История двух нестандартных персонажей

               

                «Изначально посвящалось мне и тебе,
                из которых никогда не получилось бы «мы».
                По ходу написания превратилось в
                среднестатистическое алкостори».


Разбудило меня, как ни странно, назойливое тиканье наручных часов.  Левая рука была под головой, так что механизм работал прямо под ухом. Но отсюда вопрос:  что вчера было такого феерического, что я не сняла на ночь свои,  с широким жестким ремнем, часы?
Первым очнулось сознание и тут же торжественно, будто ансамбль расстроенных инструментов, сообщило мне о дичайшем бодуне. В моей черепушке, похоже, был пик Третьей мировой, и армия моего здорового самочувствия явно терпела поражение, потому что даже тиканье часов больше походило на стабильно повторяющееся невероятно громкое «тыдыщ!» . Тело дико ломило, судорожные мысли будто взрывали по отдельности каждую клеточку моего бестолкового серого вещества.
Правый глаз нехотя разлепился и опустил мутный взор, пытаясь осмотреть мое тело, оценить его состояние и… местонахождение. Я лежала в джинсах (слава богу) и в мужской (!) футболке. Рядом глаз  обнаружил скомканное одеяло, две подушки и неопознанный объект, торчащий из-под второго одеяла. Глаз напрягся, максимально сфокусировался: объект опознан. Мужская нога. Мужская, неприлично волосатая нога ориентировочно сорок пятого размера.
За одну секунду РЕЗКО разлепился второй глаз, не менее резко проснулся сраженный сильнейшим похмельем мозг, полумертвая туша меня вскочила в кровати, за что тут же жестоко поплатилась. Космическое головокружение захватило меня, удушающая тошнота смело подкатила к самому горлу. Недолго думая, я медленно и аккуратно опустилась обратно на кровать, решив подождать, пока квартира перестанет шататься.
Рядом со мной, как ни в чем не бывало, спал, будто младенец, Макс, и вокруг него образовалась плотная атмосфера перегара. Он уютно свернулся в калачик и умильно улыбался: наверное, ему снился кефир. 
Квартира. Так, а где это мы? Впервые вижу подобные апартаменты. Огляделась. Стол, на столе карты, фишки, пустая бутылка водки. Еще одна. И еще. И ещ… Раз, два, три, четыре… Мать моя женщина! Я схватилась за голову, которая заболела еще сильнее, когда увидела эту прискорбную картину. Макс мурлыкал во сне. Я фыркнула. У него были худые запястья и тонкие губы, что меня весьма раздражало в мужчинах.  Надеюсь, ничего не было. Хотя, после такого количества пойла вряд ли может случиться что-то неприемлемое интимного характера. Я еще раз опасливо посмотрела на стол.
Преодолев  препятствия тошнотворного и головокружительного вида, отыскала под кроватью ботинки, и только через пять минут задумалась, чьи это и что они делают под кроватью. Ладно, какая разница – мне бы только до ванной доползти, умыться.
Пошаркала в ванную… Шторка была задвинута, за ней явно никого не было – поэтому я приспокойно ее одернула…
Святые Угодники, как же я перепугалась, как же я заорала. На дне ванной лежало на вид безжизненное тело, но только близкие друзья знают, что Стас так спит. Под ним было толстое одеяло, укрывался полотенцем с изображением обнаженной дамы. На полке, подле головы, среди шампуней, гелей для душа и мочалок, возвышалась недопитая бутылка «Белой Лошади» , что заставило меня искренне посочувствовать парню.
Стас немедленно подскочил от моего визга, и, конечно же, со всего размаху ударился о злополучную полку с заветными баночками и бутылочками. Тут же припомнил весь матерный лексикон, потом уронил бутылку  на кафель, которая каким-то чудом не разбилась и, немного усмирившись, посмотрел на меня красными сонными глазами:
-А Макс говорил, что ты страшная по утрам…
Утро началось великолепно. Просто восхитительно.
Мне удалось промолчать, включить воду и умыться, чтобы кое-как привести себя в чувства. Голова по-прежнему нестерпимо гудела.

Позже  мы нашли хозяина квартиры – некого Василия, которого я увидела впервые. Нет, не так. Увидела впервые трезвого, будучи трезвой. Он ночевал на балконе, на надувном матрасе, и обнаружил его Макс, когда вышел покурить. Василий представлял собой массивного покачивающегося шкафа с взъерошенным остатком волос  и печатями почти на каждом пальце. Он окинул не менее напуганным взглядом стол, который утром попался на глаза мне.
Когда Стас выкарабкался из ванной, Макс сполз с кровати, а Вася вновь освоил умение говорить, мы дружно приземлились на здоровый диван в большой комнате и попытались вспомнить события, которые вчера имели место быть. Или пить.
Путем долгих и болезненных воспоминаний, составили начало. Макс пожал плечами:
-Была большая компания, человек двадцать. Я даже не знаю, кто организовал ту тусовку – квартира была просторная, хорошо обставленная. Сначала это был просто просмотр арт-хаус кино, потом кто-то ушел за выпивкой. Потом начались танцы, появились карты, кто-то скрылся в ванной, кто-то уединился в комнатах… с кем-то. Был третий час ночи, когда мы со Стасом собрались домой. Тебя, - он кивнул в сторону меня, - взяли с собой, потому что ты была весела и энергична. А это обычно до добра не доводит.  Потом я уснул в  такси.
Стас продолжил:
Поехали к Васе. Познакомились с ним на той же тусовке.
-Почему именно со мной? – очнулся Василий.
-Просто ты на тот момент был одним из немногих, кто мог говорить. Остальные, кто мог говорить – говорили в бреду или во сне.
Василий усмехнулся, Макс  тяжело вздохнул. 
-Ян, а ты ничего не хочешь сказать?
Я нерешительно подняла глаза и промямлила:
-Я что, так сильно буянила, да?
Вася с уважением посмотрел на меня и взял на себя заключение истории:
-Приехали ко мне. Если честно, хотел спросить тебя, как ты не побоялась приехать неведомо куда почти неведомо с кем, меня насторожило твое легкомыслие. Но спустя пару минут я понял, что остерегаться стоит нам тебя, а не наоборот.
Я расхохоталась. Кажется, я начала припоминать, какая роковая идея пришла в голову вчера ночью.
Вася улыбнулся:
-Ты отыскала в моей квартире небольшой бар, в котором покоилось до лучших времен две бутылки водки.  Достала их и поставила на стол. Потом ты открыла свою сумку и вытряхнула оттуда еще ТРИ, объяснив, что на той тусовке все равно не осталось тех, кто мог бы осилить их без неприятных последствий для себя и чистой уборной в той красивой квартире.  Потом  ты посмотрела на наши вполне крепкие тела, которые почти не шатались и громко завила:
-Ну что, мужики, посмотрим, кто тут слабый пол?! Кто выстоит, тот спит на кровати, которая, по моим подсчетам, всего одна в этой милой квартирке.
Хозяин запнулся. Я, закрыв лицо руками, и смеялась. Стас угрюмо смотрел на меня, Макс укоризненно поглядывал на Василия.
-Почему ты не остановил это безобразие?!
-Увы, я был бессилен...
С этого момента никто ничего не помнил, но нетрудно было догадаться, чем все кончилось, раз мы с Максом проснулись на кровати. Позже выяснилось, что тот просто замерз и ночью пришел погреться на краешек постели. Боже, я просто алкомашина.
Мы посидели в тишине еще минут пятнадцать, а потом я заметила, что все три моих товарища спят крепким, детским сном, Василий даже умильно похрапывал. Макс мурлыкал. Стас сопел. Я повторно бросила оценивающий взгляд на запястья Макса и отнюдь не пришла в восторг. Дюймовочка.

Я подвинула одного из спящих, уселась поудобнее и включила телевизор.Свежий выпуск новостей.
По всем каналам время от времени ныли о предстоящем конце света. Пуганые ученые рожали все новые и новые теории, предсказания, угрозы.  Я попала на интервью какого-то депутата или губернатора, не знаю, кто это, совсем не сильна в политике.
«…Конец света обещают  уже сотни лет, всегда находится какой-то новый повод или пугающее явление. Однако когда наступает время исполнения предсказаний – вдруг находится резкое однозначное опровержение предположений. Этот случай не будет исключением. Я категорически против немедленной массовой эвакуации жителей моего города, так как не вижу в этом необходимости. О грядущих землетрясениях становится известно за пару дней, так что ранняя эвакуация ни к чему. Просто так волновать людей я не намерен. От себя добавлю, что если Конец-таки наступит, погибнут все. Безоговорочно и безусловно.»

-Умный у нас, однако, мэр. – пробасил Василий.
-Это наш мэр? –я безразлично посмотрела в телевизор.
-Так точно. Я от его речей умных аж проснулся. Пойдем покурим.
-Я не курю.
-Это совсем не важно.

Мы вышли в подъезд. Василий неторопливо достал пачку сигарет, взял одну и бережно подкурил.
Я смотрела на него и ждала, пока он первый нарушит тишину. Предстоял какой-то непростой диалог, я чувствовала. Он несколько раз затянулся и, видимо дождавшись нужной секунды, задал один единственный вопрос, без лишних предысторий и лирических отступлений.
-Тебе не надоело?
Неожиданно. Хотела было переспросить – что именно? Но не спешила. Я прекрасно знала, что он имеет в виду, я все поняла, скорее,  боялась понять, боялась ощутить, что он смотрит не на меня, а сквозь меня: взгляд его рыбьих, светлых, умных глаз будто пронзал меня и анализировал. Неприятное ощущение сканирования рентгеновским аппаратом… Я пожала плечами:
-А у меня есть выбор?
-Выбор есть всегда.
-Все относительно.
Он пристально посмотрел на меня.
-Тебе сколько лет?
-Девятнадцать годков от роду.
-Парень есть?
Я вытаращила на него глаза. С чего его это интересует?
-Нет.
-А почему?
-А откуда мне знать?!
Вдруг поймала себя на мысли, что начинаю нервничать. Щеки покраснели, ладошки вспотели. Я угрюмо протянула руку к пачке собеседника и вытянула одну сигарету. Василий присел на ступень лестницы, я – рядом.
-Я с детства как-то все время с мальчишками да с мальчишками. Потом с парнями, с мужчинами… Отца у меня не было, но предводительница пацанячих банд из меня получалась отличная. Ну, ты видел, - я смущенно усмехнулась и кивнула в сторону квартиры моего собеседника. – С парнями мне всегда интереснее было, ближе они мне по духу, если можно так выразиться.
-У тебя никогда не было подруг? – перебил он меня.
-У меня было достаточно подруг, чтобы убедиться, что женской дружбы не существует.
Я ответила резко и холодно. Больше он меня ни о чем не спрашивал, пока я рассказывала.
-При этом я никогда не считала себя красивой. Был у меня и лидерский дар, и заправская манера общаться, и глаза всегда горели, и чувство юмора не хромало. Но как на девушку, как казалось, на меня смотрели редко. Наверное, и развился некий комплекс – всегда в мужской компании, а потенциального защитника и любимого рядом нет.
Потому и скитаюсь по тусовкам разным, глушу сознание алкоголем, грусть – шутками, время – просто убиваю вникуда. Да, мне надоело. Но я больше ни на что не способна. Я не уверена в себе, как бы не выглядела на первый взгляд.
Василий поправил печать на безымянном пальце.
-Ну а сейчас конкретно есть какой-то объект для внимания?
-Ну есть.
Василий круто развернулся ко мне и всплеснул руками:
-Нет, вы гляньте! У нее принц где-то чахнет, а она с мужиками незнакомыми водку пьет!
-А чего сразу с незнакомыми-то? – буркнула я.
-Дура ты.
-Вот! А он умный, к тому же красавчик, к тому же бабник. У него принцесс всяких разных море, квартира своя, мы с ним не так много раз виделись,  да и чего ему со мной ловить – я обыкновенная невзрачная девчонка, зачем ему это.
Василий, казалось, внимательно изучал батарею напротив нас. Он совсем не шевелился, возможно, и слова мои все мимо ушей пропустил -  в таком сильном забвении он находился. Я поморщилась и выбросила недокуренную и до середины сигарету. Какая все-таки мерзость – курить.
-Ты знаешь, - начал мой товарищ, - рассуждать на подобные темы  можно много, долго, нудно, можно аргументировать свои мнения и оспаривать точки зрения других, можно ссориться, можно даже подраться. Но однажды я понял одну неопровержимую  вещь: в жизни ничего не делается просто так. И если тебе дан толчок, или шанс, или идея – их непременно нужно осуществить. Идею – воплотить, шанс – использовать, толчок – понять. И если не сделать до конца, то хотя бы попытаться. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Никто не идеален, и каждый делает и должен делать ошибки. Это нормально, это жизнь. И именно жизнь, а не аморфное существование, понимаешь? Откуда нам знать, может,  уже завтра мы умрем. Вон, апокалипсис же обещают. Нужно наполнять смыслом каждый день, час, миг. Все в твоих руках. Попытка – не пытка. Ты можешь все. Главное – успеть. Попробовать стоит все. Абсолютно все. Почему у большинства скучная жизнь? Потому что сидят, сложа руки, и ждут, пока счастье торжественно падет им на голову. А потом непримиримо обвиняют судьбу в том, что так несправедлива отнеслась к ним.
Внезапно он хлопнул меня по спине и сказал:
-Иди собирайся, к тебе поедем.
-Зачем?!
Он открыл дверь квартиры и благосклонно посмотрел на меня:
-Приведем тебя в должный вид, и поедешь к своему принцу.
А я не знаю, почему я не отказалась.


-И ты что,  это не одеваешь?!  - он тряс передо мной коротким черным платьем.
-Почему, одеваю… раз в год, может…
Я смущенно стояла около шкафа и держала руки в карманах, изредка поглядывая на пестрое содержимое шкафа, которое Василий нещадно вывалил на пол. Он перебирал топы, юбки, брюки, рассматривал туфли, расправлял пиджаки. Наконец на диван полетела клетчатая юбка, однотонная кофта и туфли на высоком каблуке. Я в ужасе окинула взглядом этот прикид студентки калифорнийского колледжа и воскликнула:
-Я же в этом и метра не пройду, упаду, сломаю ногу и умру!
-От поломанных ног еще никто не умирал. - Спокойно сказал Вася. - Иди в ванную, я пока кофту и юбку поглажу.
Я послушно взяла полотенце и направилась в ванную. Пройдя дверной проем комнаты, я вдруг остановилась и вернулась обратно.
-Вась, у меня два вопроса.
-Сектор приз на барабане!
-Я серьезно.
-Мы все серьезные.
-Почему ты помогаешь мне? И почему я тебе доверяю?
Вася попробовал утюг на горячесть.
-Ждал этого вопроса. Ну, честно говоря, сам не знаю толком, зачем  вот так нагло влез в твою жизнь. Эгоист, мне просто захотелось, я никого не спрашиваю. Не смог устроить своего счастья, поэтому куча свободного времени. Отчасти, от безделья помогаю. Отчасти, из любопытства. Ну, и у тебя имя красивое. Мне кажется, твои глаза должны быть счастливы. Такие глаза должны блестеть. А почему доверяешь? Однажды мы все встречаем чужого, совсем незнакомого человека, который позже узнает о вас больше, чем самый близкий друг. Перед чужими не стыдно, потому что им наплевать. Чужие анализируют трезво и судят объективно. Сторонники нейтралитета  - они, порой,  имеют огромное значение в чьей-то жизни.
Ты смелая. Это твое счастье и твое проклятье. А еще ты искренняя и чистая. Я сейчас не про печень говорю. Ну и я просто крут, это видно невооруженным глазом, поэтому тебе непременно захотелось довериться такому клевому перцу, как я. Видишь, все просто!
Я рассмеялась и закрыла за собой дверь в ванную.

-Я не дойду! Я на них не ходила около года!
-Застегни ремешок и выпрямись.
Василий пристально разглядывал меня, чистую, причесанную, накрашенную и одетую в форму студентки калифорнийского колледжа. Я с неуверенностью смотрела на себя в зеркало и легонько пошатывалась на высоких каблуках. Василий достал мой легкий весенний плащ с большими карманами по бокам, дал мне сумку и вытолкнул за дверь. Затем вышел сам и захлопнул ее.
Мы вышли из подъезда. Василий еще раз бросил на меня оценивающий взгляд и открыл переднюю дверь машины.
-Мадам, я не спрашиваю, можно ли с вами познакомиться, потому что у вас нет выбора – пешком в этом недоразумении на каблуках вы не пройдете и метра. Так что, прошу садиться.
Я смеялась. Я смеялась искренне, по-простому. Когда-нибудь мир перевернется, и каждый поймет, что жизненные стереотипы – это не рамки приличия, а карцер для душевнобольных.

Всю дорогу ехали молча.  Лишь включенное радио монотонно болтало, расстреливая тишину юмористическими высказываниями или музыкальными хитами. Несколько раз нам приходилось слушать интервью по поводу конца света, прогнозы которого нам уже изрядно поднадоели.  Говорили о каком-то сильнейшем землетрясении, которое должно произойти чуть ли не на днях. Нам стоило бы послушать, но наши умы были заняты совершенно другими мыслями, более личными и более важными для нас.
Когда прибыли по назначению, он открыл бардачок и вынул оттуда небольшую фляжку, открутил крышку и протянул мне.
-Глоток на счастье и для смелости.
Я понюхала горлышко. Виски. Ненавижу виски. Я сморщилась:
-Я не буду пить эту сорокоградусную гадость!
-Я не спрашиваю тебя, будешь ты или нет. Я сказал выпить. Это как в том анекдоте: «я вроде сказал остаканиться, а не ографиниться» . Так что не капризничай.
Я зажмурилась и глотнула содержимого. Горячо. По горлу разлился особый оттенок крепкой теплоты напитка. Ненавижу виски.
-Собственно, этот момент сценария моей речи не предусматривает. – Он завинтил крышечку фляги. – Дальше ты сама. В принципе, ты можешь просто сказать мне отвезти тебя домой. И я отвезу. Но я почти уверен, что отступить тебе не позволит хотя бы твой характер. Помни: попытка – не пытка. Может, мы завтра все подохнем, а я еще не завтракал.
-Пожалуй, оправдаю твою уверенность.
Я поправила юбку, одернула кофту и хлопнула себя по коленям. Василий умильно пялился на меня. Я открыла бордачок, достала знакомый сосуд, отвинтила крышку и сделала еще три глотка. Он не сказал ни слова.  Я хитро посмотрела на него и сказала:
-Сперва была мысль смачно чмокнуть тебя в щеку и поблагодарить за все. Но, думаю, это не последняя наша встреча. Я тебе еще за стаканом водки все в подробностях расскажу.
-Заметано, принцесска. А теперь – хватит болтать.

Я выкарабкалась, машина отъехала.
Вот, знакомый двор, мы с ним как-то здесь мимо проходили. Номер квартиры не помню, помню этаж и расположение двери. Пару месяцев назад компанией были у него. Я подошла к домофону. Открыть такие двери не составит труда ни одному подростку, которого воспитал двор. Я набрала наугад номер квартиры. Гудка через четыре пожилой голос квакнул:
-Кто там?
-Вечерняя газета, откройте.
-Так ведь сейчас только три часа.
-А мы сегодня пораньше.
Дверь послушно открылась. Я не спеша впорхнула в темный исписанный нецензурными словами подъезд и шмыгнула к лифту. Каблуки заставили забыть о привычной лестнице.
Этаж седьмой, впрочем, как у обыкновенного счастливчика.
Лестничная клетка, слава богу, пуста. Я максимально тихо подошла к двери и прислушалась:  тихо, лишь  работает телевизор. Почему-то мне в тот момент не пришло в голову, что просмотр телевизора не подразумевает обязательное одиночество. Но я об этом не думала.
Отойдя назад, подошла к ступенькам и села на них. Ну и что я ему скажу? Здрасьте, мы завтра все умрем, поэтому я говорю, что люблю вас? Что за шутка дня? Василий говорил так много разного и важного, а самого главного не объяснил. Я достала телефон, чтобы позвонить ему, но тут вспомнила, что у меня нет его номера. Мы, черт возьми, знакомы чуть больше суток… Кстати, впервые достала телефон за последние двое суток. Пропущенные звонки от одноклассника, приятеля… и какой-то незнакомый номер – два раза звонил, вчера и сегодня. Хм, странно. Ну, нужно будет – еще позвонит.
Протерла влажными пальцами запылившийся нос туфли. Может, встать и уйти домой? Э-нет, Вася не ошибся: теперь я принципиально не уйду отсюда. Чертов характер. Зато теперь мне понятно, почему столько людей остаются без отношений. Никто не хочет преодолевать себя, свой страх. Каждый ждет готового внезапного счастья по своей наивности и глупости, а его нет. Не получив желаемого, человек принимается искать  отговорки своим лени и страху, проклинает судьбу, придумывает необоснованные закономерности, связанные с полом, характером, удачливостью, гороскопом…  Вы главного не понимаете: солнце – оно за горами. Преодолеете горы – получите свет. Не хотите – сидите в темноте. Никто никогда ничего просто так не получал. Бесплатный сыр только в супер-маркете на дегустационном столе.
Я взглянула на часы. Восемь вечера. Оказывается, сижу уже больше получаса. И, я только что придумала себе стимул действовать.
Поднялась, отряхнулась, выпрямилась. Так, главное, чтобы не пахло спиртным.
Аккуратно нажала на кнопку звонка. За дверью что-то запиликало. Далее последовал вопль «идуууу» , который несколько изменил мое мнение о нем как о человеке интеллигентном.
Зашаркали приближающиеся тапочки, звякнула открывающееся вторая дверь и наконец я услышала знакомы голос:
-Кто?
-Госнаркоконтроль.
По ту сторону квартиры наступила небольшая пауза. Следующие события произошли со скоростью мотоцикла бешеного мотоциклиста.
Дверь резко распахнулась. Передо мной предстало тело (очень даже красивое) в одних трусах (что особенно занимательно), с непонимающим взглядом  и дымящейся сигаретой во рту. Я ничего не успела вымолвить, как его глаза увеличились до размера колес мотоцикла бешеного мотоциклиста, сигарета выпала изо рта и попала точно на голую ступню, что заставило его зашипеть и попрыгать;  чем прикрыться – он тоже не нашел, зато догадался выкрикнуть:
-Ээ, погоди секундочку!
Дверь захлопнулась. Я в недоумении стояла еще секунд тридцать, изредка слыша шум и грохот, раздающиеся в заветной квартире. Буквально через минуту  дверь спокойно отворилась, и появился он, в футболке и джинсах, запыхавшийся и слегка взъерошенный, без сигареты и в тапочках. Он лучезарно улыбнулся и виновато произнес:
-Привееет. Да ты заходи.
Как хорошо, что никаких вопросов. Я улыбнулась в ответ и прошла в квартиру. Какова же была моя радость, когда я скинула злополучные туфли-убийцы и надела мягкие тапочки. Прошли в зал.
-Ты извини за бардак, совсем не подготовился к твоему визиту… Почему не позвонила?
-Да  ни номера телефона не знаю, ни квартиры. – я пожала плечами. 
-Все понятно. Чаю хочешь?
-Ой, если можно. – Мяукнула я, тут же подумав о вискаре, который томился в моем пустом желудке и извергал, наверное, навязчивый запах изо рта. Эх, алкоголик я бесстыжий.
Он скрылся в кухне, я бродила по залу и рассматривала фотографии. Вдруг мне захотелось говорить.
-Ты наверное думаешь, как бы поделикатнее задать вопрос «что мне нужно». Ну так вот, я не стану томить, и скажу, что… - я стояла спиной к кухне и смотрела в стену, на которой висела единственная рамка с черно-белой фотографией яхты. – что на этой неделе вроде как конец света обещают, и подумала – вдруг он наступит завтра, а я не увижу тебя.
Его мягкий низкий голос раздался прямо возле моего уха.
-Скажи мне, для чего тебе нужен телефон? Я звонил тебе вчера и сегодня. Ты хоть бы смску прислала, я уж не говорю о том, чтобы перезвонить.
Мое сердце билось быстро-быстро. Я чувствовала Его, его тепло, в паре сантиметров от себя. На секунду закрыла глаза.  Я аккуратно развернулась и как будто автоматически прильнула  к нему. Он держал в обеих руках кружки с чаем, который пах апельсинами, и хитро смотрел на меня.
-Ты не могла бы поправить цепочку, она, кажется, там сзади за футболку зацепилась. А то у меня руки заняты.
Я рассмеялась и обняла его. Через пару минут кружки были оставлены на тумбочке с телевизором. Чай тронут так и не был.



Разбудил меня, как ни странно, сильный грохот, напоминающий стрельбу из корабельных пушек. Лениво вылезая из небытия, я отметила, что последние несколько дней моим будильником являются нестандартные факторы, и это не может не забавлять.
Покончив с утренней карманной демагогией, открыла глаза. На себе я обнаружила две сильных теплых руки, обе нежно обвивали меня. Он спал, но, почувствовав перемены на восточном фронте, промурлыкал что-то неважное. Я посчитала свое пробуждение ошибочным и последовала примеру своего любимого – немного поерзала, устроилась поудобнее и вновь закрыла глаза.
Но не тут-то было.
Откуда-то снизу раздался повторный грохот. Я, поняв, что ничего мне не приснилось, подскочила на кровати, забыв про все на свете, и подбежала к окну, вид которого открывался  на небольшую площадь. Я как раз застала  момент, когда произошел страшный удар и грунт на этой площади невероятно быстро поднялся вверх, будто парус, в который резко подул ветер. Стены рядом стоящих домов поползли вверх, а через некоторое время – вниз. Даже не открывая окон, услышала вопли людей, лай собак, гул сирены. Под землей ударило еще раз, люди на улицах подпрыгивали вверх и падали, ударяясь спинами об асфальт. Наш дом трясся, в этот момент  в комнате упала люстра. Я едва устояла на ногах. Он подбежал ко мне, дал мне в руки одежду, сумку и скомандовал:
-У нас несколько секунд! Одежду, документы – и бежим из здания!
Сказать, что я была напугана – не сказать ничего. Я чувствовала, как внутри меня все горит и мечется, к глазам от ужаса подступали слезы, руки тряслись и ничего не могли держать, мысли перепутались, в глазах то темнело, то мутнело. По поводу обуви он сообразил быстрее меня – дал мне свои вторые кеды, туфли остались в коридоре на верную смерть.
-Машина во дворе, нам только бы покинуть дом!
Он схватил меня за руку и ринулся в коридор. Стена в кухне треснула, как только мы подбежали к входной двери, в зале обвалился потолок. Я вскрикнула, но звук лопающегося, ломающегося бетона моментально поглотил его. Нам на головы сыпалась побелка, девятиэтажка непрерывно тряслась – то сильнее, то слабее.  Он наскоро открывал дверь – первую, вторую.
Наверное, в любом правиле эвакуации во время землетрясения говорится: ни в коем случае нельзя садиться в лифт. Так вот, правильно говорится. На седьмом этаже внешние двери лифта были открыты. Мы заглянули вниз шахты: кабина сорвалась с тросов и, упав вниз, напоминала  яйцо всмятку. Я вновь захныкала, представив, что там кто-то был.   
Он, не отпуская мою руку, направился вниз по лестнице. Из соседних квартир часть людей выбежала пока мы спали, часть выбегала сейчас. Когда мы добежали до пятого этажа, сверху послышался истошный крик о помощи. Мы переглянулись, и, не обмениваясь лишними, репликами, побежали обратно. В соседней квартире проживала старенькая бабушка с внуком, и сейчас звук доносился именно оттуда. Влетели в квартиру и увидели, как обломок бетонной плиты восьмого этажа упал на компьютерный стол, под которым прятался тот самый внучок-сосед. Бабушка плакала и пыталась помочь ему выкарабкаться, но ничего не выходило.
-У вас есть топор? -  Выкрикнул мой попутчик.
-Да откуда ж у нас топор-то… - захлебывалась слезами бабушка.
Он выругался и убежал в свою квартиру, через минуту вернувшись с топором в руках.
-Малой, отползи как можно дальше от меня, сейчас буду рубить стол! – заорал он в щель, оставленную обломком.
Раз удар, два удар, три, четыре. Столешница практически поддалась. Пришлось изрубить ее в щепки и выломать в ней проход, чтобы ребенок смог выбраться. Я схватила под руку бабушку и повела ее вниз, пока лестницы не начали рушиться. Мы были на четвертом этаже, когда они вдвоем с мальчишкой выбежали из квартиры. Впереди нас так же летели, визжа, напуганные соседи, дети плакали и кричали, собаки гавкали и скулили, кошки верещали и подпрыгивали от толчков.
Через минуту мы добежали до выхода. На улице происходило представление еще страшнее: толпы людей, из них много раненых, шли, бежали прочь от рушившихся зданий. Многие просились в машины, кидались на капоты, лишь бы их взяли с собой. Некоторые кричали, что кто-то остался в домах, некоторые звонили куда-то. Слышен был звон сирены приближающихся машин спасателей. А земля по-прежнему сотрясалась.
Из подъезда выбежал ребенок, которого мы освободили. Он подлетел к бабушке, которая, протянув руки, жадно обняла его, гладя по голове. К ним подъехала машина – то ли родственников, то ли соседей. Перед тем, как залезть на сиденье, ребенок выкрикнул мне:
-Теть, теть, там вашего дядю балкой придавило, я ему помочь хотел, а он сказал бежать вниз! Он на четвертом этаже лежит! И передайте ему спасибо!
Я ничего не ответила. Слезы хлынули из глаз подобно цунами, я развернулась и сломя голову побежала обратно. Вот и снова я в этом подъезде, исписанном нецензурными выражениями, только их уже ни черта не видно – огромные свежие трещины скрыли все архитектурные и дизайнерские изъяны. Взмыла по лестнице вверх. Когда добралась до третьего этажа, раздался еще один толчок, не менее сильный – меня подбросило вверх и я, приземлившись, сильно разбила колено об обломанную ступень лестницы.  От резкой боли и вскрикнула. Через пару секунд откуда-то сверху послышался голос:
-Какого черта ты еще здесь?!
Я, прерывисто дыша и хромая, поднялась еще на этаж. Он лежал на спине, ноги были прижаты упавшей балкой. Я подскочила к ней и попыталась приподнять ее.
-Бесполезно, она с  той стороны обвалившейся стеной прижата.
-Сейчас приедут спасатели, они вытащат тебя, вытащат! Я позову их, сейчас, потерпи немного, терпи!
-Не менее бесполезно – толчки повторяются, еще парочка – и нас завалит, так что не расстраивай меня и беги отсюда, слышишь? Меня уже не спасти, можно откусить мне ноги, но не уверен, что без них я буду так же сексуален и дееспособен.
-Не говори этот бред! Я никуда не уйду отсюда! И ничего не обвалится, некуда уже!
-Иди сюда.
Я непонимающе посмотрела на него, спокойного и улыбающегося, но все же подошла и села рядом.
-А теперь поцелуй меня.
Я грустно засмеялась, убрала волосы с лица и поцеловала его. На его щеках светлела побелка, рядом с ухом блестел свежий неглубокий порез. Стряхнула крошки бетона с его груди и прошептала:
-Я все равно никуда не уйду.
Он с любовью посмотрел на меня. Капельки пота выступили на его лбу.
-Помнишь, когда мы впервые встретились? У меня дома. Собрались большой компанией.
-Если честно, не очень. По-моему, я тогда наклюкалась.
-Да-да, тебя еще Васек до дома тащил, потому что Макса и Стаса тогда не было. Они билеты учили дома на пересдачу зачетов.
-Стоп. Какой Васек?
-Ну, друг мой близкий, неужели не помнишь его? Высокий такой, здоровый, у него печати на семи пальцах из десяти еще. Ты ему тогда очень понравилась, он сказал, что ты отмачиваешь клевые шутки и ноги у тебя стройные.

Тут меня как будто поразило молнией. Васек. Вася. Василий. Близкий друг?! Господи, какая же я идиотка! Как… Как можно столько пить, не помня лиц и имен?!
Почему я не спросила, откуда он знает дорогу к моему дому? Почему я не спросила, откуда он знает, какой ключ относится к какой двери?! Почему я никогда не думаю о мелочах, черт возьми?! Да нет, почему я никогда ПРОСТО НЕ ДУМАЮ ГОЛОВОЙ?! 
-И когда вы последний раз с ним виделись?
-Да недели полторы назад. Я ему как сказал, что в тебя влюблен, так он и пропал. Мне даже показалось, что ты имеешь к этому какое-то отношение. Вы не общаетесь случайно?
-Василий… Я, то есть, мне… в смысле, мы не…
Повторный толчок. Мне даже показалось, что он был сильнее всех предыдущих. Лестница под нами затряслась, и отчетливо послышался оглушающий звонкий треск откуда-то снизу.  Больше мы не успели ничего сказать друг другу. Ступени под нами лопнули, балка завизжала и заскрежетала, стены ухнули – и все случилось одновременно, в какой-то даже гармонии. На этом месте наши жизни и остановились. Остановились внезапно, синхронно, едино.


-Санеееек! Тут еще двое, давай сюда наших! Разгребать до хрена! Эй, вы живые там, не?!
Я очнулась. Ничего не понимая, попыталась приподнять голову, но тут же отказалось от этой попытки. Котелок мой нестерпимо гудел. Свалив все на очередное похмелье,  я попыталась вспомнить, где я пила, что и с кем, но когда открыла глаза и увидела состоявшуюся вокруг картину, отказалась и от этой версии. Руины, обломки, развалины. Света мало. Лишь откуда-то сверху лился нежный ненавязчивый свет, как бы обрамляющий чей-то силуэт. Силуэт спасателя, в яркой форме и крупной каске.
На спине у меня покоилось несколько маленьких, но острых бетонных обломков, которые наверняка при приземлении оставили болезненный сине-зеленый след.  В волосы были будто умело вплетены килограммы штукатурки. А еще нестерпимо ныло ранее разбитое колено.
Рядом лежал Он, лицом ко мне. Он и спал точно так же – с по-детски зажмуренными глазами и едва приоткрытым ртом.  Светлую футболку раскрасили редкие пятнышки крови, пыль, грязь и побелка. Я знала, что он жив. Даже сердце слушать не стала. Моя жизнь – это сказка, а сказок с плохим завершением не бывает. Я посмотрела вверх на спасателя и, скинув с себя обломки ступенек и кирпичей, выкрикнула из последних сил:
-Ну вы где там? Может, завтра конец света, а мы еще не завтракали!


                *        *      *

-Почему ты не сказал мне, тогда, в день нашего очередного знакомства, что вы друзья?

Кружки с Ирландским кофе были практически пусты. У меня горели щеки – ни то от двойной дозы виски в напитке, ни то от  температуры  воздуха в баре  - было душно и весьма накурено. Василий смотрел на фигуристых официанток и ухмылялся, поправляя печать на безымянном пальце.
-Друг мой, никогда не задавай мужчине вопрос «почему» и «зачем», потому что вряд ли тебя удовлетворит столь же глупый и лаконичный вопрос «просто так» или «захотелось». Пойми, мы все от природы эгоисты, и этого не изменить.  Мне захотелось сделать что-то клевое. Тем более Он клевый, и ты клевая. Почему бы не сделать из вас одно большое клевое?
-Нет, погоди. Что во мне клевого? Алкоголик и придурок, как в той песне. Мне всегда казалось, что для Него нужно какая-нибудь длинноногая блондинка с длинными пальцами и еще более длинными ресницами. А я же совсем не такая.
Василий глубоко вздохнул и допил  оставшийся кофе.
-Я тебе вот что скажу. Величайшая ошибка женщины полагать, что если бог одарил ее красивым лицом и шикарной фигурой, то ей больше делать ничего не надо. В этом тезисе можно как раз найти ответ на вопрос, почему зачастую замуж берут пусть не слишком красивых, но с богатым внутренним миром девушек. Выбирая конфеты в магазине, мы же смотрим на содержимое, а не на яркую обертку. Безусловно, внешний вид всегда имел и будет иметь значение, как для мужчин, так и для женщин. Но постоянство рождает душа. Красота и ее оценка – дело моментальное. Именно поэтому, раз наткнувшись на невкусные конфеты в очень привлекательном фантике, мы никогда больше не купим их.  Очень жаль, что многие девушки, не имея внутреннего потенциала, а заодно и уважения среди мужчин, немедленно именуют всех представителей сильной половины человечества как «сволочи». А  экспрессивные защитники в свое оправдание высказывают недовольство и называют почтенных дам «дурами». И никто даже не догадывается, что «бабы дуры» и «мужики сволочи» - это два неискоренимых явления, которые взаимодействуют между собой, но только как причина и следствие.
-Нормальную такую отмазку мужикам выдал. – Я широко улыбалась.
-Собственно, я просто по случаю хорошего настроения разъяснил тебе,  что к чему. Думаю, ты довольна ответом. Кстати, сколько увы уже вместе?
-Через два месяца два года будет. - Я допила кофе.
-Вот идиоты, я бы уже повесился на вашем месте. Каждый день в течение двух лет одни и те же рожи – утром, вечером, утром, вечером…

Я засмеялась. Мой друг расплатился с барменом. За барной стойкой уныло трепетало радио, и по какому-то каналу передавали о новых прогнозах конца света. Вася обернулся и посмотрел в окно.
-Сегодня жару и солнце обещали, а на улице пасмурно и дождик собирается. Нам погоду-то предсказать не могут правильно, а тут за апокалипсис хватаются. Пойдем отсюда, душно тут.

И мы ушли. Двое странных персонажей, которые нередко делают всё не так, как все. И знаете, думаю, они совсем не жалеют об этом.