Первое мая. О пище. Лыжи лечат.
Басыр неожиданно проснулся. Поезд несколько раз дёрнулся и остановился. Из репродуктора послышался еле-еле заметный голос. Басыр понял только одно слово – Челябинск. Он встал и посмотрел в окно. Темнота. Там-сям заметны слабые огоньки фонарей. Такое бывает обычно в последние минуты ночи, перед рассветом. Асфальт на перроне тускло поблёскивает от дождевой воды.
- Алёна, Алёна! Вставай, - начал будить свою жену Басыр. – Вставай. Мы уже в Челябинске. Если хочешь посмотреть на город, вставай.
Чуть приоткрыв глаза, Алёна уставилась на мужа. Когда до не дошли слова Басыра, она встала босыми ногами на пол. Бросила взгляд через окно.
- Что здесь можно увидеть? Чем глазеть в темноту, лучше посплю. У меня был самый сладкий сон, а ты будишь зря. И сам ложись. Не видел что ли городских домов?
Басыр осторожно лёг на своё место. Хотел что-то сказать жене, но она уже спала, отвернувшись к стене.
- На самом деле. Что можно увидеть в такой темноте? – чуть слышно промолвил он сам себе, и, отвернувшись к стене, почти сразу уснул.
Когда проснулся во второй раз, Басыр ощутил приятное убаюкивание, которое шло от плавного хода поезда. Он ощущал себя словно в колыбели – ни забот, ни тревог. За окном уже светло, но солнечных лучей не видно. Небо затянуло облаками. Басыр посмотрел на ручные часы. Время половина седьмого. До завтрака, утвержденного им самим, осталось всего пол часа. Басыр встал, разбудил жену, растормошил сына и дочь.
- Вставайте, вставайте! До завтрака пол часа осталось. Рустам, ты быстрее слезай. Мы с тобой первыми в туалет сбегаем. Потом мама с Лилей пойдут.
Рустам с неохотой спустился на пол.
- Ну, сынок, возьми полотенце. А я возьму мыло, щётки и пасту.
Когда сын с отцом вернулись, постели были уже убраны. В туалет ушли мать и дочь. Басыр начал собирать на стол. Набор продуктов был прежний, что и вчера. Когда мама с дочкой вернулись, всё было уже готово к завтраку.
- Смотрите-ка! Неужели вы так сильно проголодались. Целый стол еды опять вытащили. – Алёна улыбнулась. Видно было по её глазам, что стол ей понравился. Как раз в это время появились первые лучи солнца из-за облаков.
- Поздравляю вас с праздником Первое Мая! Рассаживайтесь за стол, - улыбаясь, сказал Басыр, и первым сел возле окна к столу. С другой стороны стола сел Рустам. Лиля села к Рустаму, а Алёна к Басыру.
- К сегодняшнему празднику я положил на стол праздничный каравай. Я его сделал с курагой с изюмом, на молоке и виноградном соке. Сейчас в первую очередь вкус этого каравая попробуем.
Басыр взял один ломоть хлеба, и, отламывая куски, подал жене, дочери и сыну. Когда частично куски хлеба были съедены, первым заговорил Рустам.
- Вот вкусно! Язык можно проглотить. Я ещё никогда такого хлеба не кушал. Папа! Как тебе такой вкусный хлеб удалось сделать?
- На самом деле вкусным получился, - поддержала сына Алёна. А Лиля начала вытаскивать из куска хлеба изюм и курагу, и ела их отдельно.
- Лиля. А тебе, не понравился что ли хлеб? Почему начинку ешь отдельно? – спросил отец у дочери.
- Понравилось. Но мне сейчас хочется чего-нибудь другого.
- Ладно. Тогда начнём с рыбных консервов. Они с овощами – витаминная пища.
- Папа. А этот хлеб на каком соке замешан? Почему ты его на воде не замесил? – задал вопрос Рустам, а сам тут же взял ложкой рыбные консервы из жестяной банки и стал аппетитно жевать.
Басыр разжевал и проглотил свой кусок и только после этого ответил.
- Я ведь уже говорил. Надо было слушать внимательно. Иначе получается, что ты просто смеёшься надо мной. В следующий раз за такие иронические вопросы получишь затрещину. – Басыр немного перевёл дух, чтобы выгнать из себя злость и продолжил. – Сам ведь знаешь, что вода в Уфе стала ядовитой. А в магазинах продают хлеб, замешенный на такой воде. Если и говорили по радио, что вода для хлеба привозная, но и она не лучше. Потому же радио и говорили, что все воды вокруг Уфы стали заражёнными. Поэтому, видимо, когда мы ели хлеб у нас болели животы. А в последнюю неделю, когда я стал печь свой хлеб, мы все сразу почувствовали облегчение. Поэтому и в дорогу вместо воды сок взяли. Ладно, пока ешьте, потом поговорим.
Когда опустошили банку рыбных консервов, стали есть с гримасой на лицах. Видно было, как они не желают есть этот кабачок.
- Мясо больно уж вкусное. Кабачковую икру лучше потом будем есть. Ладно, папа? – умоляюще попросил Рустам.
- Ладно, уж. Мясо на самом деле вкусное. После икру будете есть. Кроме того у нас яйца ещё есть покушать.
- Нет уж, - вставила слово Алёна. – Яйца пусть на обед останутся. Иначе для завтрака много будет.
- Вначале съешьте икру, потом будете говорить. После овощей всегда открывается аппетит. Сами не заметите, как со стола всё сметёте, - улыбнулся жене Басыр.
Когда мясо было съедено, Басыр стал упрашивать, даже заставлять остальных кушать икру. В один момент даже рассердился и отругал их за непонятливость и за то, что противоречат ему. В конце концов, сам взял ложку и стал кормить детей и жену как младенцев.
- Берите в рот ещё. Иначе всю ложку по лицу размажу. И ты не смейся, Алёна. И тебя не пожалею, если будешь противиться. Или ты забыла, как я размазывал по голове манную кашу Лиле и Рустаму, когда они были маленькие. И сейчас я тоже не шучу.
Басыр несколько раз обошёл по очереди детей и жену, всовывая им ложкой икру в рот. Минут через пять те сами стали есть икру, намазав её на хлеб. Тогда Басыр очистил одно из яиц и стал есть его с бутербродом из икры. Икра кабачковая ему нравилась, поэтому иногда он брал икру ещё ложкой, вдобавок к тому, что лежал уже на ломтике хлеба. Алёна смотрела, смотрела и сказала:
- Если тебе очень нравиться этот кабачок ешь всё сам. Зачем же ты нас-то заставляешь?
- Ты опять противишься мне! Кажется, уже взрослая, а не ребёнок! – Басыр даже повысил голос. – Я стараюсь, чтобы ваши организмы полнее использовали пищу, обогащались витаминами. Разве не понятно? Ведь во всех книгах пишут, что и хлеб и мясо полнее усваиваются организмом, когда они употребляются с овощами. Сколько раз я вам об этом твержу? Даже прекрасно зная об этом, ты перечишь мне. Это просто наглость с твоей стороны.
- Ладно, уж, не кричи. Больше ни слова не скажу. – Алёна сделала обиженное выражение на лице.
- Хватит тебе обижаться. Сама ведь мои правдивые слова во внимание не берёшь. Да и детей от витаминной еды отпугиваешь.
Басыр взял яйца и дал детям говоря:
- Кушайте яйца. После икры всегда аппетит разыгрывается.
- Да, папа. Мне и вправду кушать захотелось. – заёрзал Рустам, очишая яйцо от скорлупы.
Видно было, потому, как съедались яйца, что аппетит разыгрался у всех. Даже остатков разрезанного хлеба не осталось на столе. Алёна взяла трёхлитровую банку сока и разлила сок по стаканам. Точнее сказать – это колпачки-кружки от термосов. Один синего цвета – ёмкость в четыреста граммов, остальные по двести пятьдесят граммов – две красных и один белый. Сами термоса давно уже были разбиты, когда Басыр носил в них обеды с собой на работу. Почему не кушал в столовой?. Дело в том, что он восемнадцать лет болел язвой желудка. Перенёс четыре операции. В последний раз, за два года до этой поездки, ему сделали резекцию желудка. После этого боли прекратились, но стала беспокоить печень. После многих раздумий, он решил, что одной из причин его болезни было отравление воды и воздуха промышленными отходами. Особенно в этом убедился, когда за два месяца до поездки в Уфе случилась экологическая катастрофа. В реку Уфимку попал фенол в большом количестве. После этого открылись многие подробности из экологической истории города. Журналисты и учёные вышли в эфир и в печать с разоблачениями. Оказалось, что в течении последних тридцати лет воды рек Уфа, Дёма, Белая, да и других тоже, постоянно травились отходами производства химических, нефтеперерабатывающих и многих других заводов. И ещё долго об этом никто и не знал бы, если не эта катастрофа. На этот раз об этом просто не возможно было скрывать. Из кранов шла вода с запахом карболки до такой степени, что невозможно было дышать. За последние два месяца людям города ничего не оставалось, как только горько смеяться над своим положением. Они утешали себя тем, что они уже адаптировались ко всем ядам, поэтому и остались живы после последней ядовитой накачки.
А когда Уфимская катастрофа стала известна всей стране и всему миру, подняли голоса экологи всей планеты. Оказалось, что на планете осталось очень мало таких мест, где природа не подвергалась бы кому-нибудь отравлению. В создавшейся ситуации, считал Басыр, единственный выход – остановить все предприятия и не открывать их пока не будет сделана полная экологическая экспертиза. Предприятия должны работать только по безотходной технологии, без выбросов газов, твёрдых и жидких отходов, без выделения радиации, биологически вредных веществ, вредных электромагнитных излучений. Спрятаться от экологического бедствия никому не удастся. Поэтому люди должны осознавать своё положение и направить свои усилия на преобразование промышленного производства.
После обеда за окном стали появляться новые картины. Горы остались позади. Железная дорога потянулась по ровной местности, но не прямо, а постоянно петляя. Петлять заставляли озёра и болота, которым, казалось, нет конца и края. Глаза уставали от однообразия. Только небо, камыши, и водная гладь среди камышей. Камыш и болотные травы буро-жёлтые, прошлогодние, сухие. Иногда эти сухие заросли образуют сплошные поля, среди которых озерками выглядывают зеркала воды. В другой раз по обе стороны от поезда одна водная гладь, где островками встречаются сухие остатки камыша.
Басыр обратил внимание детей на изменившуюся картину природы. Предложил им внимательно смотреть и запоминать эти виды Западносибирской низменности. И дети, и родители долго не могли оторвать взгляда от этих, казалось бы, однообразных картин. Да и как не удивляться. Ведь такие обширные просторы болот и озёр они видели впервые. Они чувствовали себя плывущими в безбрежном океане озёр и болот.
К вечеру однообразие за окном уже приелось. Путешественники только изредка поглядывали в окно. А для себя каждый нашёл занятие. Рустам заставил играть Лилю в карты, Басыр начал читать книгу, Алёна просматривала газеты. Рустам и Лиля играли неспокойно. Постоянно возникали споры. Не будь родителей и до драки дошло бы. Да и так только окрик отца их успокаивал. Так незаметно подошло время ужина.
- Мать! Я уже проголодался. Смотрите, пожалуйста! Кажется, никакой работы не делаем, а кушать всё равно хочется. Желудок время знает. Вон, и вправду, уже скоро семь часов. Вы, дети, уберите карты и идите мыть руки. – сказал Басыр и начал готовить стол к ужину.
Когда все помыли руки и уселись вокруг стола, Басыр открыл стеклянную банку с консервированным овощным салатом. По своему виду содержимое банки было похоже на кабачковую икру. Видно, поэтому на лицах детей сразу появилось недовольство. Басыр заметил это. Хотел было поднять голос, но сдержал себя и мягким голосом сказал:
- Вот, вы недовольство проявляете, глядя на овощной салат…
- Откуда ты взял? – встряла Алёна.
- А ты, мать, не суйся, когда я начинаю говорить. – Басыр перевёл дух и прямо взглянул в лицо жены, довольно выразительно. Алёна замахала руками.
- Молчу, молчу. Говори давай.
Лыжи и здоровье.
- Так-то лучше будет… Почему я слово взял? Вот что. Помните, как тяжело проходила зима в прошлом году? Начиная с октября месяца, Лиля стала болеть ангиной. Две недели болела, два дня училась и опять болела. Ангина перешла в воспаление лёгких. Уже не знали чем и лечить. Тогда я применил свой метод. Каждый день после работы по вечерам стал брать её в лес ходить на лыжах. Первые дни, ты Алена, была очень даже против этого, но я тебя не стал слушать. Заставил Лилю встать на лыжи и бегать. Лиля плакала, говорила, что нет сил. Но я ставил её на лыжню впереди себя и подталкивал словами, и палкой. Когда она более менее научилась бегать на лыжах, я сам стал бегать впереди. Лилю заставлял, чтобы она меня догоняла. Если помните, зимой после четырёх часов уже наступает темнота. Именно боясь этой темноты, Лиля бежала за мной. Ныла, конечно, но бежала.
Иногда я заводил её в лес, в сторону от лыжни и заставлял прокладывать лыжню в рыхлом и глубоком снегу. А это очень трудное занятие, если нет азарта. Когда я сам был мальчишкой, мы сами с удовольствием искали места, где поглубже снег. Устраивали прыжки с дерева или с крыш в сугробы. Ходить по глубокому снегу считали за удовольствие. А вот Лилю приходилось заставлять лезть в сугробы. Она плакала, но лезла. Обратно повернуться не умела ещё, приходилось идти только вперёд по колено, а то и по пояс в снегу. Бывало, падала и проваливалась руками и ногами в снег. Чтобы подняться вновь на лыжи, прежде выплакивала море слёз. Барахталась в сугробе до седьмого пота, чтобы встать.
Тогда уже через неделю у Лили пропал кашель. А к концу зимы была совершенно здорова. Вот уже полтора года как она больше ни разу не болела. А тогда всю зиму пробегала на лыжах со мной. Примерно через месяц после начала занятий она уже с удовольствием ходила на лыжах. И Рустам с нами начал ходить. И от него болезни отстали.
Вот и сейчас. Я вас заставляю кушать овощные салат, а вы нос воротите. Нет уж. Пока салат не скушаете ничего другого не дам. Давайте. Берите ложки и ешьте салат на закуску.
Басыр сам взял целую ложку салата и с удовольствием стал кушать. Остальные стали брать салат на кончике ложки. Басыр обозлился.
- Если я сказал, что заставлю кушать, значит заставлю. Берите полные ложки салата. Мне не нужно цирк показывать. Иначе я приму ваше поведение за издевательство надо мной. А этого я не потерплю, - он повысил голос. – Поняли?
После этого предупреждения он взял полную ложку салата и положил в рот Лиле. Следующую ложку салата положил в рот Рустаму. Алёна сама стала брать салат ложкой.
Когда Рутам проглатил свою порцию салата, обратился к сестре:
- Этот салат на кабачковую икру не похож, оказывается. Когда много в рот берёшь даже вкусно. Ты, Лиля, кушай, бери целую ложку.
Басыр внимательно посмотрел на сына и предупредил:
- Ты меня не передразнивай. Я не тигр, а ты не шакал из сказки о Маугли. Меня не передразнивай.
- Я не передразниваю. – сказал Рустам и отвернулся, показывая выражением лица свою обиду.
- Рустам! Повернись к столу. И не надо показывать отвращение к моим словам. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не был подпевалой моим словам. Садись хорошо и знай своё место.
- Басыр. Хватит уж! Давай будем кушать нормально. Не порть аппетит. – сказала Алёна.
Басыр взял себя в руки. Стараясь улыбаться, сказал:
- Ладно, ладно. Всё. Кушайте, пожалуйста, без слов. Пусть будет приятным ужин.
Все успокоились. С наслаждением принялись за еду. Еда была всё та же: мясо, яйца, сыр, хлеб, сливочное масло, салат. Всё имело хороший вид и вкус, поэтому съедалось с аппетитом. Даже салат был съеден дочиста.
После ужина, когда убрали всё со стола, Басыр прилёг на свое место, повыше подняв подушку. Попытался читать, но не смог и отложил книгу в сторону.
- Почему-то мысли возвращаются к прошлому. Алёна ты слышишь?
- Да слышу. – Алёна лежала с закрытыми глазами. Ответив мужу, она повернулась на бок и открыла глаза, и, глядя на мужа, продолжила. – Правильно. Сейчас у тебя нет никаких тревог. Чтобы доехать до Слюдянки как в раю мы уже постарались. Только и осталось вспоминать прошедшие дни. Есть время подумать и о том, как правильно мы жили. И как жить дальше. Что касается меня, то я вполне довольна своей жизнью. Любимый муж рядом, дети подрастают. Конечно. Прошедшая жизнь подкрасила мои волосы в белый цвет. Сколько мне пришлось перенести, пока ты лежал по больницам. Нужно было успевать и на работе и за детьми присмотреть, и к тебе в больницу каждый день бегать. А когда ты выходил из больницы, сколько сил нужно было, чтобы поднять тебя на ноги. Считай, что я тебя дважды от смерти спасла. Сейчас ты должен меня просто на руках носить.
- Правду говоришь. Но себя ты больно не старь. Выглядишь словно молодуха. И волосы цвет не потеряли, просто совсем чуть-чуть посеребрились и только. Без этого и не бывает с возрастом.
А вот мне вспоминаются смешные истории. Во всяком случае, сейчас они кажутся смешными. Я за едой уже вспоминал. Помнишь, как мы детей кушать заставляли? Это, когда они маленькими были. Однажды, после долгих мучений, я вспомнил фильм, в котором показывали, как мужчина размазал кашу на голове малыша. И вот. Моё терпение тоже кончилось. Я тоже взял манную кашу и размазал по голове и по лицу Рустама. Правда, в начале я его предупредил об этом. Но он не поверил, только засмеялся. А когда я исполнил свою угрозу, он, естественно, заплакал. Тебе досталось отмывать его. Но в следующий раз он уже не смеялся над моими угрозами. Воспринимал угрозы вполне серьёзно. И кушать стал лучше.
- Да! И я помню эту историю. Хотя я и плакал, но мне это было так интересно и весело! – это говорил Рустам, свесив голову со своей полки. – А ещё я помню, как папа брал меня и Лилю на руки и плясал. А ещё бегал с нами на руках из одной комнаты в другую и бросал нас на широкую кровать в спальне.
Лиля тоже включилась в разговор.
- А мне нравиться встречать Новый год. Ёлку наряжать, полночь ждать, возле ёлки плясать и петь. И ещё у меня есть желание держать в доме котёнка и кутёнка.
Басыр недовольно прервал дочь.
- Пошло-поехало! Тебе, Лиля, сколько можно говорить. Держать в нашей квартире собак и кошек очень сложно. Собаке самой пол комнаты место нужно. И ухаживать за животными намного сложнее, чем за малыми детьми. Говорить только легко, что держать хочешь.
Лиля обиженно выпалила:
- А я, если вы так, когда вырасту, возьму к себе в дом столько кошек и собак, сколько влезет в квартиру.
Тут вмешалась Алёна.
- Хватит тебе, Лиля, плакать и обижаться. Сколько раз уже поднимая этот разговор, доводишь себя до слёз. Словно нас дразнить хочешь. Когда чуть подрастёшь и сама сможешь ухаживать за животными, возможно, и возьмём котёнка. А сейчас вы сами как котята. За вами самими всегда уши востро держать надо. И хватит тебе злить отца своими невыполнимыми просьбами.
Рустам решил опять подразнить сестру. Заговорил кукольным голосом:
- Ты, Лиля, совсем ничего не понимаешь. Собаку тебе, кошку тебе, а сама плакса. Не говори больше про собак.
- А ты рот не раскрывай! Я с тобой не разговариваю. – закричала Лиля.
- Вот ведь вторая ненейка. Без крика разве разговаривать нельзя. У меня голова раскалывается от твоего крика,- остановила дочку Алёна.
- Конечно крикуша. Ты и вправду как няняй кричишь. – Рустам опять кукольным голосом передразнил сестру.
Басыр вскочил на ноги. Улыбаясь, посмотрел на сына и сказал:
- «А мы пойдём на север, а мы пойдём на север!» - эти слова тебе знакомы? Ты что? Хочешь быть шакалом? Ни мои, ни мамины слова не ставь в насмешку! Если мы кого-то ругаем – ты не встревай! Ты когда поймёшь эти мои слова? Если же ты не сможешь усвоить мои слова, то я тебе другое имя дам – шакал. Тебе это доходит?
- Басыр не горячись. Не трогай его. – Это Алёна встала рядом с мужем.
- Не бойся. Я его не трону. Идём-ка в коридор. Нужно проветриться. – Басыр открыл дверь купе, оглянулся и позвал сына:
- Рустам. Идём со мной. Пройдёмся по вагонам, посмотрим, где какие вагоны.
Сын не заставил долго ждать себя. Быстро спустился со своей полки и вышел в коридор. Видно было, что ему самому тоже интересно погулять по поезду, увидеть что-нибудь интересное. И его ожидания оправдались. Оказалось, что поезд состоит из различных по конструкции вагонов. Сразу за купейным был вагон с мягкими высокими сидениями серовато-белого цвета. Сидения были расположены словно в салоне самолёта – по три сидения в ряду слева и справа от прохода. В вагоне светло, уютно. Так и хочется побегать и поиграть. Но Рустама остановила рука отца, взявшая его за плечо.
- Бегать не нужно. Видишь, люди отдыхают. Не мешай им. – сказал отец.
Следующий вагон мягкий плацкартный. Здесь такие же лежащие места, как и в купейном, но они не отгорожены дверями в отдельную комнату. Кроме того, если в купейном сидения были жёсткими – только слегка обтянутые дерматином, то в этом плацкартном вагоне лежанки и сидения были пухленькие, светлые, красивые. И в этом вагоне было уютно и весело. А вот в следующем жёстком плацкартном вагоне было совершенно по-другому. Цвета сидений и стен были тёмно-коричневого цвета, было ощущение, словно вагон грязный, давно немытый, с запахами спёртого человеческого пота. Такие вагоны Рустам видел в кино о гражданской войне. Здесь и шум стоял как в кино. Плакали маленькие дети, ругались взрослые, курили. Следующий вагон был купейным. Его прошли быстро. А следующий вагон оказался рестораном. Но по виду можно было бы сказать, что это грязная деревенская избушка, где хозяева забыли, когда в последний раз устраивали уборку. Половина вагона завалена каким-то грузом, закрытым брезентом. За столиками у окна сидят всего три посетителя. Отец подозвал сына к окошечку, возле которого висело меню.
- Посмотри-ка. Если бы мы четыре дня питались здесь, то нам бы и годовой зарплаты не хватило. А уж о качестве и говорить не стоит. Запах и вид блюд говорит сам за себя. Наши заготовки в сто раз лучше. Да и порции здесь такие, что и коту мало будет...
- Да. Папа. Мне здесь не нравится. Грязно. И запах плохой. В нашем купе всё блестит и уютно. А здесь как сна свалке. Идём отсюда папа.
- Идем, идем, сынок.-и они направились в свой вагон.