В середине января нынешнего года многих в Таджикистане всполошило известие о ратификации Маджлиси Оли подписанного в 2002г. с Китаем межправительственного протокола о передаче ему около 1000 квадратных километров таджикской территории. И мало кому известно, что решение это – итог очень давних событий, одно из которых происходило в конце XIXв., как на территории Памира, так и в соседней Кашгарии, известной нам ныне под именем Синьцзян. События эти напрямую связаны с именем человека, навсегда вписанным в историю Русской революции 1917г. и гражданской войны в России 1918-1920гг. – Лавра Георгиевича Корнилова.
* * *
Сын простого сибирского казака, Л.Г.Корнилов в 1889г. окончил в Омске Сибирский Императора Александра I кадетский корпус, а в 1892г. – Михайловское артиллерийское училище в Петербурге, получил юнкерские погоны поручика, после чего был направлен в Туркестанский военный округ. В 1895-1897гг., окончив с серебряной медалью Академию Генерального Штаба, он, к удивлению командования, отказался от «теплого места» в столице и вновь возвратился в Среднюю Азию. Вместе с ним поехала и молодая жена. По взаимному согласию молодожены «засчитали» переезд верхом по почтовому тракту от Оренбурга до Ташкента … в качестве свадебного путешествия!
Вряд ли молодой штабс-капитан мог предположить, что ему здесь уготовано не только военное, но и дипломатическое поприще. 1860–1890гг. для российской дипломатии в Средней Азии, помимо всего прочего, были временем нелегкой работы по определению границы с великим восточным соседом – Циньским Китаем. Несколько договоров, подписанных между двумя странами, носили предварительный характер, и дело каждый раз не доходило до демаркации линии границы. Незавершенность этого процесса «аукнулась» для России, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана после 1991г., когда китайская сторона предложила в срочном порядке урегулировать пограничный вопрос.
Капитану-генштабисту пришлось не только проверить на практике академические знания, но и получить богатый опыт разведывательной работы. С этого момента в его биографии практически невозможно отделить строевую службу от работы разведчика. Не прошло и месяца после прибытия из Петербурга, как уже в ноябре 1898г. Корнилов получил назначение в Термез, в распоряжение начальника 1-й Туркестанской линейной бригады генерал-майора М.Е.Ионова – всего за три года до этого освободившего Памир от афганской оккупации. Главная неофициальная задача – собрать информацию об участке русско-афганской границы в районе Термез – Мазар-и-Шариф. Понимая несовершенство традиционных способов сбора разведданных, Корнилов, на свой риск, решился на отчаянное путешествие.
Прекрасно зная восточные языки и обычаи, он в январе 1899г. с двумя спутниками переплыл Амударью и под видом всадника-добровольца, идущего на службу в войска афганского эмира Абдурахмана, смог вплотную подойти к «секретной» крепости Дейдади, служившей форпостом афганцев против России. Ему удалось сделать пять фотографий и составить план местности, а также приобрести книгу афганского эмира о войне «Джихад».
Но… Корнилов и Ионов нарушили принципы служебной субординации, не доложив о своих намерениях вышестоящему начальнику, более того... Корнилов оформил себе фиктивный отпуск на три дня! И если с точки зрения разведки экспедиция была, бесспорно, более чем успешной, то с точки зрения воинской дисциплины она оценивалась как «авантюра» в духе романов Майн Рида. Именно поэтому руководство Главного штаба не утвердило представление командующего округом о награждении «слишком молодого» капитана вполне им заслуженным орденом Св.Владимира 4-й степени, ссылаясь в том числе и на то, что внеочередное награждение возможно было бы только за «военные заслуги». Так творческая инициатива и смелость столкнулись с рутиной уставных порядков, и, хотя «победителей не судят», заслуги рисковавшего жизнью капитана остались неоцененными. «…Корнилову было указано на недопустимость подобных действий впредь, а генералу Ионову объявили выговор за то, что рискует способными офицерами…».
Заслуги «отметили» переводом в августе 1899г. на должность старшего адъютанта штаба Туркестанского округа. Однако штабная служба продолжалась недолго. Способности разведчика оказались более востребованными, чем нарушения уставной субординации. В октябре 1899г. он выехал сначала в Ашхабад, для участия в разработке оперативных мер на случай войны с Великобританией, а затем стал участником так называемой «большой игры» между британской и российской разведками, получив задание составить стратегический очерк Восточного Туркестана (Кашгарии). Свои действия Корнилов должен был координировать с российским консулом Николаем Федоровичем Петровским – известным русским дипломатом и востоковедом.
Уже за первые полгода туркестанской экспедиции Корниловым была составлена схема «организации почтового сообщения между Ошем и Памирами… прислан ряд рапортов, содержавших обстоятельные, своевременные и точные сведения о политическом положении дел в Кашгарии, о настроении населения, о военных мероприятиях…». Не раз под видом купца Корнилов проникал в самые отдаленные пункты Восточного Туркестана, собирая информацию, имевшую ценность для России. Особое внимание уделялось им изучению боевой подготовки китайской армии и перспективам англо-китайского сотрудничества в ущерб российским интересам. Итогом работы стала объемная монография «Кашгария или Восточный Туркестан. Опыт военно-стратегического описания». Это исследование до сих пор считается одним из наиболее полных описаний данной территории.
Однако Л.Г.Корнилов попытался вмешаться в разрешение одного из дипломатических казусов – статус Сарыкола – небольшой долины за восточным склоном Сарыкольского хребта, ставшего с 1895г. «де-факто» линией границы между Россией и Китаем. До 1876г. эта территория, населенная таджиками – сарыкольцами, родственными шугнанцам, входила в состав Кокандского ханства, владения которого после присоединения к России стали частью Туркестанского генерал-губернаторства. Сумей решить Корнилов «сарыкольский вопрос» в пользу России, Таджикистан имел бы сейчас 1,5 – 2 тыс. кв.км. дополнительной территории! На этой почве у Корнилова и возник конфликт с генеральным консулом России в Кашгарии. Последний, проводя политику МИДа России, старался не поднимать вопрос о Сарыколе, так как, помимо китайцев, на него претендовали и англичане.
Консул Петровский заявил о нарушениях Корнилова в отчетности, сборе недостоверной информации. Косвенно это прозвучало как упрек в непрофессионализме. Несмотря на то, что у самого Петровского был богатый опыт разведывательной работы, Корнилов оспорил его обвинения, доказывая правильность избранной методики сбора сведений. Однако из штаба округа пришло указание «улучшить сбор и проверку сведений о Кашгарии и затем всеми сведениями политического характера обязательно делиться с консулом». В ответ на этот упрек Корнилов подал рапорт о невозможности совместной работы с Петровским. Как писал в своем рапорте Корнилов «меня вынудили к этому не тягость службы, не боязнь ответственности. От службы, какова бы она ни была, я никогда не уклонялся, ответственность, как бы тяжела она ни была, никогда меня не пугала… Меня вынудило просить об отчислении искренне убеждение, что дальнейшее мое пребывание здесь не принесет никакой пользы делу…, а может, пожалуй, оказаться даже вредным. Взгляды Петровского и мои в данном вопросе расходятся диаметрально…».
Большая часть задания была выполнена, а дальнейшая работа представлялась невозможной до тех пор, пока «гражданские» будут вмешиваться в дела «военных». Решение Корнилова вполне в духе его характера – принципиального до мелочей, болезненно нетерпимого к любым попыткам «учить» его там, где он сознавал себя профессионалом. Особенно обидно ему было испытывать противодействие со стороны «своих»! Но, как говорится: «Избави нас Бог от друзей, а с врагами мы сами справимся!».
Возвращение из Кашгара в Ташкент принесло Корнилову первый (в 31 год, что не так уж и рано) орден – Св.Станислава 3-й степени, чин подполковника и должность штаб-офицера для поручений при штабе округа. К этому добавились усталость, болезнь глаз от яркого горного солнца и лессовой пыли, а также недовольство от пристрастной, как казалось, критики его работы.
Но не успели, как говориться, «высохнуть чернила» на наградных приказах, как последовало распоряжение об очередной командировке. На это раз Корнилову предстояло выехать в Восточную Персию, где «под именем члена Императорского географического общества, путешествующего с целью исследования некоторых научных интересов», провести рекогносцировку пограничной полосы в сфере областей Персии, Афганистана, Британской Индии и России. Опыт разведчика, превосходное знание восточных языков и местных обычаев, энергия, настойчивость – все это делало кандидатуру Корнилова наиболее подходящей для данного задания. Как и в случае с Дейдади, командование не слишком считалось с его конфликтным характером, предпочитая использовать его знания и опыт.
Как и в предыдущие командировки, задание им было выполнено отлично. Результатом стали публикации: «Историческая справка по вопросу о границах Хороссана с владениями России и Афганистана» и «Нушки-Сеистанская дорога». В 1903г. Л.Г.Корнилов побывал в Индии, где изучал восточные языки, а вскоре был переведен в Генеральный штаб в Петербург. Дальнейшая судьба этого незаурядного человека уже не была связана с территорией Средней Азии, но он навсегда оставил след в её истории!