Она встала из-за стола и сказала, обращаясь к нему: Пойдем, поможешь мне переодеться. И направилась в комнату. Он последовал за ней. Засмотревшись на нее сзади, он остался доволен видом немного приподнятых бедер, готовых, даже если совсем немного наклониться вперед, показать привлекательный вид сзади.
Состояние свое он оценивал как возвышенное. Слово «возвышенное» относилось не только к состоянию его души, но и к тому месту, которое находится у мужчин между ног. Он чувствовал его нарастающую упругость и нетерпение.
Платье, в котором сегодня была одета она, имело два, на его взгляд, ценных качества. Во-первых, оно обтягивало фигуру именно в тех местах и именно тогда, когда это было нужно, но не на столько явно, чтобы все это выглядело безвкусно. Во-вторых оно могло пожеланию его хозяйки элегантно приподняться на бедрах, если она нагибалась, тем самым открывая ноги выше «дозволенного» уровня, что в интимной обстановке было несомненно его главным и ценнейшим качеством.
Итак, они оказались в комнате. И он все еще продолжал рассматривать ее, но уже сидя в удобном кресле, стоящем немного в стороне. Таким образом, линия его взгляда оказалась значительно ниже, нежели бы, если он стоял. Это, в свою очередь, при определенных обстоятельствах могло открыть ему ранее не виданные «горизонты».
Она сразу поняла это и как бы вдруг что-то заметила на полу недалеко от него. Неторопливо и легко двигаясь в нужном направлении, она одновременно расстегивала какие-то пуговицы в верхней части платья, видимо готовясь в ближайшем будущем, от него освободиться.
Оказавшись на некотором расстоянии от того места, где сидел он, она неожиданно и глубоко прогнулась, оставаясь при этом стоять на абсолютно прямых и чуть-чуть расставленных ногах. Подол ее платья услужливо приподнялся, приоткрывая то, что за ним скрывалось. Стоя в такой позе, к нему спиной, хотя в этот момент вместо спины было видно совсем другое место, она старалась что-то найти и поднять с пола. Ее бедра оказались на уровне его глаз. Это было неожиданно, так желанно и так великолепно, что он непроизвольно ахнул от восторга и нахлынувших на него чувств. «Какой вид», - восторгался он внутренне, не имея возможности перевести дух от охватившего его возбуждения и неожиданности.
То, что он увидел, ему не приходилось видеть уже давно. Может быть, я не так выразился. Конечно, все это ему приходилось видеть и раньше. Они встречались не первый раз. Но под таким углом, в таком белье и так неожиданно, пожалуй, нет.
Его поразило то, что в этой позе он усмотрел одновременно и в одном «лице»: благопристойную женщину и путану. «Путану, вот я кого давно хотел», - пронеслось у него в голове.
Нижняя часть ее ног – в туфлях на высоком каблуке и в черных чулках, несомненно, принадлежала обычной женщине. Эта часть ног, конечно же, возбуждала его, но возбуждала как-то неуверенно и вяло. Но верхняя – это, несомненно, была путана...
Часть одетого женского тела, которую он отнес к слову «путана» подняла в нем такую бурю чувств, которая мгновенно подхватила его и унесла прочь, куда-то в неизвестность. Казалось, что этот вихрь докатился до него от его пещерных предков и растекся по всему телу тугими толчками крови.
Она была одета, и это естественно и необходимо в это время года, в рейтузы. Но рейтузы эти были такой необычной и к тому же оригинальной конструкции, что вид их мгновенно вывел его из того состояния хрупкого равновесия, в котором он находился последнее время. Сочетание черных чулок и того, что находилось выше их, не просто гармонировало, оно непреодолимо возбуждало и неотвратимо влекло. Этот вид и вызвал бурю, которая бушевала в нем, и которую он выразил одним словом «путана». «Я, хочу...», - пронеслось у него в голове, сминая более или менее приличное слово «путана» насовсем уж неприличное, но более подходящее к данной обстановке, а также последние преграды из стыдливости и приличия.
; Я хочу..., - повторил он уже вслух и, наконец, перевел дыхание.
Похоже, точно также «думал» и тот, кто был у него в штанах и это он все настойчивее и сильнее ощущал. Он был уверен, что и его и того «кто» находился в его штанах, привлекает одно и тоже место женского тела, и в этом они были почти всегда единодушны.
Действо длилось всего несколько секунд, но ровно столько, чтобы он успел все хорошо рассмотреть, и чтобы оно не успело надоесть. Она выпрямилась, так ничего и не найдя на полу, обернулась и молча взглянула на него, как бы спрашивая: «Ну, как доволен?».
Он был в восторге. И восторг, смешанный с растерянностью, которая была всего лишь следствием неожиданности, достаточно ясно был виден на его лице. Она прошла по комнате немного дальше, остановилась и сказала: Ты ее получишь. Я думаю, что она тебе сегодня обязательно отдастся...
Затем, быстро нагнувшись, она взяла руками крест на крест края подола и выпрямилась, одновременно поднимая руки и снимая платье через голову. Платье слетело почти мгновенно. Она осталась в короткой комбинации.
«наступает очередь лифчика», - подумал он и не ошибся. Подойдя к нему, она попросила его встать, повернулась спиной и сказала, опуская по плечам бретельки комбинации: ; Расстегни, пожалуйста, лифчик.
Немного поискав, среди застежек он, наконец, догадался, как в данной конструкции делается эта операция. Когда ему удалось расцепить половинки лифчика, она повернулась к нему лицом, и он помог ей вытащить его наружу.
Во время этой операции он невольно заглянул сверху вниз под комбинацию. Там он увидел полные, упругие с розовыми сосками, налитые груди, ниже чувственный живот. Ему захотелось запустить туда руку и ощутить все это физически. Но он удержался. «Не все сразу», - подумал он и отмахнулся от этой мысли.
Он немного поднял голову, и его губы оказались прямо перед ее губами. Они поцеловались. Поцелуй был долгим и страстным, тела их слегка дрожали. Лифчик из его рук выпал и упал на пол.
«Оторвавшись» от него, она прошлась по комнате. Он засмотрелся на нее и долго не мог оторвать взгляд.
Представьте себе молодую женщину в туфлях на высоком каблуке, со стройными ногами в черных чулках, которые наверху заканчиваются не то оборочками, не то рюшечками. В комбинации застенчиво прикрывающей ту часть оставшейся одежды, которая больше всего манила и кричала: «Сними нас! Да, снимай же ты нас быстрее!». В комбинации, кружева которой внизу скрывали верхнюю часть рейтуз, а вверху слегка прикрывали выпирающую белую грудь.
Внезапно она спросила: Как я тебе, нравлюсь? Сегодня ты на высоте, - сказал он, чувствуя уже довольно большое неудобство в брюках. Тому, кто там находился, явно не хватало места.
Я, наверное, сниму еще кое-что. В них жарко, - сказала она и начала поднимать края комбинации. Наконец, ее руки достигли резинки. Захватив, ее она начала медленно стаскивать рейтузы вниз. Можно я помогу тебе, - сказал он и подошел к ней, для того чтобы продолжить начатое дело.
Для удобства он встал на колени, так что его лицо оказалось как раз напротив того места, к которому он так сегодня стремился, затянутого в черную материю обнажившихся трусиков. Рейтузы медленно спали по ногам на пол, открывая хранимую ими до этого тайну, и остались лежать в ногах. Они были уже не нужны.
Наконец-то, он получил ответ на свой вопрос: резиночки или пояс? Оказалось, что там были резиночки и черные трусики. Его надежды оправдались и это ему, несомненно, нравилось.
Она повернулась к нему спиной и ее ноги «вышли» из спавших рейтуз и она снова прогнулась, чтобы их поднять с пола. Вновь ему открылся еще более захватывающий, чем в первый раз вид. А близость женского тела и его дурманящий запах совсем опьянили его.
Сегодня у тебя черный гарнитур, - заметил он, тупо соображая и все еще стоя на коленях в сладком дурмане. Тебе нравится? - спросила она, стоя все еще в согнутой позе. Он не ответил. Его голова была занята другими мыслями, и он не слышал ее вопроса.
Черные чулки, черная комбинация и черные трусики ярко оттеняли бело-розовые полоски неприкрытых частей ног, между концом чулок и началом трусиков. Он заметил также редкие темные, внутренние участки кожи в верхней части, там, где соединялись ее ноги.
Не удержавшись, он обеими руками провел, начиная от бедер до колен: по трусикам, по резиночкам, по чулкам и поцеловал ее в трусики.
Что будем делать с ним? - спросил он, указывая на оттопыренные брюки.
Ласкать, - ответила она просто, - выпустим на волю, и будем ласкать, добавила она и выпрямилась. Он тоже поднялся.
То, что находилось у него между ног, уже невозможно было согнуть, как ему казалось, и двумя руками. Оставался единственный, предложенный ей выход: выпустить его на волю...
Он начал раздеваться. Сняв рубашку, он хотел, было уже сбросить и брюки, но она сказала: Я сама.
И подошла к нему. Сначала она провела рукой по месту, где явно оттопыривались брюки, и он почувствовал это сладкое прикосновение. Затем расстегнула верхнюю пуговицу и молнию, положила обе руки на пояс и легко потащила брюки вниз. Брюки упали. Из одежды на нем остались только одни трусы с сильно выпирающей центральной частью.
«Пора заняться делом...», - подумал он.