Ты сказала:
- Напиши мне письмо…
- Письмо? Зачем? Мы же и так разговариваем.
- Тебе жалко? Я очень люблю письма получать. И писать люблю, - и добавила чуть позже. -Только писать в последнее время было некому.
Улыбаешься одними губами, а глаза грустные-грустные...
Как же мне хочется в этот момент завыть, заскрипеть зубами, разбить что-нибудь… «Лапочка! Я напишу! Напишу! Всё, что ты захочешь напишу, только не надо так смотреть!» Это я мысленно кричу тебе, а вслух… спокойно так:
- Ну, напишу, если ты хочешь. Только о чём?
Ты молчишь... а потом:
- Помнишь книжку такую детскую: «Коля пишет Оле»? Кажется Алексина.. Не помнишь?
- У-у…
- Ну, дети письма там писали друг дружке… Давай тоже: ты – мне, я - тебе…Написать же проще, чем сказать. А когда во вкус войдём, можно и эротику попробовать. Сайт же литературный. Будет потом что внукам рассказать.
И в глазах твоих тут же чёртики зелёные запрыгали, задразнились…
- Ну, если эротические…
Я принимаю правила этой игры. Я могу принять правила любой твоей игры. Любой! Лишь бы ты перестала улыбаться так…безнадёжно отчаянно, горько так… Девочка моя…любимая… И вот сижу ночью перед компом, пялюсь в монитор…Написать письмо тебе. Тебе…Что может быть проще. Я ведь тебе столько всего хочу сказать…не решаюсь иногда: то боюсь, что не поверишь, то - что не поймёшь. Что ж я так многого боюсь? Да потому что обидеть тебя боюсь, ранить словом каким-то неосторожным, глупым своим словом. А ты... у тебя... Ты сказала как-то: «Уходи, у меня уже места для ожогов нет…» А я: «Не надо, девочка! Не гони меня! От меня у тебя ожогов не будет, от меня только греться можно…» Ты хмыкнула, но почему-то поверила. Почему-то? Никому не веришь уже, а мне почему-то…
Письма…эротические…тебе…
Когда я смотрю на тебя, на твои фотки…что-то там внутри меня ёкает словно. И по телу дрожь лёгкая…каждый раз…каждый раз… Один раз даже вырвалось:
- Почему это?
А ты:
- Хочешь на чистоту? Ты хочешь ЭТО…но не знаешь кто тебе это даст. ЭТО уже проросло в тебе. И я тут не при чём…
- Но на других же не ёкает.
Спорить с тобой бесполезно. Ты уверена, что всё знаешь… А вот моя уверенность почему то тает рядом с тобой... Что мне написать тебе? Ну, то, что я тебя хочу до одури и всё время - это понятно…к бабке не ходи. Что там…фантазии свои. О, их есть у меня, как говорится. И так…я хочу…
Стоит мне только глаза закрыть и я уже рядом с тобой. Сижу напротив или рядом... смотрю... молчу... А мне так хочется говорить тебе всякие нежные глупости. Но ты ведь не веришь…никому больше не веришь… Ты говоришь: «Я, наверное, уже никогда никому не смогу сказать "люблю". И у меня сердце сжимается от безнадёги в твоём голосе. Ну что мне сделать? Что мне сделать, что бы ты снова захотела... жить, девочка. Жить и желать? Что?!
- А хочешь, я покажу тебе крылья бабочки?
- Хм, как хочешь...
- Тогда встань... пожалуйста.
Ты медленно, нехотя, подымаешься.
- А достанешь до меня, я же дылда? И каблуки ношу десятисантиметровые...
- Хочешь, я покажу тебе крылья бабочки? - повторяю я, глядя в твои насмешливые, безумно зелёные глаза.
- Только ты должна молчать и ничего не делать руками. Просто стоять…что бы ни происходило.
Ты пожимаешь плечами:
- Ну, ладно…
Тогда я подхожу к тебе совсем близко, так близко, что запах твоих духов кружит мне голову. Подхожу, поднимаю руки и начинаю медленно расстёгивать одну за другой пуговки на твоей блузке. Руки дрожат, но я пытаюсь делать это уверенно, чтобы не выдать себя раньше времени… Господи! Кто бы знал: как мне хочется сейчас…раздеть тебя всю, сорвать одежду одним махом, чтобы она не мешала мне…что бы увидеть тебя безо всего и… А вместо этого…пуговки выскальзывают из петелек нехотя, капризно цепляясь за ткань…но каждая новая открывает мне твоё тело... «А сойти бы сейчас с ума -, вертится в голове, - сойти бы с ума, чтобы всё по колено и тогда бы я…» Однако…что за мысли у меня. Однако…Наконец, полочки блузки расходятся и передо мной…твоя грудь обтянутая только тонким кружевом бюстгальтера.
Так просто…всё так просто... Я делаю глубокий вдох, как перед прыжком в воду и запускаю свою ладонь в одну из его чашечек. От неожиданности ты вздрагиваешь всем телом. Я тоже… Сейчас ты скажешь: "Ну вы ….. однако…» Но ты молчишь, почему-то...Прикосновение к твоей груди... и электрическим зарядом сумасшедшее желание пронзает меня с головы до пят,возвращается, оттолкнувшись от земли, и зависает где-то внизу живота. Я замираю от такого мощного удара на несколько томительных секунд, потом решительно встряхиваю головой и... вот в моей руке тёплое нежное яблочко с тёмно-розовым соском. Секунду держу его в своей ладони и отпускаю с тяжёлым вздохом сожаления. Я не могу смотреть тебе в лицо, не могу сейчас, иначе не сдержусь, а впереди ещё обещанные крылья бабочки...
Вторую грудь освобождаю из плена женской упряжи совсем уверенно, обречённо как-то... ты же не прогнала…будь что будет теперь... И прямо перед моими глазами - два эти чуда. Чувствую, как в голове начинает шуметь кровь, толкается в виски, рвётся из вены на шее… Ты молчишь…а я… уже почти не могу сдерживаться… Наклоняюсь и осторожно, как святыню какую-то целую камешек соска. Девочка моя… Я покажу тебе крылья бабочки….
Ты медленно поднимаешь руки, но я хватаю тонкие запястья и завожу твои руки чуть за спину. Не надо, не надо, прошу тебя! Не мешай мне! Твой запах уже проник в мой мозг, как отравляющий газ… Не мешай мне…только не мешай!
Я снова касаюсь тебя губами…теперь уже в ложбинке между грудей. Как ты пахнешь! Как же ты пахнешь! Дурманяще тонко…Безумно вкусно…Я чувствую, как начинает учащённо биться твоё сердце, как ты дрожишь всем телом под моими губами. Девочка, как же я тебя…хочу сейчас. Но, нет потерпи ещё, и я тоже…потерплю… Я знаю, мы будем вместе, я буду любить тебя сегодня… Ты этого хочешь так же сильно, как и я…Эта сладкая мука предвкушения близости с тобой…такая…сладкая.. И я хочу растянуть её, напитаться ею, растворить в ней свой страх и неуверенность… Я потерплю, я хочу это терпеть. Чувствовать ноющую боль и тяжесть внизу живота и знать, что с тобой сейчас происходит тоже самое. Знать! Чувствовать! Чувствовать тебя... Чувствовать тебя всю так близко сейчас. Так близко…
Где-то в книгах встречалось: это называют смешиванием биополей. Мы с тобой сейчас в одном общем поле, и мы – родители и дети этого поля… Мы творим своё общее поле, в котором будут порхать бабочки... Я, почти не дыша, наклоняюсь так, что ресницы мои касаются твоего соска и моргаю часто-часто. Ресницы щекочут сосок, и ты дрожать ещё больше и… стонешь... стонешь… Я представляю, как кровь сейчас прилила к твоим щекам и ты стала такой…красивой…такой... Я знаю, я догадываюсь как это приятно… Как тебе сейчас, что ты чувствуешь, когда я делаю так… Это крылья бабочки, девочка. Крылья бабочки…
Мои ресницы порхают по твоей груди нежно и неистово. То летят стремительно, то задерживаются на минуту на сосках и снова летят, словно они на самом деле бабочки... Я хочу тебя! Я хочууу… Я чувствую, что больше не смогу терпеть. Я так хочу тебя, девочка моя. Так хочу в тебя... Мои пальцы выпускают тонкие нежные твои запястья, освобождая руки. Я поднимаю голову, беру твоё пылающее лицо в свои ладони и шепчу: «Ты мой цветок… Мой цветочек, а я - твоя бабочка. Не прогоняй меня… Больше никогда не прогоняй меня. Ты мой цветочек…»