Перечитывая классику: «Евгений Онегин», А.С.Пушкин
«Мне отмщение и аз воздам»,– поставил Л.Н.Толстой эпиграфом к «Анне Карениной».Этот эпиграф также подошел бы к «Евгению Онегину». Ведь отмщение пришло к Онегину совершенно в духе Ветхого завета – «око за око», то есть муками неразделенной любви.
Сраженный этим властным чувством, он объясняет в письме к Татьяне:
Когда б вы знали, как ужасно
Томиться муками любви,
Пылать – и разумом всечасно
Смирять волнение в крови...
Увы, она знает. Она пережила это в полной мере – из-за него, хотя и не благодаря ему.
Впервые встретив Татьяну в «степной глуши», Онегин не делал ровно ничего, чтобы возбудить в ней чувство – это произошло помимо его воли. В той ситуации он, как и она, – жертва случая. Кого же полюбила Татьяна, увидев Онегина? Конечно, свой идеал. Первая любовь всегда идеальная. «Пришла пора – она влюбилась». «В глуши забытого селенья» особенно выбирать не приходится. Столичный денди не мог не потрясти неопытное сердце. Он появился, и идеал нашел в нем свое воплощение.
Евгений совершенно не соответствовал этому возвышенному образу и честно ей в том признался. Невольно вызвав в юной девушке первую любовь, он не смог ее принять и ответить взаимностью. Вины его тут нет никакой – ответить было нечем, симулировать чувство он счел нечестным.
Но обмануть он не хотел
Доверчивость души невинной.
Татьяна прекрасно понимает благородство его поведения – другой на месте Евгения воспользовался бы случаем и соблазнил неопытную и влюбленную девушку.
Впоследствии она признает:
В тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной:
Я благодарна всей душой...
Однако неразделенная любовь не становится менее мучительной оттого, что любимый честен и благороден, – наоборот. Глубоко чувствующая и цельная натура, Татьяна пронесет это чувство через всю жизнь, но оно не останется неизменным – вместо идеала она увидит реального человека.
Татьяна романтична, но и умна. Она изучает круг чтения Евгения, пытаясь постичь его душу.
Везде Онегина душа
Себя невольно выражает
То кратким словом, то крестом,
То вопросительным крючком.
Чем больше Татьяна погружается в его книги, тем ближе подходит к разгадке личности возлюбленного. Ведь истинная любовь предполагает не только восхищение, но и понимание.
И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее – слава богу –
Того, по ком вздыхать
Осуждена судьбою властной...
...........................................
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?
Уж не пародия ли он?
Так приходит прозрение и разочарование, исчезают иллюзии, но не любовь.
Тем временем безмятежная жизнь семейства Лариных окончилась: Ленский убит, Онегин уехал, Ольга вышла замуж... Старушка-мать озабочена судьбой старшей дочери: «пристроить девушку пора». Между тем Татьяна отказала всем местным женихам. Действительно, «уездный франтик Петушков» или сосед Буянов «растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком», или заезжий гусар Пыхтин – все они ей не пара и не идут ни в какое сравнение с ее избранником, загадочным и неотразимым, а главное, недоступным. И Татьяну везут «в Москву, на ярманку невест!»
Здесь опять в ее судьбу вмешивается случай – к ней сватается важный генерал. И хоть «для бедной Тани все были жребии равны», этот жребий был явно предпочтительней. Кроме того, слезы и мольбы матери склонили Татьяну к этому браку. Прошло около двух лет...
Как изменилася Татьяна!
Как твердо в роль свою вошла!
Как утеснительного сана
Приемы скоро приняла!
Кто б смел искать девчонки нежной
В сей величавой, в сей небрежной
Законодательнице зал?
Итак, Татьяна стала богатой и знатной светской дамой, вполне усвоившей правила игры и пользующейся заслуженным успехом и поклонением.
К ней дамы подвигались ближе;
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей;
Девицы проходили тише
Пред ней по зале; и всех выше
И нос, и плечи поднимал
Вошедший с нею генерал.
Наконец она достойна любви Онегина – и он влюбился. Теперь его очередь трепетать, бледнеть и терять дар речи в ее присутствии; теперь ее очередь сохранять полное самообладание. Она помнит его слова: «учитесь властвовать собою» – наука ею усвоена в совершенстве.
Но мой Онегин вечер целый
Татьяной занят был одной,
Не этой девочкой несмелой,
Влюбленной, бедной и простой,
Но равнодушною княгиней,
Но неприступною богиней
Роскошной царственной Невы.
Быть может, Онегин влюбился не в очаровательную женщину (которой «пренебрегал в смиренной доле»), а в роль, в статус? Желал любить – только королеву? Так может показаться на первый взгляд. Именно эта мысль безмерно оскорбляет и саму Татьяну, преследуемую настойчивыми ухаживаниями и любовными посланиями Евгения.
Обида заставляет Татьяну довольно резко ответить на эту запоздалую страсть и назвать ее «мелким чувством».
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
.......................................
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?
Однако, вызванный естественным чувством, этот взгляд не совсем верен. Онегин не мальчик, и самоутверждаться в глазах общества ему уже давным-давно не было надобности. Задолго до знакомства с Татьяной он пресытился светскими успехами и легкими победами, не находя в них ничего, кроме скуки.
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Нет, рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум...
Что же касается высокого положения в обществе, то – да, теперь Татьяна по статусу ему ровня, тогда как раньше – не вполне. Но одним только богатством и знатностью, одной холодностью и неприступностью его тоже не удивишь.
Причудницы большого света!
Всех прежде вас оставил он...
Чтобы так поразить холодного и пресыщенного светского человека, надо одновременно затронуть его самолюбие, ум и воображение. Тут все сошлось: и досада на ее самообладание; и воспоминание о такой трогательной и пылкой первой любви юной девушки («и он ей сердце волновал!» – значит, можно надеяться...); и ее беспечная прелесть, которую не могли затмить и признанные красавицы; и всеобщее поклонение. Нет, только она могла вызвать в «душе холодной и ленивой» эту всепоглощающую страсть.
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвый след.
Но почему так безнадежно смотрит на любовь Евгения сам автор? Для ответа на этот вопрос следует напомнить, что же представлял собой к этому моменту наш траченный жизнью «пожилой» господин.
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга,
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.
А чем вообще занимались люди его круга? Служили: были военными, дипломатами, чиновниками. Или вели хозяйство, живя в своих поместьях. Или посвящали себя наукам и искусству. Пробовал и Евгений:
Хотел писать – но труд упорный
Ему был тошен – ничего
Не вышло из пера его...
Человек незаурядный, но не сумевший найти свое призвание, не обладая ярко выраженными способностями и волей, с одной стороны, и необходимостью добывать средства к существованию,– с другой, он томится от душевной пустоты и скуки. Он слишком умен, чтобы довольствоваться полурастительным существованием подобно отцу Татьяны, который передал все дела по управлению имением жене, а сам «в халате ел и пил». Его отталкивает скука семейной жизни. Ему не свойственно чадолюбие. Чего ему надобно в жизни, он и сам не знал. В таком случае, что же он может предложить Татьяне, чего он хочет от нее?
Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть... вот блаженство...
И это – все. А ведь еще только два года тому назад он ей честно объяснил:
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе не достоин я.
Это правда – для того, кто не любит, напрасны любые достоинства. Но дело даже не в этом, а в его неспособности к любви вообще. Ведь за всю жизнь у него не было длительной привязанности ни к одному человеческому существу. И он эту ущербность за собой знает:
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас...
Вот оно, главное. И далее он описывал свою предполагаемую семейную жизнь и несчастный жребий жены в этом союзе,
Где скучный муж, ей цену зная
Судьбу, однако ж проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно–ревнив!
Таков я...
Представим себе, каково было Татьяне читать запоздалые признания Евгения! Что ее может ждать в близком будущем, откликнись она на его губительную страсть? Ведь она до сих пор (несмотря на все!) его любит, но уже не безрассудно. Конечно, ее чувство долга делает ей честь (с каким упоением, видимо, писал Пушкин эти несвойственные его кругу и времени слова):
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
Можно предположить, что не только долг, но и жизненный опыт, понимание характера Онегина, удержали Татьяну от большого несчастья.
Допустим, что она, подобно героине Толстого, отдалась бы выстраданному счастью взаимной (наконец!) любви. На тайные встречи она бы не согласилась – не тот характер – значит, бежать куда-нибудь вместе, путешествовать... Про Евгения мы знаем, что «путешествия ему, как все на свете надоели» еще до их встречи на балу. Можно еще жить в деревне – изгоями. Далее – вариант, предсказанный Евгением выше, или крестный путь Анны Карениной. Здесь нет никаких перспектив для счастливой жизни.
С какой горечью Татьяна во время последнего их объяснения восклицает:
А счастье было так возможно,
Так близко!..
Наверное, ей не стоило выходить замуж («неосторожно, быть может, поступила я»)? Вообразим, что Татьяна осталась в столь милых ее сердцу местах – она и сейчас готова отдать:
Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище...
Жить там в одиночестве, мечтать и ждать Его. Еще раз допустим, что между странствиями Евгений заехал в свое поместье, «где окровавленная тень ему являлась каждый день», ненадолго, по делам. Он мог навестить соседей – и что, разве он влюбился бы в прежнюю Татьяну? Ведь она поразила его именно как сверкающий бриллиант в золотой оправе, а не как необработанный алмаз. Вероятно, он посидел бы с полчаса для приличия и откланялся. Навсегда.
О чем же плакала Татьяна, читая письма Онегина? Думается, о невозможности счастья: ни с ним, ни без него; о трагическом несовпадении их любви; о невстрече ( как скажет в ХХ веке другой великий русский поэт).
P.S. Есть ли вообще счастливые люди в этом «самом задушевном произведении Пушкина, в котором личность поэта отразилась бы с такой полнотой»(В.Белинский)?
Все думающие, чувствующие и незаурядные люди глубоко несчастны: несчастна Татьяна, живущая не своей жизнью, вынужденная играть чужую роль; несчастен Онегин, не знающий, куда себя деть, и лишенный всяких человеческих привязанностей; бедный Ленский бессмысленно погиб во цвете лет. Только пустая легкомысленная Ольга, возможно, обрела свое счастье, если только пленивший ее улан оказался хоть сколько-нибудь приличным малым, не пьяницей, не игроком и мотом. Впрочем, и это она переживет спокойно – с таким характером легко живется.
Итак, можно сказать, что для счастливой жизни в любом обществе лучше всего подходят люди заурядные и недалекие. Ибо, как сказал автор,
...посредственность одна
нам по плечу и не странна.
(рисунок В. Михайлова)