Воздух сладкий и влажный. У деревьев опадали волосы. Они к концу сезона ржавеют (ни для кого не секрет). Ладони, обтянутые потемневшей кожей, дряблые и сухие протягивали кудрявому мальчишке горсть алых ранеток.
- Какие глаза у мальчишки, а? Ну какие глаза... - кряхтя, заулыбался старик, наклонившись к самому носу мальчугана. Тот смущенно опустил свои необычные глаза, зелёные, светлые, блестящие, словно в них навсегда застыли слёзы, и сжав угощения, помчался к ребятам.
Я, молодая, не привыкшая к здешним местам, в этом пустом городе с тополями и без мостов, третий вечер подряд выходила во двор, и долго сидела на скамейке у подъезда, ничего не ожидая, ни с кем не знакомясь. Сегодня подсел старик... он медленно, опираясь на трость, подошёл, осторожно взглянул на меня, но словно смотрел мимо, сквозь...
- Могу я вас попросить? - вдруг обратился ко мне старик.
- Да.
- Давайте встретим вместе закат? Я вам за это место хорошее покажу. Вы у нас в городе новенькая, молодая и такая печальная. Верно, понадобится вам это место, чтобы иной раз поплакать.
Я согласилась, приняв слова незнакомца за ироничную добрую шутку. Взяла его за руку. Мы шли медленно. Вперёд он не смотрел, безотрывно глядел под ноги, и только тростью указывал направление.
- Я всю жизнь здесь... всю-всю. Вы знаете, что такое вся жизнь? Нет, это не мои восемьдесят четыре... - снова засмеялся он, - мне кажется, что она была вчера и сейчас, а всё что до этого Не Жизнь... точнее не моя, наверное.
- Как же так? - улыбнулась я, - Старик остановился, поправил свой старенький пиджак, и уже смело схватив меня за руку, пошёл дальше, резко свернув со двора в какие-то чащобы. Я успела узнать, что эти темно-зеленые чащобы местные называют городским садом.
- Как? - задумавшись повторил мой вопрос старик, - А я, вот, знаете... простите, как вас зовут?
- Лиля...
- Знаете, Лиля... вспоминаю всё, что со мной было, и как день только прожил. Морфлот, тыл, больница, жену, смерть жены - туманная голова! Отчётливо только помню, как ел на завтрак геркулесовую кашу...- старик снова рассмеялся.
Тем временем мы уже сошли с заасфальтированной аллейки и стали спускаться по не очень безопасному склону вниз, к реке... Осень здесь царствовала, осень здесь была потрясающей. Нити паутины, как хрустальные летали в воздухе, всё вокруг вышито золотом и багрянцем, и только деревья шепчутся, скидывая листву, словно вышедший из моды парик.
Мы пришли. Я помогла старику приземлится у реки, прямо у самого края, так, что трость его задевала зелёную спокойную воду. Сама опустилась рядом.
Горизонт необычаен...
- Лиля, какая Красота! Льёт солнце к вечеру необычайный напиток - вино в нашу реку...нет, даже не вино. В один из всех моих новогодних праздников я когда-то пил розовое шампанское... Вот, очень похоже! эх, да... а ведь оно такое сочное-сочное - солнце... и к горизонту расплывается эта его алость...да? - Старик рассказывал, смотря в одну точку, и всё громче говорил, и всё ярче разгорался огонь бесконечного горизонта....
- Расплывается...- выдохнул Старик... - в улыбке...
Когда возвращалась домой, на лестничной площадке встретила мальчугана с зелёными глазами, у него был вымазан рот...
Он улыбнулся мне и сказал:
- Капитан ужасно слеп, говорят, видит всё пятнами...такими размытыми, расплывчатыми... это правда? А глаза мои разглядел. Правда, слеп?