Учителям и учащимся средней школы №4
им. генерала Д. Карбышева посвящается
Слаженная речёвка заполнила актовый зал.
- Кто шагает дружно в ряд?
- Пионерский наш отряд!
- Кто шагает дружно в ногу?
- Пионерам дай дорогу!
Топот ног в марше...
Вера Леонидовна Маламет преподавала уроки физкультуры. Но так получилось, что Людмила Санна, старшая пионервожатая, заболела. И все проблемы с пионерами свалили на бедную Маламет. Ей это было не впервой. Замещать в школе то и дело приходилось почти каждому учителю. От перегрузок пучило голову. Но что делать? Все поэтому усиленно ждали лета.
- Клааас, стой, раз-два! Топорков!
- Я!
- Выйти из строя!
Ваня Топорков, рыжий, вихрастый пятиклассник вмиг «забронзовел». Явственно проступили веснушки на лице. Девчонки-одноклассницы прыснули втихаря в кулачки. Громко было нельзя. «Смотри, смотри, он на этого, рыжика из мульта похож… Который дедушку лопатой!», - шепнула Любка Мотричева подружке. Но та парировала шёпотом: «Не-а, ничуть! Тот смелый был! А этот – трус».
А Ваня и впрямь испугался. В довесок, он услышал обидные девчоночьи слова. От неожиданности его шатнуло вправо на Витьку Милованова, что стоял себе, ничего не подозревая. Реакция последовала тут же. Милованов качнул Топоркова, как лодку от берега, от себя, и Ваня завалился на соседа слева. Сосед тоже был не лыком шит, недолго думая, треснул Ваню по башке. И Топорков тотчас очнулся. Он с обидой посмотрел на того, кто стукнул. Это был Федя Красиков. Тот ещё двоечник и повеса. Но Топоркову стало отчего-то всё равно. Он взял и показал Феде кулак, затем выпрямился и, чеканя шаг, проследовал к пионервожатой. Но на пути, чеканящего шаг, встала нога махрового двоечника Феди, не простившего кулака. Топорков, не ожидавший подвоха, со всей силы шмякнулся прямо под ноги Маламет. Та не растерялась:
- Ты что, Топорков, ходить разучился? Вставай! Нечего придуриваться, и у меня в валяться! - приказала она повелительным тоном.
Ваня поднялся.
- Эх, ты, герой! – добавила, качая головой, пионервожатая, заметив, что пионер Топорков морщится. - Спортом надо заниматься! Вестибулярный аппарат тренировать! А по утрам пробежки делать, а не ворон считать!
Ваня что-то пробурчал в ответ невнятное про ворону, отряхивая брюки. Мотричева вновь ткнула острым локтем в бок подружку.
- Ну, - шикнула недовольно та.
- Помнишь в мульте: вороны и рыжик…
- Да отстань ты со своими воронами. Щас, как глянет на нас! - прошипела подружка сквозь зубы. Она очень не любила замечания. Тем более в строю. И уже несколько раз скаялась, что заняла место рядом с собой для болтушки Мотричевой. Лучше бы пустила Енюкову. Та просилась. Так ведь, нет! Мотричева сразу прижала язычок.
И Вера Леонидовна действительно бросила взгляд в их сторону, услышав шорохи за спиной. Подружке сразу стало плохо. Она побледнела и посмотрела виновато на Маламет. Но та, видимо, удовлетворилась пока непроницаемо-ледяным взором.
Как только Маламет отошла, Федя Красиков сунул под нос Мотричевой внушительный кулак и вполголоса произнёс:
- За предательство товарищей, как за предательство Родины, пионеры мстят, понятно?
Мотричева, вжав голову в плечи, тотчас кивнула. Красивые банты кивнули следом.
- Ещё раз и в глаз, короче, Мотря, - добавил в ухо Любы Федя для полноты острастки.
Щёки пионерки стали такими же, как галстук.
А Вера Леонидовна в этот момент энергично показывала непутёвому Топоркову, как следует передвигаться на своих двоих вокруг дома, громко повторяя привычное:
- Раз-два, раз-два. Стой, раз-два.
Класс дружно рассмеялся. Но Маламет цыкнула, и 5 «А» погрузился в гробовую тишину. Топорков попутно проделал, что показала Маламет. Но получилось вяло. Вера Леонидовна с досадой покачала головой и махнула на него рукой. Ваня изобразил руки по швам, встав, как вкопанный. Но и такой пионер Ваня почему-то не понравился пионервожатой Маламет. Она сурово заключила:
- Ты расчёсывался утром, а?
Мотричева вдруг громко продекламировала:
- Неумытым трубочистам стыд и срам!
Вера Леонидовна вздрогнула. Поняв, откуда ветер дует, она переметнулась в стан девочек:
- Мотричева, тебе кто слово давал? Ты что, одна в классе такая умная, да?
- Нет, Вера Леонидовна, - краснея ещё больше, а точнее, сильнее некуда, шёпотом выдала пионерка Люба.
- То-то! Смотри, дождёшься у меня!
- А она дома репетировала! Командный голос вырабатывала! – выкрикнул, не стерпев, Красиков, поняв, что кулака для острастки Мотричевой мало.
И класс снова засмеялся. Все смотрели теперь на Мотричеву, которая дома перестаралась. Да так, что отцу Феди пришлось вмешаться и позвонить незадачливым соседям, чтобы те не мучили ребёнка.
- Она к смотру старается. Репетирует, - произнёс вкрадчивым голосом папа Любы. – А Ваш сын?
И папа Феди пошёл разбираться с сыном. Через десять минут, Федя тоже звонко читал речёвку.
- Кто кого переорёт. Не иначе, - послышались стуки соседей в стенку и по батареям. – Я работаю в хору. Все орут. И я ору.
Алкаши Партия и Ленин перестали на некоторое время искушать судьбу и пить заразу. Они вслух стали вторить пионерам, вспоминая сопливое детство и исправляя их речёвку.
Через полчаса всё разом смолкло.
- Наконец-то! Угомонились в нашем теремке, - прокричал кто-то из добрых соседей коммуналки напоследок…
Вера Леонидовна переключилась на Ваню, который стоял сиротливо посередине зала.
- Ты понял вопрос, а?
Такое услышать при всех было совсем стыдно. И Топорков занервничал.
- Так точно, Вера Леонидовна! Расчёсывался! – ответил он сходу. Заметив, что на него смотрит класс, Ваня на всякий случай поправил взъерошенные волосы и почесал заодно разбитое колено. Затем, полез рукой в карман и достал что-то. Он приложился этим что-то к непослушным волосам. Но пионервожатая была начеку, быстро прикрикнув на него:
- Здрасьте, Вам, пожалуйста! Он ещё здесь при всех свои патлы поправлять удумал! Вшей вычёсывать! Нам больно надо! В следующий раз, Топорков, заявишься с такой гривой – подстрижём при всей школе под «ноль». Уразумел?
Ваня энергично кивнул, привычно опустив голову.
- А теперь убери свой гребешок немедленно. Нашёл, понимаешь, цирюльню...
Ваня дрожащей рукой отправил расчёску на место. Он краем уха уловил, как девчонки пересмешничали, повторяя слова Маламет: вшивый, вшивый.
Та смилостивилась и вновь обратилась к классу:
- Пионеры! В борьбе за дело Коммунистической партии будьте готовы!
- Всегда готовы! – охотно отозвался класс.
Ваня исподлобья глянул на пионервожатую. Та, в ответном порыве, смотрела на него. Пауза оказалась недолгой:
- А тебе, что, особое приглашение требуется? Ты что, не пионер у нас?
- Всегда готов! – выпалил Ваня.
- Готов он, видите ли… После всех!
Ваня вновь полез в карман и вытащил мятый носовой платок. Он его приложил к носу, который вдруг предательски зашмыгал. За его манипуляциями внимательно наблюдала Вера Леонидовна. Когда Ваня закончил нехитрую процедуру, она, прибавив в голосе нотки металла, заключила:
- Вот что, пионер Топорков. Пойдёшь с барабаном!
- Я не умею! – опешил Ваня.
- Будешь бить!
- Как это?
- Так это! Будешь, я сказала!
- Почему я?
- А кто? Пушкин?
Неугомонная Мотричева хихикнула и произнесла в полголоса:
- Пушкин!.. Он тоже рыжиком был, как Топорков!
5 «А» засмеялся. А Федя Красиков приложил могучий кулак к носу Мотричевой и
так его держал пару минут. Чтобы знала.
- Разговорчики отставить!
Федя тут же убрал кулак, куда следует, а Мотричева перестала косить, став прежней. Все смолкли, боясь очутиться на месте Вани, чья участь была предрешена. Он должен был стать барабанщиком.
Топорков молчал, опустив голову, словно виноватый. Бить в барабан ему ужасно не хотелось.
- Юный барабанщик! Юный барабанщик! - вдруг пропела, ни с того ни с сего Мотричева, разорвав необыкновенную тишину в зале. 5 «А» засмеялся снова. Все, как один, включая Федю Красикова, посмотрели на Топоркова. А тот не знал, куда глаза девать!
- Мотричева!
- Я!
- Ты что себе позволяешь, а?
5 «А» снова, как по команде, смолк. А Федя забыл про кулак, поняв разом, что с Мотричевой разборку вести будет сама Маламет. Та, действительно, продолжила, обращаясь теперь уже к пионерке Любе:
- Диву даюсь, глядя на вас. Совсем распустились! Думаете, заболела Людмила Сана, так всё и можно теперь? Хохочу, когда в голову взбредёт! Песню, когда хочу, тогда пою! Ишь ты, Зыкина нашлась! Строем ходить не умеет, а петь громко, когда захотит, это вам, пожалуйста! А разрешение давали?
Мотричева стояла понурая и теребила белые банты в косах. Она ожидала от сегодняшнего дня другого.
- Ты, Мотричева, глаза не отводи! Певунья! С тобой отдельный разговор впереди! Возможно, что маму в школу вызовем…
Мотричева зарыдала в голос и выбежала из зала. Топоркову стало неловко. Он стоял смирно, и ждал своей очереди, рисуя в уме самые страшные картины, которые ему уготованы будут дома от родителей, если они узнают, что он перечил старшей пионервожатой. Возможно, отец и выпорет даже.
Заметив, что класс стоит, как вкопанный, то есть, как надо, Маламет продолжила:
- Я должна с Вами строевой шаг отрепетировать. А некоторые из вас, товарищи пионеры, и совсем позволяют себе выходки, наводящие на самые плохие раздумья! Не выйдет! Она грозно взглянула на Топоркова. У Вани случился лёгкий тик, но он устоял. – Один за всех! – громко произнесла Вера Леонидовна.
- И все за одного! – дружно произнёс 5 «А».
Подружка Любы Мотричевой посмотрела на пустое место рядом с собой, и её слегка передёрнуло. «Дура эта Мотря. Стояла бы себе, как все. Так нет! А теперь отдувайся! Щас как старшая глянет… В следующий раз ни за что не пущу рядом стоять. Енюкова стоит себе, как надо, и в ус не дует. А тут…»
Маламет удовлетворённо кивнула и произнесла:
- Ну, хоть это помните. Прогресс! Так вот. Кто речёвку знать не будет, к смотру в среду...
Вера Леонидовна прошлась перед классом, стараясь посмотреть на каждого пионера, и оценить степень его готовности к роковой среде, которая неумолимо приближалась с каждым часом. Не найдя ничего вызывающего в форме, Маламет заключила:
- В среду к нам в школу прибывает на смотр сам товарищ Дрыгин. Это почётный и очень дорогой член нашего города. Он является первым секретарём обкома КПСС.
Подружка Мотричевой испуганно ойкнула. Вера Леонидовна быстрым спортивным шагом преодолела расстояние до пионерки. Маламет посмотрела ей в глаза. Со страху, лицо бедной девочки пошло пятнами. Пионерку серьёзно качнуло, но догадливый Красиков вовремя её подхватил. И тогда старшая пионервожатая строго добавила, поняв, что с этой лучше не связываться. Она, чего доброго, и грохнуться в обморок может, а потом из-за её недостойного поступка будет страдать отчётность:
- Колобаева!
- Я!
- Выйти из строя!
- Есть!
И Колобаева, звонко чеканя шаг и правильно согнув руку в пионерском салюте, подошла к Маламет.
- Я, Колобаева Маша!.. - начала, было, она.
- Отставить, Мария! Молодец! Вот у кого учиться надо! То ли дело. Не как некоторые, кисейные барышни, понимаешь. Чуть, что и БАЦ!
Подружка Мотричевой догадалась, что речь зашла о ней, и замерла, ни жива, ни мертва. В душе она желала только одного: звонка на перемену.
Пионервожатая перевела взгляд на бедолагу Ваню. Того вновь заштормило, но он вспомнил в тот же миг, что рядом никого нет. И замер, как часовой на посту. А Маламет произнесла, обращаясь теперь уже ко всем пионерам:
- Всё сделала чётко, правильно! Как учили! Ноги держала ровно. И руку тоже там, где следует, согнула! Ну-ка, Мария, пройдись ещё раз, покажи всем, как надо ходить перед строем!
И Колобаева, гордо подняв голову, а руку ровно согнув под правильным углом в пионерском салюте, звонко чеканя шаг, продефилировала перед строем пионеров.
- Раз-два, раз-два! - раздавалась команда Маламет. - Топорков, выше голову!
Ваня в ответ задрал голову высоко, к самой люстре. Ему не хотелось смотреть на гадкую Колобаеву, которой всё так ловко сошло с рук.
- Ногу Колобаева выше! Так, молодец! Стой! Раз-два!
Пионервожатая хлопнула в ладоши, поправила галстук на себе, а затем проговорила всё тем же командным тоном:
- Колобаева, пойдёшь со знаменем! Речёвку знаешь?
- Так точно!
- Молодец! Встать в строй!
Колобаева гордо прошествовала и встала в строй. Маламет с умилением посмотрела на правильную во всех смыслах Колобаеву.
- Вот! Придраться не к чему! Все бы так!
Пионеры молчали. Антипример стоял у каждого перед носом и мозолил глаза. А примерная отличница Колобаева создавала тот фон, который требовали старшие. В целом, всё соответствовало среднестатистической норме. Поэтому, никому, в общем-то, обидно из пионеров и не было. Кроме, разве что, Топоркова, которого сегодня выбрали за мальчика для битья…
- Итак, в среду смотр, - сурово заключила Маламет, вновь глянув на Ваню. Того качнуло, но он удержался на ногах, и даже умудрился гордо поднять голову. Но услышал в ответ совсем обидное:
- Топорков! Куда задрал нос? Голову держать прямо! Видел, как Колобаева прошла?
Топорков сразу сник и шёпотом произнёс, сосредоточенно растирая ногой что-то невидимое по полу, как полотёр. Опустив голову, он промямлил:
- Видел...
- Не слышу! Что, как кашу во рту держишь?
- Видел! - уже громче, но хриплым от волнения голосом вскрикнул Ваня. Пионервожатая ухмыльнулась, вновь поправила на себе галстук, и добавила, добавив в голосе ещё большей жёсткости:
- Пионеры! В борьбе за дело Коммунистической партии, будьте готовы!
- Всегда готовы!
Выкрикнул 5 «А» и с удовольствием согнул руку под правильным углом. Кто-то кого-то в торжественный момент задел по носу. Но всё это были мелочи. По сравнению с той бедой, которую сейчас у всех на глазах переживал Топорков.
- Так! Уже лучше. А почему ты, Топорков, не реагируешь? Ждёшь особого приглашения? Барин нашёлся, тоже мне.
- Так я же не в строю!
- Разговорчики!
Топорков не знал, куда глаза девать. Он тяжело вздохнул и отрапортовал, как и все:
- Всегда готов!
- То-то! Понимаешь…
- Разрешите встать в строй! – осмелел Ваня, заслышав мягкие нотки в голосе пионервожатой.
- Повремени!
- Есть повременить…
Тут Ваня переместил взгляд на дверь и заметил, что из неё выглядывает голова Мотричевой. Эта голова корчила ему противные рожи и показывала язык. Топорков терпел из последних сил. Он был, как и Мотричева, пионером, но мальчиком. А мальчики должны уметь терпеть. Даже, если им больно. Попутно, взгляд Вани обозрел гипсовую суровую фигуру генерала Карбышева{1}, который был облит ледяной водой, но не выдал тайну врагам. Так и погиб, превратившись в ледяной столб. Ваня посерьёзнел, попытавшись передать в мимике выражение лица Карбышева, переживавшего последние, отчаянные минуты в своей жизни. Но, всевидящая Маламет заметила перемены в Ване и на этот раз. Они вновь ей не пришлись по душе.
- Что ты там выглядываешь, Топорков? И рожи корчишь… Думаешь, не вижу? – внезапно спросила Вера Леонидовна.
Ваня вздрогнул. Мотричева, испугавшись, как бы не было чего похуже, выкрикнула из-за дверной щели:
- Товарищ старшая пионервожатая! Разрешите встать в строй!
От неожиданности (голос в пустом актовом зале отрезонировал от стен и оказался очень громким), Маламет присела, вжав голову в плечи. Поняв через секунду, в чём дело, Вера Леонидовна воззрилась на Мотричеву:
- Мотричева! Тебе кто давал право голоса?
Мотричева стояла уже возле дверей, пристыжено опустив голову.
- Ты же девочка, а орёшь, как иерихонская труба{2}!
- «Иерихонская труба», - тут же пошёл шепоток по рядам. «Мотричева – иерихонская труба!»
- Я тренировалась дома! Декламировала речёвку к смотру! Кто шагает дружно в
ряд?.. – звонко выпалила Мотричева, догадавшись, что такое обязательно надо сказать, а не держать в себе.
- Достаточно! Это я уже слышала! – прервала её Маламет. – Вот, товарищи пионеры! Учитесь! Молодец! Все бы так! Встать в строй!
Мотричева, совсем, как Колобаева, прошлась перед классом и встала в строй.
- Хорошо, пионерка Мотричева! Раз-два…
И Маламет снова обратилась к непослушному Ване, который сегодня никак не желал быть, как все:
- Пионер Топорков! Отличиться хочешь, да нечем? Всё по сторонам ворон выглядываешь? Так здесь – не зоопарк. Школа! И в учебных заведениях вороны не летают. Для того есть музей природоведения, где вороны сидят себе преспокойно на ветках в виде чучел.
Топорков сник, поняв, что до звонка его место предопределено в зале.
И он оказался прав. Маламет разошлась не на шутку:
- А, как с барабаном идти впереди всех – так и всё. Испугался! А как же генерал Карбышев? Его враги пытали, обливали холодной водой из брансбойта, но он держался. Ему задавали вопросы, били…
При этих словах, Топорков поперхнулся и закашлялся. Щёки его запылали. К тому же, он увидел злое лицо Красикова и кулак, который тот показывал ему.
-… Но он, презирая врагов, не выдал тайны и пожелал умереть, как герой! Вот, у кого учиться надо, товарищи пионеры!
И пионервожатая гордо распростёрла руку в сторону гипсовой статуи легендарного героя-генерала. Топорков стоял рядом сам не свой. Он терпел из последних сил.
- Топорков! Барабан возьмёшь в пионерской комнате. Скажешь, к смотру в среду. И будешь тренироваться там же. Ясно?
- Я не умею! Я боюсь! – пискнул Ваня.
- Что? Ты же будущий защитник Родины!
Топорков, увидев, что все девчонки смотрят на него осуждающе, покраснел, как варёный рак. «Уж лучше ремнём, чем так», - пронеслось в его голове. И он непроизвольно почесал зад.
- Я же тебе сказала, что он – трус, - негромко заключила подружка Мотричевой. Подружка подобрела к Любе сразу, как только ту похвалили. И Мотричева в ответ кивнула, поджав губы и сузив глаза. Топорков ей не внушал доверия тоже.
- Будешь бить! – заключила Маламет с ноткой металла в голосе.
- Есть, бить, - промямлил почти шёпотом Ваня.
- Есть, бить, - передразнила его Вера Леонидовна. – Эх, ты, а ещё – карбышивец.
Ване стало очень стыдно. Щёки запылали пожаром, и он встал по стойке смирно.
- Колобаева, выйти из строя! – выкрикнула Маламет.
Всё повторилось вновь.
- Научишь Топоркова бить в барабан?
- Научу, Вера Леонидовна!
- Молодец! Я в тебе не сомневалась! - А теперь о главном...
Последовала многозначительная пауза.
- Я долго думала, кому быть горнистом...
Все дети стали усиленно отводить глаза от прицельного взгляда пионервожатой и вжимать головы в плечи. А та, наоборот, словно ждала чего-то от каждого. Вера Леонидовна, в мгновенье ока очутилась совсем близко к строю, прошлась перед каждым, пристально заглядывая в глаза. И, наконец, остановилась напротив Феди Красикова.
- Фёдор, ты учишься в музыкальной школе?
- Да.
- Не да, а да, Вера Леонидовна! Балда!
- Да, Вера Леонидовна!
- Отставить! Ладн. Будешь горнистом!
- Но!..
- Почётно, знаю. Не каждому доверяют. А что делать?..
- Но!..
- Никаких «но!» Будешь трубить! Горн возьмёшь в пионерской комнате.
- Но!..
- Я сказала... Будешь! Там будете тренироваться. Вдвоём с Топорковым.
- Но!..
Вера Леонидовна грозно взглянула на Красикова, и тот сразу смолк.
- Колобаева!
- Я!
- Выйти из строя!
Всё повторилось.
- Научишь трубить?
- Так точно, Вера Леонидовна!
- Молодец! Встать в строй!
Та, гордо пройдясь, встала.
- Но!.. - хотел что-то сказать в свою защиту Красиков.
- Разговорчики! - перебила его Вера Леонидовна. - Напра-о! - скомандовала она. - Песню запе-вай!
- Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры, – дети рабочих!
Близится эра светлых годов,
Клич пионеров: «всегда БУДЬ ГОТОВ!»
Все шли, ровно чеканя шаг, как показала Колобаева. Кроме Топоркова, который неловко припадал на ушибленную правую ногу.
- Что за класс! - донёсся строгий возглас пионервожатой.
И это были последние слова Веры Леонидовны, сказанные сегодня. В ту же секунду раздался долгожданный звонок. Всё, что пыталась произнести пионервожатая дальше, потонуло в дружном крике «УРА!» Противный пятый «А» гурьбой ринулся в раздевалку, мигом очистив актовый зал.
- Да-а! С этим классом Коммунизм мы ещё долго не построим! – воскликнула напоследок, раздосадованная не на шутку Маламет. – Учишь, учишь, а всё, как об стенку горох! – Но, спохватившись, она плотно сжала губы. В этот момент дверь скрипнула, и Вера Леонидовна вздрогнула, зажмурив глаза. Когда она их открыла, рядом никого не было.
- Ух, пронесло! – прошептала пионервожатая.
А в коридоре стоял и дожидался своей очереди 5 «Б» класс. Вскоре раздался звонок…
Карбышев{1} Дмитрий Михайлович Карбышев (1880 – 1945) – генерал-лейтенант инженерных войск, профессор Военной академии Генерального штаба, Герой Советского Союза. Замучен фашистами в концентрационном лагере Маутхаузен, Австрия.
Иерихонская труба{2} – очень громкий голос. От названия города Иерихон, прочные стены
которого рухнули от голоса труб священных воинов Израиля.
2009-2013
Картина А. Сухина "Распад СССР"