«Сколь ничтожны, сколь достойны сожаления счастливые люди. Как глупо смотрится их идиотский смех, их инфантильное воркование на фоне этой мутной, беспросветной действительности. Они думают, наивные, что это их не коснется. Коснется, родные, еще как коснется…».
Так рассуждала Таня, нервно дергая вверх-вниз ручку розовой коляски, взирая на влюбленную парочку на скамейке напротив. Таня родилась очень умной девочкой и оттого была теперь очень несчастна. Блажен слепец. А она видела будущее. Нет, не как экстрасенс, упаси бог. Просто понимала причины и следствия и, главное, итог. Глядя на восторженного ребенка, девочку, к примеру, она уже видела ее будущность: замужество за неудачником, измены за бутылку водки, лишь бы хоть какие-то чувства; отвисшие грудь и живот, и… погост. Женщина, по природе своей, не способна на самоубийство, а то давно бы уж моя Таня… Впрочем, теперь, когда полгода назад она родила кесаревым, такая мысль и вовсе ее оставила, но отношение к жизни не изменила.
- Вам действительно это нравится, - услышала Таня за своей спиной приятный баритон.
- Нет, - искренне ответила она. Я нахожу это даже не декадансом, а просто Лентулов спьяну это сделал.
- Что именно?
- Вклеил в сырое масло этот воротничок. От этой картины разит могилой.
- Ну, может быть художник это и имел ввиду?
- Картина должна рождать чувство или хотя бы мысль, а не тошноту. Бр-р.
Таня неприязненно передернула плечами и наконец обернулась. Он был очень красив. Достаточно молод, но совсем седые густые волосы, той же белизны эспаньолка и совершенно небесной голубизны глаза. Она влюбилась прямо сходу.
- Я люблю классиков, - улыбнулась Таня. – Я люблю Брюллова, Крамского, Репина, Серова. Ну и Врубеля, конечно.
- Тогда что вы делаете в Пушкинском? - улыбнулся в ответ незнакомец. – Ваше место в Третьяковке.
- Я знаю, где мое место…
- Артур, - поклонился незнакомец, поняв ее поднятые брови.
- Татьяна. Только не говорите «ужель, та самая» - вы станете мне скучны, как сотни до вас.
- Я и не собирался быть скучным, - задействовал Артур сексуальный свой голос. - Просто редко встретишь девушку, интересующуюся русским авангардом, да еще и такую красивую.
- Я им не интересуюсь. Я просто с ним согласна, как с Маяковским, к примеру. Но нельзя же выставлять все подряд. Если Лентулов – имя, то это еще не значит, что надо всякую ерунду, как эту, к примеру, - махнула она рукой на полотно, - прибивать к стене. Он сам бы, небось, покраснел бы.
- Хотите есть? – вдруг резко повернул Артур.
- Макдональдс меня устроит.
- Почему ты одна? – отдышавшись спросил Артур и потянулся к пачке с сигаретами.
- Мне нужно в ванную, - вроде и невпопад ответила Таня.
В дверях спальни она обернулась.
- Я ждала тебя, любимый.
Артур закурил, откинулся на подушку и задумался. Он встречал сотни умных женщин, но никогда такой страстной. Ум женщины, он как бы убивает, крадет ее либидо. Если вы хотя бы раз спали с умной женщиной, вы поймете о чем я. Диалоги до и монологи после для них важнее самого процесса. Более. Процесс для них лишь повод к общению. Глупость умных женщин заключается как раз именно в этом. Они крадут страсть у себя самих, насыщая ею свой интеллект. С Таней было совсем не то. Толи потому, что у нее всего этого било через край, она была одинаково хороша и в постели и в разговоре. Артур был холостяком, что называется, заядлым. Женщин он любил, как и мы с вами, но отцом семейства себя не мог даже и представить. Его посещал испуг. Вот ровно, как и теперь. Но теперь его испуг почти равнялся панике. Это трудно понять. Он не ждал, он не мог предположить, что способен влюбиться в умную женщину. В образованную? Образованных пруд пруди. Но умных… Он влюбился.
Вообще, интеллектуалы женятся на дурочках. Они на них отдыхают. С такой же, как Таня, пришлось бы постоянно держать себя в напряжении. Это ох как тяжело. Артур был напуган необъяснимо. Ведь никто еще и не говорил о браке. Она просто назвала его «любимый», но это же ничего не значит? Или значит? «Значит, - с тоскою подумал Артур. – Такие девочки слов на ветер не бросают».
Таня вошла в спальню и положила поднос с дымящимся кофе на постель.
- Прости, что растворимый, Арчи. У меня нет настоящего кофе.
- Арчи? – изумился Артур.
- Ну да. Не могу же я все время называть тебя Артуром, - пожала Таня плечами. - Это же не Камелот? Арчи – от латинского Арт. Мы познакомились на выставке изобразительного искусства. Мне нравится. Дочка-то будет звать тебя папой, а вот мне-то надо как-то тебя звать? Ну… по-домашнему, что ли.
Артур опешил. Нет. Таня, конечно ему нравилась, да что там, я же уже сказал, что влюбился, но Арчи…, папа…
- Какая дочка?
- А та, что во мне. Ты думал, я дура? Лопоухая искусствоведка? Я все подстроила, все просчитала. И тебя я видала уже за год. Анализов не брала. Просо подумала что получится и так. Разговоры о Лентулове? Да господь с тобою. В жизни не видела большей бездарности. Лентулов сам в себе со своей мозаикой, так пусть там и подыхает. Не художник это. Паяц. ТЫ был важен мне. Я тебя подцепила, если хочешь, чтобы иметь красивое потомство. Какая она, девочка эта, выйдет умом? – не знаю. На детях гениев природа отдыхает, но она выйдет прекрасной, словно Венера из пены. Понял, наконец! Вижу, как ты перепуган, трус. Боишься ответственности? Да кто ж на тебя ее вешает? А теперь катись, ибо я уже понесла от тебя и ты мне больше не нужен.
- Ну успокойся, Арчи, - качала Таня коляску. – Девочка моя. Счастья нет на земле. Но есть покой и воля. Спи.