Небо

Утро.

   Я сидел на кровати, ноги были спущены на пол. На тумбе рядом, на постеленной старой газете, лежало два разобранных пистолета, третий я держал в руках, и в этот момент прикручивал к нему глушитель.
   Она лежала рядом и улыбалась.  Сегодня я был в определенно хорошем настроении, и тот букет черных роз ей решительно понравился. Прошло минут десять, она села в постели и придвинулась ко мне, обняв сзади, и теперь почесывала острыми коготками мою грудь. Я поставил «Таурус» на предохранитель, положил его в ящик и повернулся к ней, взяв ее ладони в свои.
 -Люблю тебя.
Она промурлыкала:
 -И я тебя. Но давай ты все-таки хотя бы сейчас вынешь четвертый пистолет из-под подушки, а то я себя как-то неуютно чувствую.
Я засмеялся. Всегда обожал ее деликатную прямолинейность. Да что тут говорить, я ее всю обожал. Целиком и полностью.
  -Слушай, я совсем забыла сказать тебе одну важную и не совсем приятную вещь...
Я откинулся на кровать и посмотрел в потолок:
-Ты элитная шпионка, специально приставленная ко мне, но вчера ты обнаружила, что беременна и твои счета в банке пусты?
Она скорчила гримасу:
-Чертовски смешно! И думаю, это были бы более приемлемые варианты, так я была хотя бы рядом…
Я повернулся.
-Не понял.
-Я еду в Питер, начальство назначило командировку. Десять дней.
-Сколько?! С какой стати им взбрендило посылать молодого специалиста в командировку?!
-У них и спроси, - она пожала плечами и встала с кровати – обнаженная, сексуальная, совершенная, - я ничего не могу поделать, приказ подписан.
-Когда выезд?
-Завтра. 8 утра.
-Дай закурю.




Прощание.

Слава богу, хоть билет люкс-вагона предоставили. Попутчицей оказалась какая-то женщина, вполне приличного вида -  я мог быть спокоен. Я положил ее чемоданы на место, женщина куда-то вышла. Поезд отходил через пять минут.
Ее тонкие холодные руки обвили мою шею. Даже в момент, когда нужно ныть и плакать, она развратно дышала мне в губы.
-За пять минут никак не успеем, любимая. Да и народу много, увидят – или не поймут, или позавидуют.
-Нам всегда завидовали.
Она крепко обняла меня, и только сейчас я почувствовал, как на мое плечо сквозь футболку ненавязчиво просочилось несколько слезинок. Я глубоко вздохнул, она почти не дышала.
-Я же сдохну без тебя там! – Всхлипнула она наконец. – Я не смогу! Я не смогу даже думать о тебе, осознавая, что тебя нет рядом! Я не…
-Тихо, - я дотронулся пальцами ее губ, - тихо. Ты все сможешь. Ты у меня самая сильная и самая лучшая. Я люблю тебя. И ты меня любишь. Десять дней. Не месяц и не год. Переживем. Слышишь? Все будет хор…
-Отправление поезда № 13 Москва – Санкт-Петербург… - прогремело за окном поезда женским сиплым голосом.
-Я пошел. Удачи тебе.
-Я вернусь. Обещаю. Мы будем…
-Все будет хорошо.

Я открыл дверь купе и уже шагал к выходу, когда она окликнула меня.
-Стой!
-Да?
-Я сегодня под голубой подушкой пружинку нашла, по-моему, это от предохранителя… Я ее в ящик, с Глоком положила…
Я похолодел. Милая, никогда не говори таких вещей в людных местах. Никогда. Я развернулся и побежал обратно к ней. И еще. Никогда не уходи от любимой девушки без поцелуя.
Поезд ушел. Я не провожал его взглядом. Пустая трата времени.







Работа.

Я безумно устал за эти десять дней. Практически режим нон-стоп – 5 заказов с пометкой «срочно». Хотя, деньги за это платили тоже немалые. Хорошо еще то, что не нужно было выезжать из города и мудрить с убийством – инсценировки самоубийства или несчастного случая никто не требовал: видимо, у тех ребят было достаточно недоброжелателей, чтобы вот так просто взять и заказать. Впрочем, меня это не касается. Хороших киллеров становится все меньше и меньше, а спрос наоборот растет. Так что, нужно пользоваться и поменьше думать. Да. Завтра приедет Она. И это скрасит все, абсолютно, поголовно,  тотально. Завтра…


Разлука.

Две пачки сигарет, купленные на три дня, были уже пусты. 
Холодно. Я сидел в кофте и джинсах, в квартире прекрасное отопление.
Темно. Я смотрел в угол комнаты, залитым белым солнечным светом.
Страшно. Она сидела напротив меня и смотрела мне в лицо. Боже…
Она продолжила:
-Пожалуйста, пойми меня. Я никому не хочу делать больно, но ты должен понимать, что мне тоже сложно. Я – перспективная интересная девушка, мне нужен нормальный мужчи…
-Нормальный мужчина?! Нормальный, значит, да?! То есть тот ублюдок, с которым ты жила год – так, собачье дерьмо, зарабатывает бабки на убийствах крутых парней, да?! Тебе такие нужны – смазливые дядечки в кожаных креслах на пятидесятом этаже небоскреба, да?! Я могу тебе подыскать кого-то вроде, но не гарантирую, что на следующий день его мне не закажут! Я могу…
-Ты ничего не можешь. И никогда не мог. Я не люблю тебя. Вообще-то, я за вещами пришла.
Я посмотрел ей в глаза, но ничего утешительного не нашел в ее взгляде. Что происходит, черт возьми? Что случилось там, в Петербурге? Кто подменил ее?..
Она стояла спиной ко мне и снимала с вешалки свою блузку. Я подошел к ней и попытался обнять. Хлесткий шлепок по уху заставил меня отшатнуться и на пару секунд перестать понимать происходящее.
-Не прикасайся ко мне! Никогда! Забудь меня прямо сейчас, проклятый убийца!
Она бросила глаженную блузу в чемодан, наполовину незаполненный, наскоро застегнула его, схватила сумку и выскочила из квартиры.
-Не звони, не пиши, не приходи. Вообще, иди к черту.
Дверь хлопнула. Я растерянно вошел в коридор и выключил свет. Подошел ко второй двери, закрыл ее на ключ. Повернулся спиной, прислонился к стене и медленно сполз вниз. Мыслей в голове не было. Пусто. Пусто.

Попал.

Разбудил назойливый писк телефона. Я глянул на часы – три часа ночи. Отыскал сотовый, нажал на прием вызова. Сонно буркнул:
-Чего надо?
-Я же говорил уничтожить эту симку и тот телефон.
-А что, все настолько серьезно?
-Тебя ищут, и походу уже нашли. Девочка у тебя болтливая, однако.
Я подскочил на кровати.
-Какого  дьявола?! Что происходит?!
-Успокойся, для начала. Уверен, трубка эта уже на прослушке сто лет. Через десять минут там, где нас познакомила грудастая барменша, захвати предмет труда и документы.

Кафе «Моряк» . Я чувствовал себя достаточно неуютно с «Глоком» и «Тауресом» подмышкой и барсеткой, набитой еще тремя стволами и паспортом. Бутылка кальвадоса покоилась на столике шестую минуту и стремительно опустошалась. Макс, как обычно, опоздал.
-Нахрена я притащился сюда с пятью стволами, черт тебя дери?
-Девушка, будьте добры пепельницу, - он вежливо обратился к уставшей официантке и тут же переключился на меня, - давай ты помолчишь, а я тебе все  доходчиво объясню. Идет? И застегни куртку в конце концов, рукоятка торчит слева, а разрешение ты не взял.
-У меня его и нет. Я что, дурак? Валяй свои недобрые новости.
-Короче, брат, ты влип поуши.
Две недели назад ты убрал одного на вид невзрачного дядьку, владельца одной крупной компании, известной по всей России. Я тебе подробности рассказывать не буду, но суть в том, что близкие этого дядечки оказались весьма мстительным народом, и заказчик, то бишь недоброжелатель покойного бизнесмена, вчера  был найден в своем доме жестоко убитым. Тебя как посредника тоже вычислили и, скорее всего, сейчас шарятся в твоей в квартире в поисках оружия, документов и, собственно, тебя. Ну, это вкратце. Вопросы есть?
-Есть. Это как-то связано с изменениями в моей личной жизни?
-Напрямую. Ее выслали в Питер, чтобы она не мешалась под ногами. Чего, милая девочка, жалко, если застрелят случайно. Дело в том, что к тебе уже давно присматриваются разные, если можно так выразиться, слои общества, но именно две недели назад ты переступил ту самую грань, которая, фактически, официально открыла охоту на тебя. Я же говорил тебе, внимательнее читать досье, или что у вас там… думать надо головой, понимаешь? Да что теперь говорить, все уже. Кстати, в Питере твоя девочка карьеру повысила значительно, но, если ты спросишь, почему ее отношение резко к тебе изменилось, то я тебе так скажу – нашлись люди, которые замолвили о тебе не самое хорошее словечко. Ты меня понял. Безусловно, много приврали, много преувеличили, но, так или иначе  - дело сделано: она поверила.
Ладно, хватит о бабах. Тебе нужно в кротчайшие сроки покинуть Москву, а еще лучше – Россию. Отлежаться где-нибудь пару месяцев. Но первым делом советую избавиться от твоих девятизарядных братьев.
-Возьмизарядных.
-Плевал я, убивают не хуже.  Пойдем, пройдемся.

Мы шли вдоль Москвы-реки. Выбрав время, Макс огляделся, я положил паспорт во внутренний карман и переложил глушитель и два пистолета в барсетку. Затем, окончательно убедившись, что никто не видит наши манипуляции, я застегнул барсетку и бросил в воду. Черная гладь с аппетитом поглотила груз с моими, возможно, самыми преданными друзьями на этой земле.
-Теперь я официально безработный, без предмета труда…
-Кальвадос был определенно лишней деталью этой ночи. Где ты будешь ночевать?
-Понятия не имею. Посижу в каком-нибудь людном баре, утро настанет через четыре часа. Вполне сносно.
-Тебе действительно нужно ретироваться буквально сейчас же.
-Я понял. Спасибо за информацию. И за беспокойство. Я почти уверен, что мы больше никогда не встретимся. По крайней мере, вживую.
-Баран.
-И тебе всего доброго.


Небо.

В баре было шумно, но это мне не мешало. Я сидел за последним столиком, и, что странно, ни о чем не думал. Билет в аэропорту был успешно забронирован на 15:00 по московскому времени. 6 утра, до отлета оставалась меньше десяти часов. Я вышел из бара и купил кроссворды в киоске напротив. 7 утра. Я сел в первый автобус, направляющийся в сторону аэропорта.
 Позже я пойму, что допустил роковую ошибку – не избавился от телефона и сим-карты, о которых прежде говорил Макс.
В правом кармане завибрировало и запищало, я поспешно достал мобильный. Незнакомый номер: не удивительно, телефонная книга пуста. Я ответил, идиот.
-Нам нужно встретиться.
-Это ты так решила? Давно тебя перестало интересовать мое мнение?
-Давай без выяснения отношений.
-А для чего еще ты хочешь увидеться?
-Я все знаю.
-Да кто спорит, ты у меня вообще умница и перспективный молодой специалист.
-Пожалуйста, умоляю тебя. За мной нет слежки. Теперь я знаю всю правду, прошу, дай мне шанс.
Автобус тормознул на остановке, двери открылись. Я вышел.
-Через  час около бара «Байк» .
-Я не знаю, где это.
-Гугл тебе в помощь.

Я сбросил, отключил телефон и швырнул его в урну рядом с остановкой. Мама, почему я такой дурак.
  Странно, сегодня обещали дождь, а на улице чудесная погода – солнце, легкий весенний ветерок, на небе ни одного облачка. Я поймал себя на мысли, что, возможно, мне больше никогда не доведется так спокойно поразмышлять о погоде, пропустить через себя нежный ветерок и лениво жмуриться от навязчивых лучей  теплого солнца. Я шел медленно, прогулочным шагом, не без интереса рассматривал цветастые вывески магазинов, которые прежде никогда не замечал. На встречу шли люди, много людей, и никому друг до друга не было дела.  В какой-то момент я почувствовал себя самым счастливым и самым несчастным человеком на свете.

После ее звонка прошло ровно 50 минут. Я подошел к бару и сел на низкое ограждение рядом с заведением. Сигареты кончились, печально. Я внимательно огляделся: ничего подозрительного.  Внезапно мне стало безумно страшно, страшно, как не было никогда. Но я взял себя в руки и успокоил тем, что я до сих пор люблю ее и боюсь теперь любого слова, родившегося из ее уст…
Час прошел. Час и пять минут. Час и десять. Мне стало не по себе, она не появлялась. Я решил, что если через десять минут ее не будет, я уйду.
-Простите, молодой человек…
Я резко развернулся. Справа от меня стояла хрупкая девушка миловидной внешности и с очень испуганными глазами. Я насторожился.
-Да, я вас слушаю.
-Простите, я… то есть, мне… - начала она, заикаясь, - вы не могли бы помочь мне, я… - она задрожала, крупные слезинки в ее глазах задрожали синхронно, - мой муж, он сильно выпил, и сидит сейчас в баре, мне нужно забрать его домой, но я безумно боюсь того контингента, и он едва ли может идти… ради бога, извините меня… но, вы не сможете мне помочь?
Я не знал, что думать. Подстава? По ней не скажешь.
-А что, простите, нужно делать?
-Это займет  2 минуты, если вам не сложно, зайдете вместо со мной и поможете ему дойти до машины…
Она указала на серебристую тонированную «Хонду» возле тротуара.
Мама, почему я такой дурак.
-Вообще-то, я тороплюсь…
Она взяла меня за руку тонкими, ледяными пальцами.
-Две минуты… прошу вас…
Меня пронзила дрожь. Тогда, в поезде, Она обнимала меня этими руками… где же ты…
-Ладно, идемте.
Бар как бар, несколько байкеров с эффектными девицами, несколько обыкновенных мужчин за столиками, пара средних шлюх за стойкой, мило щебечущих с пожилым барменом. За столиком у окна сидел и муж моей несчастной попутчицы. Муженек был достаточно внушительных размеров, я снова насторожился.
Она что-то нашептала ему на ухо, он бессвязно что-то пролепетал, посмотрел на меня и аляписто улыбнулся, растянув свою пьяную физиономию.
Я взял его под руку и повел к выходу, неспеша раскачиваясь с этим странным мужиком.
Мы подошли к машине.  Девушка направилась к водительскому сидению. Я отпустил муженька и нагнулся, чтобы открыть заднюю дверь.
 Когда что-то скрутило меня и сильно ударило головой о крышу автомобиля, я понял, что означало то самое предчувствие, тот самый страх. Подстава. Теряю форму, теряю нюх. Теряю жизнь. Правда, на тот момент я думал, что это Она меня подставила.
Я пытался как-то отпираться, но ничего не выходило. Этот громила доставлял дикую боль и здорово прижал к тачке. Через минуту я заметил, что на заднем сидении сидят еще двое. Один вышел, чтобы в середину пустить меня.
Всех отвлек звук дрифтующего автомобиля -  бешенный рев трения колес об асфальт. Я увидел знакомый «Лансер», из которого буквально вылетела Она. Я не постеснялся заорать:
-Я здееееесь!!!
Мне от души врезали в челюсть и засунули в машину.  Чудная хрупкая девушка, сидящая за рулем, выругалась на шкафа, который так долго садился на переднее сиденье. Меня зажали два таких же мордоворота и на всякий случай пару раз ударили по ребрам, чтобы я не вздумал заняться вдруг физическими упражнениями.  В окно мне удалось лишь видеть, как Она запрыгнула обратно в машину и дала по газам. Но мы в тот момент уже вырвались из двора, в котором находился «Байк», и, сопровождаемые криком двигателя, мчались по малому шоссе.
-И куда мы едем? К боссу?
Шкаф спереди ответил мне нечто нецензурное, а шкаф слева перевел: боссу ты не нужен, боссу нужен твой труп. За город едем, в чисто поле.

Ехали минут двадцать. Ехали быстро, с ветерком – хрупкая девочка хорошо водила. Вдруг мне стало как-то по-детски обидно от всего происходящего. Как-то все несправедливо получилось. Киллера с десятилетним стажем, вчера распрощавшегося с пятью пистолетами, едут убивать три с половиной ублюдка. Моя девушка мчится за нами непонятно зачем – она все равно ничего не сможет сделать, разве что себе навредит. По новостям передают, что сегодня найден мертвым у себя в ванной известный наркодиллер Максим Плешаков. Я же говорил, что мы больше не увидимся вживую…

Шпарили знатно, под сто двадцать в час. Из разговора переднего шкафа и девочки я понял, что ехать осталось минуты две. У меня, как у ребенка перед экзаменом, перехватило дыхание. Ничего так, экзамен. Это, кстати, будет единственный экзамен в жизни, который я не завалю. Завалят здесь меня. Забавно.
Мы вышли на совершенно пустую дорогу. Впереди я заметил машину ДПС. Где-то в подсознании мелькнула скромная надежда. Неужели тормознут…
Наша тачка беспечно промчалась мимо. В зеркало заднего вида я увидел, почему. Их больше привлек… именно. «Лансер» с девушкой за рулем. Все, тут фатально  - это надолго. Теперь на пустынной дороге, уже наполовину окруженной просторными полями, мы ехали не так быстро. Я отыскал глазами единственный грядущий поворот, как раз туда, в даль полей. Туда мы и свернули. Я уже не хотел, чтобы Она догнала нас, незачем.

Так проехали еще километра два. Стоп. Девочка заглушила двигатель. Громилы вытолкнули меня из «Хонды», я вывалился. Встал на ноги. Болели ребра. Ничего, все самое вольное впереди.
Мы отошли от машины метров на двадцать, ребята остановились, я тоже. Бежать не было смысла, да мне и не хотелось.  Спасаться нужно тогда, когда есть, для кого. Так что, я спокойно встал спиной к ним.
-Знаешь, братец, я бы тебе подробно пояснил, за какие такие грехи мы тебя сейчас на тот свет отправим, но у нас времени нет, босс и так заждался – мы планировали вчера с тобой уже чайку попить. Вован бы тебя даже с удовольствием попинал перед смертью, но опять же, некогда нам. Да и телка твоя чот к нам привязалась, хорошо, знакомым догадались позвонить, ее там тормознули за превышение. Нехорошо ведь правила дорожного движения соблюдать, правда?
Я зевнул.
-Зашивай варежку давай, вы торопитесь, вроде, мне твою речь бессмысленную и неграмотную не в кайф слушать.
Девка усмехнулась.

Грохот крупнокалиберного ствола прогремел одновременно с нестерпимой болью в правой ноге. Следующий выстрел был направлен в лодыжку левой ноги. Я вскрикнул и пал на колени. Мне больше не сказали ни слова. Две пули угодили в правое плечо, и последняя -  в грудь. Наверное, в этой жизни я сделал слишком много дерьма, потому что я до сих пор не умер. Я не орал и не стонал, я вцепился руками в землю и закусил губы до такой степени, что они брызнули кровью. Машина моих недругов завелась и скрылась за горизонтом, на что мне было, собственно, глубоко наплевать. Так больно мне еще никогда не было. Господи, почему я все еще живу. На секунду я открыл глаза и увидел, что чистое синеватое небо успело затянуться темными тучками. Стало намного темнее, холоднее. Я снова закрыл глаза, будто так было легче. Звук, который заставил меня прислушаться, был хруст подъехавшего авто с хорошими покрышками по сухой земле. Дверь открылась. Дверь захлопнулась. Быстрые шаги. Женский крик. Все мое тело свело судорогой. Женский истерический крик…
Она подбежала ко мне и рухнула на колени рядом со мной. Она кричала, она так много говорила, так много причитала, звонила скорую, кричала в телефон. Она так нежно осматривала мою грудь, с отверстием пули навылет, из которого осторожно вытекала красная густая жидкость. Она так плакала. Она была такая прекрасная.
-Почему ты не сказал мне, где этот «Байк»… я застряла в пробке, я исколесила полгорода, если бы ты сказал мне сразу… ну почему…
Я повернулся к ней и коснулся ладонью ее щеки, виска, шеи.
-Я всегда любил тебя за твой эгоизм. Даже сейчас, когда я умираю, ты пытаешься оправдать себя передо мной. Зачем? Ты ведь и так знаешь, что я люблю тебя и всегда любил.  Господи, какая же ты красивая.
Она положила голову мне на грудь и отчаянно зарыдала. Она стучала по моей груди, причиняя мне адскую боль, она царапала мои руки, на удивление нетронутые пулями, она измазала тушью всю мою белую футболку, которая теперь напоминала картину с выставки абстрактного искусства – мазки черного, белого, красного.
Какая она у меня глупая, нежная, совершенная. Какая она искренняя. Я заметил, что уже почти не чувствую боли. Помните, как в сказках, принцесса целует мертвого принца – и он оживает? У нас почти так же. Совсем почти.
И еще я заметил, что пошел дождь. Синоптики все-таки не обманули. Дождь падал крупными каплями, ударяясь о мое уже прохладное тело, надеюсь, прохладное лишь оттого, что я замерз. Снизу была безумно холодная земля, сверху – ее безумно холодные руки. Ее безумно холодные, прекрасные, тонкие руки.
-Небо плачет вместе с тобой, любимая. Ну что ты плачешь? Все хорошо. Правда, я немного замерз. Ты не могла бы принести мне куртку? И еще я безумно голоден. Поедем в магазин?
Она отстранилась от меня. Ее руки и губы были в крови, щеки в туши, колени в пятнах земли. Наверное, теперь она поняла, что только сейчас все действительно кончено.
Она встала и ушла к автомобилю, достала из багажника теплую куртку. Вернулась ко мне, постелила куртку почти всю под меня и часть оставила рядом. Она больше не плакала. Кровь и тушь на лице постепенно смывал дождь. Она снова опустилась на колени и легла на оставленный кусок куртки, прижавшись ко мне. Она больше ничего не говорила. Мы оба знали, что скорая не приедет  и что у меня нет шансов.
-Я так и не сказала тебе прости. Но сейчас это уже не имеет никакого смысла. У нас обоих нет будущего. Давай его проводим сейчас, вместе, едино. Небо проводит его вместе с нами.
Она обняла меня и уткнулась лицом в мою шею. Ее судорожный плач я слышал на протяжении всего времени, которое мог соображать. Мне становилось все холоднее, боли я уже не чувствовал. Двигаться я тоже не мог. Мне оставалось смотреть в серое, траурное, тяжелое небо, которое пыталось укрыть нас с ней от чего-то чужого.  Внезапно я вспомнил детство, вспомнил, как с ребятами со двора бегали под дождем и ловили ртом крупные капли. Потом вспомнил, как первый раз поцеловался с девочкой из одного подъезда. Тоже под дождем. Первое убийство пришлось совершить в сильный ливень. И последнее убийство в моей жизни тоже сопровождает дождь.

Она плакала, когда я умер. Я слышал ее плач. Я же говорил, что она любит меня. Какая же она у меня все-таки красивая.