БАНКЕТНАЯ ДИПЛОМАТИЯ
Возобновившиеся в средине 80-х годов поездки японцев на кладбище в Малокурильске поначалу носили скромный и скоротечный характер. Группа высаживалась на берег в какой-нибудь отдаленной бухте, автобусами их привозили на кладбище, где совершалась поминальная церемония. В то время кроме двух белых памятников-пирамид все прочие могильные камни лежали на земле, что на них было написано – неизвестно, поэтому церемония носила общий характер. За исключением нескольких обтесанных камней, основная часть памятников представляла собой большие окатанные валуны, на которых одну сторону выровняли и выбили надпись. После молитвы гости отбывали к месту высадки. По дороге делалась краткая остановка возле детского садика или школы, куда передавали презенты, фрукты и т.п.
На берегу японцы устраивали скромный пикник. На одном из них я присутствовал в качестве представителя общественности. Бросалась в глаза четкая организация мероприятия. Кроме официальных лиц все одеты очень скромно. Никакой личной инициативы. У нас на острове рядовые японцы в начале поездки всегда держались очень сковано. Свободнее они чувствовали себя после окончания официальных церемоний на кладбище и совсем свободно после тоста «Канпай!» на банкете. Произносил «Канпай» главный японский начальник в конце речи. После этого официальная часть заканчивалась, можно было выпить и расслабиться. После третьего или четвертого «канпая» народ становился общительным. Вначале на Шикотан приезжали начальники (синий деловой костюм, белая рубашка, темный галстук, обувь – по погоде, могут быть короткие резиновые сапоги) и бывшие жители Южных Курил. Те были одеты очень просто. Почти все женщины в панамках. Командует группой человек с мобильной рацией. Но не он главный. Определить самого главного начальника просто – он сидит во главе стола рядом с начальником принимающей стороны или хозяином дома. Именно он произносит первую официальную речь и в конце произносит «Канпай!». После него выступают люди рангом меньше и меньше. Этот ритуал соблюдается японцами свято. Если к вам домой пришла группа японцев, определить в ней главного просто. За столом он садится ближе к хозяину, произносит первую официальную речь и суетится меньше всех. Он дарит самый солидный подарок и ожидает такого же в ответ. После него выступают люди по ранжиру, все знают свое место.
Фото, помещенное в начале этой части, подарил мне Хидэо Фукузава во время приезда на Шикотан следующей группы японцев. Господин в синем костюме слева – официальный начальник, а солидный господин в таком же деловом костюме справа – человек поистине необыкновенный. Это Ойя-сан, мэр префектуры Немуро и, в соответствии с японскими законами, мэр всей Малой Курильской гряды, включая остров Шикотан. Ему принадлежит честь первому произнести речь и провозгласить «канпай». Рядом с господином Ойя Николай Андреевич Покидин – наше районное начальство. Я попал в это высокое общество случайно: меня попросили вручить господину Ойя презент - отшлифованный срез шикотанского агата. На заднем плане широкие массы налаживают дружеские контакты.
80-е годы и начало 90-х
Основные события этого периода, имевшие отношение к шикотанцам, нашей семье и ко мне в частности, изложены выше. После объединения Крабозаводского и Малокурильского рыбокомбинатов в единое предприятие, подчиненное Сахалинрыбпрому, сменилось руководство и у руля стали сахалинские кадры. Мое решение поменять работу было вызвано разговором, услышанным в кабинете большого сахалинского начальника.
Мы представляли проект развития объединенного рыбокомбината. Его реализация позволяла сделать предприятие более независимым от сторонних поставщиков рыбы и банкотары, а в перспективе выбраться, наконец, из славных рядов т.н. планово-убыточных предприятий. Все годы своего существования наши рыбокомбинаты с прибылью работали год или два, когда стоимость банки сайры повысили с 67 копеек до рубля. Механизация была минимальная. В стране уже выпускалось прекрасное оборудование, позволявшее, например, механизировать процесс укладки рыбы в банку. Без особых затрат можно было собирать рыбий жир, который до этого со сточными водами уходил в бухту. Несколько собственных сейнеров и небольшой морозильщик смогли бы минимально обеспечить комбинат сырьем, а в дни больших уловов принимать излишки рыбы у добывающего флота. Два современных холодильника позволили бы в путину создать солидные запасы сырца для работы в осенне-зимний период. Были и другие возможности.
Проект вызвал вежливый интерес. Во время его обсуждения начальнику позвонили. Он долго с кем-то ругался, потом в сердцах бросил трубку и сказал: «Мерзавец! И не пьет, и не работает!» На этом обсуждение закончилось. Проект так и не реализовали. Правда, холодильник в ФРГ купили и поставили в Крабозаводске, а в Малокурильске построили фабрику по изготовлению алюминиевой банки. Несколько сейнеров для нашего рыбокомбината Сахалинрыбпром так и не нашел. В результате предприятие периодически останавливалось. То сайра уходила далеко от Шикотана, и капитанам было проще сдавать ее на плавбазы, то в полнолуние падали уловы, то команда загуляла, то шторм… Проблема с сырьем особенно обострилась в начале 90-х годов, когда на смену плановому хозяйству пришел рынок.
В один из пасмурных осенних дней 1993 года на улице Малокурильска ко мне подошел старый партнер по преферансу и неожиданно спросил:
- Ты зачем голосовал за демократов?
- Ошибаешься, я за них не голосовал.
- Ты первый из восьми человек. Провожу опрос общественного мнения.
Мы посмеялись, хотя смеяться было нечего. Страна, которую мы все дружно ругали на своих кухнях, развалилась. Было похоже, что новое руководство решило научить всех нас плавать, просто бросив в воду подальше от берега. Вместе с Союзом развалились денежная система, транспорт, снабжение, торговля, производство и надежды. На Шикотане это проявилось особенно остро. Эйфория горбачевской гласности сменилась растерянностью и ожиданием новых бед. Я вспомнил, как во время поездки на Хоккайдо проснулся утром в гостинице и включил телевизор. Неожиданно на экране появился очень знакомый московский пейзаж. Несколько этажей высотного здания были в клубах дыма. Это корреспондент СNN вел из Москвы прямой репортаж о стрельбе танков по Белому дому. Ошарашенные, мы вышли на улицу и попали в толпу местных репортеров. Нас просили прокомментировать события, о которых мы могли сказать только одно – два паука в одной банке ужиться не могут. То, что было для нашей страны трагедией, очень радовало ее традиционных противников, а японцев – вдвойне. Российская империя развалился изнутри. Шансы заполучить Северные территории стали реальнее, чем когда-либо. Уже с конца 80-х годов в Москве открыто выступали известные люди - академик Д.Сахаров, ректор московского архивного института Ю.Афанасьев, экономист Г.Попов и многие другие с предложениями «немедленно сломать ялтинскую систему» и как можно скорее передать Японии четыре острова. Осенью 1990 года сотрудник академического института международных отношений Г.Кунадзе предложил новую формулу для разрешения территориального спора с Японией – «Два плюс альфа». Два – это Шикотан и Хабомаи, альфа – предмет торга. Идея так понравилась Президенту Ельцину и министру иностранных дел Козыреву, что летом следующего года Кунадзе стал заместителем министра иностранных дел. Осенью он прибыл на Сахалин и Кунашир продвигать свою концепцию в жизнь. На митинге в Южно-Курильске он прямо заявил: «Курильчанам следует смириться с тем, что в ближайшее время Хабомаи и Шикотан перейдут под контроль Японии». Очевидцы рассказывали, что реакция местных жителей оказалась неожиданной для оратора и японских корреспондентов. Уважаемого человека толпа стащила с трибуны, при этом сильно пострадал его костюм. Одновременно в простых и конкретных, но непечатных выражениях, было высказано единодушное мнение собравшихся о территориальной проблеме и лично господине заместителе министра..
Японцам и их друзьям в российском МИДе стало ясно, что главным препятствием для их планов является отношение к ним населения России и особенно жителей Южных Курил. Почти сразу в центральных газетах и по телевидению началась соответствующая обработка общественного мнения. На самих островах дружбу народов начали крепить с невиданным размахом. Устраивались банкеты, взаимные посещения не только взрослых, но и школьников. Не знаю, как на других островах, на Шикотане для японцев не стало закрытых мест. Их на автобусах возили в любую бухту, они свободно ходили по поселкам, заходили в дома. Завязалось множество частных знакомств. Именно в это время Валерий Наумов, еще несколько наших учителей, и я в их числе, начали сопровождать многочисленные японские группы в качестве гидов. Если раньше раз в год приезжали бывшие жители островов, то теперь многочисленные делегации со всей Японии приезжали чуть ли не каждый месяц.
Программа посещения Шикотана начиналась у пирса в Крабозаводске, куда причаливал небольшой японский теплоход “White coral”. Его встречали мэры поселков, портовые и пограничные власти. Впрочем, формальности были минимальные. Гости и хозяева на машинах мэров (подарки японских коллег) и автобусах отправлялись на Малокурильское кладбище. После общей молитвы все разбредались по кладбищу, читали надписи и устраивали возле памятников частные поминальные церемонии. Пожилая дама подошла к большим белым памятникам, неожиданно упала на колени и стала громко рыдать. Оказалось, что здесь похоронен кто-то из предков. Мы поинтересовались, как она это узнала, на памятнике не было надписей. Женщина показала на круглый орнамент. Это был герб ее рода.
Когда при восстановлении кладбища были подняты могильные камни, оказалось, что на многих из них выбиты кресты. Японцы прочитали надписи. Здесь были могилы айнов с русскими именами и фамилиями. На самом большом красно-коричневом камне было вырезано имя последнего айнского тойона Якова Сторожева. При нем японцы переселили айнов с северных Курил на Шикотан.
После посещения кладбища японцы делились на несколько групп и направлялись кто в школу, детский сад или в сельсовет, а кто на автобусах в Крабозаводск, на Край Света или в бухту Горобец. Иногда ходили по магазинам, но покупали очень мало. К вечеру все собирались на банкет в кафе или заводскую столовую, куда приглашали приблизительно равное число шикотанцев.
Меню почти всегда было традиционное - салат оливье, свежие или соленые помидоры и огурцы, картофельное пюре с мясом, жареная и соленая рыба, хлеб и водка. Напитки – пиво, соки и минералку привозили японцы. После обязательных речей руководителей провозглашался «канпай», официальная часть заканчивалась. Народ с энтузиазмом приступал к еде. Спустя полчаса начинались общие песни, разговоры, танцы. Через два-три часа гостей провожали до автобусов, в которых народ продолжал петь и веселиться. Неожиданно обнаруживалось, что многие японцы очень прилично говорят по-русски. Как мне потом объяснили, это были капитаны шхун, отсидевшие на Сахалине срок за браконьерство. Во время банкетов мы заметили, что японцам нравится наш хлеб. Кое-кто даже забирал пару кусочков с собой. Хлеб на острове всегда пекли хороший. Решили сделать японцам подарок: специально выпекли для них партию хлеба и вручили каждому по булке. Реакцию людей трудно описать, они радовались как дети.
Обычно все японцы очень сдержаны, особенно в присутствии начальства. Более раскованно они ведут себя после совместной трапезы. Едят и пьют очень умеренно. Мне вначале казалось, что они вообще иначе не могут. Оказалось, что все зависит от обстоятельств. Во время банкета в Крабозаводском кафе кроме спиртного на столиках прямо на стойке поставили стаканы и два ящика водки для желающих. Наши соотечественники подали пример, за ними потянулись японцы. В конце встречи, когда все садились в автобусы, несколько японцев прибежали назад, «махнули» по полному стакану и, не закусывая, побежали обратно. Могут ребята, ничего не скажешь.
Мнение о том, что японцы пьют только саке сильно преувеличено. Они привозили его с собой, но предпочитали пить наше шампанское и водку. Саке – не водка. В нем 20% алкоголя, по вкусу напоминает неудавшийся самогон. Говорят, что такая крепость полезнее для здоровья. Может быть, но пить его скучно. Вот пиво у японцев замечательное.
Банкеты в Японии, на которых я присутствовал, происходили в ресторанах и отличались от наших большим количеством блюд из креветок, морских ракушек и других экзотических продуктов. Честно говорю, ракушек не пробовал. Без палочек их есть невозможно – не вытащить из раковины. Обычно японские блюда состоят из небольших кусочков, которые можно взять палочками. Даже суп едят палочками, вылавливают кусочки, а затем выпивают бульон из пиалы. Мы это искусство пытались освоить, но безуспешно. Обходились вилками, а первые блюда вообще не брали.
Рассказывает Майя Прокофьевна
Летом 1994 года мне предложили поехать на Хоккайдо с группой учителей и школьников Курильского и Южно-Курильского районов. Встретили нас замечательно. Программа походила на предыдущие поездки шикотанцев. Были торжественные приемы с речами и тостами, были посещения магазинов и мемориального центра на мысе Носаппу. Мэр Немуро Ойя-сан вручил всем ребятам в подарок наручные часы, а учителям – замечательные наборы вилок и ложек. Но на этот раз нас всех разбили по двое – трое и поселили в японских семьях. Поэтому я могла ближе познакомиться с бытом японской учительницы из маленькой провинциальной школы.
Госпожа Митико Такеучи, молодая и очень красивая женщина, встретила нас в музее лосося г. Сибецу и привезла на своей микролитражке в миниатюрный симпатичный домик. Самая простая обстановка – палас, низенький столик, телевизор, цветы. В той же комнате в стороне кухонька, холодильник, немного утвари. Рядом спальня. На ночь раскладываются татами, постельное белье и узкие длинные подушки. Митико-сан пригласила на ужин несколько коллег. В центре комнаты поставили жаровню, на ней поджарили тонкие ломтики мяса, грибы, овощи. Выпили по рюмке дагестанского коньяка. Без переводчика беседа шла с помощью разговорников, рисунков и давно забытого английского.
На другой день нас пригласил в гости директор школы. В небольшом одноэтажном здании прекрасно оборудованные кабинеты, мастерские, спортзал. Школа обслуживает детей рыболовецкого кооператива г.Сибецу, в классах по 7 -10 учеников. Исключительно теплая дружеская атмосфера при встрече с коллегами.
Мы распрощались с нашими гостеприимными хозяевами и поехали в лагерь на берегу моря, где собралась вся делегация. Совместно с японскими коллегами провели что-то вроде конференции по обмену опытом. Время пролетело мгновенно. На пирс в порту Ханасаки вместе с нами приехали принимавшие нас японцы. Дети успели сдружиться, многие плакали при расставании. Все, что мы покупали в магазинах, уже разнесли по нашим каютам. Организация поездки по Хоккайдо была продумана японцами до мелочей и выполнена прекрасно. Без сомнения, тактика личных контактов принесла свои плоды. На фоне все новых и новых неурядиц, валившихся на головы курильчан, гуманитарная помощь и щедрые подарки японцев школам, детским садам и рядовым гражданам изменили общественное мнение. Люди пришли к выводу, что при определенных условиях можно жить и работать вместе с японцами.
Продолжение см. http://www.proza.ru/2011/06/08/1224