За свои взгляды великого ученого изгнали с родной земли. Он вынужден был скитаться из города в город. В конце концов, тюрьмы и суды сделали свое дело — больной и полуослепший, он в 1633 году вынужден был признать свои заблуждения и отречься от них под страхом смерти на костре. Перед особой чрезвычайной комиссией Галилей должен был, стоя на коленях и положа руку на Евангелие, принести присягу в том, что он отрекается от ереси Коперника. Предание гласит, что после этого, встав на ноги, он произнес свою знаменитую фразу: «И все-таки она вертится!». Отречение от своих убеждений не сделало его свободным — его еще почти год держали в заточении. Он до конца своей жизни считался «узником инквизиции».

В 18 веке немецкий еврей Моисей Мендельсон (1729-1786) для своих детей перевел Талмуд на немецкий язык и опубликовал его для употребления среди евреев. Он выступал за то, что евреи должны сохраняя веру, «слиться с остальным человечеством, разделяя его судьбы. Это означало бы освобождение от оков Талмуда и возврат к древней религиозной идее, свет которой чувствовали уже древние израильские пророки. Главная его мысль была: «Братья мои, отныне следуйте примерам любви, как до сих пор Вы следовали примерам ненависти»» (Д.Рид, «Спор о Сионе»). За такие взгляды он был обвинен еретиком и предан анафеме: «Всем правоверным иудеям, под угрозой отлучения, запрещается пользоваться этим переводом». Перевод был публично сожжен в Берлине.

Датский философ и теолог Серен Кьеркегор (1813-1855) полемизировал с официальной теологией, защищая тезис о реальности христианства только для избранных, способных реализовать свою экзистенциальную свободу, чем навлек на себя недовольство церкви. Он стал родоначальником диалектической теологии (теологии кризиса), получившей свое дальнейшее развитие в европейском протестантизме первой половины 20 века. Впервые ввел понятие «страх» в философию.

22 февраля 1901 года было официально опубликовано постановление Синода Русской Православной церкви (напомню, что Синод — это не церковный, а высший государственный (!) орган в России в 1721-1917 гг., ведавший делами православной церкви, как то: толкование религиозных догматов, соблюдение обрядов, вопросы духовной цензуры и просвещения, борьба с еретиками и раскольниками): «...в наши дни, Божиим попущением явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой. Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его матери, церкви православной, и посвятил литературную свою деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которой жили и спасались наши предки и которой доселе держалась и крепка была Русь Святая... Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею».

За свое вольнодумство Толстой не раз получал письма с угрозами и проклятиями от «православных христиан»: «Теперь ты предан анафеме и пойдешь после смерти в вечное мучение и издохнешь как собака... анафема та, старый черт... проклят будь... Чтобы уничтожить прохвоста тебя, у меня найдутся средства... (далее следуют неприличные ругательства)», «Если правительство не уберет тебя, — мы сами заставим тебя замолчать» и т.д.

В ответ на свое отлучение от церкви Толстой пишет Синоду 4 апреля 1901 года: «... почти все образованные люди в России разделяют такое неверие и беспрестанно выражали и выражают его и в разговорах, и в чтении, и в брошюрах и книгах... То, что я отрекся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрекся я от нее не потому, что я восстал на Господа, а напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему...

То, что я отвергаю непонятную троицу и не имеющую никакого смысла в наше время басню о падении первого человека, кощунственную историю о Боге, родившемся от девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо. Бога же — духа, бога — любовь, единого бога — начало всего, не только не отвергаю, но ничего не признаю действительно существующим, кроме Бога, и весь смысл жизни вижу только в исполнении воли Бога, выраженной в христианском учении...

В крещении младенцев вижу явное извращение всего того смысла, который могло иметь крещение для взрослых, сознательно принимающих христианство... В периодическом прощении грехов на исповеди вижу вредный обман, только поощряющий безнравственность и уничтожающий опасение перед согрешением...

Я шел обратным путем. Я начал с того, что полюбил свою православную веру более своего спокойствия, потом полюбил христианство более своей церкви, теперь же люблю истину более всего на свете. И до сих пор истина совпадает для меня с христианством, как я его понимаю. И я исповедую это христианство; и в той мере, в какой исповедую его, спокойно и радостно живу и спокойно и радостно приближаюсь к смерти».

Агрессия, угрозы и проклятия (от кого бы они ни исходили) — это не признак великого ума, непререкаемой власти или безоговорочной правоты.

Вспомните, как Иисуса в пустыне искушал сам Сатана, но на все его уловки, хитрости и провокации Иисус ни разу не потерял равновесия духа, не опустился до криков и ругани, и «Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному» (1 Пет. 2:23). Человек же человеку — не Сатана, а брат.

Потребовалось целых 359 лет(!) для того, чтобы реабилитировать упрямого Галилео Галилея (1992 г.). Под давлением неопровержимых научных фактов католическая церковь, к своей чести, признала, наконец, свою давнюю ошибку.

Было бы несправедливо не отметить, что эта реабилитация произошла в большой мере благодаря заслугам замечательной личности папы римского Иоанна-Павла II (1920-2005), который был широко известен в мире своей миротворческой деятельностью, а также тем, что первым из римских понтификов открыто назвал инквизицию позором для католического мира и в 2002 году извинился перед миром за ее многочисленные и ничем не оправданные жестокие казни. На одном из заседаний Ватиканской академии наук он сказал: «Я желал бы, чтобы теологи, ученые и историки, искренне руководствуясь идеей сотрудничества, как можно глубже проанализировали дело Галилея и, чистосердечно признали вину за теми, на ком она действительно возлежит, помогли бы искоренить недоверие, которое это дело еще вызывает в умах многих, мешая прийти к плодотворному согласию между наукой и верой...».

Придет время, и правота Джордано Бруно тоже будет доказана. Но это нужно только скептикам. Знающему доказательства не нужны, а тому, кто не знает и не хочет верить, все равно ничего не докажешь. Так стоит ли это делать вообще? Может просто подождать пока и его сердца коснется искра Божья?

                =====================================================
                Знающему доказательства не нужны, а тому, кто не
                знает и не хочет верить, все равно ничего не докажешь
                =====================================================

Пусть тот, сердце которого коснулась Великая Любовь, попробует доказать ее существование тому, у кого сердце закрыто. Какими лабораторными опытами можно убедить его в этом? Какие математические выкладки помогут рассчитать вероятность ее прихода?

Я ни в коей мере не утверждаю, что Церковь (без деления на конфессии и деноминации), как организация, плоха или хороша. Ведь она — это не только здания, утварь и некое учение, трактовкам которого она следует. Церковь — это, прежде всего, люди. Это и священники всех уровней, и рядовые прихожане. Да и болеет Церковь (как и армия, и культура, и наука в стране) теми же болезнями, что и народ. Иначе и быть не может — ведь она состоит из этих самых людей — плоть от плоти и кровь от крови.

«И надо помнить, что Церковь — не просто сообщество людей, объединенных, как говорится в Катехизисе, догматами, священноначалием и таинствами. Конечно, все это есть в Церкви и является как бы составной частью ее, но есть в Церкви и другая сердцевина: встреча, — встреча лицом к лицу со Христом. Эта встреча может быть потрясающая или может произойти исподволь, едва заметно, но она всегда должна осуществиться, чтобы человек мог сказать: «Я — верующий»» (Митрополит Антоний Сурожский, «Быть христианином», гл. 2).

                ***

Однажды мы с моей (тогда еще будущей) женой сидели у входа в храм (в котором меня спустя три года так и не окрестили из-за отсутствия наличных) и ждали знакомого видеооператора, чтобы договориться о съемке на свадьбе. Он был внутри церкви и проводил съемку какого-то обряда. Ждать пришлось довольно долго и мы, коротая время за разговорами, обсуждали наши ближайшие планы. Так как мы питали друг к другу некоторые симпатии (что вполне естественно для жениха и невесты), то скоро тема разговора незаметно сместилась в область чувств. Я сказал, что счастлив тому, что отныне мы будем вместе. Моя избранница положила свои руки мне на плечи и, даже не обняв (Еще бы, мы ведь возле храма!), а, только посмотрев мне в глаза, ответила, что тоже этому очень рада. Не успела она закончить свою фразу, как откуда-то появилась перед нами старушка с перекошенным лицом, рассыпавшая проклятия на манер: «Негодяи! Развратники! Устроили балаган из Храма Божьего! Пошли отсюда вон!»…

За много лет службы в Советской Армии я ни разу не слышал такого отборного «красноречия» и не видел подобного превосходного чувства «такта», целью которых было убедить пару отъявленных негодяев не совершать святотатства на святой земле. Вначале я, чего греха таить, очень даже опешил, пораженный масштабами совершенных нами злодеяний и преступлений за столь короткий промежуток времени. Я готов уже был принять на себя все грехи Вселенной, дабы хоть немного облегчить свою участь в день Страшного Суда, но каким-то шестым чувством смутно уловил некоторое несоответствие содержания столь грозного монолога в наш адрес с обстановкой, в которой все это происходило. Ведь мы находились не в очереди за водкой образца 1990 года и не в гуще пьяных разборок, а на территории Храма Божьего, где должны, по идее, царить несколько иные настроения!

Значит, обняться двум влюбленным здесь нельзя, а грязно ругаться и злобно кричать — очень даже можно! Может быть, мы чего-то просто не понимаем и наша светлая любовь на самом деле — не такая уж светлая, а слова в наш адрес, в действительности — источник Божьей милости и долготерпения к своим заблудшим детям?

Честно говоря, у меня было несколько иное представление о Божьих добродетелях. Несмотря на свое возмущение, мы не стали оправдываться либо взывать к голосу разума этой старушки — это только усугубило бы ситуацию. Повышать голос мы считали святотатством, поэтому ушли молча и ожидали своего знакомого уже за территорией храма.

Самым печальным во всей этой ситуации была даже не сама ругань несчастной старушки, искренне, надеюсь, убежденной в своей великой миссии по защите христианской морали, а то, что находящиеся рядом прихожане даже не попытались ее одернуть или урезонить. Значит, то, что произошло — событие вполне нормальное и естественное для Церкви?

А как же тогда слова апостола Иакова: «всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией... Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие» (Иак. 1:19-26) и «Не злословьте друг друга, братия: кто злословит брата или судит брата своего, того злословит закон и судит закон; а если ты судишь закон, то ты не исполнитель закона, но судья» (Иак. 4:11)?

                ***

По большому счету, за всю историю человечества никто не нанес церкви вред больший, чем сама церковь, став на позиции консерватизма и агрессивного восприятия инакомыслия и эволюции. Шло время, изменялся человек, изменялось его мировосприятие, но церковные (в особенности православные) каноны оставались неизменными.

Но что было прогрессом два тысячелетия назад, то сейчас может являться тормозом. Альпинист, карабкаясь вверх, цепляет карабин над собой. Поднимаясь, перецепляет еще выше. Подумайте, что было бы, если бы альпинист не захотел его перецепить! Далеко бы он ушел?

Суть современной вражды между православной и католической церковью — расхождения во взглядах, возникшие после Седьмого Вселенского собора, состоявшегося в Никее в 787 году. Гете не без основания утверждал, что верующий находит своего естественного врага не в свободомыслящем, а в религиозном человеке.

После этого католическая церковь не раз корректировала свои постулаты и взгляды, а православная (и особенно московская) — по сей день отстаивает догматы и установки более чем 1200-летней давности, утверждая, что «Православные сохранили христианскую веру в чистоте и неповрежденности, как открыл ее Господь Иисус Христос, проповедали апостолы, как изъяснили Вселенские Соборы и святые Отцы и Учителя Церкви; а католики исказили Христову веру рядом еретических учений и приняли обычаи, несогласные с преданием Святой Церкви» («Православный противокатолический катехизис в вопросах и ответах») и даже: «Католицизм — еретическое направление в христианстве, исказившее православное вероучение. Отпав от истинного христианства (Православия) в 1054, католики заняли в отношении него крайне враждебную позицию» (О.Платонов, «Святая Русь»).

Конечно же, история католической церкви тоже имеет много темного и негативного: торговля индульгенциями, инквизиция[22], непримиримая борьба за папский престол (в 1046 году на престоле было одновременно три папы — Бенедикт IX, Григорий IV, Сильвестр III).

Объявленное на Ватиканском соборе в Риме в 1870 году учение о непогрешимости папы, вполне закономерно возмутило православных и протестантов. Кроме того, догматы о непорочном зачатии Пресвятой Богородицы (принят папой римским Пием IX 8 декабря 1854 года) и ее телесном вознесении (принят в 1950 году папой Пием XII) вызывают у пытливых умов гораздо больше удивления, нежели здорового понимания.

Споры католиков и православных о «филиокве» — догмате о происхождении Святого Духа только от Бога-Отца или же и от Сына тоже — вообще представляются бессмысленными, если исходить от понятий различных ипостасей и их единстве.

Вместе с тем стремление католической церкви к адаптации религиозного культа и атрибутики в духе времени — очень положительный и достойный подражания момент.

Но необходимо помнить, что обличение недостатков оппонента ничуть не избавляет от своих собственных.

               
                Обличение недостатков оппонента ничуть не избавляет от своих собственных
               
Горячим сторонником преодоления христианского разделения между католиками и православными в свое время был Владимир Соловьев. «Он считал, что самая мощная власть на Востоке — русский царь, самый мощный духовный центр на Западе — римский папа. Вот если они протянут друг другу руки, если Московское царство (или Петербургское) окажется в духовном единстве со всемирным духовным государством, с Римом, то христианство будет неодолимо и будет возможно строить на земле теократию. Соловьев не только писал об этом — он даже пытался предпринимать практические шаги. Много ездил по западным странам, сблизился с первыми сторонниками соединения Церквей, например, с епископом Йосипом Штросмайером, с каноником Франьо Рачки и др. Он не хотел оставлять эту идею в отвлеченном виде, как некую мечту, а пытался осуществить ее.

Папа римский сказал об этом: «Прекрасная идея, но нужно только чудо, чтобы она осуществилась»» (А.Мень, «Русская религиозная философия»).

 

                ***

Для подавляющего большинства людей священник и Церковь стоят гораздо ближе к Богу, нежели другие люди. Каждое слово, произносимое служителями культа, воспринимается этими людьми как Божественное откровение. Но если священник говорит о совершенно наглой ереси другой церкви, то среднестатистический прихожанин склонен верить и этим его словам. А упорно насаждаемые подобного рода утверждения у «самых рьяных поборников истины» со временем ничего кроме презрения и ненависти к прихожанину другого прихода не могут уже вызывать. Чрезвычайно грустно и больно наблюдать, как существующие разногласия с легкой руки самих пастырей превращаются в источник непримиримой вражды между различными церквями.

Сегодня в Украине действуют сразу три православные церкви: Украинская православная церковь Киевского патриархата (УПЦ КП), Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП) и Украинская автокефальная православная церковь (УАПЦ).

УПЦ МП (являющаяся, по сути, украинской метрополией Русской православной церкви) упорно не желает признавать независимость УПЦ КП (а точнее — просто УПЦ) и ее патриарха — Филарета, хотя сама добивалась автокефалии очень долго — больше ста лет. Только в январе 1589 году был избран первый Московский патриарх — Иов. «На Константинопольских соборах 1590 и 1593 годов восточные патриархи признали за Московским первосвятителем пятое по чести место в диптихе поместных Православных Церквей и все права предстоятеля Автокефальной Церкви» (И.Климшин, «Заметки о нашем календаре»).

В тридцати километрах от нашего города есть женский монастырь (УПЦ МП). Однажды нам с женой и ребенком представилась возможность там побывать. В монастырском храме как раз шла праздничная служба. Брюки и блузка с коротким рукавом моей жены и шортики с маечкой трехлетней дочери (был июль месяц) вызвали оживленные разговоры среди тамошних монашек, которые, несмотря на службу, проводимую настоятелем, даже не попытались перейти на шепот.

На территории монастыря мы подошли к книжному киоску в надежде купить одну-две книги А.Меня. На прилавке киоска было несколько сотен разных книг — от маленьких, буквально в несколько листочков брошюр до толстых и массивных фолиантов.

Само собой, с монашкой-продавщицей у нас завязался разговор. Весь его приводить не вижу никакого смысла, но одна ее фраза была довольно примечательной. На мое замечание о том, что и у католиков есть свои святые, ее даже как-то передернуло, она глянула исподлобья и выпалила: «Нет! Только у православных!»

Ну и ну! Значит ли это, что католические святые: Доминик (1170-1221) и Франциск Ассизский (ок. 1181-1226), Игнатий де Лойола (1491-1556) и Тереза Авильская (1515-1582), Бернадетта Субиру (1844-1879) и падре Пио (1887-1968) и многие другие напрочь вычеркнуты православной церковью из истории святости человечества, несмотря на факты, многочисленные чудеса и свидетельства многих людей. Да и в 1917 году в португальской деревне Фатима никакого явления Богородицы не могло даже быть — так, галлюцинация, бред семидесяти тысяч еретиков-католиков, не больше. Четырнадцатилетней девочке Бернадетте из Лурда 11 февраля 1858 года тоже привиделось нечто непонятное, потому как она не была православной!

На мой вопрос о том, есть ли в продаже книги русского православного священника протоиерея Александра Меня, прозвучало нечто смятенно-непонятное с переводом разговора на другую тему.

Еще один очень характерный эпизод произошел с нами летом в Киеве в 2004 году.

Моя жена просто влюблена в этот город, его архитектуру, жителей и давно уже мечтала снова посетить столицу. Волею судеб я снова оказался без работы, да и главная проблема тоже была успешно решена — нам любезно предоставили ночлег. Дело оставалось лишь за малым — сесть в автобус и приехать.

Великолепная архитектура Андреевского и Михайловского соборов (оба УПЦ КП) и их золотые купола на фоне мрачного серого неба смотрелись величественно и завораживающе, казалось, что они — не создание рук человеческих, а сама Божья благодать, сошедшая с Небес и воплотившаяся в волшебных ансамблях Святого Духа и Вечной Любви.

Рядом с Михайловским собором находится одноэтажное здание, в котором располагается выставка-продажа икон, книг и некоторой церковной утвари. Характерно, что книги А.Меня были в очень широком ассортименте и по очень доступным ценам!

В этом же здании есть сравнительно небольшая комната, где в совершенно умиротворяющей атмосфере мы смогли немного посидеть и отдохнуть. Внутри было очень уютно, тихо и прохладно. Массивные деревянные скамейки, иконы, свечи и несравненный, тонкий запах из смеси ладана, воска настраивали на специфический умиротворенный и глубокий лад. Эта обстановка очень ярко напомнила мне бабушкин дом из далекого-далекого детства. Вспомнилась такая же глубокая тишина, уют и спокойствие, где нет различения времени на прошлое и будущее, а есть только одно настоящее, оно же — вечность, оно же — жизнь…

Хотелось обнять весь мир и излучать только Любовь, почти физически ощущая рядом с собой присутствие Божьего Духа и благословение Небес для своих земных детей. В этом молчаливом величии было что-то такое знакомое, почти библейское — мужчина, женщина и извечная Гармония божественной музыки Сердца. Мирская суета и все заботы с печалями остались в далеком прошлом. Для настоящего были — Любовь и Вера, для будущего — Надежда и Мудрость…

После Михайловского мы посетили Владимирский собор (УПЦ КП).

Честно говоря, мы были приятно удивлены и поражены совершенно добродушной и теплой, незабываемой атмосферой. Службу вел сам патриарх Филарет. Его пение настраивало на высокую ноту душевного покоя и духовного полета. Я не спеша осмотрелся и снова, в который раз, был приятно удивлен — недалеко от нас стояла молодая красивая девушка с непокрытой головой в юбочке существенно выше колен и красивой блузке с декольте. Ее губы чуть заметно шептали молитву, левая рука слегка придерживала дамскую сумочку, а правой она периодически с легким поклоном осеняла себя крестным знамением. И никто не только не обругал ее за «непристойный вид», но даже не смотрел на нее с малейшей тенью осуждения! Ведь она, по-видимому, очень нуждалась в Божьей помощи и участии. Кто же мог воспрепятствовать ее общению со своим Отцом Небесным?

Она так гармонично смотрелась в храме среди других людей — без малейшей тени не только вульгарности, но и откровенного эротизма, что невольно напомнила мне запомнившиеся однажды слова американского проповедника и писателя Уильяма Ченнинга: «Главное в учении Христа, это то, что Он всех людей признавал братьями. Он видел в человеке брата и потому любил всякого, кто бы он ни был и какой бы он ни был. Он смотрел не на внешнее, а на внутреннее. Он не смотрел на тело, а сквозь наряды богатого и лохмотья нищего видел бессмертную душу. В самом развращенном человеке Он видел то, что могло этого самого падшего человека превратить в самого великого и святого человека, такого же великого и святого, каким был Он Сам».

Если для некоторых из верующих один вид красивой молодой женщины, не прикрытой старыми лохмотьями, вызывает грешные мысли, то, может быть, все дело не в этой женщине, а в самом обладателе таковых мыслей? Если человек, считающий себя духовной личностью, не в состоянии смотреть на нее без бури эмоций, урагана гормонов и не в силах совладать со своей животной похотью, то, может быть, он выбрал просто не тот путь в своей жизни? Ведь как сказал Тертуллиан: «Никто не войдет в Царствие Небесное, кто не пройдет через искушение».

Но что такое «искушение»? Неужели это нечто внешнее и не зависящее от нас? Может быть, на самом деле мы очень хорошие, но какой-то посторонний негодяй нашептывает нам нечто мерзкое и гадкое, что потом долго не дает покоя нашей плоти? Да и все ли наши искушения лишь от темных сил?

Вспомните молитву «Отче наш» (Мат. 6:9-13, Лук. 11:2-4). Слова «не введи нас в искушение» обращены не кому иному, как к Самому Господу! Господь искушением испытывает Авраама (Быт. 22:1, Евр. 11:17), через искушения Он проверяет силу веры людей (Втор. 13:1-3, Суд. 2:19-3:4), преодоление же искушений ведет к их очищению (Дан. 12:10, Иак. 1:2-4, 1 Пет. 1:6-7, 4:12-13).

«В древнем Египте неофиты должны были пройти через страшные, искусственно подготовленные опасности и искушения, и лишь ничтожное число их выдерживало это напряжение всех сил. В наше время все искусственные испытания отменены, и ученик должен в жизни уметь встречать и преодолевать трудности и препятствия, при этом принимается во внимание его внутренние побуждения, взвешиваются его способности находчивости, мужества, зоркости и осмотрительности, честности и преданности и т.д. и, конечно, как раньше, лишь ничтожное число выдерживает.

Но ученики, в которых потенциал прежних накоплений велик, умеют радоваться всем трудностям. Так ближайшие ученики научаются ходить по краю пропасти. И на пределе они всегда охранены чудесною Помощью. Великое доверие и преданность, и признательность к Иерархии Света живет в сердцах истинных учеников, конечно, потому и возможно такое чудесное Покровительство и Охранение. Когда серебряная нить, связующая сердце ученика с учителем, цела, то ничто не страшно, и все необходимое приходит, но приходит в последний час, когда все способности и усилия наши достигли своего высшего напряжения, ибо иначе как же преобразим наши энергии в высшие огни?» (Е.Рерих, из письма от 12.12.1934 г.).

Одна и та же картина великого художника может вызывать у людей разные эмоции и мысли. Один будет восхищен идеей, игрой света и тени, другой — точностью передачи деталей картины и духа времени, третий — глубиной мысли и умением автора облечь ее в удивительные образы, а четвертый — будет видеть в ней целое состояние, которое хотелось бы незаметно умыкнуть из галереи и продать за большие деньги.

Итак, предмет для всех один — картина. Вопрос: кто из четверых подвергся искушению? Если источник этого искушения находится в самой картине, то почему тогда не все поддались ему в равной степени? Почему у троих из них картина вызывает лучшие чувства и эмоции, а у четвертого — только греховные помыслы?

«Бывает, что приходится бороться с той тьмой, которая поднимается в нас, отчасти потому что она в нас уже есть, отчасти потому что она нам навязывается. Есть рассказ из жизни подвижников о том, как одному монаху было поручено крещение женщин, и как только он приступал к порученному, в нем поднималась блудная страсть и скверные мысли. Его имя было Иоанн, и он обратился к святому Иоанну Крестителю: Святой Иоанн, ты был чист от всякой порочной мысли, — помолись Богу, чтобы Он меня освободил от этой нечистоты, ведь я оскверняю то дело, которое совершаю!.. И святой Иоанн Креститель ему явился и сказал: «Я могу тебя освободить от этого борения, но если я тебе выпрошу это у Бога, ты потеряешь венец мученичества. Продолжай бороться, борись против нечистых мыслей, против этих образов, против восстания плоти в тебе самом, борись беспощадно, и рано или поздно благодать Божия, которую ты призываешь, победит в тебе, и тогда ты получишь венец мученический»... Этот монах продолжал крестить и бороться, и боролся до дня, когда вдруг оказался свободным от всякой нечистой мысли и мог крестить так, как, верно, крестил святой Иоанн Предтеча в водах Иордана» (Митрополит Антоний Сурожский, «Быть христианином», гл. 9).

С этими мыслями христианина Запада созвучны и наставления великих Учителей человечества — Махатм Востока: «Венец победы уготовлен только тому, кто сам оказывается достойным его носить; тому, кто атакует Мару[23] в единоборстве и побеждает похоти и земные страсти, а не тому, кто сам возлагает его на свое чело. Не пустая была фраза Татхагаты[24]: «Тот, кто побеждает себя, тот более велик, чем тот, кто побеждает тысячи в битве». Нет другой более трудной борьбы. Если бы это было не так, адептство было бы дешевым приобретением» («Письма Махатм», Письмо 91).

В «Чаше Востока» Махатмы прямо говорят: «Мы искушаем людей. А иначе как их проверить?»

Итак, и Господь и наши Учителя проверяют людей искушением. Но как же тогда понять слова апостола Иакова: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого» (Иак. 1:13)?

Так все же — искушает нас Господь или нет? Как устранить это библейское противоречие (Быт. 22:1 — Иак. 1:13)?

На самом деле источником всех наших искушений и дурных мыслей является только наше слабое, алчное, несовершенное, неуправляемое и исполненное дикой зависти и необузданных страстей внутреннее существо — наше истинное «я». Это и есть то, чем мы являемся на самом деле, а не то, чем хотим казаться себе и окружающим. Об этом же в следующих стихах говорит и сам апостол: «... каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть. Не обманывайтесь, братия мои возлюбленные» (Иак. 1:14-16).

Поэтому, человек действительно искушается Господом, когда ставится перед выбором — поступить честно или солгать, сознаться в своей собственной ошибке или переложить вину на невиновного, поддаться искушению и согрешить или же устоять перед ним и остаться праведным. Но Господь искушает человека только через изъяны в его «я», где находятся семена всех будущих прегрешений. Чем совершеннее человек, тем меньше для него существует искушений.

Та же вышеупомянутая картина у троих вызвала исключительно положительные эмоции, поэтому для них она не является искушением, а вот четвертого — она затронула за некие невидимые струны, приведя в действие тайный механизм греха, дремавший в его поврежденном «я».

Итак, библейское противоречие исчезает, если под Господним искушением понимать то, что Он ставит человека перед выбором поступить тем или иным образом, а под источником всех искушений — несовершенную человеческую сущность.

Не нужно бороться с объектами искушения. Это совершенно бесполезно и напоминает борьбу с товарами в магазинах с целью предотвратить воровство. На самом деле все усилия человека должны быть направлены на совершенствование своего духа, чтобы греховные мысли о воровстве не могли даже возникнуть.

«Всякий раз, преодолевая искушение, отвергая злую мысль, обуздывая желание, удерживаясь от произнесения горького слова или поддерживая возвышенную мысль и благородное стремление, ты способствуешь развитию силы воли и приближаешься все ближе и ближе к цели» (Свами Шивананда).

О том же учит и апостол Иаков: «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка. Если же у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, — и дастся ему… Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его» (Иак. 1:2-5, 12).
 
                                Свободным от искушений может считать себя не тот, кто вообще не
                смотрит на предмет своего вожделения, а тот, кто в
                состоянии смотреть на него совершенно спокойно
               
После всего мы решили посетить Киево-Печерскую лавру (на этот раз — УПЦ МП). У ворот нам заявили, что вход на ее территорию платный. Немного смущенные внезапной сложностью, мы подошли к кассам и узнали, что плата с каждой души, обремененной грешной плотью, составляет 10 гривень (около двух долларов). Нас было трое, значит — 30 гривень. Сумма весьма ощутимая, особенно для безработного. Возле касс стоял очень упитанный мужчина в рясе с пышной бородой и коробкой для сбора денег размером со средний чемодан.

На мой вопрос: «Святой отец, ведь Иисус говорил, чтобы не препятствовали к Нему приходить детям Его. А для нас сейчас такие деньги за вход — практически непреодолимое препятствие!» последовал короткий, наотмашь, резкий ответ: «Идите ко входу и посмотрите!» От неожиданности я опешил и, немного растерявшись, переспросил: «В каком смысле?». — «Идите и посмотрите — это памятник архитектуры, музей! А в музей вход платный!»

Хотелось о многом расспросить батюшку. Например, можно ли считать выдающимися историческими памятками архитектуры Андреевский или Владимирский соборы, куда вход совсем свободный? Да и вообще-то уместно ли устанавливать плату за возможность общения с божественным? Если «да», то сколько в таком случае стоит вход в рай? Сколько граммов (или сантиметров) Божьей благодати я могу получить на свои 10 гривень?..

Мне почему-то вспомнилась бабушка, так же «ласково» на нас набросившаяся у храма Божьего в нашем родном городе, и все тот же знакомый тон, не терпящий никакого возражения.

Вспомнились и слова Иисуса: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мат. 6:24).

Жаль, что любовь к деньгам у некоторых служителей культа больше, чем любовь к Господним заповедям.

Откройте словарь Даля: «Корысть — страсть к приобретению, к поживе; жадность к деньгам, к богатству, любостяжание, падкость на барыше» (В.Даль, «Толковый словарь живого великорусского языка»), а по определению апостола Павла: «любостяжание… есть идолослужение» (Кол. 3:5) — золотому тельцу.

Там же мы наблюдали, с моей точки зрения, вопиющую и возмутительную картину. Старенькая сгорбленная бабушка в очень не новой, но чистой одежде, дрожащими руками разворачивает носовой платочек и достает оттуда мелкие бумажные деньги и мелочь, долго отсчитывает заветные десять гривень и, еле дотянувшись до амбразуры кассы, передает их кассиру и берет билет в «музей», чтобы поклониться мощам-экспонатам православных святых. Самое главное в этом то, что у этой бабушки, живущей далеко за пределами Киева, не было денег на проезд и ей пришлось несколько десятков километров идти пешком!

Конечно же, церковь, как и любая другая общественная организация, имеющая разветвленную инфраструктуру, комплексы зданий и сооружений, учебных заведений и информационно-массовых служб, должна иметь соответствующее финансирование для содержания всего этого. Но она, в отличие от многих других структур, имеет одну, совершенно уникальную особенность — основу своего существования, смысл своей деятельности. Это — вера человека в Бога, в Великое Начало Начал и Основу Основ, в безграничные Любовь и Справедливость, удивительные Гуманность и Всепрощение. Эти качества не могут быть навязаны людям насильно. Они должны вызреть в их сердцах, став абсолютно органичной частью их сознания, мыслей, образа жизни и единым целым с качествами Самого Творца. Другого пути просто нет, и не может быть.

Как маленький росток, появившийся из зерна, тянется вверх к солнцу и берет столько его тепла, сколько только может в себя впитать, так и человеческое сердце получает столько божественной Любви, сколько сможет в себя вместить, если его путь — это путь к Богу. Господь же, даже при всем Своем желании, не может вложить свою огромную Любовь в неподготовленные сердца, как невозможно вместить содержимое огромного сосуда в маленьком наперстке. Движение снизу вверх — это развитие. Движение сверху вниз — насилие.

Основной статьей доходов церкви, как общественной организации, на мой взгляд, должны быть исключительно добровольные пожертвования прихожан и организаций и, в меньшей степени, — доходы от издания литературы, производства и реализации предметов культа и прочей полукоммерческой деятельности. Целью производства всего этого должно быть распространение Слова Божьего, укрепление веры, но никак не получение сверхприбыли для покупки современных и модных автомобилей за счет нищего населения.

Исключительно добровольные пожертвования — вот абсолютный показатель отношений церкви, как организации, и человека. Я считаю, что при острой необходимости ее существования и потребности людей в ее деятельности всегда найдется соответствующая им не только моральная, но и материальная поддержка. Так было всегда, когда люди отдавали, порой, последнее для того, чтобы построить храм в их городе или деревне, когда жертвовали самое необходимое для того, чтобы отстроить разрушенный и сожженный врагом дом Отца Небесного.

Не спорю, даже самая маленькая церквушка должна иметь деньги на то, чтобы себя содержать, чтобы платить, в конце концов, за электроэнергию. Но если расходы по ее содержанию существенно превышают доходы из-за того, что люди просто в нее не ходят, то, может быть, не люди виноваты в этом? Если добровольных пожертвований остро недостает для содержания всего, что имеет Церковь, то, возможно, она не нужна людям в таком объеме? Может быть, она что-то не то делает, если народ перестает ее поддерживать? Может быть, люди перестают видеть в ней помощника в утешении и укреплении своего духа?

«И сел Иисус против сокровищницы и смотрел, как народ кладет деньги в сокровищницу. Многие богатые клали много. Придя же, одна бедная вдова положила две лепты, что составляет кодрант. Подозвав учеников Своих, Иисус сказал им: истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу, ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила всё, что имела, всё пропитание свое» (Мар. 12:41-44).

Бедная вдова, пожертвовавшая самую малость, но пришедшая к Богу с добрым и открытым сердцем, с искренней молитвой, может принести во много раз больше пользы для людей и церкви, ведь она несет миру свою любовь — искру Божью, а значит, делает этот мир чище и лучше. А богач, жертвующий на храм огромные суммы, может это делать только из желания возвыситься в глазах прихожан путем напускного благочестия, либо из-за желания искупить перед Богом свои грехи, поделившись частью неправедных доходов. Но деньги имеют свойство заканчиваться и только совесть — голос Бога в нас остается навсегда.

Наши друзья одно время жили на западе Украины — во Львове. Когда родился их сын, они по христианскому обычаю решили его окрестить. Выбор пал на католический собор Святого Юра (УГКЦ). Там им сообщили, какие вещи необходимо иметь с собой для проведения обряда крещения — крестик, полотенце и пр. Вопрос, обращенный к священнику: «Сколько будет стоить весь обряд?» поверг того в искреннее недоумение: «Что значит — «Сколько»? Что сможете — пожертвуете на храм, а если не сможете — неужто я ребенка и так не окрещу»! Нашим друзьям стало очень неудобно за свой неуместный вопрос. Но ведь мыслили они привычными для нас категориями — каждая услуга имеет свое стоимостное выражение в денежном исчислении.

К сожалению, не всегда общение со священниками вызывает столь приятное удивление.

Другие наши друзья решили было окрестить ребенка в ближайшем храме, принадлежащем УПЦ МП. Однако мать даже не пустили вовнутрь, узнав, что она сама крещена в одном из храмов УПЦ КП! Прямо как язычницу или иноверку-еретичку!

В центральном храме нашего города (УПЦ МП), где венчание стоит около 200 долларов США, при уровне средней зарплаты по стране на то время — 100 долларов, наш местный архиепископ очень активно агитировал прихожан за кандидата в президенты от власти с откровенным криминальным прошлым, чем многих прихожан повергал в неподдельное изумление и возмущение!

Этому же кандидату, сторонники которого вели чрезвычайно грязную и откровенно криминальную избирательную кампанию, УПЦ МП вручила сразу две свои высшие награды, якобы за огромный вклад в развитие церкви. Правда, учитывая то, что его «светлый лик» был помещен на одной из местных икон в храме Божьем по левую руку от… самой Божьей матери, эти награды кажутся сущей безделицей по сравнению с его «святостью»!

Во время избирательной кампании осенью 2004 года УПЦ МП организовала «крестный ход» в его же поддержку в Киево-Печерской Лавре — сердце православной Украины. На это торжественное действо из нашего города (видимо для создания эффекта массовости) было отправлено целый автобус желающих. Правда, особенно никто не интересовался их религиозными предпочтениями, но аргументация была уж очень убедительной — 30 гривень — какие никакие деньги для среднего гражданина разграбленной страны.

На юге Украины в храмах, принадлежащих той же церкви, было обнаружено десятки тысяч листовок со свастикой, очерняющих кандидата в президенты от оппозиции, получившего большинство голосов в первом туре выборов!

Таких фактов очень много. Жаль только, что служители культа, призванные Богом нести людям мир, любовь и Господне слово, сами производят у верующих подмену ценностей. И все чаще люди несут в Храм Божий не свет своего сердца и посильную финансовую помощь, а деньги в обмен на Божью благодать — оптом и в розницу.

Мои соотечественники совершенно искренне сопереживали россиянам в связи с событиями в «Норд-Осте» и Беслане, Волгодонске и Буденновске и возлагали свои цветы у посольства России в память о погибших. Ведь боль России — наша боль, радость России — наша радость.

Я сам учился в Ленинграде, а служил в Забайкалье. Многие мои соученики, друзья и сослуживцы остались в России — в Москве, Питере, Брянске, Краснодаре, Ростове-на-Дону, Рязани, Улан-Удэ, Комсомольске-на-Амуре, на Алтае; в Белоруссии — Гродно, Минске, Мозыре, Могилеве…

Отрицательное отношение многих моих сограждан к Православной церкви Московской патриархии заключается не в самом отношении к России и не в гипотетической «русофобии», как некоторые хотят все это представить. Как нормальный россиянин, так и нормальный украинец хотят гордиться своими независимыми и свободными родиной и церковью — душой и духом, которые уважают и защищают права и интересы своих граждан.

А уважать Мою Страну мне есть за что! Ведь она, наконец-то, преодолела свои бесхребетность и возмутительную «хатоскрайность» и заявила о себе миру в ходе абсолютно цивилизованной и бескровной «оранжевой» революции четко и громко о том, что мы отныне — свободная европейская страна. Мы уважаем каждого гражданина и каждого своего соседа любой национальности и любой веры, если только это вера любви и мира.

Я не признаю деление людей по национальностям и расам, по гражданству и вероисповеданию. Я выбираю себе друзей, исходя только из их личных моральных и духовных качеств. Мне совершенно все равно — русский он или украинец, белорус или еврей, христианин или католик, буддист или вообще неверующий. Если он уважает мнение другого человека, порядочен, терпим к чужим недостаткам, умен и открыт — он мой друг. А если он — злобен, злословен, непорядочен и подл, то тогда даже самые «правильные» национальность, вероисповедание или цвет кожи для меня не могут иметь ни малейшего значения. Я не говорю, что он мне враг, нет. Враг — это не тот, кто (по вашему субъективному мнению) относится плохо к вашей персоне. Прежде всего, враг — это тот, кого вы сами таковым считаете.

Если человек понятия не имеет, что можно получать истинное удовольствие от своих добрых и бескорыстных дел, то я ему могу лишь искренне посочувствовать.

                =============================================
                Враг — это не тот, кто относится к вам плохо.
                Враг — это тот, кого вы сами таковым считаете
                =============================================

Кроме того, ведь Иисус призывал нас любить даже своих врагов. Естественно, это очень и очень нелегко. Наш разум, отягощенный предрассудками и морально-эмоциональными штампами, подсказывает совсем другое поведение и образ мыслей: злость и ненависть. Но ведь такое поведение противоречит духу Учения Христа. Ведь нельзя принять к исполнению только часть учения, проигнорировав то, что не нравится, и считать при этом себя его правоверным последователем.

Однажды меня спросили: «А сам-то ты любишь врагов своих?». И я задумался. Ведь сказать: «Да, безусловно! Я их страстно и нежно обожаю и не могу без них жить!» — значит существенно приукрасить свое отношение к ним, а, попросту говоря — откровенно и нагло соврать. Сказать же, что я их ненавижу и готов всех истребить — тоже соврать, разрушив при этом в своей душе все основы Учения Христа.

Нужно учесть, что любовь бывает разная — к женщине и ребенку, к родине, к пище, врагам. Она одинакова по своей основе, но существенно отличается в оттенках. Любовь к женщине имеет яркую эмоционально-эротическую окраску (совсем необязательно вульгаризированную и неблагородную), к ребенку — покровительственно-нежную и восхитительно-непосредственную, к родине — глубокую и величественную, к пище — утонченно-гастрономическую, а к врагам — снисходительно-сочувственную…

Постарайтесь мысленно отделить плохие поступки человека (отражение его недостатков и несовершенства) от него самого, как образа Божьего.

Орех может показаться совершенно несъедобным, если не отделить скорлупу от ядра, хлеб будет невкусным, если не отделить зерна от плевел. Для того чтобы получить вознаграждение, прежде необходимо приложить определенные усилия. Попытайтесь хотя бы рассмотреть это Божье в своих врагах. Любите Божье в людях, помогите им исправить свою низшую природу, не навешивайте на них «ярлыки»-приговоры.

Не говорите человеку: «Хам!», а скажите: «Невоспитанный!», ибо невоспитанного еще можно воспитать. Не говорите: «Безнадежен, неисправим», а скажите: «Много сил необходимо приложить, дабы спасти этого человека». Не говорите: «Враг», а скажите: «Недруг», ибо с врагом необходимо воевать («Если враг не сдается, — его уничтожают» (М.Горький)), а с недругом («не другом») — попытаться если и не подружиться, то, по крайней мере, не враждовать.

Плохих людей по своей природе не бывает — бывают лишь плохие поступки, продиктованные несовершенством этих самых людей. Человек же создан по образу и подобию Божьему. Ведь в каждом из нас заложена искра Господня и если кто говорит, что человек плох — то начисто вычеркивает из него это высшее начало.

                У М.Булгакова в романе «Мастер и Маргарита» есть сцена беседы
                Иешуа с Понтием Пилатом.
                «— ... скажи мне, что это ты все время употребляешь
                слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?
                — Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете.
                — Впервые слышу об этом, — сказал Пилат, усмехнувшись, — но,
                может быть, я мало знаю жизнь!.. В какой-нибудь из греческих
                книг ты прочел об этом?
                — Нет, я своим умом дошел до этого.
                — И ты проповедуешь это?
                — Да.
                — А вот, например, кентурион Марк, его прозвали Крысобоем, —
                он — добрый?
                — Да, — ответил арестант, — он, правда, несчастный человек. С
                тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и
                черств. Интересно бы знать, кто его искалечил?
                — Охотно могу сообщить это, — отозвался Пилат, — ибо я был
                свидетелем этого. Добрые люди бросались на него, как собаки на
                медведя...
                — Если бы с ним поговорить, — вдруг мечтательно сказал
                арестант, — я уверен, что он резко изменился бы...»

Итак, я все же больше люблю своих недругов, чем не люблю. Конечно, я признаю, что иногда могу чисто по-человечески на них сердиться и даже злиться, но я знаю, что этого делать нельзя. Тогда я стараюсь взять себя в руки и говорю: «Все от Бога. Каждый будет отвечать только за свои собственные поступки. Бог нас рассудит. Все, что с нами происходит — к лучшему». И я, пусть даже только мысленно, но прошу у них прощения за то, что не выдержал, что поддался негативному влиянию и следующий раз стараюсь не совершать те же ошибки. Ведь мое поведение — это отражение моего внутреннего мира. Если у меня нет гармонии внутри, то откуда возьмется гармония снаружи?

                Чтоб жертвой стать, я должен провиниться.
                Будь в сто раз больше у меня врагов,
                Будь каждый враг сильнее во сто крат,
                Они мне причинить вреда не смогут,
                Пока я честен, верен, невиновен.
                В.Шекспир

Борьба за свое влияние и за прихожан между различными церквями не должна доходить до абсурда, когда отвергаются мнения и взгляды людей только потому, что они не так кое-что трактуют. Заметьте «не так» не значит «неправильно», а тем более не «враждебно».

Я никогда не принадлежал и не принадлежу, да и не хочу принадлежать никакой церкви. У каждой из них есть свои плюсы и минусы. Отвергая других, я отвергаю и их плюсы, а это уже неправильно. Нет, в принципе, ни одного человека, который не ошибался бы. Почему же тогда я должен впитывать и все его ошибки, даже если он во многом прав?

Из-за такой непримиримости к инакомыслию (это не значит «противомыслию») начинались все войны, крестовые походы, джихады, костры инквизиции, холокосты и камеры пыток. То, что предписывалось таких людей считать за нелюдей, привело к многомиллионным жертвам представителей всех народов и приверженцев всех церквей.

С некоторыми лидерами протестантских церквей мне довелось общаться лично и поэтому о многом я знаю не понаслышке, из первых уст.

Например, одна из них после наших длительных бесед «с вероятностью 99.9%» определила меня с женой в ад, другой — просто уготовал мне вечные мучения. Я призываю его к терпимости, любви и единству, а он мне твердит о лжи и приводит цитату о мельничном жернове и утоплении (Мат.18:6)!

Никто из них даже не задумался о том, что судить людей и решать, кто из тех пойдет в рай, а кто — в геенну огненную, будут не они, а Господь. Или им уже гарантировано место по правую руку от Христа?

Попытки многих (больших и малых) церквей узурпировать права на Божью благодать и даже объявление себя единственными богоизбранными не могут не вызывать искреннего разочарования, сожаления и сочувствия.

«Однажды в духовном мире я посмотрел направо и увидел несколько человек из избранных, разговаривавших между собой. Я подошел и обратился к ним со словами:
— Я видел вас издали, и вас окружала сфера небесного света. Из этого я понял, что вы — из тех, которые в Слове называются избранными. Поэтому я решил подойти к вам и послушать, какие небесные темы вы обсуждаете.
— Почему ты называешь нас избранными? — спросили они.
— Потому что в мире, — ответил я, — где я нахожусь телом, об избранных, которые упоминаются в Слове, думают не иначе, как о тех, кого до или после рождения Бог избрал и предназначил в небеса. Им одним дана вера, как признак их избрания. Остальные считаются отверженными, и им предоставляется идти в ад той дорогой, какую они выберут сами. Но я знаю, что нет никакого избрания ни до, ни после рождения, но избраны и предназначены в небеса все, потому что все приглашены. После смерти Господь избирает проживших добрую жизнь и имевших правильные убеждения, и то лишь после исследования их. Мне дано знать об этом на большом личном опыте. Поскольку я увидел вокруг ваших голов небесный свет, я понял, что вы принадлежите к избранным, которые готовятся в небеса.
Они ответили:
— Ты рассказал о чем-то неслыханном. Кто же не знает, что не рождается ни одного человека, который не был бы приглашен в небеса, и что после смерти избираются те, которые верили в Господа и жили по Его заповедям? Признавать какое-либо другое избрание — значит обвинять Господа не только в неспособности спасать, но и в несправедливости» (Э.Сведенборг, «Истинная Христианская Религия»).

Некоторые из протестантов уверены, что все их грехи раз и навсегда прощены в момент крещения. Значит ли это, что они могут считать себя святыми? А как же еще можно назвать человека, свободного от всякого греха?

Но тогда тем более странна и непонятна их агрессия против других верующих. Или им можно совершать новые грехи, которые авансом тоже уже прощены? Но так можно зайти очень далеко. Благодать, конечно же, дается каждому по вере, но нельзя забывать, что вера без дел мертва (Иак. 2:20, 26).

Как говорил Иисус о подобном «благочинстве»: «всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают» (Мат. 23:3). Многие говорят: «Я принимаю Тебя, Иисус Христос», а любовь впустить в сердца свои не смеют. Но если бы в них была Любовь, то для злобы места там не осталось бы…

Поэтому я не смогу утверждать, что все мои грехи (прошлые и будущие) уже прощены Господом. Признать свои грехи — значит наполовину их исправить. Не видеть и не хотеть видеть свои грехи и недостатки — вот истинный грех перед Господом.
 
                                Горе тому человеку, который скажет себе, что освободился от грехов
                Л.Толстой
               
Б.Паскаль говорил, что люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками. Кроме того, «сознание греха часто полезнее для человека, чем доброе дело: сознание греха смиряет человека, доброе же дело часто раздувает его гордость» (Р.Бакстер).

Не стоит забывать, что «словом можно соединить людей, словом можно разъединить их; словом можно служить любви, словом же можно служить вражде и ненависти. Берегись такого слова, которое разъединяет людей или служит вражде и ненависти» (Л.Толстой).

 

ЕРЕСЬ ТОЛСТОГО
И «ТОЛСТОВСТВО»
 

                Я действительно не верю в то, во что
                они говорят, что верят. Но я верю во
                многое, во что они хотят уверить
                людей, что я не верю.
                Л.Толстой
 

                Слава Богу, я Толстой, а не толстовец.
                Л.Толстой


Великого русского писателя-христианина Льва Толстого, отлученного от церкви, я уже упоминал. В своих произведениях «В чем моя вера?», «Закон насилия и закон любви», «Церковь и государство» он излагает персональное видение Учения Христа, метко и беспощадно обличая то, что извратило великое Учение Любви и Терпения. Его мысли удивительно точны и глубоки:

— Без жертвы нет жизни. Вся жизнь — это, — хочешь ли ты или не хочешь этого, — жертва телесного духовному;

— Бог желает блага всему, и потому, если ты желаешь блага всему, то есть любишь, то в тебе живет Бог;

— Большая ошибка думать, что от греха можно освободиться верою или прощением от людей. От греха ничем нельзя освободиться. Можно только сознавать свой грех и стараться не повторять его;

— Одно из самых грубых суеверий есть суеверие научных людей о том, что человек может жить без веры;

— Если кто говорит, что, делая добро, он чувствует себя несчастным, то это означает только то, что то, что он считает добром, не есть добро;

— Главная разница между истинной верой и ложной та, что при ложной вере человек хочет, чтобы за его жертвы и молитвы Бог угождал человеку. При истинной же вере человек хочет только одного: научиться угождать Богу.

Однако Церковь так и не смогла простить ему утверждений вроде:

— Для истинной веры не нужно ни храмов, ни украшений, ни пения, ни многолюдных собраний. Напротив, истинная вера входит в сердце всегда только в тишине и уединении;

— Если человек хочет угодить Богу молитвами, обрядами, то это значит, что он хочет обмануть Бога. Но Бога нельзя обмануть, обманываешь только себя;

— Жизнь наша стала дурной, даже хуже языческой, оттого, что вместо истинной веры у нас есть только ложная вера, обман веры;

— Настоящая вера не в том, чтобы знать, в какие дни есть постное, в какие ходить в храм и какие слушать и читать молитвы, а в том, чтобы всегда жить доброю жизнью в любви со всеми, всегда поступать с ближними, как хочешь, чтобы поступали с тобой. В этом истинная вера. И этой вере учили всегда все истинные мудрецы и святой жизни люди всех народов.

И как апофеоз «ереси» и «кощунства»:

— Не допускай посредников между своей душой и Богом. Ближе тебя никто не может быть к Богу;

— Не ищи Бога в храмах. Он близок к тебе, Он внутри тебя. Он живет в тебе. Только отдайся Ему, и ты поднимешься выше счастья и несчастья;

— Истинная вера не нуждается в церкви.
 
                =============================================
                Многие великие истины были сначала кощунством
                Б.Шоу
                =============================================

Чаще всего в адрес Толстого сыпятся совершенно бездоказательные и исключительно эмоциональные обвинения наподобие: «… никто не отрицает художественный гений Толстого, но надо смотреть правде в глаза — Толстой к концу жизни стал беспощадным и сознательным врагом Церкви Христовой, сам разорвал общение с нею, глумился над самым святым, что есть в Христианстве и, наконец, отвратил от Церкви и от Бога огромное множество людей, так что недаром Ленин называл его «зеркалом русской революции»» (Архимандрит Тихон (Шевкунов), «Споры о Толстом»).

Но что же привело его к столь непримиримому и открытому противостоянию с церковью? Таким ли он был ее врагом? Над чем же все-таки в самом-то деле «глумился» Толстой?

Он начал искать Бога и утраченную еще в 14-тилетнем возрасте (как он сам говорил) веру тогда, когда уже стал знаменитым писателем, автором великих романов, получивших всемирную известность. На самой вершине славы и богатства он вдруг осознает бессмысленность погони за всем этим. Ему не дают покоя вопросы: Зачем? Почему? Что дальше? И он ищет на них ответы. Он — образованный человек, а потому ищет их сначала в науке, но видит в ней лишь абстракцию и оперирование процессами. Он открывает Библию, но и там не может найти желанное — мудрец Экклесиаст говорит ему, что все есть только суета. Он ищет в древней философии Востока (у Будды) и в новейшей философии Запада (у Шопенгауэра)... И приходит, быть может, к важнейшему выводу своей жизни — вера есть жизнь: «Чем сильнее вера человека, тем тверже его жизнь. Жизнь человека без веры — жизнь животного».

Толстой начинает вести образ жизни православного прихожанина, но и в церкви его разум (именно разум) не может найти своего успокоения. Он снова открывает Писание и в Евангелии находит знакомые мысли и образы других мировых учений и религий...

Можно резко и гневно обсуждать его попытку отделения Учения Христа от учения Церкви, его «перекраивание» (как об этом писал А.Мень), свободное и во многом искаженное изложение Евангелия, можно упрекать его в том, что учение, которое он называл истинным христианским, далеко собственно от Учения Самого Христа, можно пространно и терпеливо защищать право каждого на собственное мнение, но давайте вначале дадим слово самому писателю[25].

                ***

«Я хочу рассказать, как я нашел тот ключ к пониманию учения Христа, который мне открыл истину с ясностью и убедительностью, исключающими сомнение.

Открытие это сделано было мною так. С тех первых пор детства почти, когда я стал для себя читать Евангелие, во всем Евангелии трогало и умиляло меня больше всего то учение Христа, в котором проповедуется любовь, смирение, унижение, самоотвержение и возмездие добром за зло. Такова и оставалась для меня всегда сущность христианства, то, что я сердцем любил в нем, то, во имя чего я после отчаяния, неверия признал истинным тот смысл, который придает жизни христианский трудовой народ, и во имя чего я подчинил себя тем же верованиям, которые исповедует этот народ, то есть православной церкви. Но, подчинив себя церкви, я скоро заметил, что я не найду в учении церкви подтверждения, уяснения тех начал христианства, которые казались для меня главными; я заметил, что эта дорогая мне сущность христианства не составляет главного в учении церкви. Я заметил, что то, что представлялось мне важнейшим в учении Христа, не признается церковью самым важным. Самым важным церковью признается другое. Сначала я не приписывал значения этой особенности церковного учения. «Ну что ж, — думал я, — церковь, кроме того же смысла любви, смирения и самоотвержения, признает еще и этот смысл догматический и внешний. Смысл этот чужд мне, даже отталкивает меня, но вредного тут нет ничего».

Но чем дальше я продолжал жить, покоряясь учению церкви, тем заметнее становилось мне, что эта особенность учения церкви не так безразлична, как она мне показалась сначала. Оттолкнули меня от церкви и странности догматов церкви, и признание и одобрение церковью гонений, казней и войн, и взаимное отрицание друг друга разными исповеданиями; но подорвало мое доверие к ней именно это равнодушие к тому, что мне казалось сущностью учения Христа, и, напротив, пристрастие к тому, что я считал несущественным. Мне чувствовалось, что тут что-то не так. Но что было не так, я никак не мог найти; не мог найти потому, что учение церкви не только не отрицало того, что казалось мне главным в учении Христа, но вполне признавало это, но признавало как-то так, что это главное в учении Христа становилось не на первое место. Я не мог упрекнуть церковь в том, что она отрицала существенное, но признавала церковь это существенное так, что оно не удовлетворяло меня. Церковь не давала мне того, чего я ожидал от нее.

Я перешел от нигилизма к церкви только потому, что сознал невозможность жизни без веры, без знания того, что хорошо и дурно помимо моих животных инстинктов. Знание это я думал найти в христианстве. Но христианство, как оно представлялось мне тогда, было только известное настроение — очень неопределенное, из которого не вытекали ясные и обязательные правила жизни. И за этими правилами я обратился к церкви. Но церковь давала мне такие правила, которые нисколько не приближали меня к дорогому мне христианскому настроению и, скорее, удаляли от него. И я не мог идти за нею. Мне была нужна и дорога жизнь, основанная на христианских истинах; а церковь мне давала правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне истинам. Правила, даваемые церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не нужны; а правил, основанных на христианских истинах, не было. Мало того, церковные правила ослабляли, иногда прямо уничтожали то христианское настроение, которое одно давало смысл моей жизни. Смущало меня больше всего то, что все зло людское — осуждение частных людей, осуждение целых народов, осуждение других вер и вытекавшие из таких осуждений: казни, войны, все это оправдывалось церковью. Учение Христа о смирении, неосуждении, прощении обид, о самоотвержении и любви на словах возвеличивалось церковью, и вместе с тем одобрялось на деле то, что было несовместимо с этим учением».

Толстой приводит один из очень характерных эпизодов, послуживших основой для расхождения его взглядов с церковной догматикой:

«Когда мне открылся в первый раз смысл Христова учения, я никак не думал, что разъяснение этого смысла приведет меня к отрицанию учения церкви. Мне казалось только, что церковь не дошла до тех выводов, которые вытекают из учения Христа, но я никак не думал, что новый открывшийся мне смысл учения Христа и выводы из него разъединят меня с учением церкви. Я боялся этого. И потому во время своих исследований я не только не отыскивал ошибки церковного учения, напротив, умышленно закрывал глаза на те положения, которые мне казались неясными и странными, но не противоречили тому, что я считал сущностью христианского учения».

«Но чем дальше я шел в изучении Евангелий, чем яснее открывался мне смысл учения Христа, тем неизбежнее становился для меня выбор: учение Христа разумное, ясное, согласное с моею совестью и дающее мне спасение, или учение прямо противоположное, не согласное с моим разумом и совестью и не дающее мне ничего, кроме сознания погибели вместе с другими. И я не мог не откидывать одно за другим положения церкви. Я делал это нехотя, с борьбой, с желанием смягчить сколько возможно мое разногласие с церковью, не отделяться от нее, не лишиться самой радостной поддержки в вере — общения со многими. Но когда я кончил свою работу, я увидал, что, как я ни старался удержать хоть что-нибудь от учения церкви, от него ничего не осталось. Мало того, что ничего не осталось, я убедился в том, что и не могло ничего остаться».

«Уже при окончании моей работы случилось следующее: мальчик, сын мой, рассказал мне, что между двумя совсем необразованными, еле грамотными людьми, служащими у нас, шел спор по случаю статьи какой-то духовной книжки, в которой сказано, что не грех убивать людей-преступников и убивать на войне. Я не поверил тому, чтобы это могло быть напечатано, и попросил показать книжку. Книжечка, вызвавшая спор, называется: «Толковый молитвенник». Издание третье (восьмой десяток тысяч). Москва, 1879 г. На странице 163-й этой книжки сказано:

«Какая шестая заповедь Божия? — Не убий. Не убий — не убивай. — Что Бог запрещает этой заповедью? — Запрещает убивать, то есть лишать жизни человека. — Грех ли наказывать по закону преступника смертью и убивать неприятеля на войне? — Не грех. Преступника лишают жизни, чтобы прекратить великое зло, которое он делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются за государя и отечество». И этими словами ограничивается объяснение того, почему отменяется заповедь Бога. Я не поверил своим глазам.

Спорящие спросили моего мнения о своем споре. Я сказал тому, который признавал справедливость напечатанного, что это объяснение неправильно.

«Как же так печатают неправильно против закона?» — спросил он. Я ничего не мог ему ответить. Я оставил книгу и просмотрел ее всю. Книга содержит: 1) 31 молитву с поучениями о коленопреклонениях и сложении перстов; 2) объяснение символа веры; 3) ничем не объясненные выписки из 5-й главы Матфея, почему-то названные заповедями для получения блаженства; 4) десять заповедей с объяснениями, большей частью упраздняющими их, и 5) тропари на праздники.

Как я говорил, я не только старался избегать осуждения церковной веры, я старался видеть ее с самой хорошей стороны и потому не отыскивал ее слабостей и, хорошо зная ее академическую литературу, я был совершенно незнаком с ее учительной литературой. Распространенный в таком огромном количестве экземпляров еще в 1879 г. молитвенник, вызывающий сомнения самых простых людей, поразил меня.

Я не мог верить, чтобы чисто языческое, не имеющее ничего христианского, содержание молитвенника было сознательно распространяемое в народе церковью учение. Чтобы проверить это, я купил все изданные Синодом или «с благословения» его книги, содержащие краткие изложения церковной веры для детей и народа, и перечитал их.

Содержание их было для меня почти новое. В то время как я учился закону Божию, этого еще не было. Не было, сколько мне помнится, заповедей блаженств, не было и учения о том, что убивать не грех. Во всех старых русских катехизисах этого нет. Нет ни в катехизисе Петра Могилы, ни в катехизисах Платона, ни в катехизисе Белякова, нет и в кратких католических катехизисах. Нововведение это сделано Филаретом, составившим также катехизис для военного сословия. Толковый молитвенник составлен по этому катехизису. Основная книга есть «Пространный христианский катехизис православной церкви» для употребления всех православных христиан, изданный по высочайшему его императорского величества повелению.

Книга разделена на три части: о вере, надежде и любви. В первой — разбор Никейского символа веры. Во второй — разбор молитвы Господней и восьми стихов пятой главы Матфея, составляющих вступление к Нагорной проповеди и почему-то названных заповедями для получения блаженства (В обеих частях этих трактуется о догматах церкви, молитвах и таинствах, но нет никакого учения о жизни). В 3-й части излагаются обязанности христианина. В этой части, названной: «О любви», излагаются не заповеди Христа, а 10 заповедей Моисея. И заповеди Моисея излагаются как будто только для того, чтобы научить людей не исполнять их и поступать противно им. После каждой заповеди оговорка, уничтожающая заповедь.

По случаю первой заповеди, повелевающей почитать одного Бога, катехизис поучает почитать ангелов и святых, не говоря уже о матери Бога и трех лицах Бога («Прост. катех.», стр. 107-108).

По случаю второй заповеди — не сотворять кумира — катехизис научает поклонению иконам (стр. 108).

По случаю третьей заповеди — не клясться напрасно — катехизис научает людей клясться по всякому требованию законной власти (стр. 111).

По случаю четвертой заповеди — о праздновании субботы — катехизис научает праздновать не субботу, а воскресенье и 13 праздников больших и множество малых и поститься все посты, среды и пятницы (стр. 112-115).

По случаю пятой заповеди — почитать отца и мать — катехизис научает «почитать государя, отечество, пастырей духовных, начальствующих в разных отношениях»; и о почитании начальствующих — три страницы с перечислением всех сортов начальствующих. «Начальствующие в училищах, начальники гражданские, судьи, начальники военные, господа в отношении к тем, которые им служат и которыми они владеют» (стр. 116-119). (Я цитирую из катехизиса издания 64-го 1880 года. Двадцать лет прошло с уничтожения рабства, и никто не позаботился даже выкинуть ту фразу, которая по случаю повеления Бога почитать родителей была вписана в катехизис для поддержания и оправдания рабства).

По случаю 6-й заповеди — не убий — люди с первых же строк научаются убивать.

«В. — Что запрещается 6-й заповедью?»

«О. — Убийство или отнятие жизни у ближнего каким бы то ни было образом».

«В. — Всякое ли отнятие жизни есть законопреступное убийство?»

«О. — Не есть беззаконное убийство, когда отнимают жизнь по должности, как-то:

1) когда преступника наказывают смертью по правосудию;

2) когда убивают неприятеля на войне за государя и отечество».

«В. — Какие случаи относиться могут к законопреступному убийству?»

«О. — ... 2) когда кто укрывает или освобождает убийцу».

И это печатается и насильно в сотнях тысяч экземпляров и под страхом угроз и наказаний внушается всем русским людям под видом христианского учения. Этому учат весь русский народ. Этому учат всех невинных ангелов-детей — тех детей, которых Христос просит не отгонять от себя, потому что их есть Царствие Божие, — тех детей, на которых нам надо быть похожими, чтобы войти в Царство Бога, похожими тем, чтобы не знать этого, — тех детей, ограждая которых Христос казал: горе тому, кто соблазнит единого из малых сих. И этих-то детей насильно учат этому, говоря им, что это единственный священный закон Бога.

Это не прокламации, которые распространяются тайно, под страхом каторги, а это прокламации, несогласие с которыми наказывается каторгой.

Я теперь пишу это, и мне жутко только за то, что я позволяю себе сказать, что нельзя отменять главную заповедь Бога, написанную во всех законах и во всех сердцах, ничего не объясняющими словами: по должности, за государя и отечество, и что не должно учить этому людей».

                                Если то, что выдается за закон Божий, не требует любви, то все
                это человеческие выдумки, а не закон Божий
                Г.Сковорода
                ==============================================================

                ***

Чтобы понять философию Толстого, необходимо четко осознать, что учение Христа и учение церкви — это не одно и то же. Конечно же, в идеале, они должны совпадать. Однако церковь в учение Христа вольно или невольно привносит нечто свое: регламентацию обрядов, трактовки догматов, толкование высказываний и пр. В результате очень простое, но чрезвычайно емкое первоначальное Учение превращается в нечто очень громоздкое и часто непонятное.

Однажды у Рерихов знакомый почтмейстер-индус попросил Евангелие, о котором очень много был наслышан, но никогда его не читал. Через некоторое время он вернул книгу и сказал: «В этом прекрасном Учении я не нашел и следов современного христианства».

Как говорил сам Толстой: «Церковь потрудилась растолковать нам учение Христа так, что оно представляется не учением о жизни, а пугалом».

Нет, не глумится Толстой над Учением Христа — оно для него священно и велико. Он лишь очень аргументировано и подробно, как разумный, цивилизованный и воспитанный оппонент, высказывает свое мнение относительно несогласия с официальной позицией церкви, которая, по его мнению, существенно исказила Его образ и Учение: «Невозможно написать биографию, историю, жизнь Иисуса потому, что то, что мы знаем из этой жизни, есть самое высокое в духовной области из всего того, что мы можем знать. Его слова, Его учение есть то божественное откровение, которое чрез Него стало нам доступно. Для того чтоб описать Его жизнь, надо объяснить источник, из которого возникло все это. Как же я могу описать это, когда я только еле-еле понимаю то, что он сделал для меня доступным, открыл мне? Я не только не желал бы прибавить подробности о жизни Христа, желал бы откинуть и те, которые есть» (Л.Толстой, из письма 1903 года писателю Наживину).

Но был ли Толстой единственным, кто не соглашался с ортодоксальными воззрениями церкви?

Русский философ П.Успенский (1877-1947) прослеживает истоки христианства и делает неожиданный вывод: «Исторически в становлении христианства главную роль играло не учение Христа, а учение Павла. С самого начала церковное христианство по многим пунктам вступило в противоречие с идеями Христа. В дальнейшем расхождение стало ещё более значительным. Мысль о том, что, родись Христос позднее, он не только не смог бы возглавить христианскую Церковь, но даже, вероятно, и принадлежать к ней, отнюдь не является новой. А в эпоху наивысшего блеска, могущества и власти Церкви его, несомненно, объявили бы еретиком и сожгли бы на костре. Даже в наше, более просвещённое время, когда христианские церкви если и не утратили, то, по крайней мере, стали утаивать свои антихристианские черты, Христос мог бы скрываться от гонений «книжников и фарисеев» разве что где-нибудь в северном русском скиту» (П.Успенский, «Новая модель вселенной»).

М.Сперанский (1772-1839), с 1808 г. — ближайший советник императора Александра I, говорил, что «внутренний путь весьма различен от внешнего, по коему идет большая часть христиан. Я называю внешним путем сию нравственную религию, в которую стеснили мирские богословы Божественное учение; я называю внешним путем сие обезображенное христианство, покрытое всеми цветами чувственного мира, согласованное с политикой, ласкающее плоть и страсти..., христианство слабое, уклончивое, самоугодливое, которое различно от языческого нравственного учения только словами».

Историк русской философии православный протоиерей В.Зеньковский (1881-1962) упоминает, что А.Герцен (1812-1870), «увлекавшийся Сен-Симоном и его мыслями о «новом христианстве», писал: «мы чувствуем, что мир ждет обновления..., надо другие основания положить обществам Европы». В том же письме находим и комментарии к этим словам: «возьмем чистое основание христианства, — как оно изящно и высоко, но посмотри на последователей его — мистицизм темный и мрачный». Из этих строк становится ясно, что Герцен недоверчиво относился к церковному христианству, — и, действительно, за исключением краткого периода перед свадьбой, реальной близости к Церкви у Герцена никогда не было. Его увлекали христианские темы, он, в сущности, ими только и жил все время, как мы будем много раз убеждаться в этом; но так называемое «историческое христианство» (Церковь) его отталкивало».

В.Белинский (1811-1848) в 1845 году в письме А.Герцену пишет: «Церковь была и остается поборницей неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницей братства между людьми». Он даже взял на себя смелость утверждать, что русский народ — «глубоко-атеистический народ»!

«Белинский (как и Станкевич, и Бакунин, равно как и Герцен…), был натурой глубоко и подлинно религиозной, но религиозные запросы его не питались из Церкви; он, как и многие представители русской интеллигенции… настойчиво отделял христианство от Церкви» (В.Зеньковский).

Христианская церковь в России, к сожалению, очень давно попала под полное подчинение государству. Идеологическую базу под обожествление своего правителя с успехом подвел еще в 15 веке Иосиф Волоцкий. Он писал Василию III: «Царь естеством подобен всем человекам, властью же подобен высшему Богу».

«Хотя Иосиф и считает в теории власть Церкви более высокой, чем власть государя, на практике он эту последнюю распространяет и на Церковь. У него царь оказывается главою и государства, и Церкви, — высшим хранителем и защитником веры и Церкви. Забота государя о Церкви проявляется в особенности в том, что он всегда был «мстителем за Христа на еретиков». Нерадение о благе Церкви составляет в глазах Иосифа одно из тягчайших преступлений, в каких может провиниться государь, и оно на всю страну навлекает кару Божию. В одной личности государя Иосиф объединяет, таким образом, и духовную, и светскую власть. Его, а не Петра Великого, надо считать основателем «государственного православия» в России» (иеромонах Иоанн (Кологривов), «Очерки по Истории Русской Святости»).

Интересно, что в цивилизованных европейских странах при коронации монарх, как правило, целовал руку главы церкви, показывая этим, что Божию власть он ставит выше человеческой и готов подчиниться воле Всевышнего. В России же этот порядок был несколько изменен — руку монарха целовал… глава церкви! Кто над кем стоит — непонятно...

Известный российский писатель и историк А.Бушков в книге «Россия, которой не было — загадки, версии, гипотезы» пишет: «Еще до революции объективные историки, никоим образом не принадлежащие к атеистам, отмечали, что ко временам Петра русская православная церковь переживала тяжелый кризис. Это мнение, в свою очередь, было основано на свидетельствах современников событий, которые писали, что «во всем видится слабо и неисправно», что единственная в Москве духовная школа пала так, что «живущие в ней скорбят и всего лишаются, и учиться в ней невозможно, потолки и печи и иные строения обвалилися». Патриарх же «весь ушел в свои личные дела, строит свои имения да отбывает пышные церковные церемонии». Верхушка духовенства стала практически недосягаемой для рядовых священников, «как двери рая для изгнанных прародителей». Не то что простоватому сельскому попику, но и иному настоятелю большого монастыря с превеликими усилиями удавалось дойти даже не до патриарха — до патриаршего секретаря-дьяка».

Для «практических нужд государства» широко применялись пытки: «Когда в пытошные явился патриарх, чтобы просить пощады для стрельцов, Петр его буквально вышвырнул. Были казнены несколько священников, только за то, что они молились за несчастных. Жена какого-то мелкого подьячего, проходя мимо повешенных, бросила сдуру: «Кто знает, виноваты вы или нет?» Пытали и выслали из Москвы и ее, и мужа… Для полковых священников мятежных войск соорудили особую виселицу в виде креста, их вешал придворный шут, наряженный православным иерархом».

«Для поднятия всеобщего уровня нравственности и христианской морали Петр, как обычно, издал пространный указ. Всем предписывалось регулярно посещать церкви и исповедоваться — под угрозой крупного штрафа. Практически одновременно именным указом было введено нечто невиданное и неслыханное прежде на Руси: отныне священнику ПРЕДПИСЫВАЛОСЬ под страхом смертной казни немедленно доносить по начальству о тех, кто на исповеди признавался в злоумышлениях на жизнь государя и его семьи, прочих государственных преступлениях, причастности к бунту... Как это повлияло на отношение народа к духовным пастырям, догадаться легко — тем более, что на духовенство тем же указом была возложена обязанность совместно со светской администрацией, фискалами и сыщиками преследовать уклонявшихся от двойных податей раскольников...»

«В январе 1721 г. был учрежден святейший синод — чисто чиновничье-светское, бюрократическое учреждение, управлявшее отныне церковными делами. Во главе его встал гражданский чиновник, обер-прокурор — «око государево», очень скоро превратившийся в полновластного диктатора».

«В 1857 г. известный русский писатель по церковным вопросам А.Н.Муравьев[26] (1806-1874) говорил: «В наше время обер-прокурор святейшего синода пользуется столь неограниченной властью, какой не пользовался ни один патриарх: простой подписью «читал» и «исполнить» он решает самые важные церковные дела».

Церковь превратилась в простое дополнение к бюрократической машине, этакую шестеренку, катастрофически теряя авторитет в народе».

Александр Мень пишет, что к 19-му веку «церковь, как институт находилась в тяжелейшем состоянии, опутанная со всех сторон цепями государственных служб. И это недоверие к ней стало огромной трагедией, внесло раскол между церковной традицией и зарождающейся интеллигенцией». «Они [представители российской интеллигенции] чувствуют, что официальная государственная Церковь, которая при Петре I была порабощена, прикована к государственному механизму, их не удовлетворяет» (А.Мень, «Русская религиозная философия»).

Итак, «Церковь управлялась Святейшим Синодом, полностью подчиненным царю. Монархи защищали церковь от конкуренции с другими конфессиями, что приводило к застою и потере отдельными иерархами морального авторитета. Значительная часть интеллигенции к началу XX века утратила интерес к религии вообще. Негативные образы священников у Толстого в «Воскресении» и у Лескова в «Полунощниках», по-видимому, соответствовали таким настроениям» (А.Кац, «Евреи, христианство, Россия»).

Выдающийся российский государственный деятель Сергей Юльевич Витте (1849-1915), почетный член Петербургской АН, председатель Кабинета министров с 1903, Совета Министров в 1905-06, разработавший основные положения столыпинской аграрной реформы, так говорил о состоянии православия в России на рубеже 19-20 веков: «Церковь у нас обратилась в мертвое бюрократическое учреждение, церковное служение — в службу земным богам. Мы постепенно становимся меньше христианами, нежели приверженцы других христианских религий, мы делаемся все постепенно менее всех верующими».

Одна из прекрасных русских женщин, прошедшая сквозь тяжелейшие годы коммунистического безверия и антирелигиозного террора, но не потерявшая ни капли любви, мудрости и веры в Справедливого Бога, как-то вспоминала: «Перед революцией священники превратились в замкнутую касту, пекущуюся о доходных приходах, о материальных благах. Грубость и нетерпимость их были ужасны. Помню, как пятнадцатилетней девочкой попала на исповедь к священнику, который задавал мне прямолинейные циничные вопросы. Это было так оскорбительно, что после я три года не ходила на исповедь и чуть-чуть не превратилась в атеистку.

А вспомните скандальную историю отлучения Льва Николаевича от церкви! Вспомните преследования, которым подвергались старцы Оптиной Пустыни, поскольку не вписывались в бюрократически-официальную структуру церкви!.. Та церковь должна быть разрушена, и она была разрушена. Вернее, разрушена не церковь, а церковность. Церковь не как организация, а как носительница живого духовного начала осталась. Именно к ней и относятся слова Иисуса Христа: «Созижду церковь, и врата адовы не одолеют ее»» (Мат. 16:18) (В.Сидоров, «Знаки Христа»).

Даже сам святейший патриарх Тихон (1865-1925), «обладавший, кстати, высоким правом от имени Бога венчать царей на царствование… говорил буквально следующее, что церкви предстоят гонения и разрушения, что виновато в этом само духовенство, которое недостойными поступками навлекло на себя грозу. Церковь должна быть разрушена, чтобы очиститься и возродиться» (В.Сидоров, «Знаки Христа»).

В 1918 году он взывал сквозь мрак и хаос безбожного большевизма к своим поверженным православным братьям и сестрам: «Где же ты, некогда могучий и державный, русский православный народ? Неужели ты совсем изжил свою силу? Как исполин, ты — великодушный и радостный — совершал свой великий, указанный тебе свыше путь, благовествуя всем мир, любовь и правду. И вот, ныне ты лежишь, поверженный в прах, попираемый своими врагами, сгорая в пламени греха, страстей и братоубийственной злобы. Неужели ты не возродишься духовно и не восстанешь снова в силе и славе своей? Неужели Господь навсегда закрыл для тебя источники жизни, погасил твои творческие силы, чтобы посечь тебя, как бесплодную смоковницу?..

Плачьте же, дорогие братия и чада, оставшиеся верными Церкви и Родине, плачьте о великих грехах вашего Отечества, пока оно не погибло до конца... Богатые и бедные, ученые и простецы, старцы и юноши, девы, младенцы — соединитесь все вместе и умоляйте милосердие Божие о помиловании и спасении России...»

Богатая история русской святости развивалась не благодаря чему-то, а, как правило, вопреки всему и не взирая ни на что.

Великими святыми земли Русской стали: основатель (1051) Киево-Печерского монастыря преподобный Антоний Печерский (983-1073); его ученик — преподобный Феодосий (ок. 1030-1074); преподобный, чудотворец, проповедник, иконописец, первый игумен монастыря в честь Положения Ризы Пресвятой Богородицы (позднее — Спасо-Авраамиев монастырь) Авраамий Смоленский (ум. до 1224); преподобный Иоасаф Каменский (в миру князь Андрей Дмитриевич Заозерский, Вологодский), Спасокубенский (ум. 1453); святитель Филипп (Колычев Федор Степанович) (1507-1569), русский митрополит с 1566, публично выступил против опричных казней Ивана Грозного, за что в 1568 был низложен, задушен по приказу царя; основатель и игумен Троице-Сергиева монастыря преподобный Сергий Радонежский (ок. 1321-1391); «святой интеллигент» Нил Сорский (1433-1508); святой Димитрий Ростовский (1651-1709) не боялся говорить о своем несогласии с действиями Петра I; ученик Афонских монахов Паисий Величковский (1722-1794) нашел произведения Преп. Нила Сорского и завещал их Оптиной Пустыни; русский православный подвижник, духовный писатель, богослов святой Тихон Задонский (1724-1783); старцы Оптиной Пустыни: Леонид (1768-1841), Макарий (1788-1860), Амвросий (1812-1891); преподобный Серафим Саровский (1759-1833) — одна из самых значительных личностей в истории русской духовности и многие-многие другие.

В русском человеке испокон веков причудливо сочетаются язычество и вера во Христа, трудолюбие и лень, равнодушие к близкому и способность на самопожертвование, греховность и великая святость. Тем не менее, вера в справедливого и любящего своих земных детей Бога всегда сопровождала его в путешествии через суровые и тяжкие времена, сменявшие друг друга с завидным постоянством.

Русский католик иеромонах Иоанн (Кологривов) в книге «Очерки по Истории Русской Святости» пишет: «Остается несомненным, что в России христианство долгое время оставалось более грубым, чем в той или иной европейской стране. Больше чем в других местах, вера здесь до самой революции оставалась запятнанной отдельными языческими представлениями. Имена языческих богов и самая память о них были вырваны из русской души, но христианству, тем не менее, не всегда удавалось укоренить в ней свои догматы и верования. Евангельское учение и древние языческие представления расположились одно над другим, и это положение не исчезло до наших дней… говоря яснее, русское народное христианство представляет собою некое языческое христианство, где многобожие представлено верованиями, а христианство — культом».

То, что принято называть «загадочной русской душой», как раз и сформировалось за долгие века удивительной и временами просто страшной истории Руси. Оно было некой защитной реакцией, свойством, истинным «я» единого организма-народа в ответ на постоянный страх, неуверенность не то, что в завтрашнем — в сегодняшнем дне, голод и смерть, поджидающие человека на каждом углу. «Удивительно умирает русский мужик! — писал И.Тургенев — состояние его перед кончиной нельзя назвать ни равнодушием, ни тупостью; он умирает, словно обряд совершает: холодно и просто».

Русский человек, собирая богатый урожай, совершенно не мог быть уверен, что его семья не погибнет зимой от голода и холода, так как в любой момент мог придти некто и предъявить свои права на все приглянувшееся. В качестве такого «некто» могли выступать дикие кочевники, завистливые соседи, ленивые соплеменники или просто — чересчур ретивые и такие же запуганные чиновники, находящиеся на службе у настоящего чудовища-монстра — государства, стоящего над людьми и богами.

Это там, на Западе, можно было что-то планировать и рассчитывать, копить и экономить, загодя готовясь к праздникам и возможным форс-мажорам. Для русского же человека «завтра» очень часто воспринималось как «никогда вообще». Чувства обреченности и надежды сплетались воедино в русских сказках и песнях, преданиях и чаяниях.

Вот на таком совершенно безрадостном и удручающем фоне состояния русского православия происходило формирование взглядов Л.Толстого.

Русский поэт, писатель, автор книг «Благая Весть Новой Эпохи», «Мистический Пушкин», «О назначении России» Юрий Ключников в статье «Сергий Радонежский и мы» пишет, что Толстой «хотя и расходился с догматическим богословием, тоже искал Бога живого, искал правую, т.е. правильную веру и много послужил духовному самосознанию человечества. Я рад, что русская религиозная мысль начинает осознавать, что Бог проявляет себя в славе не только в церковных одеждах, но за писательским столом…»

Но допускает ли Учение Христа отдельные несогласия между различными его последователями? Вспомните слова святого апостола Павла: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11:19).

Итак, разномыслия не являются преступлением. Однако преступлением против Учения уж точно являются: ненависть (Мат. 5:43-44, Лук. 6:27-28), проклятия (Иак. 3:8-12, Рим. 12:14), клевета и незаслуженные обвинения в том, что человек не совершал (Рим. 1:30, 2 Кор. 12:20, 1 Тим. 1:10).

Толстого объявили врагом церкви и христианства. Что ж — кто поступил так по совести и кто искренне заблуждался в своих умозаключениях, кто лукавил, а кто и абсолютно сознательно исказил правду — решать Самому Господу. Лишь Он один — Высший Судия и Источник Воздаяния за наши прегрешения. Зато на всех без исключения людей распространяется заповедь Христа: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мат. 7:1-2).

Замечу, что слово «судить» употребляется здесь исключительно в значении «осуждать», а не «думать»[27].

Для тех же христиан, которые называют Толстого врагом, позволю себе напомнить слова Самого Иисуса: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Мат. 5:44-47).


О непротивлении злу насилием

Толстой в своих философских трудах «В чем моя вера», «Закон насилия и закон любви», «Царство божие внутри вас, или христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание», «Неизбежный переворот» и др. очень подробно развивает свою мысль о непротивлении злу насилием. Несмотря на это его гений одними был непризнан и совершенно не понят:

— Русский религиозный философ Н.А.Бердяев (1874-1948) писал: «Мировая война проиграна Россией потому, что в ней возобладала толстовская моральная оценка войны. Русский народ в грозный час мировой борьбы обессилили кроме предательств и животного эгоизма толстовские моральные оценки. Толстовская мораль обезоружила Россию и отдала ее в руки врага. И это толстовское непротивленство, эта толстовская пассивность очаровывает и увлекает тех, которые поют гимны совершенному революцией историческому самоубийству русского народа. Толстой и был выразителем непротивленческой и пассивной стороны русского народного характера» (Н.Бердяев, «Духи русской революции»);

— Российский религиозный философ и правовед И.А.Ильин (1883-1954) в книге «О сопротивлении злу силою» пишет: «Если это религия, то религия, связующая не человека с Богом, а человека с человеком, и притом связующая неверно и некрепко... Настоящая религия начинается от Бога и идет к мироприятию; а это учение начинается от человека и идет к мироотвержению... Неизбежным выводом изо всего этого отвержения является, наконец, и отрицание родины, ее бытия, ее государственной формы и необходимости ее обороны»[28];

— Святой Иоанн Кронштадтский (Сергеев Иван Ильич) (1829-1908) называет его «предтечей антихриста» и обрушивается на него с неприкрытым негодованием: «Большинство с полным пренебрежением, в меньшей степени — с равнодушием, а то многие даже вооружаются ненавистью и хулою на Святую Церковь и служителей ее; а живописное художество, по мысли и внушению известного богоотступника и богохульника Льва Толстого, дерзнуло изобразить Христа на картине во весь рост не Богочеловеком, а простым человеком, и выставляло ее на позорище для всех: точно, как на Голгофе иудеи повесили Христа, пригвожденного на кресте. Каково же русское современное интеллигентство, отрекшееся от Христа вместе со своим лжеучителем?», «Сколько слепых в нашей интеллигенции... они вдались в писание светских романов, возомнили о себе, доверяют только своему разуму глупому, страстному, а совести-то в них нет, и не хотят верить в Бога, в Церковь и святые таинства. Только когда умирать станут, иногда образумятся... И это те, которые называют себя учителями народа! Наш русский антихрист — графчик яснополянский — не верит, что Иисус Христос — Сын Божий; он смутил всю нашу интеллигенцию и сотни тысяч пошли за ним... неверующий в Бога не может быть верен Царю и Отечеству»;

— Норвежский писатель, лауреат Нобелевской премии 1920 года Кнут Гамсун (1859-1952) вообще назвал Толстого, как философа, дураком!

К сожалению, многие в дореволюционной России тоже были близки к такому мнению.

Другие его идеи не только не поняли, но и извратили их, доведя до абсолютного абсурда.

Например, близкими к идеям Толстого считали себя секты молоканов и духоборцев. Они решительно отвергали священство, не признавали церковной иерархии, отвергали любые церковные обряды, церковные символы, святых и сам обряд крещения. По их убеждению, так называемые святые — это просто страдальцы, которые страдали из-за своей веры, но чудес они не могли совершать, так как это может делать один только Бог. Таким образом, они отвергали всю внешнюю атрибутику, соглашаясь, что Царство Божие не где-то вне человека, а внутри его.

«Первородного греха духоборы не признают: «всяк сам по себе грешен и спасен». Воскресения тел не будет, и самая кончина мира ограничится истреблением грешников. Иисус Христос, по их понятию, был простой человек, в котором с особенною силою выражался божественный разум. И его душа подлежит переселению, как всякая другая душа: она обитала в Колесникове и Капустине. Иисус был распят плотью, чтобы показать нам пример страдания. Вообще историю Христа нужно разуметь духовно: Христос должен в нас зачаться, родиться, возрастать, учить, умирать, воскресать и возноситься. Все люди по естеству равны между собою; внешние отличия, каковы бы они ни были, ничего не значат. Чада Божии сами исполняют, что следует, без принуждения; власти нужны не для них, а разве для укрощения злых, преступников и разбойников. Непозволительны клятва и присяга; не следует носить оружие и сражаться с врагами» (Ф.Брокгауз, И.Ефрон, «Энциклопедический словарь»).

Секретарь Ленина Владимир Бонч-Бруевич (1873-1955) одно время даже пытался обратить духоборцев в свою «революционную веру», но сам увлекся их идеями и жил около года с ними в Канаде, собирая их фольклор и псалмы. Его поразило лицемерие сектантов, так как они проповедовали одно, а делали совсем другое. У них были и богатые и бедные, а богатые без зазрения своей «христианской совести» эксплуатировали бедных.

Серафима Никитина, филолог из Института языкознания РАН говорит: «Когда я первый раз была у духоборцев, это было в 1985-м году, деревня Гореловка, в Грузинской (тогда еще) ССР, в одном доме увидела, что стоят тома из академического собрания сочинений Толстого, те тома, где как раз «В чем моя вера?», все его религиозные сочинения. И когда я с удивлением спросила владельца дома: «А вы читали?» — «Конечно». Я говорю: «Как вы относитесь ко Льву Николаевичу Толстому?» Он сказал: «Ну как — наш человек!»».

Толстовцы несколько идеализировали воззрения духоборцев и, соответственно, видели только то, что хотели видеть в их взглядах.

Светлана Инникова, историк из Института этнографии и этнологии РАН в программе «Радио Свобода» под названием «Россия как цивилизация» говорила: «Отгородить общину духоборцев от канадского общества призвана была группа «свободников». Они довели до абсурда каждую, может быть, и неплохую саму по себе идею Толстого. То есть, вегетарианство: они сказали, что если нельзя есть мясо, то как же мы можем отбирать молоко у теленка или съедать куриное яйцо, потому что это же будущий цыпленок? Все это было доведено до абсурда. Пацифизм — до полного непротивления, вплоть до того, что некоторые, чтобы не насиловать землю, пытались опроститься, перейти в первобытное состояние. Земля живая, ее нельзя копать, нельзя сеять хлеб, потому что хлеб для птиц Господь создал, а для людей — плоды земные. Одежда прикрывает грех. Люди выезжали из России как пацифисты, и вдруг в Канаде они переходят к террору, они начинают сжигать, взрывать. И они сожгли сноповязалку, это была первая сноповязалка, купленная в Канаде. То есть, это машина, которая приведет к гибели цивилизации, как символ цивилизации, они сожгли эту машину. И хотя Веригин уговаривал их, что нельзя так делать, он уговаривал, чтобы они работали на скоте, потому что они скот распустили. Просили канадское правительство, чтобы для скота нашли теплые земли, перегнали туда, где бы он мог пастись круглый год. Канадское правительство, конечно, не поняло их. Ну, вы сами представляете, то они этот скот добывали, просили, чтобы им кто-то присылал какие-то деньги, они экономили на всем, чтобы купить пару лошадей, коров, и вдруг этот скот они выгоняют и, пожалуйста, пасись, они отдали его на волю Божью».

Она также повествует о неком князе Хилкове Дмитрии Александровиче и Александре Михайловиче Бодянском. Они оба были очень богаты и владели имениями в Харьковской губернии. «Хилков начинал как блистательный военный, у него была фантастическая карьера, когда ему было двадцать с небольшим, он уже был подполковником. И вдруг он встретил духоборцев. Во время русско-турецкой войны 1877-78 года там стоял их полк, и так получилось, что он побывал в духоборческом селе — вот откуда весь интерес у толстовцев к духоборцам. У него свои были какие-то мысли о несправедливости владения землей. Потом он прочитал Толстого, и он отдал свое имение крестьянам. Он оставил себе три десятины для того, чтобы самому трудиться на этой земле. Бодянский — очень богатый был помещик, то же самое, отдал свою землю крестьянам, пропагандировал Толстого. Потом у них начались расхождения по поводу понятия личности Христа. Но Бодянский оказался более толстовец, чем сам Толстой. Все время Толстого толкал на какие-то, может быть, крайние высказывания, требовал от него писем к духоборцам, чтобы он их подтолкнул на путь подвига религиозного».

Критика взглядов Толстого, основанная на понимании, скорее, извращенных идей толстовцев, чем первоисточников, доходила, порой, до (простите за откровенность) идиотизма. Так, некто Г.Климов[29] в своем на редкость недоброжелательном и антисемитском «произведении» «Протоколы советских мудрецов» выдает очередной «перл»: «Философскую подоплеку концлагерей подсказал не кто иной, как великий гуманист земли русской Лев Николаевич Толстой. Если вы почитаете его философствования, то найдете там и проповедь «лечения трудом»»!

Свободные разглагольствования Климова о мужеложстве, вырожденцах, помешательствах, «душевнобольных выродках революционерах», «больной психике» перерастают часто в неприкрытое смакование всей этой грязи и подозрительное наслаждение барахтаньем в отбросах псевдофилософской мысли и извращенных своих же «умозаключениях». Что ж, автор, несомненно, имеет право даже на такой свой столь оригинальный взгляд. Однако необходимо помнить, что мир со дна помойной ямы выглядит не иначе, как огромной помойкой.

Г.Климов взахлеб цитирует книгу ученика знаменитого профессора-психиатра Ломброзо — доктора-психиатра Макса Нордау (Зюдфельда) (1849-1923) «Вырождение», где специально рассматривается вопрос о дегенерации в литературе (!): «Доктор Нордау считает, что основную славу Толстому принесли не его романы, а его философия — больная философия, так называемое «толстовство», где основная заповедь — «непротивление злу насилием», то есть: «Не противьтесь пороку, не судите, не убивайте. Долой, таким образом, суды, войска, тюрьмы, подати». Но ведь в результате будет полная анархия».

В своей болезненном антисемитизме этот горе-автор также беспардонно и свободно переходит все мыслимые и немыслимые границы того, что в любом худо-бедно воспитанном обществе считается рамками приличия. Приводить даже некоторые выдержки из «опуса» Климова не считаю возможным из-за угрозы эффекта ложки дегтя в бочке меда. А «дегтя» там, к сожалению, очень много. Тех, кто хочет лично вдохнуть полной грудью его протухшую «философскую мысль», отсылаю к самостоятельному чтению «Протоколов…». От себя же замечу только одно. Альберт Эйнштейн, тоже обильно упоминаемый Климовым, как-то заметил: «Тот, кто в основу мировоззрения кладет национальный вопрос, вряд ли нуждается в головном мозге, вполне может обходиться спинным».

На самом же деле «Религиозно-нравственное учение Толстого представляет собой целостную систему, структурными элементами которой являются метафизика и этика. Этика Толстого немыслима без метафизического и онтологического обоснования. Система нравственных ценностей толстовства, мировоззренческие ориентации толстовского движения нельзя признать однозначными в различные периоды его существования. Идеология этого общественного, религиозно-нравственного движения сформировалась не сразу. Невнимание к метафизическим вопросам, отрыв этики от метафизики оставил в истории карикатурное, искаженное представление о толстовцах, их образе жизни и мировоззрении» (Е.Мелешко, А.Каширин, «Философия Толстовства: Идея духовно-монистического миропонимания»).

Русский эмигрант, философ и богослов, математик и музыкант Владимир Ильин (1891-1974) в своей работе «Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого» так писал о толстовцах: «Между Толстым и толстовцами была и оставалась та же самая бездна, которая раз и навсегда легла между Чайковским и немытым и косматым нигилистом». Он резонно замечает, что толстовцам метафизических взглядов Толстого «никогда не понять, пока они от толстовства не обратятся к Толстому, но они никогда этого не сделают по причине своей крайней мелкотравчатости, бескрылости и бездарности». Однако даже Ильин не до конца понимает утверждение Толстого о непротивлении злу насилием, снисходительно относя все это «к чудачеству, которое может позволить себе великий человек».

«Дар любви Толстой с молодых лет принимал как Божье откровение. Но дар этот не даётся гордому. Крах Толстого — философа не от глупости, дурости, а от большого ума. Гордого ума. Он слишком любил проповеди Гоголя, который учительствовал в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Но Гоголь, учительствуя в своей монашеской келье, продолжал молиться и любить. Толстой-проповедник разлюбил. Молиться он не хотел. Кому молиться?! Он не знал ответа — упростил всех. Кроме двух дочерей, да горстки сопровождавших его при последних часах толстовцев. В сердце дотлевал жалкий уголёк любви к Софье Андреевне, которую Ильин верно назвал плодородной почвой Толстого. Почвой, которая выпестовала его добрый гений» (И.Репьева, «Пан Толстой»).

На самом деле учение Толстого, впоследствии неправильно названное «толстовством» вследствие своего непонимания, крайнего упрощения, искусственного сращения и абсурдного отождествления с сектами молокан, скопцов и духоборцев говорит не о непротивлении злу вообще, а лишь о непротивлении злу насилием! Так одно слово в корне изменяет всю философию, все мировоззрение тех, кто попытался пойти вслед за великим учением, но растерял по пути главное — его глубинную суть и идею.

Сам Иисус Христос в ответ на удар по щеке одним из служителей первосвященника возмутился и сказал: «если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Иоанн 18:23). Заметьте, он не подставил вторую щеку, как учил тому Сам, а искренне возмутился поступку служителя, что еще раз подтверждает аллегоричность учения Иисуса и то, что «Ударившему тебя по щеке подставь и другую» (Мат. 5:39, Лук. 6:29, Иоанн 18:23) означает лишь одно: нужно быть готовым к любым ударам судьбы, ибо все испытания, посланные человеку — от Бога. На проявления же элементарного хамства и посягательства на свою честь, человек не только может, но и должен реагировать сдержанно, с чувством собственного достоинства, как мудрый Сын Великого Отца.

Еще один характерный эпизод произошел с Иисусом на горе в ночь перед арестом. Когда Иисуса пришли арестовывать, один из Его учеников ударил мечом раба первосвященника и отсек тому ухо. «Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись, уха его, исцелил его» (Лук. 22:51).

Это явно свидетельствует о том, что ученики Иисуса были вооружены. Но произошедшие события говорят о том, что оружие их было необходимо не для насилия, а исключительно для защиты. Здесь же проявляется и поразительные великодушие, милосердие и любовь их Учителя не только к Своим последователям, но и к тем, кто пришел предать Его мучительной смерти!

Однако давайте снова предоставим слово самому Льву Толстому:

«Церковные учители учили тому, что учение Христа Божественно, но исполнение его невозможно по слабости людской, и только благодать Христа может содействовать его исполнению. Светские учители и все устройство жизни уже прямо признавали неисполнимость, мечтательность учения Христа, и речами и делами учили тому, что противно этому учению. Это признание неисполнимости учения Бога до такой степени понемножку, незаметно всосалось в меня и стало привычно мне, и до такой степени оно совпадало с моими похотями, что я никогда не замечал прежде того противоречия, в котором я находился. Я не видал того, что невозможно в одно и то же время исповедовать Христа-Бога, основа учения которого есть непротивление злому, и сознательно и спокойно работать для учреждения собственности, судов, государства, воинства, учреждать жизнь, противную учению Христа, и молиться этому Христу о том, чтобы между нами исполнялся закон непротивления злому и прощения.

И я понял, откуда возникло мое заблуждение. Оно возникло из исповедания Христа на словах и отрицания его на деле.

Положение о непротивлении злому есть положение, связующее все учение в одно целое, но только тогда, когда оно не есть изречение, а есть правило, обязательное для исполнения, когда оно есть закон».

«Я понял теперь, что в положении о непротивлении злу Христос говорит не только, что выйдет непосредственно для каждого от непротивления злу, но он, в противоположение той основы, которою жило при нем по Моисею, по римскому праву и теперь по разным кодексам живет человечество, ставит положение непротивления злу, которое, по его учению, должно быть основой жизни людей вместе и должно избавить человечество от зла, наносимого им самому себе. Он говорит: вы думаете, что ваши законы исправляют зло, — они только увеличивают его. Один есть путь пресечения зла — делание добра за зло всем без всякого различия. Вы тысячи лет пробовали ту основу, попробуйте мою — обратную…

Он (Христос) говорит просто, ясно: тот закон противления злу насилием, который мы положили в основу своей жизни, ложен и противоестественен; и дает другую основу — непротивления злу, которая, по его учению, одна может избавить человечество от зла. Он говорит: вы думаете, что ваши законы насилия исправляют зло; они только увеличивают его. Вы тысячи лет пытались уничтожить зло злом и не уничтожили, а увеличили его. Делайте то, что я говорю и делаю, и узнаете, правда ли это.

И не только говорит, но сам всею своею жизнью и смертью исполняет свое учение о непротивлении злу».

Лев Толстой совершенно верно замечает, что насилие в ответ на насилие не делает мир менее злым, а наоборот — только усугубляет положение вещей, так как злого в мире со временем становится не меньше, а еще больше.

Вспоминается одна кавээновская шутка: «Для того, чтобы в мире воцарились мир и согласие, необходимо, чтобы собрались все хорошие люди и поубивали всех плохих».

Толстой упрекает тех, кто называет себя «христианами» в том, что те обособляют свою жизнь от учения Христа, считая, что оно может разрушить привычный уклад их жизни и является неким недостижимым идеалом либо, в лучшем случае, мечтательным учением обитателей древней Галилеи, не имеющем отношения к современной реальности.

Высший идеал человека у Христа — неотъемлемая часть самого человека, его путеводная звезда, его лучшие качества, развивая которые человек может приблизиться к Богу в своей святости: «Будьте предо Мною святы, ибо Я свят Господь Бог ваш» (Лев. 20:26).

Те же, кто называет себя «христианами», этот идеал вынесли из человека вовне и обособили его, таким образом, оторвав от самого человека, и идеализировав, объявили недостижимым, так и отставив людей на положении рабов Божьих, а не Сыновей, как учил Иисус.

«Казалось бы, прежде чем судить об учении Христа, надо понять, в чем оно состоит. И чтобы решать: разумно ли его учение или нет, надо, прежде всего, признавать, что он говорил то, что говорил. А этого-то мы и не делаем: ни церковные, ни вольнодумные толкователи. И очень хорошо знаем, почему мы этого не делаем».

Толстой приводит очень характерную притчу: «Илья-пророк, убегая от людей, укрылся в пещере, и ему было откровение, что Бог явится ему у входа пещеры. Сделалась буря — ломались деревья. Илья подумал, что это Бог, и посмотрел, но Бога не было. Потом началась гроза; гром и молния были страшные. Илья вышел посмотреть — нет ли Бога, но Бога не было. Потом сделалось землетрясение: огонь шел из земли, трескались скалы, валились горы. Илья посмотрел, но Бога не было. Потом стало тихо, и легкий ветерок пахнул с освеженных полей. Илья посмотрел — и Бог был тут. Таковы и эти простые слова Бога: не противься злу».

«Христос отвергает закон Моисея, дает свой. Для человека, верующего Христу, нет никакого противоречия. Он и не обращает никакого внимания на закон Моисея, а верует в закон Христа и исполняет его. Для человека, верующего закону Моисея, тоже нет никакого противоречия. Евреи признают слова Христа пустыми и верят закону Моисея. Противоречие является только для тех, которые хотят жить по закону Моисея, а уверяют себя и других, что они верят закону Христа, — для тех, которых Христос называл лицемерами, порождениями ехидны.

Вместо того чтобы признать одно из двух: закон Моисея или Христа, признается, что оба Божественно истинны.

Но когда вопрос касается дела самой жизни, то прямо отрицается закон Христа и признается закон Моисея.

В этом ложном толковании, если вникнуть в значение его, страшная, ужасная драма борьбы зла и тьмы с благом и светом».


Толстой и Писание

Наряду с тезисами о непротивлении злу насилием у Толстого очень интересны исследования о гневающемся напрасно. Он замечает, что ни один человек гневаясь, не считает свой гнев напрасным. Каждый находит ему оправдания. В конце концов, он приходит к выводу, что слово «напрасно» было добавлено еще в пятом веке, чем коренным образом изменило смысл слов Иисуса.

«И вот вместо туманных, подлежащих толкованиям и произволу, неопределенных и неважных выражений открылась мне со стиха 21-26-го простая, ясная и определенная первая заповедь Христа: живи в мире со всеми людьми, никогда своего гнева на людей не считай справедливым. Ни одного, никакого человека не считай и не называй пропащим или безумным, ст. 22. И не только своего гнева не признавай не напрасным, но чужого гнева на себя не признавай напрасным, и потому: если есть человек, который сердится на тебя, хоть и напрасно, то, прежде чем молиться, поди и уничтожь это враждебное чувство, ст. 23, 24. Вперед старайся уничтожить вражду между собою и людьми, чтобы вражда не разгорелась и не погубила тебя, ст. 25, 26».

Также чрезвычайно интересны рассуждения и лингвистические исследования Толстого о прелюбодействе.

Он справляется с толкователями, — «и все (Иоанн Златоуст, стр. 365) и другие, даже ученые богословы-критики, признают, что слова эти означают то, что Христос разрешает развод в случае прелюбодеяния жены и что в XIX главе, в речи Христа, запрещающей развод, слова: если не за прелюбодеяние, означают то же».

«У Луки, XVI, 18, сказано: «Всякий, разводящийся с женою своею и женящийся на другой, прелюбодействует; и всякий, женящийся на разведенной с мужем, прелюбодействует».

У Марка, X, 4-12, сказано также без всякого исключения: «По жестокосердию вашему он написал вам заповедь сию. В начале же сотворения мужа и жены сотворил их Бог. Посему оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей, и будет два — одна плоть, так что они уже не двое, а одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Опять о том же спросили Его в доме ученики Его. Он сказал им: кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее. И если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует».

То же самое сказано у Матфея, глава XIX, 4-9».

«На чем же основано толкование, что развод допускается в случае прелюбодеяния жены? На тех словах 32-го стиха пятой главы, которые так странно поразили меня. Эти самые слова толкуются всеми так, что Христос разрешает развод в случае прелюбодеяния жены, и эти самые слова в XIX главе повторяются многими списками Евангелий и многими отцами вместо слов: если не за прелюбодеяние.

И я опять стал читать эти слова, но очень долго не мог понять их. Я видел, что тут должна была быть ошибка перевода и толкования, но в чем она была — я долго не мог найти. Ошибка была очевидна. Противополагая свою заповедь заповеди Моисея, по которой всякий муж, как сказано там, возненавидевши свою жену, может отпустить ее и дать ей разводную, Христос говорит: А я говорю вам, кто разведется с женой, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать. В словах этих нет никакого противоположения и даже нет никакого определения того, что можно или нельзя разводиться. Сказано только, что отпущение жены подает ей повод прелюбодействовать. И вдруг при этом сделано исключение о жене, виновной в прелюбодеянии. Исключение это, относящееся до виновной в прелюбодеянии жены, когда дело идет о муже, вообще странно и неожиданно, но в этом месте просто глупо, потому что оно уничтожает и тот сомнительный смысл, который был в этих словах. Сказано, что отпущение жены заставляет ее прелюбодействовать, и предписывается отпускать жену, виновную в прелюбодеянии, как будто виновная в прелюбодеянии жена не будет прелюбодействовать».

В конце концов, сравнив различные варианты Библии на еврейском, греческом, латинском, немецком и русском языках, Толстой приходит к неожиданному выводу.

«И смысл выходит тот, что Христос, отвечая в этом месте на мысль фарисеев, которые думали, что если человек оставил свою жену не для того, чтобы распутничать, а чтобы жить брачно с другою, то он не прелюбодействует. Христос на это говорит, что оставление жены, то есть прекращение сношений с нею, если и не по распутству, а для брачного соединения с другою, все-таки прелюбодеяние. И выходит простой смысл, согласный со всем учением, с теми словами, в связи с которыми он находится и с грамматикой, и с логикой».

Эти и другие, привычные и знакомые нам положения учения Христа приобретают в устах Льва Толстого непривычный и глубокий смысл, скрытый за многовековыми наслоениями и чуждыми ему штрихами, привнесенными более поздними «трактователями» этого учения. Толстой как опытный, педантичный и целеустремленный реставратор сам очищает слой за слоем древнюю и прекрасную картину от неумелых и грубых мазков горе-художников, дерзнувших посягнуть на гениальное произведение Великого Творца.

Характерно, что поступок Серафима Саровского, когда тот подвергся нападению двух злодеев во время рубки дров и на требование денег и угрозы опустил топор на землю, сложил руки крестом на груди и произнес: «Я ни от кого не беру денег; делайте, что вам нужно» и был бит по голове обухом того же топора, называют великим и достойным святого человека. Он мог бы защититься от нападения, применив для этого свое же орудие труда, но счел невозможным ответное насилие.

Взгляды же Толстого о непротивлении злу насилием и его последователей называют «бессмысленным философским резонерством» и «глупостью» (у Гумилева), «сентиментальным нигилизмом» (у И.Ильина), или же[30]: «чудачеством», «наиболее вредной сектой» (у Путиниева), «противокультурной тенденцией», «моральной робинзонадой» (у Флоренского), «тунеядцами, проходимцами... с порочными взглядами» (у Огнева).

Где же логика? Где та грань, за которой заканчивается безумие и чудачество и начинается истинная православная святость?

Когда постигаешь суть философии Толстого и видишь его благоговейное отношение к Великому Учению Христа, свободному от оков «мертвящей буквы» мелкоцерковной догматичности, начинаешь недоумевать, читая некоторых у святых отцов, что «Все ереси, все лжеучения и расколы произошли оттого, что люди не понимали истинного смысла Священного Писания. Прочитает человек какое-либо место в Писании и начнет толковать по-своему, как вздумалось, погрешит в своем толковании, а там и от единства Церкви Божией отделится, сделается ересиархом...

Зорко следит за блужданиями смятенной души незримый ее враг и принимает все меры, чтобы она не попала как-нибудь случайно на верный путь — чрез Церковь — к Богу. Пусть она блуждает, сколько угодно по простору распутай мысли человеческой; он толкает ее и в буддизм, и в оккультизм, и в спиритизм, и в деизм, и во всевозможные «измы», он поймал ее уже на удицу самосмышления, — лишь бы не сорвалась с этой удицы — будет его верною добычею!

Типичнейшим представителем таких душ является несчастнейший граф Толстой, этот величайший ересиарх нашего времени. Не даром же сатана сделал его идолом для наших вероотступников. За ним, да и раньше его, и вокруг него — множество было и есть маленьких ересиархов, якобы «богоискателей». Быть может, это богоискание началось у них и искренно, но враг не дал им опомниться, опознать себя, вложил им тщеславную мысль, будто они не якоже прочий человецы — пролагают-де новые пути, и толкнул их в сторону подальше от Церкви: ищите себе там этих путей на просторе! И Толстой искал, усердно искал и дошел до личной ненависти ко Христу Спасителю!.. Таковы плоды гордыни. Таков исход самочинного богоискательства вне Церкви...» (Архиепископ Никон (1851-1919), «Меч обоюдоострый»).

Грустно, что сопричастность ко Христу, суть Которого — Любовь, определяется некоторыми исключительно лишь принадлежностью к конкретной церкви, все же остальные объявляются врагами Христа...

Многие «защитники и поборники нравственности» вроде того же Г.Климова упрекают Толстого в том, что он бросил свою стареющую жену и ушел из Ясной Поляны. Последний конфликт между супругами был по поводу того, кому достанутся гонорары Льва Толстого — его детям или общинам толстовцев.

«Владимир Ильин называет этот шаг Толстого юродством. Пошёл, де, по Руси как нищий, со Христом в сердце. Но я позволю себе не согласиться с философом. Многие из юродивых несли в себе Истину! Истиной называется в православии Сын Божий. Они несли и знание о чудесном воскресение из мёртвых, и веру в силу чудотворения! Их вызывало на этот путь призвание свыше, особая участь. Что же понёс в себе, убегая тёмной осенней ночью из дома, Толстой?

Человеческое. И, прежде всего, свою немощь, свалившую его на первом же сквозняке, на первых шагах от Ясной Поляны, где оставалась Софья Андреевна.

Вот пишет он ей страшное, стариковское письмо, в ответ на её зов вернуться, привезенный дочерью Сашей, полное слёз: не ищи! Тебе надо лечиться! Моя жизнь с тобой невыносима! Тут он в своём ожесточении и последнем акте «упрощения» отрицает сам смысл для него шестидесятилетней Софьи Андреевны, всех сорока с лишком лет жизни с ней. Отрицает родившую ему! Ту, что много лет ночами переписывала с его черновиков произведения, вычитывала гранки.

Фактически он забыл главную заповедь так понравившейся ему «морали» Христа: возлюби ближнего! Да, да! Именно сейчас, на пороге внезапной смерти, за несколько дней до неё, он и забыл главное в изобретенной им философии — что «любить» значит не разбирать по косточкам, не давать моральную оценку, а «понимать», а, по словам Розанова, «пожалеть». Это Софье Андреевне писал он: «Не ищи, и адреса не скажу!», той Софье, которая с горечью говорила: вот умрёт Лёвочка, и она потеряет сам смысл жизни. Может быть, не была она достойна похвалы, но жалости точно была достойна. Ибо и её жизнь, повторюсь, похожа на святоотеческое житиё — быть опорой мужу и воспитательницей детям» (И.Репьева, «Пан Толстой»).

Ирина Репьева в статье «Пан Толстой» пишет о широко известном конфликте между Львом Толстым и его женой в последние годы жизни писателя, который многие его критики ставят тому в вину: «Мне всегда думалось, что, если бы не толстовство, вернее, толстовцы — это недоброе окружение писателя — не было бы и конфликта его с Софьей Андреевной».

«Он искал землю обетованную, счастливую и безгрешную, а она ждала его в собственной усадьбе, в Ясной Поляне. Она была ему дана семнадцати лет, чистой девушкой, сотворившей из него в любви своей безмерной кумира. А теперь, когда он был уже без сознания, ее, наконец, впустили к нему, и она, прижавшись к его старому лицу — вся в слезах, шепнула ему в самое ухо: «Я люблю тебя!» И ей показалось, что в ответ его щека едва дрогнула» (И.Репьева, «Пан Толстой»).

Глубинная суть конфликта Толстого со своей женой, посвятившей ему всю себя без остатка, растворившейся в нем до последней капли своей индивидуальности заключается как раз в этой самой растворенности. Жизнь писателя — это поиск Бога в себе и в окружающем нас мире, подробный анализ природы человека, как существа социального, открытого и ошибочно питающего иллюзии в отношении своей самодостаточности. Герои его бессмертных произведений — это он сам в своей удивительной многогранности. И прожил он с каждым из них свою ни на что не похожую жизнь, впитав в себя весь их опыт и отдав каждому часть своей души. Он искал истину и шел вперед, а Софья Андреевна так и осталась на том же месте, как и сорок лет назад — у домашнего очага.

Его уход, с первого взгляда внезапный и безумный, был совершенно логическим продолжением того внутреннего конфликта, который назревал в течение не одного десятка лет и вырывался время от времени наружу в виде ссор и обид. Он оказался последней формой протеста отчаявшегося писателя найти себе в жизни попутчика, способного разделить вместе с ним ношу и тяготы трудного путешествия, а не владельца постоялого двора, погруженного в свои бесконечные мелкие хозяйственные хлопоты.

«Без жертвы нет жизни. Вся жизнь — это… жертва телесного духовному» (Л.Толстой). А Софья Андреевна к такой жертве, видимо, не была готова…

Когда-то давным-давно один богатый человек ушел от сытой и беззаботной жизни, бросив своего отца, видевшего в нем своего наследника, и жену с ребенком. Его звали Сиддхартха Гаутама. Принц, ставший по собственному желанию нищим странником. Это он основал религиозное учение для всего человечества на главном законе жизни: «Из добра должно произойти добро, а от зла одно зло». Это он достиг высочайшего духовного просветления и стал Буддой. Пожертвовал ли он семьей, богатством и славой ради всего этого? Несомненно. Но ему уход из семьи в вину не ставят…

А Толстому многие «моралисты» ставят в вину его отношение к жене и семье, забывая о том, что, даже став всемирно известным и великим, он все-таки остался человеком со всеми присущими человеку недостатками.

Эти «блюстители нравственности» предпочитают умолчать, что это был уход из семьи и мирской суеты, когда непреодолимые оковы земного препятствовали единению с Божественным, а не банальный уход к другой женщине ради примитивного удовлетворения сексуального влечения!

Огромный груз знаний и ответственности, борьбы за право иметь собственную точку зрения и бессилия что-либо изменить даже в своей семье, наконец, раздавили его. Как говорил Луций Сенека (старший): «Великая судьба — великое рабство». Это дало прекрасный повод для злорадства и насмешек его давним завистникам, которые, как шакалы, с восхищенным ожесточением бросились терзать тело поверженного льва, к которому еще недавно и подойти-то было страшно.

О подобном отношении сам Толстой сказал так: «Осуждение другого всегда неверно, потому что никто никогда не может знать того, что происходило и происходит в душе того, кого осуждаешь».
 
                ================================
                Великая судьба — великое рабство
                ================================

«Обычно мы говорим: скорбные глаза Достоевского, мучительная муза Достоевского, мучительный гений Достоевского, страдальческая жизнь. А Толстой — полноводный и полнокровный.

Это ошибка, друзья мои, ошибка наша, как детей, равнодушных к страданиям отцов. Ибо Лев Николаевич Толстой был человеком не менее трагичным, чем Достоевский. И я вам прямо скажу — более трагичным, намного более трагичным... Человек, создавший одну из величайших русских национальных эпопей — «Войну и мир», — выступал против патриотизма. Человек, который написал страстные, бессмертные строки о любви..., вообще считал брак каким-то недоразумением и в «Крейцеровой сонате» перечеркнул его.

Человек, который большую часть жизни был проповедником евангельской этики, а последние 30 лет жизни посвятил проповеди христианского учения (как он его понимал), оказался в конфликте с христианской Церковью и в конечном счете был отлучен от нее...

Толстой годами терзался тем, что стиль его жизни противоположен тому, что он проповедует, годами восставал против этого — и вынужден был терпеть до конца дней, можно сказать, до своего побега и смертного часа» (А.Мень, «Русская религиозная философия»).

Трагедия и крах Толстого — не от его глупости или абсурдности его учения, а от великого, незаурядного ума, намного опередившем свою эпоху, когда насилие считалось, да и сейчас еще считается, нормой, когда «христиане», забыв о духе учения Христа, сами применяют насилие и жестокость. А когда их хватаешь за руку и спрашиваешь о любви к ближнему, непонимающе смотрят на тебя, как на прокаженного.

«Трагедия Толстого заключается не в том, что он ушел от художественной литературы, а в том, что дары, необходимые для создания из собственной жизни величавого образа, который превышал бы значительность его художественных творений, — дары, необходимые для пророческого служения, остались в нем нераскрытыми. Духовные очи не разомкнулись, и миров горних он не узрел. Духовный слух не отверзся, и мировой гармонии он не услышал. Глубинная память не пробудилась, и виденного его душою в иных слоях или в других воплощениях он не вспомнил. Шаданакар[31] остался ему неизвестен, метаистория — непонятна, исторические процессы и цели — неразгаданны, а любовь к миру и требования духовности — не примирены. Его проповеди кажутся безблагодатными потому, что рождены они только совестью и опираются только на логику, а духовного знания, нужного для пророчества, в них нет.

Но духовная жажда его была так велика, а чувство долга проповеди так неотступно над ним довлело, что тридцать лет он пытался учить тому, что подсказывала ему совесть. А так как совесть его была глубока, разум остр, а словесное мастерство — колоссально, то безблагодатная проповедь оказалась достаточно сильна, чтобы вызвать образование секты и даже перекинуться далеко за рубеж, рассеивая семена идеи о непротивлении злу злом, — семена, падавшие в некоторых странах на подготовленную почву и давшие потом такие всходы, как социально-этическая доктрина Махатмы Ганди.

... Преждевременное проповедничество, усиливая его гордыню и запутывая его в противоречиях, не ускоряло, а замедляло его движение по тому отрезку пути, какой оставался ему до раскрытия внутренних даров и до превращения в пророка. Ему казалось, что нужен еще какой-то героический акт: не то — мученичество за веру, не то — подвижнический уход от общества и от культуры...

... Запутавшись в тенетах своих противоречивых обязанностей, действительных и мнимых, Толстой долго колебался, не смея поверить в правильность своего понимания — бросить свою семью и сложившийся за столько десятков лет уклад жизни. Когда же поверил и совершил — ему было восемьдесят два, силы иссякли, и долгожданное утоление духовной жажды встретило его уже по ту сторону смертной черты» (Д.Андреев, «Роза мира», кн. 10, гл. 3).

Те, кто травил Толстого, должно быть праздновали победу, когда посчитали, что повергли Титана. Но они не учли, что Титан остается таковым и после смерти, а свора голодных и завистливых шакалов никогда не сможет занять его место.

Из Учения Христа изъяли душу его — любовь и всепрощение. Забыли лишь о том, что тело без души в лучшем случае превращается в высохшие мощи, в худшем же — в гниющую и зловонную плоть.

Толстой же только попытался эту душу вернуть, чтобы учение Христа снова обрело свои смысл и цельность.

Победа — вещь вообще относительная. Она не всегда бывает там, где правда. Истина может проявиться лишь через многие годы. И тогда былые победы рассматриваются как поражения, а мнимые поражения — в качестве настоящей победы.

«Вовсе не обязательно, что вы одержите верх потому, что истина с вами. Иисуса распяли — это истину распяли! Сократа отравили — это истину отравили. Так что не думайте, что если у вас есть истина, то победа за вами. Стадный ум верит в свое собственное невежество, в свою собственную слепоту, в свои суеверия. И стадный ум силен; это большинство населения Земли» (Ошо).

 

НЕМНОГО ОБ ОБРАЗАХ
И ТЕРМИНАХ


                Философы, не ищите философский камень!
                Его привяжут вам на шею.
                Станислав Ежи Лец


                Философы утверждают, что они ищут;
                стало быть, они еще не нашли.
                Тертуллиан


Не секрет, что термины, обозначавшие некогда одно, по прошествии времени начинают употребляться совершенно по другому поводу, часто абсолютно не связанному с первоначальным своим значением.

Такое распространенное слово в эпоху бурных научно-технических преобразований, как «алгоритм» в самом начале было только латинской транслитерацией имени среднеазиатского ученого Мухаммеда бен Муссы Хорезми (аль-Хорезми) (787 — ок. 850).

«Браконьер» — вначале обозначало охотника с собаками, сейчас же — нарушителя правил цивилизованной охоты.

«Вокзал» — в 17 веке был увеселительным заведением под Лондоном, «колумбарий» — голубятней, а «педант» — педагогом, учителем.

Слово, обозначающее ситуацию, в которую вряд ли кто хотел бы попасть, — «позор» первоначально не имело негативной окраски, а было лишь синонимом слова «зрелище».

Однако больше всего претерпели трансформацию первоначального смысла старинные термины и образы, пришедшие к нам из глубин веков и тысячелетий.

Слова, несущие яркую, эмоциональную и духовную окраску под влиянием человеческого дилетантизма и извращения вследствие своего вопиющего непонимания, щедро замешанного на непомерной гордыне, сначала начинают вызывать недоверие, потом — раздражение и далее — полное неприятие и отторжение, получив навсегда ярлык ложности и непросвещенности.

Непрофессионализм, фанатизм и алчность — вот три головы одного дракона, в конце концов пожирающего любое благое начинание.

В 18 веке наука начинает вести активное наступление по всем «фронтам». Изобретаются фортепиано и зажигательный снаряд, механический ткацкий станок, прядильная машина и воздушный шар, паровая машина Уатта, производственные станки, литография и пр.

В 1795 году Н.Карамзин (1766-1826) пишет: «Кто более нашего, славил преимущества XVIII века, свет философии, смягчение нравов, повсеместное распространение духа вещественности, теснейшую и дружелюбнейшую связь народов... Конец нашего века почитали мы концом главнейших бедствий человечества и думали, что в нем последует соединение теории с практикой, умозрения с деятельностью... Где же теперь эта утешительная система. Она разрушилась в самом основании... Кто мог думать, ожидать, предвидеть? Где люди, которых мы любили? Где плод наук и мудрости? Век просвещения, я не узнаю тебя; в крови и пламени, среди убийства, разрушений я не узнаю тебя... Сердца ожесточаются ужасными происшествиями, и, привыкая к феноменам злодеяний, теряют чувствительность. Я закрываю лицо свое...»

Изобретения механиков радуют зажиточную публику совершенством диковинных игрушек. Наука, доселе бывшая уделом немногих, завоевывает внимание европейцев своей непонятностью, занятностью, граничащими с чудесами. Восхищенная публика требует зрелищ. А где есть спрос, превышающий предложение, там всегда будет обман и мошенничество. Так возникают механические устройства-автоматы, на самом деле управляемые спрятанными людьми, волшебства, основанные лишь на физических и химических законах, спиритические сеансы, ловко подстроенные алчными устроителями.

Древние науки, позволявшие человеку обладать секретами непосредственного влияния на дух, материю и природные стихии, вытесняются их жалким подобием, фокусом, иллюзией.

Примерно с 19-го века активно дискредитируются понятия «алхимия» и «философский камень», «Каббала», «оккультизм», «эзотерика», «астрология» и прочее, что еще совсем недавно представляло собой фундаментальные науки, пришедшие к нам сквозь многие тысячелетия.

                ***

Оккультизм и эзотерика. Эти «страшные» слова, от которых многие шарахаются как от прокаженного, означают всего лишь «тайный», «сокровенный» (от лат. occultus и греч. esoterikos — внутренний). Оккультизмом называют совокупность различных учений и практик, которые признают существование скрытых сил в человеке и космосе и доступных лишь для избранных, прошедших для этого специальную подготовку.

«Предания оккультизма ведут своё начало из глубокой древности. Сокровенные тайны оккультизма ревниво оберегались египетскими жрецами и индийскими браминами и передавались частью устно, частью письменно, только посвящённым. Письменные сочинения оккультного характера написаны символически и условно, и доступны пониманию лишь посвящённым» (Древняя высшая магия).

Оккультные учения сыграли особенную роль в средневековой Европе, в частности в эпоху Возрождения и в философском значении были очень близки к учению о всеобщей одушевленности материи, к которому в свое время примыкали Эмпедокл и некоторые стоики, Джордано Бруно и Парацельс (1493-1541), Д.Дидро (1713-1784) и Ф.Шеллинг.

Эзотериками в свое время были философы Ибн Аль-Араби (1165-1240) и Ф.Бэкон (1561-1626), богословы Ориген и П.Флоренский (1882-1937), писатели Г.К.Честертон (1874-1936), Д.Андреев (1906-1959) и даже простой сапожник Я.Беме (1575-1624).

«Согласно эзотерическим идеям, на Земле сменяли друг друга многочисленные цивилизации, неизвестные нашей исторической науке. Некоторые из них достигли гораздо более высокого уровня, чем наша, которую мы считаем высшей из всех, когда-либо достигнутых человечеством. От многих древних цивилизаций не осталось никаких следов; но достижения науки тех отдаленных эпох не оказались полностью утраченными. Приобретённое знание сохранялось из века в век, из одной эпохи в другую; оно передавалось от одной цивилизации к другой. Хранителями этого знания были школы особого рода; в них знание хранили от непосвящённых, которые могли исказить и разрушить его. Скрытое знание передавалось только от учителя к ученику, прошедшему длительную и трудную подготовку» (П.Успенский, «Новая модель вселенной»).

Слабые отзвуки грандиозных древних учений и тайных знаний до сих пор поражают воображение современных ученых своей глубиной и невероятной точностью. Мы их можем видеть в остатках египетских пирамид, скрывающих от современного человека гораздо больше, чем открыто на сегодняшний день; истуканах острова Пасхи, по рассказам туземцев, шедших своих ходом до места их нынешнего нахождения; гигантских фигурах, начертанных на плато Наска в Перу, оценить все величие которых можно только с высоты птичьего полета. Мегалитические сооружения[32], разбросанные по всему свету (менгиры, дольмены и кромлехи — загадочные постройки наподобие знаменитого английского Стоунхенджа), невероятные познания догонов[33] в области астрономии и космогонии и многое-многое другое решительно опровергают мнение ученых о непросвещенности и отсталости человека, жившего многие тысячи лет назад.

Под термином «оккультизм» издавна понимались тайные знания либо знания, содержащие в себе тайну, т.е. секреты, скрытые вследствие ряда причин от человечества.

«Оккультизм есть знание и правильное использование скрытых сил Натуры. Оккультные силы являются силами, которые могут стать известными только посредством выхождения за завесу видимого феномена, особенно силы тонкого физического и сверх-физического планов» (Шри Ауробиндо, «Интегральная йога»).

«Идея эзотеризма говорит, прежде всего, о знании, которое накапливалось десятками тысяч лет и передавалось из поколения в поколение в пределах узкого круга посвящённых; такое знание нередко относится к сферам, которых наука даже не касалась. Чтобы приобрести это знание, равно как и силу, которую оно даёт, человек должен пройти через трудную предварительную подготовку и испытания, проделать долгую работу, без чего усвоить знание невозможно — как невозможно и научиться его использовать. Работа по овладению эзотерическим знанием, методы, используемые в ней, сами по себе составляют отдельный цикл знания, неизвестный нам…

Согласно идее эзотеризма в её применении к истории человечества, ни одна цивилизация не начинается сама по себе. Не существует такой эволюции, которая возникает случайно и продолжается механически. Механически могут протекать только вырождение и распад. Цивилизация никогда не берёт начало в естественном росте — она появляется благодаря искусственному взращиванию. Эзотерические школы скрыты от глаз человечества, но влияние этих школ проявляется в истории непрерывно. Насколько можно понять цель этого влияния, она заключается в помощи (когда она возможна) тем расам, которые пребывают в состоянии варварства того или иного рода; им помогают покинуть это состояние и вступить в новую цивилизацию, в новую жизнь» (П.Успенский, «Новая модель вселенной»).

Если древние обладали столь серьезными познаниями, то почему же они окутали их тайной, а не открыли все человечеству?

Да потому, что есть области таких знаний, в которые вторжение человека с неподготовленными мировоззрением, духовным развитием и далеким от нравственности мышлением чрезвычайно опасно.

Люди уже неоднократно имели возможность убедиться в том, как научные открытия и посвящение человека в тайны материи и жизни приводили к тяжелейшим последствиям и миллионам человеческих жертв.

Величайшие ученые мира (А.Нобель, А.Эйнштейн, А.Сахаров и др.), открывшие тайны вещества и энергии, раскаивались в своих гениальных открытиях, так как врожденная человеческая жажда власти, денег и ощущения всемогущества, присущая многим, превращала эти открытия из источника благосостояния в универсальное и мощное средство уничтожения.

Например, открытие способа выплавки железа позволило человеку в первую очередь усовершенствовать средства уничтожения себе подобных: увесистая дубина, каменный топор, копье и лук уступили место более грозному поколению оружия.

Изобретение пороха и динамита ничуть не продвинули людей по пути духовности, зато позволили процесс уничтожения противника сделать менее мучительным (разумеется, только для того, кто обладает этим оружием). Оказалось, что рубить мечом противника, глядя ему в глаза, намного тяжелее морально, чем выстрелить в него с расстояния сотен метров. Можно еще подложить противопехотную мину, которая сработает вне поля зрения того, кто ее установил. Этим, как бы, снимается с себя всякая ответственность за смерть незнакомого человека.

Верхом «гуманности» и «заботы о человеке» было в свое время объявлено ядерное оружие, способное «быстро и безболезненно» испепелить сотни тысяч и миллионы человек.

                =======================================================
                Цивилизованный дикарь есть самое отвратительное зрелище
                Н.Рерих
                =======================================================

Любые достижения науки и техники во все времена использовались в первую очередь не для блага человека, а против него. Как оказалось, химические превращения веществ можно использовать не только и даже не столько для приготовления лекарств, но и для производства снадобий и зелий, несущих смерть и страдание. Электрическую энергию, дающую свет и тепло, можно использовать для функционирования электрического стула, а лазер — не только для сварки, резки, передачи информации и лечения, но и в качестве мощного оружия, которое можно расположить в космосе.

Эзотерические и оккультные знания древних цивилизаций могут принести человечеству не только расцвет цивилизации, но и тотальное и быстрое ее уничтожение. Все зависит лишь от того, в какие руки они попадут.

От примитивного вызывания духов умерших людей, влияния на психику и здоровье непонравившегося кому-то человека до организованной оккультной машины фашистского режима, ставившей своей целью подчинение невидимых, но мощных тайных сил человека и космоса — все это действия человека против сил любви и добра.

Таким образом, использование скрытых резервов природы и человека в корыстных интересах для ложного самоутверждения и потакания своему низшему «я» привело к дискредитированию самих терминов «оккультизм» и «эзотерика». Об этом пишет также и Д.Андреев в книге «Роза мира».

Однако отождествление таких мощных сил исключительно со злом, разрушением и смертью было бы огромной и непростительной ошибкой для человека.

Ведь все зависит не от качеств и характеристик самого предмета или объекта, а от того, кто его использует и в каких целях. Попросту говоря, нет абсолютно плохих или абсолютно хороших знаний, явлений и предметов. Зло исходит не от них, а от недоброй воли самого человека, оборачивающего все и вся во зло себе подобным.

Например, один и тот же медицинский препарат можно использовать и для лечения, и для отравления. Все зависит только от дозы этого лекарства. Нож убийцы по своей сути ничуть не хуже скальпеля хирурга — и тем и другим можно поранить или даже убить человека. Удавка — не страшнее страховочного троса альпиниста, а булыжник — увесистого лабораторного микроскопа.

«Многие наивно полагают, что, заплатив некую сумму и посетив курсы, они станут магами и волшебниками. Но в этой науке, в отличие от других наук, учениками могут стать единицы — это люди с достаточно чистой кармой, с развитыми духовными структурами, со стратегическим мышлением, душевной добротой и огромной самодисциплиной. Если проанализировать оккультные и магические техники, можно заметить, что главное в них — не набор определенных приемов, а личностные качества Учителя и ученика. Стремление многих начинающих экстрасенсов получить доступ к повышенным возможностям, перескочив через ступень мучительного духовного совершенствования, может закончиться плачевно» (С.Лазарев, «Диагностика кармы. Система полевой саморегуляции»).

Человечество склонно обвинять магию, астрологию и другие оккультные науки во всех смертных грехах, забывая о несовершенстве самого человека, способного одной лишь своей ненавистью и проклятиями принести боль и страдания своим окружающим.

Такие утверждения подобны обвинениям в адрес предметов, использованных в качестве орудия преступления.

Один из «бакалавров оккультных наук» (так он себя назвал), раскаявшийся в своих «деяниях», пишет: «Восемнадцать с половиной лет мне довелось самым серьезным образом заниматься кропотливым изучением оккультных наук, черной и белой магии, теоретического и прикладного колдовства. Любой предмет исследования полностью и безоговорочно затягивает в себя настоящего исследователя, заставляет жить собою, затмевает все вокруг. И все же очевидного не утаить — оккультизм в своей основе базируется на поклонении силам зла, дьяволу, в какие бы одежды он не рядился. Особенно это заметно сейчас, когда кабалистика, как разновидность сатанизма, захлестнула весь мир и в первую очередь нашу страну, когда мы падаем в пучину безверия и поклонения бесам» (О.Исхаков, «Вампиры и оборотни среди нас. Хроника, исследования»).

Он напрямую отождествляет оккультизм и сатанизм, явно и безбожно путая понятия и терминологию. Такие резкие и категоричные высказывания «бакалавра» вызывают искреннее недоумение и вполне обоснованные сомнения в его учености.

Любые знания безличны и беспристрастны. Знания — это всего лишь орудие, а любое орудие можно использовать как во зло, так и во благо. Все зависит лишь от того, в чьи руки оно попадет.

«Так как наш ум всегда должен быть занят, то естественно, что такое занятие или материал для мышления должно даваться ему человеком, а не должен сам он думать о чем попало и как попало. Человек должен сам руководить своим мыслительным аппаратом и направлять его деятельность лишь в нужном человеку направлении» (А.Клизовский, «Основы миропонимания Новой Эпохи», ч. 1, гл. 3).

Человек, овладевший своим орудием в совершенстве, называется мастером, т.е. тем, кто может полностью контролировать весь процесс своей деятельности. В противном же случае человек либо просто остается невеждой, либо, оказавшись слишком слабым, сам превращается в жертву своих же знаний. Но тогда ни о какой гордой ученой степени «бакалавр» и речи быть не может. Если человек злобен и жесток, то все, что бы он ни делал и к чему бы он ни прикасался, будет нести на себе печать его зла и жестокости.

Любые действия и теории, служащие силам зла, действительно можно назвать и сатанизмом, и фашизмом, и т.п. Но если человек оказался слишком беден духовно и не смог найти им лучшего применения, чем для насилия и разрушения, то, может быть, нужно винить в этом только свои собственные низость, подлость, безверие и поклонение силам зла? Источник как добра, так и зла находится в нас самих.

Магия (от греч. mageia — колдовство, волшебство), в отличие от молитв, медитаций, а также практик, направленных на совершенствование собственного духа, подразумевает не только изучение человеком самого себя и медленный, трудный путь восхождения к высотам мира горнего, но и обязательное воздействие на других людей и окружающие предметы! Ведь магия — это именно владение невидимой силой, энергией.

Как понятие вообще или определение, она не имеет никакой окраски до тех пор, пока ею не начинает заниматься человек. Только с этого момента она начинает нести на себе отпечаток духа этого человека и становится «разноцветной», т.е. «окрашивается» в черный, серый или белый цвет.

«Черная» магия, демоническая — это сознательное сотрудничество с миром темных сил, комплекс разнообразных практик и намерений, сознательно направленных на творение зла, на возведение препятствий в жизни человека, причинение страданий, разрушение его духа и судьбы (порча, сглаз, родовые проклятия, заговоры на смерть, безбрачие, неудачи и пр.), это насилие над личностью, подавление ее воли и ограничение свободы действий. Но нужно помнить одну древнюю истину, пришедшую к нам с незапамятных времен: незаслуженное проклятие не сбудется. Это значит, что если негативное магическое воздействие возымело на вас действие, то корень этого зла содержался не где-нибудь, а лишь в вас самих. Проклятия, заговоры только запускают механизм, который уже давно существует. А лучшая защита от дурного воздействия — любовь — к Богу, себе и своему ближнему.

                ===================================
                Незаслуженное проклятие не сбудется
                Древняя истина
                ===================================

«Серая» магия — это магия человеческая, магия благих намерений, когда стремление помочь одному человеку приводит к печальным последствиям в жизни другого («приворот» любимого, заговоры на излечение от болезней, выигрыш в лотерею и пр.). Даже излечение человека от страшной болезни может оказаться неосознанным злом, так как может противоречить Высшим Силам и законам космической Справедливости, не понимая и не вникая в суть которых, человек ошибочно принимает их внешнее проявление за несправедливость. Не что иное, как именно «серая» магия, к сожалению, является орудием большинства экстрасенсов и целителей, лишенных внутреннего духовного зрения.

И лишь «белая» магия может считаться божественной, т.к. направлена на выполнение божьей воли. Но каждый ли, кто имеет доступ к таинственным и огромным силам, сокрытым в глубинах духа, может определить что есть божья воля, а что — результат человеческого несовершенства? Чтобы уметь отличить одно от другого необходимо самому иметь высшую степень чистоты духа, освободиться от человеческого тщеславия и гордыни, от узкого суждения о различных процессах и явлениях в рамках собственного земного «я», а для этого часто недостаточно и жизни...

Итак, магия хороша, когда она — выполнение Божьей воли. И опасна, когда она — выполнение воли несовершенного человека.

Патриарх Алексий II в речи к раввинам г. Нью-Йорка 13.11.1991 года сказал, что финансовые олигархии и оккультизм, масонские атрибуты и нацизм шагали рядом.

Однако даже самую благую деятельность священника по изгнанию нечистой силы из помещения или человека можно назвать оккультизмом по определению. Ведь христианская религия тоже является совокупностью учения и практики. Она, несомненно, признает в человеке и космосе скрытые силы, недоступные глазу, а сам акт изгнания нечисти проводится лицом, прошедшим специальную подготовку!

Да, в самом деле, нацисты во главе с А.Гитлером действительно предпринимали неоднократные попытки овладения тайными магическими знаниями. Они организовывали экспедиции для поиска великих христианских реликвий наподобие Святого Грааля или Ковчега Завета для того, чтобы управлять миром. Но можно ли в параноидальной идее мирового господства горстки безумцев винить знания, использующиеся ими исключительно во вред?

С таким же успехом можно было бы обвинить физику в том, что ее знания привели к созданию атомного оружия, уничтожившего в 1945 году сотни тысяч мирных жителей, а также заодно и всю современную технику, из-за которой ежегодно гибнут на планете миллионы человек.

Удивительно, но звучат серьезнейшие обвинения против оккультистов и эзотериков, а против изобретателей оружия, созданного специально для того, чтобы убивать людей, таких обвинений нет!

Оккультные науки — мощная сила и весь вопрос состоит не в том, плохи они или нет, а в том, что для использования этих знаний во благо окружающим необходим очень высокий уровень духовности их обладателя. А так как высокая духовность и чистота человека — довольно большая редкость, то стоит ли удивляться тому, что даже «невинные занятия» людей вроде нечестного использования чужих денег, чиновничьей власти или медицинских знаний приводят к разрушающим общество и мировоззрение человека последствиям. Ну а если такой человек обладает еще к тому же и «тайными знаниями», то последствия его вмешательства в жизнь людей могут достигать поистине катастрофических масштабов.

Но даже если хотя бы один человек из многих тысяч мнимых «гадалок», «целителей» и «экстрасенсов» смог преодолеть все силы тьмы и подняться до высот своего высшего «Я», не расплескав, а, приумножив великие силы, данные ему свыше для служения людям, а не личного самоутверждения и обогащения, то можно ли это учение и эти знания называть сатанинскими?

Можно ли утверждать, что миссия Христа на земле была не от Бога лишь на том основании, что Его чудеса и неимоверная власть над силами природы не только не получили широкого распространения среди людей, но даже привели к попыткам их имитации многими шарлатанами — «магами» и «чародеями»?

О необходимости духовного совершенствования при изучении и использовании древних знаний упоминала неоднократно Елена Рерих: «Меньше всего отвечают мне статьи о практическом оккультизме без указаний на необходимость достижения высокого очищения сердца, прежде чем прикасаться к страшным силам. Очень уж не люблю я всю эту механику, ни к чему кроме разрушения не приводящую».

Она в своих письмах упоминает и о предостережениях Е.Блаватской: «В оккультизме существует странный закон, который был подтвержден на протяжении тысячелетних опытов. Также и в течение всех лет, истекших от начала существования Теософского Общества, закон этот неизменно подтверждался в каждом случае. Стоит только кому-либо вступить на путь «испытуемого», как начинают проявляться некоторые оккультные следствия. И первое из них есть выявление наружу всего, что находилось в человеке до сих пор в спящем состоянии: его недостатков, привычек или скрытых желаний, хороших, дурных или безразличных…

Например, если человек, в силу атавизма или же кармического наследства, тщеславен, или чувственен, или самомнителен, то все эти пороки неминуемо выявятся в нем, даже если до сих пор ему удавалось успешно скрывать и подавлять их. Они выступят неудержимо, и ему придется бороться с ними во сто раз сильнее, чем раньше, прежде чем ему удастся искоренить в себе подобные наклонности…

С другой стороны, если он добр, великодушен, целомудрен и воздержан, или же имеет какие-либо добродетели, находящиеся в нем в скрытом или спящем состоянии, то они с такою же силою проявятся, как и все остальное…

В области оккультного это — непреложный закон…

Действие его тем ярче, чем серьезнее и искреннее желание, выраженное кандидатом, и чем глубже он восчувствовал действительность и значение принятого им на себя обязательства…

Древняя оккультная аксиома: «познай самого себя», должна быть знакома каждому ученику. Но мало кто понял истинное значение этого мудрого изречения дельфийского оракула...».

Подобное пишет и мастер оккультизма, доктор медицины, получивший образование в Китае Лобсанг Рампа: «… сделав добро человеку, вы сделали его мировоззрение светлее, а причинив зло, вы ухудшили его. Чем больше добра вы сделаете другим, тем больше вы выиграете сами. Это закон оккультизма, вы не сможете получить, пока не захотите сначала дать. Если вы даете, будь то помощь, деньги или любовь, тогда и вы в свою очередь получите помощь, деньги и любовь; не важно, что человек дал и что он получил, за все воздастся в свое время» (Л.Рампа, «Ты вечен»).

Человек для того, чтобы получить разрешение для работы с электричеством, химическими препаратами, промышленным оборудованием, или оперированием и лечением больных проходит порой очень долгий путь обучения и практики. Как же — ведь можно пострадать от неправильных действий и ошибок! Зато оккультистом-эзотериком, как считают некоторые, можно стать без особого труда, прочитав и как-нибудь усвоив несколько приемов из двух-трех книжек сомнительного содержания. После такого «обучения» можно уже считать себя ясновидящим или астрологом, магом или «целителем от бога» и без зазрения совести давать объявления в газеты: «Сниму сглаз, порчу», «Приворожу…», «Верну в семью…», «Потомственная целительница проездом из Шаолиня в Тмутаракань остановилась в вашем городе на неделю, чтобы решить все ваши проблемы в обмен на ваши же деньги…», «Гадалка от Бога (!??) предскажет судьбу…» и т.п.

Но даже «самый плохой астроном знает, что можно ослепнуть, если смотреть на солнце в сильный телескоп. Точно так же занятия оккультизмом без соответствующей подготовки, без руководства могут привести к нервным расстройствам, к целому ряду печальных и неприятных последствий.

Мы решительно против занятий йогой, против того, чтобы несчастные западные тела мучили на восточный манер. Эти упражнения предназначены для восточных тел, которые готовятся к этому с самых ранних дней; занятия йогой могут нанести вред человеку, который станет давать своим мускулам жестокую непривычную нагрузку и деформировать их только потому, что эта система носит титул йоговской. Давайте заниматься оккультизмом, но давайте заниматься им разумно и под руководством.

Мы не советуем общаться с мертвыми, или подобную практику. Это можно делать, конечно, и это делается каждый день, но это такой предмет, который может нанести вред обеим сторонам, если он не осуществляется под руководством компетентного человека» (Л.Рампа, «Ты вечен»).

Случай с прорицательницей, описанный в «Деяниях апостолов» (16:16-19) явственно свидетельствует о том, что способности ясновидения и врачевания могут исходить не только от добрых духов, но также и от злых. Злой дух никогда не сможет действовать через духовно чистого человека и светлый дух никогда не станет проявлять себя через духовно убогое и озлобленное существо, продающее свой дар в целях личного обогащения.

Согласно древним учениям на Землю периодически приходят великие духовные личности, призванные нести знания человечеству. Но эти Учителя могут дать только ту информацию, к восприятию которой люди готовы. Эти Учителя оставляют после себя учения и религии, философские школы и новые идеи именно в том виде, который приемлем для людей данной эпохи, страны и образа мышления.

«Согласно традиции, к эзотерическим школам принадлежали следующие исторические личности: Моисей, Гаутама Будда, Иоанн Креститель, Иисус Христос, Пифагор, Сократ и Платон, и более мифические персонажи: Орфей, Гермес Трисмегист, Кришна, Рама, некоторые другие пророки и учителя человечества. К эзотерическим школам принадлежали также строители пирамид и Сфинкса, священнослужители мистерий в Египте и Греции, многие художники Египта и других стран древности, алхимики, архитекторы, строившие готические соборы в средние века, основатели некоторых школ и орденов суфиев, отдельные личности, появлявшиеся в истории на краткие моменты и оставившие впечатление исторической загадки» (П.Успенский, «Новая модель вселенной»).

У разных народов всех времен существуют легенды и предания о целых тайных и таинственных городах и странах, населенных совершенными людьми, время от времени появляющимися среди нас. Таковы легенды о тибетско-монгольском «подземном царстве», о «городе тайны» Агарте, тибетской горной стране Шамбале и о легендарной стране свободы Беловодье, находящейся где-то на востоке Руси.

Но лишь только тогда, когда мощь и сила тайного знания будет обуздана человеческим высшим Разумом, а не корыстным расчетом, Любовью к людям, а не стремлением подчинить их своей больной воле, оккультные науки станут служить человеку во благо.

                ***

Астрология. Ежедневно в разных странах выходят сотни и тысячи периодических печатных изданий, наперебой предлагающих миллионам своих читателей гороскоп на день, неделю, месяц. Большинство людей привыкло к таким прогнозам, более похожим на угодливое «гадание» цыганки: «Удача тебе будет, красавица!» и уже, даже читая, совершенно не акцентируют на них свое внимание.

Тем не менее, немало людей совершенно серьезно относятся к таким «прогнозам» и даже планируют свою жизнь в соответствии с ними! Причина подобных отношений к ним обычно заключается в личной неуверенности в своих силах, способностях, в нежелании принимать решение, за которое потом необходимо будет нести персональную ответственность.

Напомню, что астрология (от греч. astron — звезда и logos — слово, учение) — наука о звездах и об их влиянии на судьбы людей. Наука! И как любая сложная наука астрология требует очень длительного обучения и практики.

Как бы вы отнеслись к двухнедельным курсам врачей, на которых любому, кто в состоянии заплатить за подобное, с позволения сказать, «обучение» выдается диплом с громким названием и присваивается горделивое звание специалиста? А если бы обучение, к тому же, заключалось в установке в незрелых умах устойчивых ассоциаций наподобие: «болит голова — менингит», «острые боли в области грудной клетки — инфаркт», «боли в верхней половине живота — панкреатит, в нижней — аппендицит», «утомляемость и боли при ходьбе — плоскостопие» и т.п., то доверились бы вы такому «врачу»?

Почему же многие считают, что стать настоящим астрологом можно, «прослушав» курсы и выучив десяток-второй специальных терминов, а потом гордо демонстрировать диплом, выданный «Всемирной астрологической лигой» или «Межзвездной академией астрологов»?

Массовый гороскоп, якобы рассчитанный на 1/12 часть населения земного шара, — это не только совершенно бесполезная, но и очень опасная вещь, так как может абсолютно безосновательно подтолкнуть человека на неоправданный риск, повергнуть в уныние, депрессию…

Настоящий гороскоп должен быть «составлен знающим астрономом в соответствии с точной датой рождения, и цена за такие услуги очень дорога, потому что они требуют больших знаний и долгих вычислений. Недостаточно взять знак Солнца, знак Луны, цвет ваших волос и походку; астролог может составить гороскоп, только руководствуясь специальными знаниями и точной датой рождения[34]. Итак, пока вы не найдете астролога, который обладал бы необходимыми знаниями, терпением и свободным временем, и пока у вас не будет достаточной суммы денег, чтобы оплатить все это, мы советуем вам не заниматься астрологией. Это может причинить вам вред. Вместо этого займитесь изучением того, что совершенно чисто и невинно...» (Л.Рампа, «Ты вечен»).

Тем не менее, было бы непростительным заблуждением считать взаимное расположение звезд и планет причиной тех или иных событий в жизни как отдельного человека, так и групп людей и человечества в целом, «ибо звезды и созвездия «предписывают судьбу» не напрямую, а лишь как составные элементы целостного Космоса. Это его закономерности, включая закономерности движения и эволюции звезд, оказывают непосредственное воздействие на биосферу Земли и конкретных индивидов. А звезды лишь фиксируют в качестве своего рода знаков местоположение Солнечной системы, ее местопрохождение через определенные участки Галактики или какие-то глубинные и неизвестные современной науке изменения в полевой структуре самой Галактики, возникающие при ее естественном вращении или ее сопряжении с другими галактиками и Вселенной в целом. По-иному обстоит дело с планетами, особенно ближайшими к Земле. Как Луна обусловливает океанические приливы и отливы, а также некоторые жизненные и психические процессы, так и другие планеты Солнечной системы — наверняка в меньшей степени и, скорее всего, в совокупных конфигурациях — оказывают влияние на жизнь и социум. По расстановке космических знаков — звезд и планет — в небесной книге астрологи традиционно и судят об их «предписаниях». Другими словами, светила — не прямые вершители, а светофоры судьбы — указатели направления хода событий» (В.Демин, «Тайны Вселенной»).

Даже Александр Мень считал, что «астрология допустима, если она не притязает быть эрзац-религией, как это часто у нас бывает. Если взять ее научное ядро, то в чем оно заключается? В том, что при рождении человека конфигурация планет нашей Солнечной системы экранирует те или иные физические или какие-то еще воздействия, действует на новорожденного и таким образом накладывает свою печать на его характер, хотя там есть печать и генетики, и патологий различных, и так далее... Значит, есть еще некое космическое воздействие. Ничего особенного в этом нет. Если это будет доказано тщательно, статистическими и прочими исследованиями, то мы будем считать, что да, есть у нас некоторая предопределенность, вроде наследственности.

Можно ли считать, что эти факторы являются роком? Христианство знает, что существует нечто роковое в жизни. Скажем, ты получил глаза черные в наследство, ты не можешь их перекрасить. Но на самом деле в нравственной жизни, в духовной жизни человек-христианин бросает вызов року... Он не имеет права сказать: «Вы знаете, отец у меня был вспыльчивый, поэтому я не могу себя удержать». Таким образом, мы всякую ответственность за свое поведение с себя снимали бы. Или, например, я родился под созвездием Водолея или каким-нибудь другим, и уже никуда не денешься.

Астрология как псевдорелигия, конечно, является просто вредной. И католичество так же на это смотрит, здесь различий нет…

Астрология возможна как наука. Тогда она говорит о том, что на нас влияет космос — материально и, возможно, духовно. Но она может стать и суеверием. Каким образом? Вот в статьях Глобы очень правильно сказано, что когда человек считает, что астрология его связала по рукам и ногам, что он уже детерминирован, что никуда не денешься, что выбора нет, вот тут начинается суеверие, начинается рабство.

Не исключено, что кроме влияния наследственности, кроме различных физических факторов на человека влияет и космос. Но это вовсе не значит, что человек — раб. Как человек, который имеет тяжелый характер, может стать святым, как человек, который ленив, может, в конце концов, побудить себя к творческой деятельности, так любой из нас свободен — свободен все-таки выбирать свою жизнь с Богом, бороться. Иначе это будет капитуляцией перед роком, перед судьбой, будь это звезды или наследственность» (А.Мень, «Магия, оккультизм, христианство»).

                ***

Социализм. Английский гуманист и прекрасный философ Томас Мор (1478-1535) в своем произведении «Утопия» описал выдуманный им остров под тем же названием, где нет частной собственности, производство и быт обобществлены, где каждый обязан трудиться, и получает за свой труд по потребности. В этом, безусловно, социальном государстве был шестичасовой рабочий день, бесплатная медицина и полная свобода вероисповедания.

Правитель «узаконил, что каждому позволяется принадлежать к той религии, какая ему нравится, если же он будет пытаться обратить к ней других, то может это устраивать только мирным и кротким путем, силой доказательств; если же он не достигнет этого советами, то не должен отвращать от других верований суровостью; он не должен применять никакого насилия, и ему надо воздерживаться от всяких ругательств». Даже женщины там могли быть священниками.

На этом фантастическом острове «и те, кто не согласен с христианской религией, все же никого не отпугивают от нее, не нападают ни на одного ее приверженца. Только одно лицо из нашей среды подверглось в моем присутствии наказанию по этому поводу. Это лицо, недавно принявшее крещение, стало, с большим усердием, чем благоразумием, публично рассуждать о поклонении Христу, хотя мы советовали ему не делать этого. При таких беседах он стал увлекаться до того, что не только предпочитал наши святыни прочим, но подвергал беспрестанному осуждению все остальные; громко кричал, что все они — языческие, поклонники их — нечестивцы святотатцы и должны быть наказаны вечным огнем[35]. Он долгое время рассуждал на эту тему, но был арестован и подвергнут суду и осуждению как виновный не в презрении к религии, а в возбуждении смуты в народе. По осуждении он был приговорен к изгнанию. Именно, среди древнейших законов утопийцев имеется такой, что никому его религия не ставится в вину».

Жители Утопии «добродетель… определяют как жизнь, согласную с законами природы; к этому мы назначены богом. Надо следовать тому влечению природы, которое повинуется разуму в решении вопроса, к чему надо стремиться и чего избегать. Разум, прежде всего, зажигает у людей любовь и уважение к величию Божию, которому мы обязаны и тем, что существуем, и тем, что можем обладать счастьем. Во-вторых, разум настойчиво внушает нам и самим жить в возможно большем спокойствии и радости, и помогать всем прочим, по природной связи с ними, в достижении того же самого».

Естественно, что столь замечательная картина социальной и культурной гармонии жителей Утопии не могла быть незамеченной современниками и последователями Томаса Мора. В дальнейшем идеи утопического социализма развивали: немец Т.Мюнцер (ок. 1490-1525), итальянец Т.Кампанелла (1568-1639), французы Ж.Мелье (1664-1729), Г.Бабеф (1760-1797), К.А.Сен-Симон (1760-1825), Ш.Фурье (1772-1837), англичанин Р.Оуэн (1771-1858), россияне А.Герцен и Н.Чернышевский (1828-1889).

На «научную основу» в конце 19-го века социализм поставили К.Маркс и Ф.Энгельс, а потом в России к власти пришли большевики и начали активное строительство «утопического» социализма во главе с прорабом Лениным, утопив при этом страну в крови своих же граждан. Рабочие массы (видимо к использованию этого слова большевиков подтолкнуло сходство перемолотого и передавленного ими народа с бесформенной творожной массой или с мясным фаршем) рассматривались только как средство достижения своей цели и особенной стоимостью, судя по действиям вождей страны, не обладали. Поэтому их использовали совершенно бесцеремонно.

Как это непохоже на жителей Утопии, у которых «победы, соединенные с кровопролитием, вызывают… не только чувство отвращения, но и стыда. Они приравнивают это к безумию покупать за чрезмерно дорогую цену хотя бы и редкостные товары».

Идея утопической веротерпимости тоже была воспринята большевиками с великим энтузиазмом и воодушевлением — верующие (и особенно священники) изрядно натерпелись от них благодаря своим «контрреволюционным» взглядам (под этим ярлыком скрывалось все неугодное новой власти). За несколько послереволюционных лет ряды великомучеников православной церкви обильно пополнились.

Феодальная барщина и крепостная зависимость превратились для трудовых «масс» в трудовую повинность и полный правовой беспредел, миновав стадию формирования капиталистических отношений на бешеной скорости «летящего паровоза».

Из социальных идей Томаса Мора были почерпнуты бесплатные медицина и образование, права на отдых и труд (больше похожее на обязанность).

Потом были «товарищ Сталин» и эпоха вечных старцев — как и князья Утопии коммунистические монархи предпочитали править до конца своих дней. Знаменитая ленинская «кухарка», взяв бразды управления страной в свои руки, заварила такую кашу, которую ее потомкам пришлось расхлебывать не одно десятилетие.

А они сменяли друг друга как в калейдоскопе: «нищие» двадцатые, «стучащие» тридцатые, «ревущие» сороковые, «ядерные» пятидесятые, «космические» шестидесятые, «орденоносные» семидесятые и бурные, но застойные 80-е годы (до 85-го), когда некоторые из «монархов» изрядно растеряв молодость и здоровье в бесчисленных дворцовых интригах, умудрялись править своими «подданными» практически не приходя в сознание.

Ядерно-космическая мощь СССР в немощных руках ее руководителей представляла для мира реальную и вполне ощутимую (как в октябре 1962) угрозу. Слова «социализм» и «коммунизм» надолго стали на планете синонимом зла и несправедливости.

Через столько лет, прошедших после развала Союза ССР, человечество Земли еще продолжает вздрагивать при упоминании одного слова «социализм» («коммунизм»).

Интересно, что словосочетания «социал-демократия» и «социалистическая партия» воспринимаются миром хорошо, «социальный», «социум» — прекрасно, а вот «социализм» — ни в какую. Уж больно ассоциации у планеты нехорошие…

Так революционный фанатизм и коммунистический экстремизм СССР полностью дискредитировали светлую идею прекрасного, хотя и нереального во всей своей полноте социального общества под названием «социализм».

                ***

За последние несколько веков существенному искажению первоначального смысла и своих главных принципов подверглись термины «алхимия» и «философский камень».

Алхимия была предшественницей современной химии. Она возникла в 3-4 веках н.э. в Египте, а широкое распространение в Европе получила лишь с 11 века. Насчет возникновения названия единого мнения нет. По-видимому, слово произошло от греческого Chemia — Хемия (или «хемейя», от — «сок», выжатый из растения). Так в древности назывался Египет. Главными задачами алхимии было нахождение «философского камня», эликсира долголетия, универсального растворителя и т.д.

Алхимию долгое время пытались представить как лженауку[36] и орудие темного средневекового мракобесия. Но ведь алхимиками были: немец Иоганн Фридрих Бетгер (1682-1719), первый получивший белый фарфор и организовавший в Мейсене (Саксония) мануфактуру, выпускавшую всемирно известный мейсенский фарфор; английский математик, механик, астроном и физик Исаак Ньютон (1643-1727), создатель классической механики, с 1703 года — президент Лондонского королевского общества; Теофраст Парацельс (1493-1541), прославленный врач, натурфилософ и алхимик эпохи Возрождения; нидерландский естествоиспытатель Ян ван Гельмонт (1579-1644), впервые поставивший опыты по изучению питания растений и который впервые ввел термин «газ» и многие другие исследователи, «которые искали скрытый дух во всей неорганической материи. Некоторые люди, вернее, большинство людей обвиняли алхимиков в шарлатанстве и обмане. Конечно, таких людей, как Роджер Бэкон. Агриппа, Генри Кунрат и араб Джебер (первый, кто ознакомил Европу с некоторыми законами химии) — едва ли можно называть обманщиками, а менее всего — глупцами. Ученые, которые строят физику на базисе атомической теории Демокрита, как об этом снова заявляет Джон Далтон, забывают, что Демокрит и Абдера были алхимики, и если их умы были способны так глубоко проникнуть в тайны природы в одном направлении, то тут, должно быть, имелись веские причины, чтобы они стали философами герметизма» (Е.Блаватская, «Разоблаченная Изида», т. 1, «Введение»).

Алхимики в процессе своей деятельности открыли и усовершенствовали способы получения ценных веществ, минеральных и растительных красок, стекла, эмали, металлических сплавов и т.п. а также разработали ряд приемов лабораторной техники, как то: перегонка, возгонка и пр.

Первоначальной задачей алхимии было не получение «презренного металла» для обогащения, а трансформация неблагородной субстанции в благородную, и, прежде всего — человеческого духа! Ведь алхимиками были люди, посвященные в оккультные тайны и эзотерические практики, безоговорочно признающие первичность духа над материей.

Таким образом, на заре своего становления алхимия рассматривалась исключительно как наука о преобразовании духа, или алхимия духа. И лишь позднее к алхимическим практикам начали относить и приготовление различных снадобий и веществ, которые после 16-го века практически вытеснили из круга интересов алхимиков практики духовные.

Основу же алхимии составили древние египетские, китайские и другие восточные знания, учение о стихиях и четырех основных элементах[37], которые могут быть превращены друг в друга.

Дабы обезопасить свои знания и методы работы алхимики прибегали к «кодированию информации», т.е. к неким словесным формулам, внешне мало что выражающим. Так появился «зеленый лев» — стекло. Словом «свинец» начали обозначать «нечистое тело» (самый тяжелый и «пачкающий» металл, который использовали в качестве карандаша), «оловом» назвали «чистое тело» (оно внешне очень похоже на свинец, но гораздо светлее и ничего не пачкает). «Золотом» же начали именовать благородный дух, такой же сияющий, как Солнце и устойчивый к агрессивным внешним воздействиям.

Три аспекта алхимии — космический, человеческий и земной стали обозначаться серой, ртутью и солью соответственно.

Четыре сферы существования человека — духовную, ментальную, психическую и физическую поставили в соответствие четырем праэлементам герметизма — огню, воздуху, воде и земле.

Итак, «приготовление золота из свинца посредством огня» — это не что иное, как преобразование грубой материальной природы человека в чистую духовную с помощью духовных практик. А более поздние последователи не стали особенно вникать в суть вещей и восприняли написанное буквально. Естественно, что вследствие этого получилась полная бессмыслица, абсурд, чушь.

Алхимический термин «универсальный растворитель», под которым мы сегодня можем подозревать что-то близкое к скипидару, ацетону или уайт-спириту, на самом деле вообще не обозначал какую-либо жидкость. Он являлся принципом, с помощью которого можно было человеческое тело превратить в первоначальную и чистую субстанцию, из которой оно и произошло. Вот ее-то и называли «чистым золотом».

Поэтому представлять алхимика, растворяющего человеческое тело в ванной с жидкостью, может лишь больная человеческая фантазия, воспитанная на фильмах о серийных убийцах и безжалостных маньяках.

С помощью этого «универсального растворителя» можно было очистить организм от болезней и старости, но для этого был необходим «lapis philosophorum» (философский камень) — еще одно выражение, не имеющее ничего общего с тем, что оно выражает буквально.

Подобную практику присвоения псевдонимов своим тайным сотрудникам переняли и спецслужбы. Так, агентом «Мавр» вполне могла оказаться хрупкая и бледная учительница хорового пения в женской гимназии, а «Маркизой» — перспективный православный священник, завербованный всемогущим КГБ.

Конечно же, и среди алхимиков были шарлатаны и проходимцы — как, в принципе, и в любой другой отрасли деятельности человека. Однако гораздо большее напряжение в отношениях между представителями загадочной профессии и обычными людьми оказывали не сами личности ученых-эзотериков и даже не их деятельность, а страх и неведение толпы, пытавшейся разглядеть во всем, что превышало ее разумение, проявление дьявольских сил.

Так материальное постепенно начало вытеснять из науки все идеальное. Философский камень, эликсиры молодости и долголетия были объявлены темными заблуждениями прошлого.

На смену «темной» алхимии духа шла «просвещенная» наука. Она отвергала незримое и сводила явления к формам, сложное — к простому и примитивному, а высокое и недостижимое — к низкому и грубому.

                ***

Философский камень. Так почему же философский именно «камень»?

Иисус говорит о себе, как о «краеугольном камне»: «камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла» (Мат. 21:42).

Апостол Павел в Первом послании к коринфянам тоже говорит: «… все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос» (1 Кор. 10:3-4).

А в нагорной проповеди Иисус учит, что «всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне» (Мат. 7:24-25).

Итак, «камень» — это твердое и неподвластное слепой стихии основание, а в переносном значении — основа знаний, учения, оплот разума («… ты — Петр[38], и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мат. 16:18)).

Поэтому поиск «философского камня» — это совершенствование разума, основы всей науки.

Теренс Маккенна в книге «Истые Галлюцинации или быль о необыкновенных приключениях автора в дьявольском раю» описывает одно из своих видений: «Казалось, я ощущал душевные чаяния древних алхимиков — признанных авторитетов и никому не известных тружеников, искавших этот lapis в клубящемся дыму своих перегонных кубов. Я, казалось, видел золотую цепь адептов, уходящую в далекое эллинистическое прошлое, Гермесовы скрижали, проект, затмевающий своим размахом империи века, — не что иное, как попытка спасения падшего человечества силой возвращения материи утраченной духовности. Я никогда не представлял себе загадку камня в таком разрезе, но, пока я слушал рассказ Ив о том, что она видела, у меня возник мысленный образ, который и по сию пору остается со мной. Это образ философского камня как гипермерного самоцвета, превращающегося в НЛО человеческой души как космического корабля. Именно он есть универсальная панацея после конца времени, а вся история — это лишь ударная волна сего окончательного осуществления потенции человеческой души. Вот такие мысли, такие откровения, казавшиеся мне тогда шевелением чего-то необъятного, чего-то смутно предчувствуемого, протянувшегося через миллионы лет и имеющего отношение к судьбе человечества и возвращению души к ее рождающему восторг и трепет тайному источнику, посетили меня в ту ночь».

Так с легкой руки алхимиков, скрывших под ничего не значащими словами первоначальный тайный смысл (мудрость, разум), выражение «философский камень» стало чуть ли не синонимом абсурда и, если не обмана, то уж по крайней мере вопиющей некомпетентности — это точно.

                ***

Очень похожая трансформация образа произошла и с выражением «древо познания добра и зла»: «И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» (Быт. 2:9).

Что же это за деревья такие с довольно странными и непривычными названиями?

Дерево познания добра и зла. Библейское «дерево познания добра и зла», которое росло среди Эдемского сада, вследствие своей непонятной природы и непредставимости стали рисовать в виде обычного дерева, чаще всего яблони. Из этого можно сделать вывод, что идея такого рода пришла к средневековому мудрецу, жившему в средней климатической полосе. Если бы он жил немного южнее, то древо познания добра и зла рисовали бы в виде апельсина или кокоса, а если бы севернее — то в виде карликовой березки.

На самом деле проявление мистических и непонятных сил природы люди издревле уподобляли дереву, берущему свое начало с небольшого семени. Это семя, будучи брошенным на благодатную почву, из тьмы и глубин земли (в которую все и возвращается) вырастает сначала в нежный и уязвимый росток, а потом, все укрепляясь, превращается в огромное дерево, тянущееся к солнцу. Многочисленные самые малые ветви берут свое начало от других ветвей, те — от третьих. И так до самого главного ствола, символизирующего незыблемость и силу жизни.

У каждого народа было свое священное дерево, непосредственно связанное с богами и наделенное не только высшими природными качествами, но и рядом оккультных качеств, основанных на сокровенных учениях предков.

Например, санскритский термин «Араса Марам», обозначающий индусское священное дерево знания, в оккультизме имеет совсем иное значение, а именно — «мистическое слово».

Из скандинавского «Древа познания» (Аск, ясень) и ольхи боги-асы сотворили первого человека, а священное дерево Индии Ашваттха было не только местом обитания духов стихий — у буддистов оно превратилось в дерево Бодхи-мудрости (Бо) (ficus religiosa), ведь, по преданию, именно под этим деревом принц Гаутама достиг просветления и стал Буддой. В «Книге Сокровенной Тайны» Каббалы «Древом познания добра и зла» (а равно и древом Сефирот) является Адам Кадмон[39].

Итак, «дерево познания добра и зла» — это не есть на самом деле «многолетнее растение с одревесневшим главным стеблем», а способность различения главных принципов мироздания — добра и зла, т.е. мудрость в ее высшем проявлении, стоящая над разумом человека. Плод же этого дерева — это мудрость, объединенная с земным рассудком. Об этом же говорит и змей-искуситель: «знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:5).

Таким образом, мы можем убедиться, что вполне допустимо рисовать этот библейский образ в виде яблони, как, впрочем, и любого другого дерева. Плохо лишь, когда за этим схематическим изображением теряется первоначальный глубокий смысл.

Дело доходит до того, что недавно один священник-протестант с экрана телевизора изрек: «Адам и Ева ели яблоки с яблони познания добра и зла»! Как тут простым верующим не одернуть руку от сочного и аппетитного яблока, лежащего в вазе — а вдруг с того самого запретного деревца?

Нечто похожее произошло и с образом Бога, которого стали рисовать сидящим на облаке. Вполне безобидное изображение стало для многих верующих основанием утверждать, что Господь действительно восседает на облаках, а для атеистов и скептиков — неиссякаемым источником для издевок, карикатур и критики религии вообще.

Дерево жизни. Образ «дерева жизни» (или «мирового дерева») также присутствует в представлениях разных народов.

У скандинавов мировым деревом служил гигантский ясень (Иггдрасил), который связывает небо, землю и подземный мир. У основания дерева обитают три богини судьбы Норны, сидящие над источником живой воды Урд, взирающие в Прошлое, Настоящее и Будущее и обрызгивающие его для того, чтобы оно оставалось вечнозеленым до последних дней Золотого века. Дракон Зла и Греха постоянно грызет корни этого дерева, но оно не может засохнуть до Последней битвы, когда исчезнут жизнь, время и мир.

У буддистов символом нисходящего на землю духа для того, чтобы снова устремится вверх, было дерево Баньян, а символом тройственности Вселенной у индуистов — Духа, Души, Материи (из-за тройных листьев) — считалось дерево паласа (или канака), обладающее сильными оккультными качествами.

Мексиканцы мировым деревом считали черный кипарис, ставший в христианстве и исламе символом смерти и спокойствия, египтяне считали священными пихту, сикамор, тамариск и пальму, ассирийцы — дерево сикамор, посвященное богине любви Хатор. Считалось, что сок этого Древа Жизни может подарить бессмертие.

В зороастризме упоминается древо жизни Гогард, в Каббале — Оц Хиим (в принципе это не представитель флоры, а лишь схематическое обозначение, наподобие генеалогического дерева, всех эманаций божества).

Библия также упоминает о нем неоднократно в разных значениях. Это:

·     мудрость:

— «Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум! Потому что приобретение ее лучше приобретения серебра, и прибыли от нее больше, нежели от золота... Пути ее — пути приятные, и все стези ее — мирные. Она — древо жизни для тех, которые приобретают ее, — и блаженны, которые сохраняют ее!» (Пр. 3:13-18);

— «Кроткий язык — древо жизни, но необузданный — сокрушение духа» (Пр. 15:4),

·     праведность, ведущая к вечной жизни:

— «Плод праведника — древо жизни, и мудрый привлекает души» (Пр. 11:30),

·     великий космический принцип — источник вселенской жизни:

— «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов» (Откр. 22:1-2);

— «Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами» (Откр. 22:14).

А шведский естествоиспытатель и философ 18-го века Эммануил Сведенборг (1688-1772) в трактате «О сообщении души и тела» пишет: «Древо жизни — это восприятие любви и мудрости по Богу, и Древо Познания добра и зла — восприятие любви и мудрости по себе самому».

 




[1] См. главу «Рождение Иисуса».

[2] 1. Христианство. Словарь под ред. Л.Н.Митрохина. – М.: Республика, 1994, с. 143.

2. «<…> происхождение Евангелия относится ко второй половине I века. Были попытки некоторых ученых отнести его происхождение к концу II века, но эти попытки не имели успеха» [Полный православный богословский энциклопедический словарь, издательство П.П.Сойкина, типография СПб, Стременная, 12, собственный дом, репринтное издание концерн «Возрождение», 1992, т. 1, с. 812].

 

[3] «Ориген, живший в III в. в Палестине, предположил, что в этом месте Евангелия от Иоанна следует читать не «Вифания» а «Вифавара» (в русском переводе: Вифавара при Иордане, в английской Библии короля Якова – Bethabara)» (Э.Райт, «Библейская археология»). Поэтому в синодальном русском издании вместо «Вифания» мы можем увидеть слово «Вифавара».  Однако по мнению Э.Ренана это слово сознательно было заменено греческими переводчиками, дабы избежать неточности автора четвертого евангелия.

[4] Об этом убедительно свидетельствует терминология и символика его произведений. Иногда звучат обвинения Иоанна в том, что он в конце своей жизни потерял адекватность мировосприятия, так как был глубоким стариком и страдал галлюцинациями, следствием которых и стало написание «Апокалипсиса». На самом деле такие выводы можно сделать лишь на основе слишком поверхностного анализа этой книги. Того же, кто желает поближе познакомиться со смыслом описанных Иоанном видений, отсылаю к прекрасной книге О.М.Айванхова «Приближение града небесного. Комментарии Апокалипсиса».

[5] Иоанн, видимо, сознательно искажает действительность, дабы его повествование соответствовало иудейскому обычаю выбирать пасхального агнца в десятый день месяца Нисана (Исх. 12:2-6), которого закалывают как раз 14 числа (Исх. 12:6). Желание уподобить Иисуса пасхальному агнцу (Иоанн 1:29) прослеживается также в Иоанна 19:36 (ср. Исход 12:46, Чис. 9:12) и Иоанна 19:37 (ср. Зах. 12:10).

[6] Матфей здесь явно подтасовывает факты, чтобы получить намек на древнее пророчество о Мессии в Пс. 68:22. Согласно обычаю осужденному на распятие для уменьшения страданий давали именно ароматизированное вино, но этот факт не содержит даже намека на мессианство Иисуса, что, вероятно, и подвигло Матфея на искажение действительности.

[7] Филиппа.

[8] См. также Иоанн 7:37-39.

[9] От лат. filioque – «и от сына», добавление, сделанное в 7 в. западно-христианской (католической) церковью к христианскому «Символу веры» 4 в., в догмате Троицы: об исхождении Св. Духа не только от Бога-Отца, но «и от сына». Православная церковь не приняла филиокве, что позднее послужило одним из поводов для разделения церквей.

[10] Гермесом.

[11] С точки зрения священника из «Принципа домино» – типичный представитель язычников и безбожников.

[12] Индусский мудрец и реформатор буддизма. Напомнил людям предписание очень древнего закона, согласно которому в конце каждого столетия должна быть сделана попытка просветить людей Запада, заботящихся исключительно о материальном.

[13] За свою тысячелетнюю историю она горела неоднократно. Однажды (по одному из преданий) ее подожгли арабские фанатики, в другой раз – римские воины.

[14] От имени греческого бога Орфея, по преданию создавшего свое учение.

[15] Angelus Silesius – «Вестник из Силезии», наст. имя Иоганн Шефлер (1624-1677), немецкий поэт-мистик, автор «Херувимского странника» (1657) – книги глубокомысленных поэтических афоризмов, суммирующих идеи немецкой мистики от Экхарта до Беме.

[16] Креационизм (от лат. creatio – сотворение) – религиозное учение о сотворении мира богом из ничего. Характерен для теистических религий – иудаизма, христианства, ислама.

[17] Как ни странно, но и современная наука тоже «грешит» похожей нетерпимостью к инакомыслию – на этот раз научному. Валерий Демин в книге «Тайны Вселенной» пишет о современной самой распространенной математической модели Вселенной, рожденной исключительно «на кончике пера» английского физика и астронома С.Хокинга (р. 1942), а также о некоторых несуразностях и противоречиях, следующих из нее:

«Попытки критически осмыслить подобные допущения или выдвинуть контраргументы наталкиваются нередко на далеко не научное противодействие. Об этом говорят многие западные авторы. Американский астроном Дж.Бербидж попытался проанализировать причины странной популярности гипотезы «Большого взрыва», в основе которой лежат непроверенные предположения. Прежде всего ошеломил темп ее распространения: на Западе конференции, посвященные данной космологической модели, проводятся в среднем раз в месяц. В учебниках релятивистская модель излагается как доказанная раз и навсегда и единственно возможная. Опубликовать в научном издании альтернативную статью практически невозможно из-за наличия жесточайшей цензуры. Сторонником альтернативных подходов чрезвычайно трудно получить финансовую поддержку (в то время как для релятивистов она идет широким потоком) и даже время для наблюдений на телескопе. Так, известному астроному Х.Арпу было отказано в наблюдениях крупнейшими американскими обсерваториями, поскольку целью его исследований были поиски фактов против релятивистской космологической модели. А ведь Х.Арпу принадлежит заслуга в открытии двойных галактик, связанных друг с другом туманными струями. При этом красное смещение у двух взаимосвязанных объектов оказалось совершенно различным, что, естественно, не вписывалось ни в гипотезу «Большого взрыва», ни даже в истолкование факта красного смещения».

[18] Петр Клюнийский (ок. 1092-1156) – известен как Петр Достопочтенный (Petrus Venerabilis). Христианский ученый, писатель и церковный деятель. Провел реформы в монастырской жизни, с целью опровержения ислама содействовал переводу Корана на латинский язык.

[19] Людовик VII (ок. 1121-1180) – французский король из династии Капетингов. Один из предводителей 2-го крестового похода (1147-1149).

[20] Александр III (1105-1181).

[21] Орден основан в 1215 году испанским монахом Домиником де Гусманом (1170-1221).

[22] Инквизиция (полное название – «Святая конгрегация римской и вселенской инквизиции») просуществовала под этим именем вплоть до 1908 года, когда для благозвучия она была переименована в «Святую обязанность». В 1965 году ее снова переименовали и она получила вполне безобидное название – «Конгрегация ради учения о вере».

[23] Мара (санскр.) – Бог Искушения, Соблазнитель, который пытался отвратить Будду от его Пути. Одно из названий Камы, Бога любви.

[24] Татхагата (санскр.) – «Тот, который подобен грядущему», самый высший из титулов Гаутамы Будды.

[25] См. Л.Толстой, «В чем моя вера».

[26] А.Н.Муравьев в 1855-1858 гг. написал двенадцать томов «Житий Святых Русской Церкви».

[27] Сравните: «Судите сами, что случилось бы, если б все люди были мудрецами» (Эразм Роттердамский, «Похвала глупости»); «Судите сами человеки грешные, падшие, омраченные, смертные: что должны вы творить неотложно. Непрестанно каяться, молиться, исправляться, творить благие дела и уподобляться Богу» (Иоанн Кронштадтский, «Дневник»).

[28] Впрочем, не стоит удивляться реакции Ильина на философию Толстого, ведь даже воззрения русских философов Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова (1871-1944) и Л.П.Карсавина (1882-1952) он называет... «псевдофилософским «богословствованием»», а их самих – «дилетанствующими ересиархами...».

[29] Автор исключительно злобных книг „Божий народ”, „Князь мира сего”, „Протоколы советских мудрецов” и пр.

[30] По статье Е.Мелешко и А.Каширина «Философия Толстовства: Идея духовно-монистического миропонимания».

[31] В философии Д.Андреева – взаимосвязанная и взаимообусловленная система целого ряда разноматериальных слоев планеты Земля, объединенных общностью протекающих в них процессов.

[32] Мегалитические сооружения или мегалиты – культовые сооружения 3-2-го тыс. до н.э. из огромных необработанных или полуобработанных каменных глыб. Известны в Западной Европе, Северной Африке, на Кавказе и в др. районах.

[33] Догоны – африканское племя скотоводов и земледельцев, обитающее в Западной Африке на плато Бандиагара (территория республики Мали). Эта малочисленная этническая группа (около 225 тысяч человек) стала знаменитой благодаря французскому антропологу Марселю Гриолю, который побывал там в 1931 году и обнаружил, что примитивные догоны обладают поразительными знаниями в области астрономии и космогонии, в частности: о спиральной форме нашей галактики, о 50-летнем цикле изменения блеска звезды «Сириус Б», и др.

[34] И даже временем с точностью до минуты!

[35] Как это похоже на многих современных верующих!

[36] Чего греха таить: люди умеют навешивать ярлыки на все непонятное и для ограниченного ума непосильное. В нашем институте, где я учился на радиотехническом факультете, заведующим кафедры истории и философии был генерал, защитивший диссертацию по теме… «Кибернетика как лженаука»!

[37] От лат. elementum – стихия, первоначальное вещество. Элементами алхимиков были – огонь, воздух, вода и земля. Сейчас можно высокомерно улыбаться, заслышав о столь «наивных и примитивных» представлениях древних. Однако скепсис быстро улетучивается, когда начинаешь понимать, что их элементы – это то, что современная наука называет четырьмя агрегатными состояниями вещества – плазма, газ, жидкость и твердое тело!

[38] Имя «Петр» происходит от греч. «petros» – скала, камень.

[39] Прототипный Человек; Человечество, «Небесный Человек», не впавший в грех.