Лес

Парк. Мост. Смех до слез. Да. Нет. Да. Мы встретились, и нас направили наши мысли туда, где они были бы слабым оттенком нашего безумия. Я сидел, упершись спиной в дерево. А она лежала рядом и жадно впитывала минуты пребывания со мной, подаренные нам с нею в долг.  Это все началось так же внезапно, как и закончилось – страстно, бурно, жестко, самозабвенно, нежно. Она целовала меня так, как не делала никогда – начала с глаз, так сладостно, омывая, мои тяжелеющие веки прохладой знойных поцелуев, спустилась ниже – нос, щеки, губы… Зажала кончик моего языка между зубами, больше напоминающими тиски хищника, не желающего отпускать свою жертву. Поцелуи полились, словно жалкие, обреченные разбиться о «твердость наплывающих желаний», капли дождя, такого сильного и неудержимого, что это не смогло остановить ни меня, ни ее. Неосторожные, судорожные, быстрые движения наших конечностей, тел, душ и сердец напоминали ужаленную слепую справедливость, которая извиваясь в предсмертных судорогах, умирала, танцуя тарантеллу. Я вдруг попал в таинственный мир бескрайних широт моих эмоций, желаний и мыслей, в беспредельную… просторную… бездонную реальность  наших  внутренних миров. Она вошла в меня, или я вошел в сладостное безумие – толком не помню. Знаю только то, что в это мгновение день преобразился, озарился светом страсти, желтым цветом жизни. Свет озарившегося дня ранил мои усталые глаза, резал мою чувствительную роговицу, сжимал в кулак зрачки и не отпускал. Заставлял пульсировать.  Под силой света они стали такими маленькими, в надежде ловить меньше солнца и больше ее. В этом, преобразившемся цветом сочности, лесу, наши обнаженные тела продолжали наслаждаться существованием друг в друге. Звуки, без устали бьющих в висок сосудов, непрерывно суживающихся и растягивающихся под действием сокращений, немного расслабленного сердца, прохождение нервного импульса, немного вспотевший я, слегка уставшая она, вздох, стон, нос в волосы, губы прикусить, искать запах родного тела, сжать в кулак ее ладонь. Мои непрерывные телодвижения, я их наполнял всем метафизическим и биологическим смыслом, я жил тогда в этих безудержных оттенках страсти, любви, стремительной такой, горячей, обжигающей. Каждая мышца наших конечностей и туловища, так жалобна напрягалась, на фоне прилива новой порции адреналина и возникновения очередного приступа нехватки друг друга. Она тихонько стонала сначала, а потом эти звуки перешли в не менее громкие колебания воздуха наслаждения, до боли приятные ей. Как мало слов, нет слов,  какими малообъемными мне кажутся эти предложения. Это равносильно тому, чтобы океанолог назвал кита и планктон обитателями моря, но никто не сможет объяснить самую прекрасную из тайн природы – какая сила может заставить кита полюбить планктон…так же и у нас. Антарес и Андромеда.