– Спасибо за приятный тёплый вечер, – с этими словами Натка захлопнула дверь автомобиля и поняла, что осталась одна в промозглой мороси серого, совсем невесеннего марта. Недавно ей казалось, что мир вокруг расцвечен разноцветными фонариками. Улыбка Попандопуло, расплывающаяся на лице Владика, Тонькина милая болтовня, павлиньи перья Феликса – всё казалось симпатичным и приветливым.
Феликс сбежал, подгоняемый будущим упрёком жены. Тонька и Владик гладили друг друга взглядами, желая приблизить уединение, но Натка не чувствовала себя лишней и неуместной. Возможно, пиво было лучше, чем ожидалось, возможно, Наткин организм устал от бессонных ночей, бессистемного никотиновведения и душевного раздрая, но сознание было утрачено в середине милой посиделки под брошенным Владиком кличем «чё-нить перекусить».
И вот одна… Дом, точнее, место сожительства, рядом. Кашлянув, озабоченно зашла в аптеку. Знобило. Истратив трёхдневный бюджет, прихватила яркие коробочки лекарств и почувствовала удовлетворение от заботы о своём здоровье. Идти по назначению не хотелось. Там ждал муж. Юридический, настоящий. Хрупкий мирок их единения внезапным приездом разрушила сестра мужа, живущая в ближнем зарубежье. Её незапланированные появления на пороге с заявлением "Я к вам денька на три" всегда заканчивались водружением раскладушки в центр наткиной комнатёнки на пару месяцев.
Войдя в тусклый коридор, похожий на упавшую узкую призму, Натка потянула мужа в ванную, пробормотав «у меня к тебе дело». Это не было вожделение – нужно было хоть что-нибудь совершить. Вдвоём.
Он почувствовал запах алкоголя и отстранился. Желая забыть настоящее и не знать уже прочерченное тусклое будущее, Натка срывала с себя злыми резкими движениями юбку, джемпер, колготки - всё, что мешало стать свободной. Он стоял, сжавшись душой, ниже ремня под тонкими брюками явственно проступило мужское, а глаза кричали болью. Натка верила, что он не уйдёт - она чувствовала свою власть над ним. Комкая в себе растущее желание, ненужное и унизительное, он сбросил с плеч её полные прохладные руки, уклонился от лживых, мертвенно страстных губ и вышел.
Ей стало привычно пусто, тишина переливалась где-то под макушкой, вызванивая колокольцами знакомую мелодию. Одна. Теперь уже безнадёжно, навсегда.
– Спасибо за приятный тёплый вечер, – прошептала она, почти не размыкая губ, её взгляд замер в ещё живых, пульсирующих веках. Маленькая ванная комнатка показалась могильным склепом. Натка ощущала себя покрытой панцирем бело-зелёного глянцевого кафеля. Холодно. Рука дотронулась до крана, пальцы сжали серебристый крестик вентиля с красной точкой посередине. Вращение времени против часовой стрелки. Горячие струи, заклокотав, обрушились, как будто стараясь достучаться до чугунного сердца под ледяной коркой эмали.
Упругое тело мягкими очертаниями растворилось в плотном горячем облаке, нырнув в его обжигающую сердцевину. Владик, Тонька, Феликс и он – всё ушло почти мгновенно. Тёплый вечер, тёплый…
В пенной воде словно зловещая красная лилия, медленно теряя очертания лепестков, расплывалось пятно крови. Натка лежала, закрыв глаза, ещё не чувствуя боли.
Скоро завтра. И завтра она узнает, что уже три недели была не одна...
...Когда слишком долго холодно, люди сжигают в кострах всё, даже ветви деревьев с набухшими почками спящего счастья. А нужно просто спрятаться от мира, закутавшись в толстый плед, и в этом уютном коконе переждать холода. Будет, непременно будет весна и теплыми посветлевшими вечерами возвестит о себе. Скоро.