Трижды от колосса к коллапсу и обратно
ЧАСТЬ 1. ЖЕРТВЫ ОДНОЙ РЕАЛИЗОВАННОЙ УТОПИИ
ЖИВУЧЕСТЬ НЕЖИЗНЕСПОСОБНОЙ СИСТЕМЫ: ИСТОРИЯ СЕМИ «ПЕРЕСТРОЕК»
Мы уже говорили о том, что авантюра с попыткой реализации утопии «казарменного социализма», предпринятая тогдашними большевиками-талибами в 1918 году, окончилась в 1921 году — несмотря на победу «красных» в Гражданской войне — полным крахом. Против горстки фанатиков, засевших в московском Кремле, поднялся практически весь народ.
Пришлось им трубить отбой, восстанавливать, по сути, старую экономику, только с новой властью. Началась, называя вещи своими именами, «перестройка № 1» — «новая экономическая политика» (НЭП). Но власть осталась прежняя, и только от нее зависело, каким курсом пойдет страна дальше.
На протяжении первых трех-четырех лет «новой экономической политики» наше отечество впервые в своей тысячелетней истории получило нечто вроде «передышки» — существенное облегчение жизни основной массы населения (вторая такая «передышка» наступит только в 2000–2008 годах). Страна почти полностью восстановилась после военного разорения и разрухи. Начали вновь развиваться промышленность и сельское хозяйство. Свелся к минимуму «красный террор» (хотя СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения — работал на полную мощь, и число политических заключенных по стране в целом измерялось сначала десятками, а потом — сотнями тысяч).
В январе 1924 года умер Ленин, последние два года жизни тяжело болевший. Тотчас началась ожесточенная борьба за власть между группировками Сталина и Троцкого. За Троцкого стояла «старая гвардия» большевиков. За Сталина как за генерального секретаря партии — партаппарат в центре и на местах, состоявший к тому времени из его ставленников. Более хорошо организованный аппарат взял верх, и к 1927 году Сталин сделался фактическим диктатором.
По пословице, новая метла должна хорошо мести. Как и всякий новый диктатор, Сталин должен был закрепить свою победу каким-то существенным достижением. Продолжение «новой экономической политики» грозило ослаблением нового правящего класса — чиновничьей партгосноменклатуры. Ленин идеологически держался на лозунгах о близкой «мировой революции» и о том, что «нынешнее поколение будет жить при коммунизме». Троцкий по инерции повторял эти лозунги, ставшие явно несостоятельными, но новому чиновничеству с его огромными льготами и привилегиями такие абстракции были теперь ни к чему. Его вполне устраивал лозунг Сталина о близком «построении социализма в одной отдельно взятой стране». Однако, чтобы «построить социализм», необходимо было прежде превратить Россию из аграрной в индустриальную страну. Это означало сотни новых заводов, десятки и сотни тысяч станков, ввезенных из-за рубежа. Нефть и газ, на которых держится нынешняя Россия, тогда еще были редкой экзотикой. Оставался хлеб, которым царская Россия кормила всю Западную Европу. Таким образом, задача сводилась к тому, чтобы купить станки и машины за хлеб, отобранный у крестьян по возможно более низкой цене. Желательно задаром, как это трижды делали в гражданскую войну. И тогда в течение пяти лет (первую пятилетку решили выполнить в четыре года: 1928–1932) страна станет индустриальной, в ней наступит «социализм».
Увы, крестьяне заупрямились и категорически отказались сдавать хлеб по символическим ценам. Мало того, за годы гражданской войны они научились хорошо прятать его от госмародеров. И тогда Сталин в 1929 году решился на повторение авантюры 1918 года, только в более широких, по сути тотальных масштабах. Он объявил о принудительной «коллективизации сельского хозяйства». Мы уже упоминали о последствиях: более десятка миллионов высланных из родных деревень на верную голодную смерть; более восьми миллионов погибших от голода (у них отобрали семенной хлеб); превращение крестьян в батраков, которых заставляли работать за право пользования приусадебным участком; полный развал сельского хозяйства (вместо экспортирования зерна теперь с трудом кормили городских рабочих и служащих), не преодоленный до сих пор.
Так бесславно закончилась «перестройка № 1». За нею последовали годы Большого Террора, военного ажиотажа, позорного разгрома Красной Армии в первый год Великой Отечественной войны, победа, доставшаяся ценой неимоверных усилий и колоссальных жертв, еще одно разорение страны и долгие годы восстановления народного хозяйства.
«Перестройка № 2» началась в 1956 году, когда Хрущев после смерти Сталина и почти трехлетней ожесточенной борьбы за власть одолел, наконец, своих соперников и должен был, подобно Сталину, изобразить собой «новую метлу»: выступить с какими-то значительными нововведениями. Вот что он сделал.
Во-первых, разоблачил «культ личности Сталина» (совсем чуть-чуть, но с сенсационными последствиями). Во-вторых, вновь раскрепостил закрепощенных в колхозах крестьян. Это инициировало их лавинообразное бегство в город и привело к переходу страны от преобладающе сельского к преобладающе городскому образу жизни. В-третьих, немного смягчил цензуру, что привело к рождению «шестидесятников», развернувших борьбу за «социализм с человечьим лицом» и идеологически подготовивших крушение тоталитарного строя. В-четвертых, пытался разными способами превратить тот «вселенский стройбат», который являла собой страна после 1929 года, в эффективную экономику. Но как изменить все, ничего не меняя? Это не под силу никакому диктатору. Поэтому начались разные «чудеса»: насильственное «внедрение» кукурузы вопреки суровому климату России, замена министерской «вертикали» региональными совнархозами, разделение партийной системы управления на городскую и сельскую, требование «инициативы» и «хозрасчета», немыслимых в жесткой административно-командной системе «вселенского стройбата». Наконец, в-пятых, выступил с новой программой компартии, которая предусматривала установление в 1980 году «полного коммунизма». Уже в первые годы шумихи по поводу этой программы (начало 1960-х) многим стало ясно, что это — очередной блеф.
Хрущева сняли вовсе не за конечную бесплодность его «перестройки». Его, как и Павла I, убрали за самодурство, ставшее опасным для его подельников. Правда, он никого не убивал — и его не убили, просто сослали на дачный покой. Вместе с его «перестройкой».
Зарвавшегося диктатора заменили Л.И. Брежневым — обычным секретарем обкома, имевшим всех устраивавший мягкий, можно даже сказать, добродушный характер. Но главой государства он был фактически номинальным. Действительным лидером стал глава правительства Н.И. Косыгин — талантливый инженер-организатор, прекрасно понимавший нежизнеспособность советской системы и попытавшийся в третий раз «перестроить» ее. В 1966–1970 годы он выступил с рядом нововведений, среди которых наиболее важными были расширение практики социалистического планирования, включение в него, помимо чисто экономических, социальных аспектов, а кроме того, основательная опора планов на «научную основу» (в частности, на прогнозы). Это вызвало оживление научных исследований. Одновременно последовали ожесточенная идеологическая борьба с догматиками «истматчиками», резкий подъем уже упоминавшегося движения «шестидесятничества» и восстание в Праге, которое, как и предшествовавшие восстания в Восточном Берлине и Будапеште, пришлось подавлять танками. Вновь не было недостатка в попытках поднять «инициативу трудящихся», «ввести хозрасчет» и пр. В конечном счете верх взяло реакционное окружение Брежнева, Косыгин был фактически отстранен от власти (хотя номинально оставался главой правительства до самой своей смерти в 1980 году), произошел тотальный погром советского обществоведения, и страна надолго погрузилась в «застой», приведший впоследствии к гибели государства. Так трагически закончилась «перестройка № 3».
Брежнев в 1970-е годы перенес тяжелый инсульт и фактически стал недееспособным. Его окружение, в котором помимо преобладавшей серой бездари имелись и умные люди (например, руководитель ВПК Д.Ф. Устинов), понимало нежизнеспособность системы. Поэтому к концу 1970-х годов в аппарате ЦК КПСС был разработан проект очередной «перестройки». Уже четвертой по счету. По содержанию она ничем не отличалась от предыдущей — все те же пустые слова об «инициативе», «хозрасчете» и пр. Единственное отличие — она так и осталась на бумаге. По слухам, Брежнев, выражая мнение реакционного большинства своей номенклатуры, якобы сказал: «Дайте умереть спокойно…» Тут он как в воду глядел.
После смерти Брежнева к власти пришел шеф КГБ Ю.В. Андропов. Он принадлежал к единичным умным представителям руководства страны, понимал нежизнеспособность системы и попытался начать пятую по счету «перестройку». Однако не имел достаточных знаний и начал с «укрепления трудовой дисциплины» — отлова на улицах среди тысячных толп праздношатающихся тех, кто сбежал с работы (напомним еще раз закон всякой казармы: солдат спит — или в данном случае гуляет, — а служба идет). Возможно, со временем он придумал бы что-либо более конструктивное, но к тому моменту он был смертельно болен и вскоре умер. Его преемник К.У. Черненко был изначально болен еще более тяжко и вскоре тоже скончался, ничего не предприняв.
Положение выглядело трагикомичным: три смерти глав государства за три года. Поэтому в 1985 году ставку сделали на самого молодого и энергичного члена Политбюро ЦК КПСС. Увы, еще одного заурядного секретаря обкома — М.С. Горбачева. В культурном отношении он был чуть выше Хрущева, но явно уступал покойным Косыгину, Устинову и Андропову. Тем не менее новый вождь, сознавая сложность положения, предпринял очередную, шестую по счету «перестройку» (даже ввел этот термин в политический лексикон).
Пожалуй, самую радикальную — если не считать НЭПа. И самую катастрофическую по результатам.
Горбачев начал с того, что не удалось в 1972 году Брежневу: попытался договориться с США о приостановлении гонки вооружений, явно неподъемной для экономики СССР (она вчетверо уступала экономике НАТО, не говоря уже об отставании по многим видам техники на целый порядок). Вся планета видела на телеэкране его растерянно-расстроенное лицо. По сути, ему сказали: начинайте, а мы посмотрим. Это означало, что капитуляция СССР — теперь только вопрос времени. И через четыре года, в 1989 году она состоялась. А спустя два года последовал распад государства, потерпевшего поражение в «холодной войне».
Следующей инициативой Горбачева был лозунг о необходимости «ускорения научно-технического прогресса». Суть дела заключалась в том, что передовые страны Запада меняли технику, начиная с автомашины или станка и кончая компьютером, в среднем каждые три года. У нас же техника с бесконечными ремонтами эксплуатировалась десятки лет.
Генсек призвал менять технику для начала хотя бы каждые шесть лет. Но так как для этого не было ровно никаких экономических условий, «инициатива» так и повисла в воздухе.
Не смущаясь этим, Горбачев выступил с предложением начать поход против «нетрудовых доходов», подрывающих бюджет государства. Пишущий эти строки вместе с несколькими десятками своих коллег в приказном порядке принял личное участие в этом походе. И очень быстро выяснилось, что «нетрудовые доходы» — это вовсе не подвергшиеся погромам грядки пенсионеров. А миллионная и миллиардная коррупция не только на уровне райкомов, обкомов, ЦК компартий союзных республик, но даже на уровне самого Кремля (по линии членов семей самых высоких должностных лиц). После этого «борьба с нетрудовыми доходами» была мгновенно свернута.
Тут же началась еще одна «борьба». На сей раз с пьянством и алкоголизмом, сделавшимися действительно национальным бедствием России (и остающимися им до сих пор!). Автор этих строк, опять-таки в приказном порядке, вместе со своими коллегами был привлечен к изучению вопроса. Выяснилось, что пьянство невозможно искоренить силовыми методами (уже пробовали — и не мы одни, — и ничего не вышло). Выяснилось, что в мире существует несколько «алкогольных цивилизаций» с вековыми «питейными традициями». Чтобы хоть немного снизить масштабы алкоголизма, требуется длительная работа на два-три десятилетия, причем сразу на нескольких фронтах — от экономического и культурного до политического и организационного. Любая попытка одолеть алкоголь «нахрапом» ведет к мгновенному разбуханию «черного рынка» алкоголя и баснословному обогащению торговцев спиртным.
Тем не менее по чисто конъюнктурным соображениям, помноженным на политическое невежество, во второй половине 1980-х годов был предпринят именно памятный старшему поколению «нахрап». Он завершился позорной капитуляцией перед самогонщиками и миллиардной «контрибуцией» им.
Наиболее катастрофический провал случился с главной инициативой шестой «перестройки» — открытием шлагбаума на пути частного предпринимательства в надежде, что инициатива руководителей предприятий удесятерит продукцию. Экономическое невежество не знало, что на каждого честного руководителя найдется десяток, даже сотня хапуг, которые протянут руки к неприкосновенной прежде «безналичке» (строго контролируемому обмену финансовыми документами между предприятиями, учреждениями, организациями). А как только «безналичку» разрешили «обналичивать», казна тут же стала разворовываться сначала десятками, затем сотнями миллиардов рублей.
За считанные месяцы 1988 года экономика государства пошла вразнос. И Горбачев повторил печальный опыт французского короля Луи XVI: собрал свои собственные «Генеральные Штаты» в виде съезда народных депутатов. Да еще в режиме «гласности» — лозунга, котировавшегося наряду с перестройкой.
И две недели подряд вся страна наблюдала постыдный интеллектуальный уровень членов президиума, еще более постыдное хамство «агрессивно-послушного большинства» и изумительный героизм впервые легализованных диссидентов (идейных противников советской власти). Конечным результатом этого трагикомического зрелища явился начавшийся развал страны как по национальному признаку (союзные республики стали требовать независимости, и дело быстро дошло до кровавых столкновений), так и по политическим пристрастиям (с трудом удавалось удерживать от столкновения демонстрации сталинистов и «демократов»). Этот развал усилился крупными просчетами во внешней политике. Дали возможность американским спецслужбам организовать массовый отток специалистов из ГДР в ФРГ, а затем столь же успешно устроить разрушение «Берлинской стены» и воссоединение на этой волне Германии.
У СССР оставался последний козырь — группировка в Германии советских войск. За ее отвод наши бывшие союзники готовы были пойти на все — и на роспуск НАТО, и на вывод американских войск из Германии, и на строительство военных городков в России для каждой выводимой дивизии. Но политическое невежество, граничащее с прямым предательством, привело к тому, что наши войска были вышвырнуты из Германии, что называется, во чисто поле, как после разгромного поражения.
К объективным факторам начавшегося развала государства добавились субъективные. Один из новых членов Политбюро — еще один секретарь обкома Б.Н. Ельцин — был переведен на должность секретаря московского горкома. И здесь обнаружилось, что это тяжело больной алкоголик и самодур. Явление обычное на республиканско-областном уровне, но нетерпимое в Москве. Поэтому ему дали почетную отставку — перевели на должность зампреда одного из ведомств. Но человек с больной психикой обычно становится злобным врагом «обидевшего» его. И Ельцин стал смертельным врагом Горбачева, знаменем быстро нараставшей антигорбачевской оппозиции. А тот продолжал делать глупость за глупостью. Ему показалось мало поста генсека в скандальном Политбюро. Он стал Председателем президиума Верховного Совета СССР. Но в ту же секунду Ельцин стал Председателем президиума Верховного Совета РСФСР — совершенно фиктивной до тех пор республики, не имевшей ни собственной компартии, ни даже собственной Академии наук, поскольку все это подразумевалось на общесоюзном уровне. Тогда Горбачев провозгласил себя (не избежав, разумеется, комедии выборов) президентом СССР. В ту же секунду Ельцин стал президентом РСФСР. Получилось хуже, чем «государство в государстве». Получилось по русской пословице: два медведя в одной берлоге.
А тем временем союзные республики наращивали свои требования, и бывшее унитарное государство затрещало по всем швам.
В этот момент (август 1991 года) Горбачев совершил свою последнюю глупость. Или подлость. Вместе с семьей уехал «отдыхать» (!) в Крым. А в Москве произошел путч, призванный сместить Ельцина и сделать СССР вновь унитарным государством. Получится — Горбачев возвращается в Москву триумфатором. Не получится — он тут ни при чем и продолжает переговоры с республиками о «разграничении полномочий».
Финал общеизвестен. Единое социально-экономическое и культурное пространство, называвшееся СССР, было в подпитии развалено тремя совершенно безответственными деятелями — фактически государственными преступниками. К ним вполне можно присоединить четвертого — оставшегося не у дел первого и последнего президента СССР.
Так катастрофически завершилась шестая и последняя в истории СССР «перестройка».
Остается дискуссионным вопрос: можно ли считать «перестройкой № 7» происходившее в России в 1990-е годы? Или это нечто намного хуже?
Вместо дискуссии обратимся к фактам.
Факт № 1. Одержав победу (большинство избирателей проголосовало не столько за Ельцина, сколько против вконец дискредитировавшего себя Горбачева), победитель отправился на юг «отмечать» это событие. У него не было ни политической программы, ни способности управлять государством, ни, как выяснилось позже, вообще дееспособности (дела вершило его ближайшее окружение, названное чисто мафиозно — «семьей» или, если угодно, кланом, существующим до сих пор).
Во главе правительства по совету дружка-истматчика он поставил начинающего доктринера, прозелита западной экономической школы «монетаристов», миссионеры которой уже успели развалить немало экономик отсталых стран Азии, Африки и Латинской Америки.
Рецепт был простой. С учетом пустых полок магазинов и назревавшего в стране социального взрыва решено было цены «отпустить», а зарплаты оставить прежними. Разумеется, полки тут же засияли товарами, к которым большинству народа невозможно было подступиться. И снова замаячила угроза социального взрыва. Надо признать, на сей раз окружение Ельцина перед лицом надвигавшейся катастрофы сработало оперативно. Доктринер без церемоний был вышвырнут, как нашкодивший щенок, и заменен опытным хозяйственником, который несколько разрядил обстановку. Однако рейтинг президента стремительно покатился к нулю.
Факт № 2. Пришедший к власти «клан» (он же «семья») прежде всего позаботился о личном обогащении. Отделавшись от населения пустыми бумажками («ваучерами»), новые остапы бендеры путем жульнических «залоговых аукционов» для избранных «приватизировали» национальные богатства страны.
Взамен чиновничье-партийной «номенклатуры» был создан новый высший класс (правда, на 80% состоявший из представителей все той же «номенклатуры»): более полусотни долларовых миллиардеров, десятки, если не сотни тысяч долларовых миллионеров, миллионы (1,5–2% населения) сверхбогачей, тут же начавших переводить свои шальные доллары на тайные счета в зарубежных банках, вконец обескровливая национальную экономику. Поскольку в основе сверхприбылей этих «новых русских» лежали высокие цены на нефть и газ, эту экономику вполне можно квалифицировать как компрадорскую (компрадорство — торговля национальными богатствами страны в целях личного обогащения).
Обратной стороной медали явились развал военно-промышленного и аграрно-промышленного комплекса страны, армии и службы госбезопасности, под откос пошли наука и здравоохранение, народное образование и культура, оказавшиеся в состоянии мучительной агонии. На одном полюсе появились виллы, яхты, личная охрана, миллионные и миллиардные долларовые счета в банках. На другом миллионы семей месяцами и годами не получали зарплаты, перебивались, как при Сталине, картошкой со своих «шести соток». Половина населения скатились из «середняков» («как все») в бедняки, треть вообще стали формально нищими, спасаясь личным подсобным хозяйством и доходами из сферы «теневой экономики», включая повальное воровство. Ясно, что популярность президента стремительно таяла.
Факт № 3. Клан Ельцина и примкнувшая к нему «номенклатура» безумно обогатились. Но помимо них существовали другие кланы, оставшиеся обделенными. Их лидеры, засевшие в Верховном Совете России, попытались открыто противостоять господствующему клану. Конфликт решила армия: дом Верховного Совета был обстрелян танками и подожжен, а засевшие в нем принуждены к капитуляции. Это событие дискредитировало Ельцина сильнее, чем пустая болтовня и «крымский отдых» Горбачева. Ясно стало, что на предстоявших в 1996 году новых выборах президента Ельцин не получит не то что большинства, но вообще сколько-нибудь значительного количества голосов.
Факт № 4. Окружение («политтехнологи») Ельцина еще раз сработало достаточно эффективно. Были выделены миллиарды долларов не только на различные способы подкупа избирателей (напомним о пресловутом скандале с «коробкой из-под ксерокса», набитой долларовыми банкнотами), но и на укрепление двух экстремистских партий: коммунистической (КПРФ) и националистической (ЛДПР). Приход к власти любой из них сулил потоки крови. Поэтому в страхе перед этими искусственно созданными жупелами большинство избирателей проголосовали за Ельцина как за «наименьшее зло».
Факт № 5. Положение 80% россиян оставалось плачевным, чашу терпения переполнил «дефолт» 1998 года, обогативший тысячи «новых русских» и разоривший миллионы семей, еще кое-как державшихся у «черты бедности». Стало ясно, что новых выборов 2000 года Ельцину не выдержать ни при каких ухищрениях. И тогда клан Ельцина прибег к последнему средству: выдвинул на пост главы правительства, а затем и главы государства трезвомыслящего офицера по фамилии Путин, который в 2007 году завершил свой второй президентский срок при поддержке подавляющего большинства избирателей. Этот последний факт требует особого осмысления.
Факт № 6. При вступлении во власть В.В. Путин, хотя и дистанцировался от ельцинского клана (в частности, изгнал из России «серого кардинала» Ельцина — Березовского, который несколько лет фактически правил страной), но оперся на свой собственный «питерский» клан и сразу публично заявил, что никакой «реприватизации» не будет. Иными словами, заявил, что гарантирует новому высшему классу страны статус кво. Можно быть недовольным таким заявлением, но необходимо понять и позицию президента. Дело в том, что, как мы уже говорили, помимо полусотни миллиардеров существуют тысячи миллионеров и миллионы сверхбогачей. Невооруженным глазом видно, что каждый третий москвич и каждый пятый россиянин живут не по средствам.
Их виллы, квартиры, дачи, машины, рестораны, бутики, отдых за рубежом и прочее не имеют ничего общего с их официальной зарплатой, как бы высока она ни была. Следовательно, «реприватизация» грозит обернуться новым 1937 годом для миллионов россиян. И президент выбрал статус кво как наименьшее зло.
Факт № 7. Конечно же, подавляющее большинство избирателей поддерживает Путина восьмой год вовсе не за «реприватизацию». Просто народ видит, что во главе государства наконец-то встал не пустой болтун и не тяжело больной человек, от чьего имени творятся чудовищные злоупотребления, а обычный «государственник», заботящийся прежде всего о благе государства. Не подлежат сомнению усилия президента в реанимации военно-промышленного и аграрно-промышленного комплекса. Хуже пока обстоит дело с возрождением науки и здравоохранения, народного образования и культуры, с положением в области охраны окружающей среды и общественного порядка. Но и тут видны определенные заделы, которые обещают конструктивные результаты.
Будем надеяться, что седьмая «перестройка» в конечном счете завершится благополучно.