Смерть генерала Самсонова:
Надо, хотя бы коротко, вспомнить биографию командцующего 2й Армии:
Самсонов Александр Васильевич (2 (14) ноября 1859, село Андреевка, Якимовская волость, Елисаветградский уезд, Херсонская губерния — 17 (30) августа 1914, Восточная Пруссия).
Самсонов происходил из семьи среднего достатка. Военное образование он получил в Киевской военной гимназии и в Николаевском кавалерийском училище, из которого выпустился в 1877 г. 18-летним корнетом он был направлен в 12-й Ахтырский гусарский полк и с ним участвовал в русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг. Получив боевую закалку, честной и ревностной службой добился права на поступление в Академию генерального штаба и в 1884 г. успешно закончил ее. По выпуску служил в различных войсковых штабах. С 1896 по 1904 г. был начальником юнкерского кавалерийского училища в Елизаветграде (Кировоград) на юге Украины. В послужном списке полковника Самсонова против вопроса: "Есть ли за ним, за родителями его или, когда женат, за женою недвижимое имущество, родовое или благоприобретенное?" - значилось: "Не имеет". В 45-летнем возрасте Александр Васильевич женился на дочке помещика из села Акимовка, Екатерине Александровне Писаревой.
В качестве кавалерийского начальника генерал-майор Самсонов участвовал в русско-японской войне 1904 - 1905 годов, сначала возглавлял Уссурийскую конную бригаду, затем 1-ю Сибирскую казачью дивизию. Под Вафангоу и Ляояном, у реки Шахэ и под Мукденом водил своих конников в жаркие схватки, испытал и радость побед, и горечь тяжелых поражений. За боевые заслуги Александр Васильевич был награжден орденом святого Георгия 4-й степени и другими орденами, золотой саблей с надписью: "За храбрость", получил чин генерал-лейтенанта.
После войны Самсонов занимал должность начальника штаба Варшавского военного округа, затем наказного атамана Войска Донского, а в 1909 г. был назначен туркестанским генерал-губернатором и войсковым атаманом Семиреченского казачьего войска. Русский Туркестан включал тогда Закаспийскую, Семиреченскую, Самаркандскую и Ферганскую области, а также вассальные Хивинское и Бухарское ханства. Со времен М.Скобелева крупные военные сражения здесь прекратились, но управление обширной территорией, заселенной разноплеменными тюркскими народами общей численностью до трех миллионов человек, требовало от Александра Васильевича многих усилий и административного искусства. В 1910 г. он был произведен в генералы от кавалерии. С марта 1909 года являлся и наказным атаманом Семиреченского казачьего войска.
Летом 1914 г., прямо с Кавказа, где Самсонов с семьей проводил отпуск, он направился в Варшаву принимать командование над 2-й армией. 19 июля (1 августа по н.ст.) началась первая мировая война.
Имел многочисленные НАГРАДЫ:
• Орден Святой Анны IV степени (1877)
• Орден Святого Станислава III степени (1880)
• Орден Святой Анны III степени (1885)
• Орден Святого Станислава II степени (1889)
• Орден Святой Анны II степени (1892)
• Орден Святого Владимира IV степени (1896)
• Орден Святого Владимира III степени (1900)
• Орден Святого Станислава II степени с мечами (1904)
• Орден Святой Анны I степени с мечами (1905)
• Золотое оружие (1906)
• Орден Святого Владимира II степени (1906)
• Орден Святого Георгия IV степени (1907)
• Орден Белого Орла (06.12.1909)
• Орден Святого Александра Невского (6 декабря 1913)
Самсонов по-праву считался одним из наиболее знаменитых и талантливых генералов Русской армии накануне Первой Мировой войны.
Интересно посмотреть, КАК разнятся оценки его талантов, да и даже внешнего вида, накакнуне войны, в воспоминаних современников:
Известный русский историк А. Керсновский дает ему следующую характеристику:
«Назначенный вместо генерала Рауш фон Траубенберга командующим 2-й Армией генерал Самсонов — кавалерийский начальник блистательной личной храбрости — занимал ответственные штабные (в Варшавском военном округе) и административные (донской атаман) должности, но не командовал ни корпусом, ни даже пехотной дивизией. Ближайшие его сотрудники — чины штаба армии — были случайного состава и неопытные в своем деле, в чем виноват генерал Жилинский, отобравший все лучшие элементы штаба Варшавского военного округа к себе в штаб фронта. Самсонов служил в Генеральном штабе с двадцати пяти лет и в сорок три стал генералом. Самсонов принял командование 2-й армией лишь с объявлением мобилизации, а до этого командовал войсками в Туркестане. Он приобрел там всеобщее уважение. Генерал Гурко говорил о безупречных моральных качествах Самсонова, о «блестящем уме, укрепленном хорошим военным образованием».
Как видим, отмечая его БЕЗУПРЕЧНУЮ ЛИЧНУЮ ХРАБРОСТЬ (а этому качеству, в русской армии, придавалось тогда огромное, даже гипертрофированное значение) Керсновский ПОДЧЕРКИВАЕТ ОТСУТСТВИЕ у Самсонова РЕАЛЬНОГО ОПЫТА КОМАНДОВАНИЯ войсками КОРПУСА и даже дивизии. А противниками его, между тем, были «железные прусские генералы», имевшие многолетний опыт НЕПОСРЕДСТВЕННОГО командования дивизиями и корпусами, знавшие ДОСКОНАЛЬНО свои войска, особенности ТВД и тщательно готовившиеся к отражению русского наступления в глубь Восточной Пруссии.
Напомню, что незадолго до войны германское командование провело штабную игру по отражению русского наступления силами Неманской и Виленской армий. Войска русских армий в ходе этой игры были разгромлены, а прусский генерал, «командовавший» русскими войсками в ходе этой игры – был УВОЛЕН из армии.
Русская разведка сумела добыть материалы этого учения, они были изданы в виде брошюры и доведены до всех высших офицеров русской армии. Тем не менее наше верховное командование начало действовать в Восточной Пруссии, в августе 1914 года, ИМЕННО ТАК, как и ожидали немцы. Единственный, кто из наших генералов вспомнил об этой германской игре, и то накануне катастрофы своих войск и своего пленения, был командир XIII арм. корпуса Клюев. Но было уже слишком поздно...
Вернёмся к отзывам современников о Самсонове.
«Самсонов, – много позднее, уже в эмиграции, писал его сослуживец, – не знал ни войск своей армии, ни командиров, ни чинов штаба». (Богданович П. Н. Вторжение в Восточную Пруссию в августе 1914 года. – Буэнос-Айрес, 1964, с 41)
Приказ о наступлении Самсонов воспринял в упадническом настроении: «Самсонов вышел от Главнокомандующего фронтом, получивши директиву о скоропалительном наступлении. Мужественный человек, он ясно осознавал, что вместе со своей армией предназначен на роль жертвы. Медленно опустился на стул, и с минуту сидел, закрыв лицо руками. Дальше, преодолев мрачные предчувствия и тяжкое сознание возможной гибели, – он поднялся, перекрестился и пошел на свою Голгофу». Так запомнился Самсонов своему подчинённому, в начале рокового наступления...
Есть ещё несколько характерных отзывов о командующем и всей обстановке во 20й русской Армии нанануне похода.
Командующий XV-м корпусом, генерал Н. Н. Мартос, накануне операции дал такую оценку неразберихи царившей в отношениях между командованием фронтом и командованием 2-й армии: «Я переживаю четвертую войну, – рассказывал он, – и никогда не видел подобной сумятицы и гонки; Это не предвещает ничего хорошего, и у меня сложилось впечатление, что нам придется играть роль жертвы».
Сам Самсонов накануне Восточно-Прусской операции находился далеко не в лучшей моральной и физической форме. Как вспоминал один его сослуживец полковник М. Н. Грязнов: «В марте 1913 года, я увидел не бравого генерала, сидящего чертом на боевом коне, а человеческую развалину». (Богданович П. Н. Вторжение в Восточную Пруссию в августе 1914 года. – Буэнос-Айрес, 1964, с.24)
Сложно судить, насколько ОБЪЕКТИВНЫМИ были эти оценки для 55 –летнего командующего, но они, как говорится, имеют место быть...
Конечно же, трагическая судьба генерала Самсонова , это одна из самых драматических страниц Первой мировой. Его сподвижник полковник А.Крымов писал об Александре Васильевиче: "Он был благородный человек, каких мало. Чисто русский, отечестволюбивый офицер... Александр Васильевич роковым выстрелом взял на себя мужество отвечать за всех. Отечество и высшее руководство остались незапятнанными..."
Пусть ЭТА оценка генерала Крымова будет памятником последнему поступку командующего 2-й русской Армии. Самсонов, безусловно, был человеком чести и поняв, что его армия гибнет, он рассчитался со своими обязанностиями – своей жизнью.
Теперь поговорим про конкретные обстоятельства тех событий.
Как нам известно, в 7 час. 15 мин. утра 15/28 августа ген. Самсонов посылает Главнокомандующему С. З. фронта телеграмму:
"1-й корпус, сильно разстроенный, вчера вечером, по приказанию ген. Артамонова, отступил к Иллову, оставив ариергард впереди Сольдау. Сейчас переезжаю в штаб XV-го корпуса Надрау для руководства наступающими корпусами. Аппарат Юза снимаю. Временно буду без связи с Вами". Это было поистине самоубийственное решение, послужившнн полной дезорганизации управления войсками 2-й Армии.
Генерал Н. Головин в своём исследовании совершенно справедливо оценивал это ТАК:
«Это решение ген. Самсонова можно уподобить решению командира кавалерийского полка, становящегося во главе группы эскадронов для личного ведения быстротечной конной атаки. Насколько это не отвечает тем требованиям, которые предъявляются к современному управлению армией, нам кажется распространяться не нужно. Повторяем, что объяснение подобному поступку ген. Самсонова можно найти только в области его духовных переживаний. Но что является трудно объяснимым, это то, что выезд командующего армией вперед связывался с перерывом связи ("аппарат Юза снимаю, временно буду без связи с Вами"). По-видимому, штабу 2-ой армии - ибо вопрос о поддержании связи всецело входит в функции штаба - было неизвестно элементарное правило: уже работающая станция связи прекращает свою деятельность только после открытия новой станции, более отвечающей новому месту пребывания начальника. Невежество штаба армии вело к усугубление последствий решения ген. Самсонова выехать к XV-му корпусу. С его отъездом в Надрау кончилось управление армией. Катастрофа армии началась с этого момента».
«Даже оказавшись в мешке, 100 тысяч человек могли сжаться для мощного удара, но этого, увы, не произошло. Части не чувствовали локоть друг друга, пружина лопнула, и громадная сила оказалась иссеченной на фрагменты. Некоторые части были деморализованы общей неразберихой еще до непосредственного соприкосновения с неприятелем. Они давно не получали питания, их изнурил длительный переход по пересеченной местности, их выводил из себя невидимый, отступающий, но явно владеющий ситуацией противник, проявляющий инициативу...
Двадцать восьмого августа британский связной офицер при штабе русской второй армии Нокс присоединился к командующему Самсонову, близ дороги изучавшему в кругу офицеров карту местности Внезапно Самсонов вскочил на коня и отправился в направлении 15-го корпуса, запретив Ноксу сопровождать его. Общее настроение было таково, что, если даже случится худшее, это все равно не повлияет на конечный исход войны. Офицеры вокруг говорили: «Сегодня удача на стороне противника, завтра она будет нашей». ( Генеральный штаб РККА. Сборник документов мировой войны на русском фронте. Маневренный период 1914 года: Восточно-Прусская операция, с. 556-559).
«Этот фатализм поразил Нокса не менее всего прочего. А происходило страшное и непоправимое. Худшее уже наступало. 29-го августа немецкие батальоны начали брать в плен изможденных и осоловевших от непонимания происходящего русских офицеров и солдат. Даже у штаба армии с казацким прикрытием была всего лишь одна карта и один компас. Да и в спокойном тылу генерал Жилинский так и не понял всей глубины происшедшего вплоть до 2 сентября. (Богданович П.Н. Вторжение в восточную Пруссию в августе 1914 года. Воспоминания офицера генерального штаба армии генерала Самсонова. Буэнос-Айрес, 1964, с.238).
По выражению Гинденбурга, « эти войска жаждали уже не победы, а самоуничтожения».
Решение о самоубийстве, к которому пришёл Самсонов, было для него логичным (смыть своей кровью позор поражения), но НИКАК не способствовало улучшению участи вверенных ему войск...
Стотысячная группировка русской армии в «мешке» была деморализована, но ещё способна к сопротивлению. Некоторые полки ещё ВООБЩЕ НЕ УЧАСТВОВАЛИ в серьёзных боях, другие – сохраняли остатки боеспособности. Нужна была ВОЛЯ командующего, его ГОТОВНОСТЬ и УМЕНИЕ «встряхнуть» подчинённых, придать им ВЕРУ В СВОИ СИЛЫ, ЗАСТАВИТЬ драться слабовольных. Вариантов действий у оказавшихся в «мешке» войск было много:
- можно было бы занять круговую оборону, окопаться и заставить немцев АТАКОВАТЬ, встречая их огнём артиллерии и пулемётов. Через 3-4 дня к окопавшимся XIII и XV и части XXIII корпусов 2-й Армии сумели бы придти на помощь корпуса 1-й Армии Ренненкампфа, атакуя немцев в спину. Да отступившие фланговые I-й и VI арм. корпуса за это время можно было привести в порядок и организовать их наступление на помощь окружённым. Совсем недалеко, под Новогеоргиевском бездействовала почти вся русская гвардия, которую также можно было бы за это время привлечь для выручки окружённой 2-й Армии. Нужна была лишь твёрдая воля русских командующих фронтом и армиями...
- был и другой вариант: сгруппировать войска и попытаться ПРОРЫВАТЬСЯ С БОЕМ, бросив тыловые обозы (которые в любом случае попали бы немцам в руки при прорыве). Опять же нужна была ВОЛЯ и ЖЕСТКОЕ РУКОВОДСТВО со стороны командиров всех степеней, и прежде всего – командующего. Её-то в критический момент операции у Самсонова – НЕ ОКАЗАЛОСЬ...
В результате порядок действий окружённых войск армии решал не её Командующий (перемещавшийся, вместе со своим штабом, от одного населённого пункта к другому), а совещание старших начальников, принявшее решение пробиваться к своим, на юг, в огромных дивизионных колоннах. Никто не подумал о том, что такие огромные походные колонны с артиллерией, тылами, лазаретами, на узких просёлочных дорогах в окружении лесных массивов будут страшно уязвимыми для ВСЕХ ВИДОВ ОГНЯ противника. А это – оказывало на измождённые боями и непрерывными маршами войска огромное деморализующее влияние. Внезапные обстрелы немцев вызывали панику в колоннах, измученные люди разбегались, прятались, сдавались в плен...
Есть НЕСКОЛЬКО версий кончины Командующего 2-й Армией генерала Самсонова.
Историк Уткин излагает её так:
«Обращаясь к своему штабу, Самсонов горестно сказал: «Император верил мне. Как же я смогу посмотреть ему в лицо после такого несчастья?» Еще три дня назад в его руках была четверть миллиона элитных войск России. Жестоко страдая от астмы, посерев от несчастья, генерал отошел от семерых сопровождавших его офицеров и застрелился в лесу. Группа немцев нашла в чаще седовласого генерала с простреленной головой и револьвером в руке». (Уткин А. И. Первая Мировая война — М.: Алгоритм, 2001).
Это – красивая, полуофициальная версия его самоубийства.
Наш известный историк размышляет: «Генерал Самсонов «был, несомненно, честным и бравым солдатом.. Но для военной истории генерал Самсонов — прежде всего командующий армией Квалификация его самоубийства как акта глубокого отчаяния и отсутствия силы воли, дабы героическими усилиями организовать прорыв остатков своей армии, не требует особого доказательства. Для человека такой поступок, конечно, не бесчестен, но со стороны командующего армией он свидетельствует о глубокой неподготовленности к своим высоким обязанностям. На войне есть достаточно возможностей погибнуть с честью, и для этого не надо прибегать к самоубийству. Если бы генерал Самсонов нашел в себе достаточно воли объединить войска для организованного прорыва, если бы он с боем вышел из окружения, хотя бы с одним полком своей армии, если бы он, наконец, в последнем бою был сражен пулей противника, — история могла бы сказать: да, армия Самсонова потерпела грандиозное поражение, к тому было много глубоких причин, но она все же имела достойного командующего. Но так не случилось, и так история сказать не может. Наоборот, она говорит: было бы неправильно считать генерала Самсонова и его действия единичными в русской армии: нет, и он и его действия являются, пожалуй, проявлением того самого благородного, что можно было найти в русской царской армии... Полная неподготовленность к управлению большими вооруженными массами, непонимание самой техники управления, притупленность оперативной восприимчивости и косность оперативной мысли — все эти черты, так наглядно выявившиеся в действиях ген. Самсонова, были характерны для всей старой русской военной школы». (Иссерсон Г. Канны мировой войны (гибель армии Самсонова). М., 1926, с.115.
Довольно подробно описывает последние часы жизни Самсонова его Начальник Штаба генерал Постовский, в своих воспоминаниях:
"Около 12-ти часов дня 16-го августа (29-го) генерал Самсонов оставил 2-ю дивизию и поехал к Виленбергу, где разсчитывал найти VI корпус. По дороге на всех переправах болотистых речек встречались германские части с пулеметами. В одном из болотистых дефиле Командующий армией приказал своему казачьему конвою атаковать пулеметы. Казаков повел в атаку храбрый полковник генерального штаба Вялов. К сожалению атака не удалась. Подъехав к Виленбергу, ген. Самсонов нашел город занятым германцами. Казаки конвоя понемногу оставили Командующего армией, который к вечеру остался в лесу близ Виленберга с 7-мью офицерами Генерального Штаба и одним ординарцем рядовым. Было необходимо ночью выбраться из сферы расположения противника. Верхом это было невозможно. С наступлением полной темноты группа офицеров с командующим армией двинулась пешком болотами и лесами, встречая часто разъезды противника и его стрелков.
Еще подъезжая к Виленбергу ген. Самсонов потребовал от меня не мешать ему покончить с собою и отказался от своего намерения только после горячео протеста со стороны сопровождавших его офицеров. Около часу ночи группа, после короткоо отдыха в лесу, двинулась для продолжения пути, но ген. Самсонов скрылся от своих спутников. Вскоре в леcy раздался выстрел. Все поняли, что этим выстрелом покончил жизнь благородный Командующей армией, не пожелавший пережить постигшего его армию несчастья. Вся группа
офицеров решила остаться на месте до утра, чтобы при свете дня найти тело начальника и вынести его из вражеского расположения. К сожалению это не удалось. С первым лучом восходящего солнца подошли германские стрелки и открыли по офицерам огонь. Поиски тела ген. Самсонова пришлось прекратить".
Тело ген. Самсонова было похоронено немцами вблизи места его самоубийства на опушке леса у фермы Каролиненгоф, что в 7-ми верстах к юго-западу от Виленберга (в 2-х вер. к с.-з. от Гр. Пивниц). Это место было опознано супругой покойного генерала, которой было разрешено Русским правительством поехать в Германию вместе с миссией Красного Креста по делам наших пленных. В числе вещей, снятых с преданных земле убитых русских воинов и хранившихся для облегчения опознания их личностей был предъявлен медалион, который всегда носил на себе покойный Александр Васильевич Самсонов.
Надо подчеркнуть следующие обстоятельства:
- практически весь Штаб 2-й Армии сумел выйти из окружения к своим. Сплошного кольца окружения немцы создать не могли и многие части, сохранившие боеспособность и желание драться – вышли к своим. Так же вышли и офицеры штаба 2-й Армии;
- непонятно, ЗАЧЕМ Самсонов принял решение оставить войска 2-й дивизии и отправится, с небольшим конвоем, на юго-запад, в направлении Виленберга. (Видимо, он думал, что этот городок занят частями VI-го арм. корпуса). Однако там были немцы, а разбитые части русского VI-го корпуса находились далеко от этого городка. Куда логичнее было бы пробиваться к своим ВМЕСТЕ с войсками, а не оставляя их на произвол судьбы...
- совершенно безобразно показали себя казаки конвоя командующего Армией. (Не случайно генерал Мартос НЕОДНОКРАТНО подчёркивал в своих воспоминаниях крайне низкий уровень боеспособности и дисциплины в Оренбургских казачьих частях 2-й Армии). Конвой Командующего состоял из Донских казаков, однако и они показали себя в той обстановке далеко не лучшим образом.
Постовский деликатно пишет, что после неудачной атаки германской позиции, ВСЕ казаки конвоя «понемногу оставили Командующего армией», который «остался в лесу с 7-мью офицерами Генерального Штаба и одним ординарцем рядовым».
Вообще-то, самовольное оставление своего командира (да ещё ТАКОГО РАНГА!)
в боевой обстановке однозначно характеризуется как ДЕЗЕРТИРСТВО и карается высшей мерой наказания. Видимо Постовский, избегая строгих определений, не хотел лишнего позора для своих войск даже ПОСЛЕ окончания войны. Деморализация в частях 2-й Армии дошла до того, что казаки конвоя Командующего потихоньку «рассосались» в лесу, бросив его и Штаб Армии на произвол судьбы...
Менее «приглаженную» версию последних действий Командующего и Штаба 2-й Армии приводит советский историк Н. Евсеев:
«После отдачи приказа об отходе центральных корпусов командующий армией с группой штабных офицеров направился через Мушакен в Янов. Последующие действия командующего и его штаба так описаны офицерами штаба армии...
При выходе из д. Саддек ехавший впереди разъезд казаков конвоя был обстрелян пулеметами. Конвой командующего армией состоял из донских казаков, частью второй, частью третьей очереди…
Командующий армией со своим штабом оказывался отрезанным: все направления отхода в тыл были заняты противником. Оставалось либо пробиваться силой, либо пробираться скрытно. От первого решения командующий армией отказался, так как, не имея под рукой никаких войск, кроме остатков наполовину разбежавшейся сотни, рассчитывать на успех открытого прорыва было трудно. «С такой ордой мы не пройдем» — говорил он.
С другой стороны, представлялось сравнительно нетрудным пробраться сквозь неприятельские отряды, расположенные на путях отхода армии, пользуясь темнотой, лесистой местностью, а также и расположением к нам местных жителей-поляков. Командующий армией, остановившись на этом решении, приказал казакам пробираться отдельно от штаба…
В исходе 8-го часа вечера командующий армией со своим штабом, отделившись от казаков, перешел пешком в лесок к югу от шоссе Вилленберг, Канвизен, где было решено дождаться наступления темноты. Вместе с ген. Самсоновым находились генералы Постовский и Филимонов, полковники Вялов и Лебедев, подполк. Андогский, штабс-кап. Дюсиметьер, пор. Кавершенский, а также есаул Донского войска, фамилия коего неизвестна, и канонир 11-й конной батареи Купчак, состоявший при Самсонове вестовым.
С наступлением темноты все двинулись в путь в направлении на Хоржеле. Двигаясь гуськом, преимущественно лесом, иаправление держали по компасу. Во втором часу ночи дошли до леса, что у д. Каролиненгоф; здесь решили сделать привал и отдохнуть.
После получасового отдыха все встали и двинулись в путь. Ночь была совершенно темная. Ни луны, ни звезд на небе из-за туч не было видно. Все шли друг другу в затылок, причем ген. Самсонов шел обыкновенно в середине. Вследствие темноты приходилось часто останавливаться для проверки по светящемуся компасу правильности направления, причем все обыкновенно собирались к идущему в голове, где и совещались о дальнейшем движении. Тут же происходила и перекличка. На одной из таких остановов было замечено отсутствие командующего войсками. Немедленно все пошли обратным путем по направлению к месту привала. По пути негромко звали командующего армией, подавали свистки. Таким образом прошли весь путь обратно до места привала, но ген. Самсонова не нашли. Тогда повернули обратно. Снова прошли весь путь до места последней остановки, а затем вторично вернулись к месту привала, но поиски все оставались безуспешными. Тогда решили остановиться у валежника, находившегося около места привала, и оттуда продолжать искать группами в разных направлениях, но так как при этом чуть не потеряли друг друга, то поиски было решено отложить до рассвета.
На рассвете снова принялись искать. Бесплодные двухчасовые поиски были прерваны огнем противника, открытым с опушки леса с двух сторон. Пришлось сперва укрыться в лесу, а затем и отойти, по указанию местных жителей-поляков, в том направлении, которое оставалось единственно свободным от немецких патрулей.
Преследуемые огнем то с той, то с другой стороны и обстрелянные пулеметом с автомобиля, крейсировавшего по шоссе, чины штаба подошли к д. Монтвиц, где встретили 2 эскадрона 6-го Глуховского драг. полка и 2 сотни 6-го каз. полка, прорывавшиеся со штандартами обоих полков к д. Зарембы, Присоединившись к ним, чины штаба и продолжали дальнейшее движение».
Потерянный своими спутниками и коллегами по управлению армией ген. Самсонов застрелился в лесу у фермы Каролиненгоф (4 км юго-западнее Вилленберга и 2 км северо-западпее Гросс-Пивниц), где он и был похоронен немцами.
В свое время мы признали неправильным решение ген. Самсонова о выезде из Нейденбурга в Надрау. На этот раз мы также считаем ошибочным его решение пробиться с сотней казаков из окружения.
Командующему армией следовало вернуться к корпусам и осуществить свое первоначальное намерение, ради которого он выехал из Нейденбурга, а именно «объединить действия корпусов».
Обладая мужеством и авторитетом, командующий 2-й армией со своим штабом мог собрать и объединить остатки своих полков, кадры которых еще сохранили боеспособность, в частности остатки Невского, Софийского, Калужского, Муромского, Симбирского, Черниговского, Алексеевского, Кексгольмского, Можайского, Звенигородского и Дорогобужского пех. полков. Став во главе их, ген. Самсонов должен был вести свои части в наступление с целью выйти из окружения.
Только такое решение и можно было принять командующему 2-й армией, после того как часть его армии и он сам оказались окруженными. Такое решение, возможно, привело бы к тому, что остатки двух корпусов прорвались бы, как это и случилось с отдельными частями, точнее с остатками отдельных частей.
Уходя же от окруженных корпусов с намерением покончить с собой, чтобы не влачить «куропаткинского» существования, командующий 2-й армией ген. Самсонов пошел по линии наименьшего сопротивления».
На мой взгляд, это - наиболее взвешенный и правдоподобный рассказ о тех трагических событиях.
Комментариев требуют следующие моменты:
- историк приводит характерную оценку морального состояния казаков конвойной сотни Командующего: «С такой ОРДОЙ мы не пройдем».
Полагаю что версия Н. Евсеева о том, что Самсонов ЯКОБЫ ПРИКАЗАЛ казакам пробиваться ОТДЕЛЬНО от штаба не выдерживает критики. Генерал Постовский, описывая гибель Самсонова, НИЧЕГО не пишет о столь удивительном приказе командующего, а говорит о том, что казаки: «понемногу оставили Командующего».
Скорее всего, эта версия была вызвана политическими соображениями. Книга Н. Евсеева была написана в середине 30-х г.г. и автор стремился хоть как-то оправдать дезертирство рядовых казаков от генералов и офицеров;
- интересны и детали поведения генералов и офицеров Штаба 2-й Армии в окружении. После того, как Самсонов незаметно (!!!) отделился от их небольшого отряда, они это заметили только на очередной перекличке. После чего отправились разыскивать «потерявшегося» Командующего, громко звали его, свистели (!) и так бродили по этому леску до тех пор, пока их не обстреляли привлечённые шумом немцы. (Плотность немецких застав была незначительной и позволяла нашим окруженцам действовать подобным образом.). Потом, с помощью дружественно (!!!) настроенного к русским местного польского населения остаткам отряда удалось выйти к своим частям;
- интересен и способ, с помощью которого немцы старались пресекать выход наших войск из окружения на том участке: вдоль шоссе «крейсировал» автомобиль с пулемётом, из которого немцы и вели обстрел тех русских, кто попадался им на глаза.
«Участь армии Самсонова была трагичной, немногим частям и группам удалось вырваться из окружения, потери составили десятки тысяч убитыми, ранеными и пленными. Один из виновников случившегося - командующий фронтом Жилинский докладывал верховному главнокомандующему Великому князю Николаю Николаевичу: "Если поведение и распоряжения генерала Самсонова, как полководца, заслуживают сурового осуждения, то поведение его, как воина, было достойное; он лично под огнем руководил боем и, не желая пережить поражение, покончил жизнь самоубийством".
Через две недели высшее командование, спланировавшее Восточно-Прусскую операцию, отстранило и самого Жилинского от должности. ( Впрочем, о Жилинском и других русских генералах, участниках этого злосчастного похода, речь – впереди).
Вдове погибшего генерала, оставшейся с 15-летним сыном и 12-летней дочерью, была выделена царем пенсия в размере 10 645 рублей в год. Осенью 1915 г. Екатерина Александровна Самсонова в качестве сестры милосердия участвовала в осмотре лагерей для русских военнопленных в Восточной Германии, и ей удалось отыскать место захоронения мужа. Она опознала его по медальону, в котором он хранил крохотные фотографии ее самой и детей. Она перевезла его останки в Россию, в свою родную деревню Акимовку, где впервые встретилась с Александром Васильевичем, и похоронила его на погосте Акимовской церкви».
(Залесский К.А. Кто был кто в первой мировой войне. Биографический энциклопедический словарь. М., 2003).
Теперь продолжим рассказ о последних боях и участи окружённых корпусов 2-й русскокй Армии.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/06/09/306