Короли боялись, клоуны делали, а Таня просто росла невинным ребенком.
Скоро придет лето, думала она, чуть только их большой советский холодильник начинал худеть после новогодних праздников.
Недавно попавшаяся ей под руку книга о старобытной Руси конечно в первую очередь привлекла ее своими пестрыми, ярмарочными картинками. Все они были пропитаны какой то светлой радостью, словно радовались новому открытому дню. Картинки плясали, кричали и смеялись, довольные розовощекие бабы в платках заводили хороводы, подвыпившие сивухи мужики, плясали у костров в честь столь ярких детских глазок. Они изгалялись как могли. Там и пряники кружевные, помазанные яйцом и такие же спелые баранки, расписные ложки, резная кухонная утварь, все дышало тем, что двенадцатилетний ребенок назвал бы простотой, а взрослый, самобытностью.
Стояли долгие, спокойные зимние каникулы. Уже за первую неделю Танечка успела вкусить сполна ту меру детского морозного лихачества которое крутилось, прыгало, падало, смеялось и кричало в ее дворике. Специальных снежных спусков в их районе не было, и что бы покататься с горки, надо было идти аж до школьного двора. Таня маялась и не хотела идти, хотя ее часто звали туда. Она всегда думала, что за каникулы по школе надо соскучиться, а для этого ни в коем случае, не одним глазком нельзя на нее смотреть и лучше вообще не произносить это слово - «школа», тогда, спустя какое то время она уже не кажется такой занудной. Даже когда она ехала с мамой в троллейбусе на рынок мимо школы, она всегда закрывала глаза. «Нельзя, нельзя». А сегодня Дашка из двадцатой квартиры рассказала Тане, что ребята из соседнего двора катают большие валуны снега, наверное будут делать горку, потом подружки долго спорили о горкостроении, о сроках возведения снежной радости и в конце концов пришли к выводу, что надо бы завтра сходить туда посмотреть что получилось. А еще Костя с шестого «б» наверное влюбился в Дашу… или Таню… ну в общем он влюблен - это точно.
После ухода подружки Дашенька долго смотрела из окна, но никто так и не вышел играть, лишь дядя Ваня бегал шустрее своей собаки, изображая молодого и энергичного, но собаке, наверное, было все равно, раз она так тихо плелась за ним, увязая в мокром снегу. Девочка спрыгнула с подоконника и окинув комнату легким взглядом остановилась на неприглядной книжной полке сбитой легкой папиной рукой и долго пылившейся на дачном чердаке. На ней стояли книги разного содержания и калибра, но одно их объединяло точно, и девочка это чувствовала. Забытость, оставленость, тоска. Раз в неделю мама протирала их специальной щеткой, даже не вынимая с насиженных мест. Как же им наверное скучно там, подумала Таня, проводя кончиками нежных пальцев по огрубевшим коркам оставленных творений. Да и когда было читать бедным родителям. Работа, бесконечные дела. Не оставалось времени даже на нормальный отдых. «Что бы выжить сегодня - надо пахать»- любил говаривать ее отец за большой кружкой сладкого, вечернего чая и его не в чем было упрекнуть. Работяга, всю жизнь отдавший семье.
Витя - старший брат, перенял отцовский запал еще будучи школьником. Каждое лето он придумывал себе новое занятие, на каникулы. Копил деньги, и уже на свое девятнадцатилетние подарил себе старенькую машину. Таня любила, когда старший брат соглашался забрать ее из школы. Тогда заранее она оповещала всех подруг, живших в ее районе что сегодня «мы поедем с ветерком», розовея от гордости за свою семью.
А мама свободное от дежурств время, несла боевое дежурство дома. Готовка, стирка, и уборка. Всего три вещи но сколько же уходит на них время. Даже посильная помощь дочери не снимала груза ответственности с крепких материнских плеч.
Она работала в детском саде, поэтому часть книг занимала скучная воспитательская литература, за ними следовали папины книги про машины, дальше шли старые Витины учебники, так и не вернувшиеся в школьную библиотеку. Прошлогодние журналы, использующиеся «под селедку» наверное были самые счастливые из всех, потому что их читали, пусть даже сплевывая на лица знаменитостей кости, но для журналов это были самые сладкие минуты их существования. Была также категория непонятно откуда взявшихся художественных произведений, они то и привлекли пытливое детское сердце в первую очередь. Практически на каждой обложке, в отличие от скучных папиных, красовались яркие рисованные картинки. В других же картинки сопровождали текст и даже не читая книгу можно было понять о чем она.
Таня взяла книгу о Робинзоне Крузо. Черно-белые рисунки сначала увлекли ее в открытое море, потом на остров, а потом она пыталась понять о чем хотел сказать писатель когда нарисовал Робинзона с негритенком, еще немного страниц и вся картина выстраивается в ее разыгравшемся воображении.
Дочитать любую книгу до конца Танечке всегда мешал ее непоседливый характер и полное отсутствие терпения, но сегодня от книг веяло чем то теплым и радостным- чем то новым. Девочка ощущала, что за потрепанными корешками вставало невидимое глазу солнце открытий, уже начинающее щекотать ее детскую душеньку теплыми образами.
Открыть. Их надо открыть для мира обязательно и прямо сейчас.
Такие мысли посетили Таню не от безделья, которым полны зимние каникулы. Сама ее жизнь требовала открытий, и они происходили постоянно.
Пока родителей не было дома Танечка начала бороздить непознанные просторы опыта прошлого. Мертвый скажете вы, но не для нее.
Этот океан был живой. Он бурлил под ее хрупкими ножками, радовался вместе с ней как ребенок, плескался, окутывал своими заботливыми лапами. Девочка и океан - как они прекрасны!
Таня не читала книги, она проглатывала их целиком. Картинки, заголовки, подчеркнутые строки - все летело в топку парохода воображения, дерзко бороздящего океанские просторы. «Проглоченная» книга раскрывалась девочкой на самом ярком ее месте и укладывалась в ряд с остальными. Через пару часов весь пол в зале был устлан освобожденными от одиночества книгами. Не заметно для Тани в комнату тоскливо заползли зимние сумерки, так же не заметно для себя девочка включила свет. На мгновение ей показалось, что книги благодарили ее.
Особую радость ребенку доставляли детские издания «взрослых» книг.
Мужественный король Артур грозно смотрел на уже знакомого Тане Робинзона Крузо, строящего свою лачугу, а будущий царь Давид разрывающий льву пасть не чем не уступал в силе и отваге трем богатырям. Шуты клоуны, короли, замки и лачуги все это и бесконечное множество другого, объединяла бумага. Где атласная и радужная, где грубая, с кусочками древесины- эту текстуру девочка ощущала уже четвертый час своими коленями, руками, спиной. Третий по счету бутерброд не успокоил разыгравшейся аппетит молодого создания. Вся ее душа сжималась и ликовала от огромного количества гостей в ее квартире. «Здравствуйте, мистер Холмс. Здравствуйте доктор Ватсон»- говорила она, бережно укладывая знаменитых сыщиков между Тарасом Бульбой и доктором Джекилем. Все они были другие, не как настоящие люди. Пусть даже самые отъявленные бандиты совершенно спокойно лежали вместе с выдающимися праведниками. Профессор Воланд мило улыбался красной шапочке (с подрисованной бородой и темными очками), а злая мачеха вот-вот заговорит по душам с одиноким старичком кощеем.
Это потом ей покажется многое неинтересным, пропадет огонь, страхи приобретут оформленное лицо, пропадет вера в новое, а сейчас она была открыта полностью и как никогда. Потому что сама выбирала маршруты плаванья на собственном пароходе, и весь океан приклонил перед ней свои могучи колени. А она радовалась, расплескивая теплоту по всей вселенной, кричала «спасибо». «Иди к нам. Будь нашей принцессой, ты, которая дала нам новую жизнь. Теперь знания прошлого, будут всегда обитать с тобой рядом. Твое время - наше время навсегда»- кричали герои перебивая друг друга. Но скорее всего Танечке это показалось, потому что она уже дремала, когда последний рыцарь отвешивал ей очередное королевское па.
Его величество крепко спало, когда заботливый отец отнес ее на свою кровать и укрыл теплым ватным одеялом. «Пускай спит так, в одежде»- сказал папа, попивая сладкий вечерний чай со своей большой кружки - «а книги пусть лежат. Завтра уберем.
Помнишь когда она плакала после детсадовского выпускного, мол ее желание повзрослеть так и не исполнилось. Вот смеху было. Я, говорит, пожелала стать двадцатилетней, а желание все не исполняется…»- родители добро смеялись. «Да, сейчас она уже взрослая, папа, совсем взрослая, и откуда столько желания и знаний в таком маленьком существе»- мерным голосом проговорила мать, бесшумно вытирая посуду. Отец встал, обнял маму сзади и уткнувшись в ее вьющиеся волосы сказал - «я так счастлив, что у нас есть такие хорошие дети, они нас еще многому научат».