Что ни говори, какие доводы «за» и «против» интернетовской паутины не приводи, великое это достижение человечества и нелишне лишний раз поклонится низко в ноги отцам-основателям и Майкрософта и Интернета. А сегодня не только можно вести оперативную переписку с любым адресатом любого уголка земли, но и общаться как бы «вживую» по экрану компьютера.
В конце прошлого года, просматривая в очередной раз электронную почту, пестрящую в основном письмами, сообщениями авторов, читателей журнала «Истоки», я обратил внимание на срочное сообщение в Мой Мир@Mail.Ru: «Мой папа – Денисов Николай Алексеевич разыскивает друга своей юности Прохорова Сергея Тимофеевича. Откликнитесь. *** Swetlana ***.
На миг я оцепенел от волнения.
Год уже как, подключившись к Интернету, я пытался установить связь с этим дорогим мне человеком. Найти его в Интернете особой трудности не составляло. Художник Н.А.Денисов, оказалось, в Казахстане личность давно известная. Это я прочёл из первой же о нём информации в Интернете. Более подробно в интервью журналистки Ольги Макаровой «Жизнь с палитрой» с председателем Жамбылского филиала Союза художников Казахстана Н.А.Денисовым. Но ни почтового индекса, ни улицы, где проживает художник, ни тем более номера телефона я разыскать не смог. Послал письмо в Союз художников, но оттуда ни ответа, ни привета.
И вот звонок … из далёкой юности…
Уже почти полгода, забрав документы из финансово-кредитного техникума, я – несостоявшийся, а вернее, недоученный финансист, трудился на Красноярском заводе комбайнов. Вместо арифмометра(калькулятора) и бухгалтерских томов моими атрибутами деятельности стали кувалда, метла и лопата. Но за пять месяцев прилежной работы в паро-силовом цехе завода я сделал уже карьеру от зольщика до машиниста углеподачи, чем был неописуемо горд. Но, главное, за такой короткий срок сумел из довольно скромной зарплаты (80-100 рублей) накопит целое денежное состояние, на которое я в первую очередь одел себя с головы до ног. Купил шляпу, галстук, лакированные ботинки и костюм с белоснежной рубашкой. «Как денди лондонский одет я наконец увидел свет» Пришлось отказаться от вкусных обедов заводской столовки. На работе обходился батоном с кефиром, положенных мне в талонах по горячей сетке. А дома готовил себе постные картофельные супчики и знаменитые студенческие макароны. А мой тогдашний дом - это угол, снимаемый за 10 рублей в месяц на улице 6-я Полярная. Улица граничила тогда с взлётным полем городского аэродрома и ночами я нередко пробуждался от свиста пропеллеров взлетающих «яков» и «илов». Хозяева дома были людьми добродушными, но экономными. И я почти не находился в комнате один. На четырех-пяти квадратах комнаты умещались две железные кровати, столик, два стула и тумбочка. Иногда ставилась и раскладушка.
Один раз хозяева подселили мне двух девушек: официантку и железнодорожную проводницу. Проводница неделю в рейсе, я по двое суток через трое в смене, официантка почти до утра в ресторане. Но случалось нам всем троим стекаться на четырёх квадратах. Вот было веселье! Ничего, устраивались. Была бы, как говорится, крыша над головой.
В этот летний день я, отдыхающий от многочасовой смены на заводе, впервые надел свой новый костюм и бесцельно бродил по окрестным улицам района, останавливаясь у витрин, чтобы лишний раз полюбоваться на своё отражения. То и дело поправлял галстук, шляпу, стряхивал платочком пыль с лакировок. Сходил на вечерний фильм в кинотеатре «Шахтер». Домой вернулся в приятном настроении.
А в моей комнате уже хозяйничали двое незнакомых мне парней. Увидев моё удивление, они представились, с интересом рассматривая юношу в парадном костюме:
-Федя.
-Николай.
Федя – парень с крупной головой, широкими плечами, несоразмерно длинным торсом и короткими ногами напомнил мне образ бродяги из какого-то фильма про пиратов. И фамилия на редкость звучная - Шмидт. Подумалось: уж не внучатый ли родственник знаменитого лейтенанта Шмидта? Пожимая мне руку, Фёдор Шмидт, как бы вскользь, поинтересовался, разглядывая мой новенький, с иголочки, костюм:
-Как у вас тут с сексом?
Вопроса я не понял, так как впервые услышал новое для меня вчерашнего деревенского парня слово. Но чтобы не оконфузиться, не уронить честь надетого на себя мундира, ответил, слегка пожимая его мускулистую потную руку:
-Как и у вас.
Николай разительно отличался от Фёдора. И внешним видом, и речью он напоминал интеллигентного юношу, мечтателя, влюблённого в дело, ради которого приехал в столицу Красноярского края. Он как-то ненавязчиво но сразу расположил меня к себе.
Вошла хозяйка дома. Как бы извиняясь передо мной, ласково заговорила.
-Вы уже познакомились? Ну, вот и ладно! Парни приехали поступать в художественное училище, а остановиться негде. Пусть пока поживут с тобой, Серёжа, в комнате. Хорошо?
Конечно же, я был не против, да и не привыкать. Хоть в тесноте, зато не скучно. И хозяйке материальная подмога. Небось, подумал, уже двадцатку с парней содрала.
В этот первый вечер знакомства мы просидели допоздна. Я многое узнал о парнях, приехавших поступать в суриковское художественное училище из Казахстана, они - обо мне.
Больше мы общались с Николаем. Тогда я впервые услышал от него имя поэта Сергея Есенина(в те годы ещё запрещённого) Он читал мне есенинские стихи о матери: «Ты жива ещё моя старушка…», о собаке: «Дай, Джим, на счастье лапу мне…». И окончательно меня сразил, когда показал мне и свои стихи, напечатанные в казахской газете. Одно из них я до сих пор наизусть помню:
Осень уж срывает
Листья с тополей,
Птицы улетают
Из родных степей.
Я их провожаю,
Долго гляжу в след.
Полететь желаю,
Жаль, что крыльев нет.
Если б был я птицей –
Высоко б парил,
Я бы вереницы
За собой водил.
Увидал бы море,
Повидал бы свет,
Но одно лишь горе –
Жаль, что крыльев нет!
Но если с поэтическим миром я более-менее был знаком (поэзией увлекался со школьной скамьи) в живописи я был полным невеждой. Знал Шишкина (дома в деревне на стене весела картина с тремя медведями), Репина (Боярыня Морозова), Сурикова( постоянно проезжал с работы и на работу мимо его дома-музея и по улице его имени, да вот ещё над моей койкой в городской комнате картина Крамского «Незнакомка». Общаясь с Николаем, я как будто посещал художественные вернисажи и выставки. И тот же Суриков открывался для меня уже не домом-музеем, а живописными картинами и открывались для меня новые, ранее не слыханные мне имена: Микеланджело, Леонардо да Винчи, Огюст Роден, Клод Моне, Левитан, Куинджи и прочие-прочие.
Иногда я ходил с Николаем вместе на этюды. И наблюдал, как он работает карандашом, угольком, кистью. Это мне потом на срочной службе во флоте пригодилось (оформлял наглядную агитацию, выпускал стенную газету и т.д.)
Нас призвали на службу в одно время и определили на призывном пункте в одну команду под номером 8. Что это за род войск мы тогда не знали. В поезде до Владивостока мы ехали в одном вагоне, в одном купе. Николай, как художник, вызвался оформлять стенную информационную газету будущих воинов, а меня взял в помощники - у меня неплохо получались стихотворные шаржи.
Владивосток, несмотря на разгар лета, встретил нас довольно пасмурной сырой погодой. С вокзала, после митинга в честь нашего прибытия на дальневосточный рубеж, нас пешим строем в сумерках повели через сопки в какой-то военный гарнизон.
Утром проснувшись стали осматривать местность. Кругом сопки. А где же море? Я всю жизни мечтал побывать на море, а Николай вон даже в стихах тосковал по нём. И мы решили с ним непременно увидеть свою мечту немедленно и сбежали из гарнизона, решив подняться на вершину сопки. Говорили оттуда простирается Амурский залив.
Это издали вершина кажется близкой. А топать по подъёму пришлось не менее полутора часов. Но зато какое удовольствие мы испытали, когда достигнув вершины, увидели наконец водную гладь, уходящую за горизонт. Мы застыли в волнении, как первооткрыватели этой бесконечной морской державы.
А через сутки я уже ехал в Хобаровск, в учебный отряд на Красной речке а Николай остался во Владивостоке. И началась у нас с ним переписка, потому, что там - на краешке земли мы были единственными друг для друга близкими.
Рядовой матрос Воздушно-морского флота Николай Денисов стал военным художником, а я, приняв присягу и получив в "учебке" воинскую профессию корабельного моториста был определён на службу в морскую десантную дивизию. А в первое своё увольнение во Владивостоке я отправился в часть, где служил Николай.
Там на дальневосточной стороне мы старались не терять друг друга. Николай демобилизовался раньше на год, но остался в части, где нашёл подругу своей жизни. А я, погуляв на той свадьбе в качестве друга жениха, стал желанным гостем в теплом семейном доме.
Расстались мы с Николаем 5 ноября 1966 года. Получив долгожданный “дембель” и переночевав у него в доме, я наутро отправился на аэродром, Николай в - Дальневосточное художественное училище. Обнялись и больше не виделись. Поначалу ещё переписывались. Но вскоре и его и меня закружила жизнь, поведя каждого своей дорогою.
И вот через 46 лет звонок из юности.
Мы оба страшно волновались, настраивая свои скайпы.
Узнаем ли друг друга?
- Ну, где там Николай, - тороплю я Светлану, дочь Николая, которая и отыскала меня в Интернете.
-Дядя Серёжа, подождите. Папа сейчас подойдёт. Он очень волнуется.
На экране появляется до боли знакомое лицо. Время не сильно изменило его черты. Лысеть он начал еще на службе. Разве что добавились какие-то складки на лбу, под глазами - неприменные отметины прожитых лет... А вот Николай меня совершенно не узнавал.
-Встретил бы на улице, не признал. Но выглядишь ничего. Как ты, чем занимаешься?..
И, кажется, не было этих долгих лет разлуки.