Наташа Ильина.
В школу меня проводил брат – вдруг, подлый насильник захочет отомстить! Я сидела в классе, вжившись в роль жертвы, и печально смотрела на доску.
Вошла Омельченко. Ненакрашеная, зарёванная и злая. Отлично! Мне даже хотелось, чтобы она начала выяснение отношений, и только страх, что будет во всеуслышание произнесено слово «изнасилованная», помешал мне самой вступить в перепалку! Но после уроков, когда все подразошлись, я не удержалась:
- Недолго тебе с Костей развлекаться, надеюсь, залететь не успела – а то придётся и этот факт к делу приобщить. Мол, ещё одна жертва насильника беременна! – мне так весело от своих слов, вот было бы классно эту сучку ещё и на аборт отправить!
И тут, вдруг, это тощее полуживое существо, которое и девушкой-то назвать можно с натяжкой, ринулось на меня!
- Ты забыла, милая, где я выросла? Сама же меня гопницей обзывала! А ведь я почикаю пёрышком, быстренько, всё твоё личико и жизнь у тебя насмарку! Была красотка – стала уродка! И представь, мне же почти ничего не будет – мы обе несовершеннолетние! Я – отличница и умница – так, приревновала мальчика и оп, нервный срыв. Состояние аффекта – смягчающие обстоятельства, то да сё! А у тебя морда на две половинки? А то и на четыре! Так что, подумай хорошо! Срок тебе – до завтра!
Я помчалась домой. Меня трясло. Ну, хрен с ним, Костю посадят, а я? Ходи и бойся! Ведь знаю, по телевизору показывали, как одна девчонка облила другую щавелевой кислотой – у неё даже глаза выжгло! Или шрам во всё лицо – тут и пластика не спасёт! И какая же мне корысть от того, что я отомстила – если вся жизнь коту под хвост! Сдался мне этот Костя, я ведь и сама хотела уже покончить с этими подвешенными отношениями – либо туда, либо сюда! И что теперь делать? Как сказать маме и брату, что я всё придумала! Вот ужас! А ведь Нинка - психопатка конченая, от неё всё что угодно можно ждать!
Я билась в истерике весь вечер. Мама и Димка бегали вокруг меня.
- Это запоздалая реакция на произошедшее, - шептала брату мама, - Бедная наша девочка, она столько месяцев носила это в себе!
- Убью, гада, и пусть посадят! – скрипел Димка зубами.
А я принималась рыдать ещё громче – как, ну, как теперь признаваться, что я соврала!
На следующий день мы идём в милицию, где в предварительной беседе, в присутствии всяких милицейских чинов и психологов, должен решиться, на данном этапе, исход дела.
Меня страшно трясёт, несмотря на то, что мама напоила меня успокоительным. Всю дорогу она возмущается законами, которые позволяют насильнику и негодяю оставаться на свободе, да ещё и вести какие-то «беседы» с жертвой!
И вот мы входим. Я не поднимаю глаз, но, боковым зрением, вижу, что Костя сидит у дальней стены и чувствую, что он смотрит на меня. Мама пылает негодованием и не может удержаться, чтобы не оскорблять Костю. Наконец, её останавливает человек в форме и начинается дознание. Зачитывают наше заявление, затем показания Кости. Мама возмущена «наглой ложью подонка, которую бедная девочка должна выслушивать»! Но, по мере того, как милиционер, а потом ещё какой-то мужчина, начинают задавать нам перекрёстные вопросы, я несколько раз путаюсь, говорю, то правду, то ложь и, наконец, понимаю, что даже мама смотрит на меня с недоумением.
Маме перечисляют, какие действия будут предприняты следствием, чтобы выяснить правду: например, сопоставят количество его и моих звонков на мобильный – это ужасно: я звонила ему раз двести, а он мне, от силы три-четыре! Будут опрашивать моих и его друзей, соседей по дому, учителей и одноклассников!
Ой, нет! И все узнают, что парень, которому я кидалась у школы на шею, якобы, насиловал меня! А я продолжала и продолжала с ним встречаться. Получается, что я просто извращенка? Поползут слухи, все будут перешёптываться за моей спиной: «Не смогла удержать, так оклеветала!» А потом Нинка изрежет мне лицо ножом!
И я начинаю рыдать, как безумная! Мама жалеет меня, но уже не так яростно, как час назад! Неужели догадалась? Как стыдно!
Дома я призналась во всём.
Мама просто расплакалась, но поняла моё желание отомстить, а вот брат был в бешенстве:
- Мало того, что гонялась за парнем, как потаскуха, так ещё и наврала нам, самым близким тебе людям! Что ты за человек! А ведь я мог и не сдержаться, ринуться к нему, и неизвестно чем бы это закончилось – я же готов был убить за свою маленькую сестрёнку!
Дима оделся, покидал вещи в сумку и ушёл. Я хотела с ним объясниться, но он даже трубку не брал, сбрасывал мои звонки!
Заявление мы забрали. А мама сказала мне:
- Смотрю я на тебя и понимаю, правду говорят «не родись красивой, а родись счастливой». Может и моя вина есть в том, какой ты выросла, бедная моя, жадная девочка.
Почему жадная? Это-то слово причём? Ничего не понимаю.