Поздняя осень багрово полыхала, озаряя грустный больничный двор золотыми соцветиями увядающих деревьев. Палаты местной районной больницы временно пустовали. Практичный народ решил попридержать лечение хронических заболеваний до окончания уборочных работ. Благодаря стараниям молодого энергичного главврача, свежевыкрашенные коридоры немного оживляли убогий интерьер медицинского заведения.
С утра в больнице начиналось движение. После врачебного обхода, процедур, приема пищи и еще множества суетливых моментов, население палат затихало, погрузившись в послеобеденный сон. «Тихий час!» Казалось, что именно в эти святые минуты унылые болезни шустренько разбегались под энергичный храп выздоравливающих.
Бабушка Янина лечилась уже вторую неделю. Почечная колика беспощадно вырвала бедную старушку из обжитых стен, поместив в незнакомые казенные покои больницы. Дожив почти до 75 лет, бабка как-то умудрилась так и не заиметь в районной поликлинике амбулаторную карточку. Сей факт привел в искреннее недоумение большеглазую девушку-медсестру из регистратуры. Неутихающий храп лежащей напротив соседки доводил Янину до изнеможения, но приходилось терпеть. На душе было неспокойно. Скорей бы домой, к деду!
Стефан обожал свою ненаглядную Янину. Ведь прожито почти полвека, душа в душу… Не зря, в народе, говорится: «При хорошем муже и Манька…..Марья Ивановна!» Бабка Янина сердечно относилась к своему супругу, ценила его золотые руки и доброе сердце…
Каждый день, после тихого часа,неизменно появлялся на пороге палаты бодренький розовощекий старичок-боровичок - Стефан. Торопливо снимал фуражку и, немного смущаясь посторонних взглядов, садился на краешек скрипучей кровати, с обожанием вглядываясь в родные глаза любезной супружницы. Потом,не спеша, доставал из «авоськи» незатейливые деревенские гостинцы.
Бабуле сильно нездоровилось, если не сказать, что совсем было худо. Несмышленая молодая санитарочка после уборки неосмотрительно забыла закрыть окно. Сквозняк. Воспаление легких. Температура под 40…
Облизывая сухие губы и вытирая горячий потный лоб, Янина тихонько прошептала: « Стефанку! Ты не переживай! Мне бы…это…., водички…ну, из крынічкі нашай, испить! Глядишь, и …поднимусь! Людзі кажуць, жывая яна…»
Дедуля быстренько подхватился: « Я – мигом! Быстро! Ты только держись, голуба!»
А «голубе» с каждым часом становилось все хуже и хуже...
Усилия срочно вызванного врача-реаниматора оказались напрасными…
Постояльцев палаты попросили выйти. Повисла гнетущая тишина.
Внезапно в конце коридора показалась худощавая фигурка деда Стефана. Он спешил, прихрамывая, прижимая к груди пластиковую, перевязанную цветастым платочком, бутылку с ключевой водой.
Торопился, но не успел... Опоздал.
Увидев стоящих в коридоре молчаливо-растерянных женщин, вдруг сердцем все понял, резко дернулся и, протягивая дрожащими руками бутылку, не скрывая горьких слез, не переставал повторять: « Як жыж так? Я ж хуценька! Вада з крынічанькі! Людзі кажуць, …жывая!»
Никто из присутствующих так и не осмелился взглянуть несчастному старику в глаза , в глубине души почему-то испытывая виноватое раскаяние...
***
Золотое светило ласково дарило вечерние лучи жителям грешной земли.
По узкой тропинке, устланной шуршащей умирающей листвой, с невидящим взглядом, прижимая к груди, теперь уже никому не нужную бутылку с целебной водой, медленно шел смертельно усталый человек. Он так и не понял, почему злодейка-судьба беспощадно отвергла его последнюю услугу - родной землицей дарованный глоток живой воды.