Ноябрь, дует холодный ветер, метёт позёмка. На основной трассе нет ни снега, ни льда, а стоит только свернуть с неё и сразу на дорогах плотный обледеневший снег. Я приехал сюда, на стройку, за сто километров от Калининграда на джипике.
Здесь строится свинокомплекс на сто пятьдесят тысяч голов. Это более тридцати строений, и разбросаны они все километров на пять-семь. Некоторые из них уже сданы и функционируют. Сюда, в помещения откорма, загоняют пинками молодых хрюшек и также пинками гонят уже откормленных животных на скотобойню. Хозяева этой большой стройки датчане. Они, инвесторы, приезжают сюда из Дании посмотреть, как расходуются их денежки. Это целая толпа инвесторов разного возраста от молодых людей до пенсионеров. Как-то раз встретился нам здесь один из них, который говорил на русском языке. Они, как на экскурсии, обходят все объекты и задают вопросы. Им очень хочется, чтобы вся эта стройка шла энергичнее, потому как сроки первоначальные уже потихоньку стали отодвигаться.
И вот на беду всем этим проблемам в 2008 году грянул финансовый мировой кризис, который коснулся и Дании. Строительные работы на комплексе стали замедляться по причине слабого финансирования. И теперь, перед Новым годом, большая стройка оказалась в полнейшем «нокдауне». Наполеон в своё время говорил: «Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги». Это же относится и к строительству.
Сегодня заночую здесь, в бытовке: нет смысла мчаться в ночи по ледяной дороге домой в Калининград, чтобы утром торопиться снова сюда. Это будет двести километров езды.
Порывы ветра довольно сильные. Иногда бытовка кряхтит и потрескивает под напором сильного ветра. За окном уже темно, и я не вижу стройку, а только слышу, как с грохотом проезжает рядом трактор «Беларусик».
Я смотрю в тёмное окно. Там в синей куртке смотрит на меня седой человек – это моё отражение. Там же отражается вся наша бытовка со столами и шкафами, забитыми чертежами. И ещё перед седым дядькой я вижу на столе маленький белый флагшток. Тут я уже смотрю не в окно, а перед собой и читаю на флажке «Ramboll». Это наименование нашей фирмы. Кажется на первый взгляд, что всё это ненужные мелочи в суетливой работе, а ведь они придают всему рабочему процессу серьёзность и значимость.
Тут, где-то рядом в ночи разлаялись собаки. Это целая собачья семья. Они уже привыкли, что я их подкармливаю, и всегда встречают меня, помахивая хвостами.
Завтра утром пройдусь по объектам. Названия у них интересные и отражают специфику отрасли: «Репродуктор», «Доращивание», «Откорм» и «Завод комбикормов». То на одном, то на другом объекте возникают вопросы, которые надо решать. Скоро конец месяца и тогда бумажная активность строителей возрастёт. Они понесут свои справки о выполненных работах. Я загляну в накопительную ведомость, что-то вычеркну, а что-то подпишу. Всё зависит от того, что я увижу на объекте. Как сделано и с каким качеством? И не взято ли чего лишнего? Потом надо сделать отчёт об этой приёмке.
В среду объезд всего комплекса генеральным директором датчанином, который довольно неплохо говорит на русском языке. Он сам смотрит, как идёт работа на всех объектах и иногда даёт советы строителям. Направленность этих указаний в основном на удешевление всех строительных работ вопреки здравому смыслу и качеству работ. В нашу обязанность входит сопровождать его в этих объездах и не особенно умничать. Надо отдать должное этому генеральному директору. Он научился российскому бизнесу и сумел кое-какие фирмы заставить работать на него в долг. Он этим фирмам ничего не платит, а только обещает, а те всё работают и работают потому, как надежда умирает последней.
Там, за окном, в ночи слышится узбекская речь. Это гастарбайтеры. Они работают и живут здесь, на стройке. В Узбекистане у них жёны и дети, которые ждут денег. Однажды в серый мглистый день ко мне обратился вновь прибывший молодой узбек и спросил: «А где здесь садится солнце?» Я показал ему западную сторону и спросил: «А зачем это тебе?» Он поблагодарил меня и ответил: «Мне надо помолиться».
Снова грохот какой-то старой легковушки, которая никак не хочет заводиться. Я открываю двери бытовки. В свете прожекторов стоит автобус и ещё пара автомобилей. У самой двери приткнулся наш джипик «Шевроле Нива». Натружено грохочет автомашина из секонд-хэнда. Суетятся люди у автобуса. Один автомобиль выехал на дорогу и стал медленно удаляться от стройки, красиво обозначив себя габаритными огнями.
Порывы ветра не затихают, трепещется на ветру полиэтиленовая плёнка, поскрипывает от ударов ветра наша бытовка, и замолкает гул автомашин.
На следующий день я в делах без передыха. Съездил на объекты, встречался с прорабами, принимал работы. О, эта вечная тяжба! Есть выполненные работы, но есть и незаконченные! Потом я сел за компьютер, печатал и составлял отчёты. Это дело у меня идёт уже успешно. Освоил я принтер и теперь это не проблема. Завтра надо поработать с диском. Сделать фото по всем объектам и перенести их на диск. Потом ещё раз посмотреть устранение замечаний на объектах. И только после этого в Калининград, где вечером я должен сдать отчёт о проделанной работе.
Вспомнилось, что один человек очень тонко подметил одно обстоятельство, касающееся всего этого строительства: «А что Вы думаете, что свиньи не знают, для чего их тут держат? Всё они понимают. А мы потом едим весь этот негатив!»
Жизнь свиньи проходит в стойле на участочке в полтора квадратных метра. Очень редко их могут выпустить из этого плена. И если вдруг так получается, что их выпускают из этих клеток на несколько минут, то соседские хрюшки обязательно находят друг друга, чтобы быть на это время вместе.
Ноябрь 2008г.