ПЕРВОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
Если у вас дома на полке стоит подборка собраний сочинений Владимира Высоцкого и книг о нём, то вы, наверное, обратили внимание на такую деталь. До 1988 года это большей частью тайно провезенное из-за рубежа (хотя, конечно же, был «Нерв» 1981 года и ряд других публикаций). А в 1988-89 годах словно плотину прорвало: сразу вдруг около десятка книг.
Тайной это может показаться только иностранцу или современному подростку, аккурат в эти годы родившемуся. Людям постарше всё яснее ясного. Просто до 1988 года цензура жёстко «держала оборону» и печатать Высоцкого или о Высоцком было так же труднее трудного, как, скажем, Солженицына или Галича. А затем всемогущий Главлит дрогнул и стал давать «послабление». Результат, как принято говорить, не замедлил воспоследовать...
Я к этому времени числился постоянным автором издательства «Знание», и на моём счету было не менее полудюжины брошюр. Иными словами, с точки зрения издательского начальства, на меня можно было положиться во всех смыслах: и по времени подготовки рукописи, и по её содержанию.
Вот почему летом 1988 года раздался телефонный звонок. Звонила редактор — моя добрая знакомая («мой редактор») О.И.Проценко. Она сказала, что сверху получено «добро» на брошюру о Высоцком. Надо только сделать всё очень быстро — «пока не передумали».
Что значит «сделать»?
Первое, что пришло в голову, — немедленно дать подборку песен Высоцкого на все выделенные 3,5 печатных листа, благо под рукой были сборники 1977 и 1981 годов, давно вывезенные из Германии и Финляндии. Голод «на Высоцкого» был такой, что мгновенно разошёлся бы даже миллионный тираж. Но редактор, зная конъюнктуру, твёрдо сказала: «Ещё чего!» И было принято соломоново решение: дать столько фрагментов из песен Высоцкого, сколько удастся «всунуть» в данную брошюру. А чтобы это не выглядело всё ещё нежеланной «публикацией» — перемежать эти фрагменты возможно менее пространными авторскими комментариями.
Но что значит «комментариями»? Не давать же литературоведческий анализ текстов! Это интересно лишь сравнительно узкому кругу специалистов, к числу коих автор заведомо не относится.
Решение напросилось само собой. Надо писать о том, как воспринял творчество Высоцкого сам автор, какую роль сыграл Высоцкий в его жизни, что конкретно скрывалось за звенящими строками поэта и почему он стал (и остаётся), пожалуй, самым крупным событием в истории советской поэзии — если не всей культуры — второй половины двадцатого века. Писать и просто как читатель-почитатель, и как историк, и как социолог, и как культуролог (все три специальности, как говорится, имели место быть).
Так родилось первое издание «Открывая Высоцкого...» Расчёт редактора оправдался. Почти стотысячный тираж разошёлся за несколько дней. Делать допечатку — значит создавать опасный прецедент, каковой исключался изначально. Выход из положения нашли соседи в издательстве «Московский рабочий». Они допечатали ещё десяток тысяч экземпляров — в чуть сокращённом виде — зато с иллюстрациями. Так появилось на свет второе издание, датированное 1989 годом.
И вот спустя 12 лет — точнее говоря, спустя целую эпоху в истории нашей страны — редакция журнала «Вагант-Москва» задалась вопросом: не приспело ли время для третьего издания?
Первоначально так и предполагалось: переиздать брошюру, как говорится, один к одному. Вопрос сводился только к тому, какое из двух изданий принять за основу. Но начавшаяся работа внесла существенные коррективы в этот план.
Во-первых, за истекшие годы автор вошёл в писательский актив «Ваганта» и выступил с рядом статей о творчестве Высоцкого, которые во многом уточняли его взгляды на сей счёт. Из статей особо выделялись по значению «Введение в высоцковедение» и «Сцилла и Харибда творческого наследия Владимира Высоцкого». После некоторых колебаний решено было предпослать их тексту собственно брошюры, облегчая тем самым более полное восприятие её современным читателем.
Во-вторых, то, что для читателя восьмидесятых было как бы само собой разумеющимся, — для нового поколения во многом требует пояснений. Между тем автор как раз в те годы получил известность как публицист, вскрывавший социальную суть сталинщины, хрущёвщины и брежневщины — социального фона творчества Высоцкого, без чего практически невозможно понять его значение в истории страны. Поэтому решено было дополнить брошюру фрагментами из соответствующих статей, открывающих читателю мир, в котором жил и работал Высоцкий.
Но это — публицистика. А как выглядела реальная история последних трёх четвертей двадцатого века — времени, в котором жил и о котором писал Высоцкий? Напомним, что его исторические экскурсы простирались далеко в предвоенные годы. А с другой стороны, нельзя хотя бы вкратце не упомянуть, что стало со страной за последние двадцать лет, уже без Высоцкого. В архиве автора нашлась и такая статья, которая сегодня, по понятным причинам, пользуется особым спросом. Ею решено было заключить социальный фон издания.
Наконец, в-третьих, возник вопрос, как лучше отнестись к тексту брошюры и сопутствующих статей. Давать нечто вроде факсимильного издания со всеми «ятями» и «ижицами», которые были всем понятны в восьмидесятых, но требуют существенных уточнений и пояснений сегодня? Если бы это было академическое издание, ответ возникал бы сам собой: давать буква в букву всё как было, сопровождая текст возможно более основательными комментариями. А это издание рассчитано на широкого читателя, который интересуется не столько тем, что именно автор думал в восьмидесятых и как он сегодня относится к написанному тогда, — сколько тем, как и почему столь трепетно творчество Высоцкого воспринималось людьми так называемого старшего поколения. И было решено доработать текст брошюры и статей сообразно существующим реалиям. Начиная с цитат из самого Высоцкого, которые сегодня стали каноническими, а тогда допускали разночтения — в зависимости от источника (иногда прямо с бобины старого магнитофона), и кончая словосочетаниями, которые тогда были обязательны, а сегодня воспринимаются как «словесный балласт».
Поэтому третье издание носит уточнение: «переработанное и дополненное».
Москва, 1989, 2001