III. Зажигательная встреча, или воспоминания под дождем.
Нелегко быть тем, на чьих плечах лежит груз ответственности. Порой, в далеком-далеком прошлом, мы мечтаем, что сможем изменить мир, не подозревая, что вместе со сбывшимися мечтами теряем и частичку своих убеждений.
Понятие меньшего зла... Оно знакомо многим, не так ли? Оставить друга в тяжелый момент или лишиться возможности побыть с семьей, прежде чем снова уехать. Потерять гордость или потерять здоровье. Примеров много, а суть одна: или откажись, или выбирай, или ищи третий путь.
Хочется оставаться чистыми даже в грязи. Но чем больше власти, тем больше грязи, и даже если ты не хочешь причинять вреда, ради своего долга и так надоевшего слова "надо" приходится переступать и через свои принципы, и через самого себя.
Когда-то давно.
-Amen... - выдохнул священник. Молитвенник в руке подрагивал, но не пистолет: три разрывных разнесли голову еретика через миг после завершения молитвы. Еще один упал совсем рядом - разорвали горло. Священник обернулся, светлые глаза расширились против воли, и кровь отхлынула от лица.
-Можешь ты не читать свою книжицу?! - воскликнул инквизитор, сомкнув когтистую руку на шее еще одного человека. Тяжелый сапог уперся на миг тому в живот, и горячая кровь брызнула на руки святого отца. Горящие глаза инквизитора сверкнули почти насмешливо, когда разряженный пистолет вернулся в кобуру, а за спиной коллеги упал очередной противник.
-Но... - пролепетал юноша, чувствуя дурноту. - Но я не...
-Прочитаешь над ними и позже, когда закончим! - еще двое захлебнулись кровью, а один, совсем мальчишка, отлетел к стене со сломанным позвоночником. "Да он не старше меня... - светлые глаза священника выхватывали картинки из происходящего, но руки лишь сильнее сжимали потрепанную книгу. - И двадцати нет, Боже..."
Смерть несут служители Его, смертью насаждают истинную Веру, даря очищение огнем и им же карая непокорных...
Два инквизитора и один священник, что они могут сделать с тремя десятками еретиков и предателей Церкви? Они полны священной ненависти, но когда кончаются патроны, она не дает преимущества.
Из носа светловолосого инквизитора неожиданно хлынула кровь. Второй, ринувшись в гущу врагов, пробил кулаком грудь невысокой полной женщины. Менталист... как он не почуял менталиста?! Священник в отчаянии склонился над осевшим на землю блондином, но тому уже было не помочь.
Пока второй инквизитор с невероятной даже для Карающих яростью рвал на части еретиков, святой отец осторожно уложил умирающего на землю. Раскрыв молиитвенник на том месте, где выглядывал хвостик алой ленточки-закладки, положил ладонь на раскаленный лоб и тихо начал читать молитву, стараясь не замечать, как корчится в муках тот, кто не единожды спас ему сегодня жизнь.
-...примет душу твою... - прошептал священник, чувствуя, что лишь сила, бьющаяся на кончиках его пальцев, удерживает инквизитора в этом мире. Закрыв глаза, отдернул руку. - Amen.
Наши дни.
-Прах к праху!
Сейе нахмурился, тяжелая рука легла на плечо священника.
-Это не наше дело, брат. Карающие займутся.
Когда они уходили, еретики захлебывались криками. Зарево пожара отражалось в лужах.
Дождь...
Как давно не было дождя. Сейе Слинше закрыл глаза, позволяя холодным ручейкам, стекая по волосам, заливаться за ворот плаща. Святой отец был недоволен. Милосердным никогда не приходилось заниматься подобными делами, но с тех пор, как город покинула Ай, Карающие неохотно подчиняются главе первого крыла. Шефу нет дела до происходящего, а Велмс не имеет необходимых полномочий.
Огонь очистит. И гореть бы в аду инквизиторам...
...если бы не они были тем щитом, о который разбивается большая часть атак противных Господу язычников и демонопоклонников. Страшные времена, если приходится для защиты от зла прибегать к услугам зла меньшего.
Месяц с лишним прошел с тех пор, как Криллах Ай отправилась за Корсом. Месяц, полный проблем. Еще несколько исчезнувших псиоников. Уэрей полон слухов, Орден Шторма на грани бунта. Брат Сейе сжал кулаки, посмотрев вдаль: под ним простирался город, тревожно затихший в вечерних сумерках. На горизонте едва заметны темные всполохи - похоже, еретики из Карающих вступили в битву с порождениями тьмы.
-Святой отец, позвольте...
Сейе искоса посмотрел на бесшумно подошедшего Велмса. Молодой человек дождался кивка и продолжил:
-Святой отец, мы, искореняя ересь и скверну в душах людских, позволяем ей пробиваться ростками в тех, к кому не боимся повернуться спиной... правильно ли так поступать?
Он тоже видит, понял священник. Прекрасно видит и тьму на горизонте, и черную кровь на тех, кто возвращается после таких сражений живыми. Что еще знает этот мальчишка-псионик? Откуда?
-Правильно ли позволять душам братьев наших погрязнуть в страшнейших грехах? О доверии к ним я не говорю, да и как можно доверять тем, чьим душам гореть в аду? А позволять им руководить с нами на равных - святотатство!
Священник тихо вздохнул.
-Преданность Криллах Ай никогда не была под сомнением, брат, как и тех, кто находится под ее руководством, - негромко ответил он, убирая с лица намокшие волосы и возвращаясь в кабинет. На паркет полилась вода, когда глава Милосердных стянул плащ. Обернувшись, он чуть улыбнулся. - Не спрашивай, почему я доверяю этой женщине больше, чем остальным, просто поверь, что она заслуживает этого доверия.
-Она еретичка...
-Она верна нам.
-Она исчезла больше месяца назад, прихватив с собой несколько артефактов Церкви, святой отец! Криллах Ай не раскаялась, и вы знаете об этом. Она пользуется своими силами так, словно они безобидны!
-Криллах такой же псионик, как и ты, Велмс. Немного другого направления и способна пользоваться оскверненными вещами без вреда для себя, всего лишь. Смирись с этим и не трогай ее. Пока еретики приносят пользу Церкви, они будут жить. Можешь идти.
Велмс, вспыхнув, стремительно вышел из кабинета. Стук каблуков отражался от стен, сердце стучало не тише.
-Без вреда? - прошипел псионик, свернув в сторону тренировочного крыла. - Ай давно впустила тьму в свою слабую душу! Инквизиторы... предатели!
Сейе Слинше посмотрел в окно. Дождь.
Рука легла на потрепанным молитвенник, и пальцы пробежали по вышивке на алой ленте, пришитой к корешку.