ЕЛЕНА ЮРЬЕВА - http://proza.ru/avtor/lenways - ПЕРВОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ДЕНЬ ПОБЕДЫ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Сначала это был просто праздник. Выходной. Правда, с парадом, с салютом.
С духовыми оркестрами!!!
Но сейчас мне хочется вспомнить то 9-е мая, после которого уже все остальные были наполнены особым для меня смыслом и значением. Я поняла тогда этот день. Я буду признательна ему до конца.
В тот день я проснулась от нестерпимого солнца, от щебетания птиц, от праздничной музыки, от запаха пирогов.
Мама была на кухне, а отец чистил костюм и прикалывал к нему разноцветные полосочки.
Я в ночной рубашке прошла мимо отца в ванную, сонно кивнув ему:
- Поздравляю.
У отца было хорошее настроение и он ответил:
- Мерси, Ломоносов.
....... Когда я была совсем маленькой, он называл меня «коза». Класса с седьмого - уже «принцесса», а когда я после десятилетки вдруг взяла и поступила в Университет, отец стал ко мне приглядываться и уважительно называть Ломоносовым.
Зазвонил телефон. Отец взял трубку:
- Алло?
Я прислушивалась из ванной.
- Алло? Вас слушают?
Никто не отвечал, а я, довольная, смотрелась в зеркало и улыбалась, потому что знала, у кого была такая привычка звонить и молчать.
Пахло мамиными пирогами. Сегодня придут гости. Мамин брат, дядя Ваня.
Они вместе с отцом летали на каких-то там штурмовиках. Это он, дядя Ваня, привёл к нам отца после войны и познакомил с мамой. И этот, так называемый отважный фронтовик, ну целых, ну я не знаю, сколько лет, ну какое-то ужасное количество, ухаживал за мамой, пока на что-то решился и, наконец, родилась я.
Опять раздался звонок. Отец снова взял трубку.
- Алло? Говорите…
В трубке молчали.
- Алло? Говорите... Алло? ... Ну и дурак.
Я выскочила из ванной:
- Пап, ну ты зачем?
- А чего он молчит.
- Ну, он же тебя не обзывал.
- А, - Отец махнул рукой, - Сама подходи.
Потом он достал со шкафа лётную фуражку и положил на трюмо. Отошел, посмотрел. Низковато. Положил на стол. Стол всё равно накрывать будут. Взял фуражку в руки, стряхнул с неё невидимые пылинки, потёр блестящие нашлёпки и снова положил на шкаф.
Ну как маленький.
.... Его приглашали к нам в школу. Он надевал свою лётную форму, а вместо полосок - все свои ордена и медали и был так хорош в блеске и звоне металла, что я в эти дни чувствовала и вокруг себя сияющий ореол. На меня показывали пальцем и говорили:
- Это её папа!
Когда он рассказывал ребятам про свою войну, я с каким-то чувством гордости и превосходства оглядывала класс, который, открыв рты, слушал о неведомых ему воздушных боях.
Потом отца поздравляли, дарили горшочки с цветами. Он сам нёс их бережно домой и первое время даже сам поливал......
Снова зазвонил телефон. Я взяла трубку.
- Аллё?... Привет.... Угу... Да... Ладно... Угу... Договорились... У Большого.
Отец ухмылялся, а мама выглянула из кухни:
- Дочка, ты уходишь?
- Да.
- Может, с нами останешься? Я всего наготовила… Дядя Ваня придёт….
- Мам, да ну что ты…
.....................................................
А потом мы с Сашкой встретились у Большого театра.
Ах, как я люблю духовой оркестр! Особенно трубы! Прям внутри так всё и переворачивается.
И трубач какой симпатичный…
А вокруг ветераны. Такие смешные. Как дети. Поют. Пляшут. Плачут. Их так много. Целая площадь. "Огонь" и "Вода" где-то в прошлом, а теперь - вот они, МЕДНЫЕ ТРУБЫ!
Ах, как я люблю духовой оркестр!
Сашка осторожно повернул моё лицо от трубача к себе.
- Я просто люблю духовой оркестр….., - оправдывалась я.
В сторонке стояли те, кто ещё не встретил своих. Стояли подтянутые, с орденами на груди, с надеждой в глазах и с табличками в руках, на которых было написано, где они воевали.
Я пригляделась к одной из них: "20-й артиллерийно-пулеметный полк".
Потом посмотрела на человека, державшего эту табличку.
Небольшого роста, еще не старый. Наверное воевал совсем мальчишкой. Он стоял один и его голубые глаза не то светились, не то слезились...
Весь день мы с Сашкой бестолково шатались по городу. Были в Парке Культуры.
Катались на лодке, на чёртовом колесе, ходили в тир, ели шашлыки, мороженое, а я всё время хохотала над Сашкой, который, не переставая, острил и дурачился.
Под вечер мы завалились к Вадиму. Нас там уже и не ждали. Все было съедено и выпито. Сашка разнюхал где-то в холодильнике остатки вермута, а я накидала туда льда, надавила апельсинов, и мы тянули из соломинок коктейль. А потом целовались в коридоре, пока Вадим не извинился и не попросил нас отодвинуться от туалета, потому что его младший брат никак не может из-за нас отдать долг природе.
Мы ушли... Опять бродили по Москве. Пошли на Красную площадь. Мимо Большого театра…
И вдруг... Я остановилась. Я не поверила своим глазам.
"20-й артиллерийно-пулеметный полк".
Господи, тот самый человек стоял на том же самом месте со своей табличкой. Он стоял совсем один и всё ещё ждал... Уже без всякой надежды… И у него было такое лицо, такое лицо...
Он весь свой день простоял на одном месте, боясь уйти, боясь не встретить однополчан.
(А перед моими глазами промелькнул и мой сегодняшний день...)
Я смотрела на этого «бывшего» солдата и вдруг поняла, что только благодаря ему я могла так беззаботно и счастливо провести этот день. И, так долго ничего не значащая фраза о неоплатном долге, вдруг стала для меня что-то значить.
Да, и не надо ему от меня никакой платы. Он видел, как я целовалась с Сашкой, это и было ему, наверняка, самым большим подарком. Жизнь продолжается. Продолжается…. Только благодаря таким как он. Таким, как папа... Как дядя Ваня...
Я повернулась к другу:
- Сашка, мне надо домой, мне очень надо...
Я бежала домой и думала: только бы успеть, только бы застать их дома… Отца, дядю Ваню... Только бы ничего не случилось… Я приду и обязательно их расспрошу про всё… Про войну, про штурмовики, про то, как на них воюют… Ах, как я всегда возмущалась, когда мама рассказывала, как отец хотел сына, что хотел сделать из него лётчика и как напился до бесчувствия, с горя, когда узнал, что родилась "принцесса". А теперь я бежала и понимала - правильно напился. Сын давно бы расспросил про боевые вылеты и никогда бы фронтовые колодки не назвал разноцветными полосочками. Как отцу, наверное, всегда хотелось поговорить про войну, а в доме - одни бабы...
Я влетела в квартиру. За столом никого не было. Вбежала на кухню. Никого...
На балкон.
Все были там. И был салют! Во всё небо!
- Дочка, ты пришла? - спросил, обернувшись, отец.
- Папа! Дядя Ваня! Я вас поздравляю!