В этом тексте речь пойдёт о нашей уже третьей по счёту поездке в Индию. На этот раз в знаменитый штат Гоа. Мы запланировали прилететь в Индию в конце декабря, встретить там Новый год, отдохнуть некоторое время, а затем присоединиться к семинару по йоге Айенгара с Наташей Ильиной и Таней Рудневой, в йога-лагере «Фри-фло» в местечке под звучным названием Арамболь.
Когда в Москве прошёл печально знаменитый «ледяной дождь», я поначалу не придал этому никакого значения. Произошло это уникальное природное явление в субботу и воскресенье 25 и 26 декабря. Оба эти дня я выезжал из дому по разным делам, но обратил внимание лишь на то, что мой пуховик полностью промок сверху, как куртка обычно промокает под дождём осенью, а снег, против всякой логики почему-то не таял от этого дождя.
В понедельник один мой сведущий во всём приятель задал, как мне тогда показалось, странный вопрос: «Как же вы полетите?». В ответ на моё искреннее изумление, он с готовностью пояснил, что Домодедово не работает, десятки рейсов задержаны, отменены и неизвестно, когда обстановка нормализуется.
Я тут же обратился к Интернету, и передо мной открылась абсурдная по своей сути, практически ирреальная картина. Оказалось, что ставший к этому времени одним из основных предметов обсуждения в СМИ «ледяной дождь» представлял собой ледяные шарики с холодной водой внутри. Падая с неба, и ударяясь о любые поверхности, эти шарики разбивались, вода растекалась тонким слоем и тут же замерзала. В результате всё: ветви деревьев, крыши домов, тротуары, провода — всё покрылось толстой коркой льда. В отдельных местах и ветки, и провода не выдержали его веса и обрушились. Та же печальная участь постигла силовой кабель, идущий к аэропорту Домодедово. Как известно, аэропорт оказался полностью обесточенным. Причем на довольно долгое время.
Наш самолёт должен был вылететь из Домодедово в Гоа 29 декабря в 22.40, и времени до этого момента оставалось совсем немного. Понедельник и вторник пошли в напряженном ожидании. Я периодически заходил на онлайн-табло вылета Домодедово, которое некоторое время вовсе не работало, вселяя тревогу. Когда же табло, наконец, включилось, картина, которую оно показывало, оказалась не столь удручающей, как ожидалось. Самолёты исправно улетали, прилетали, и задержка, с которой они это делали, не была фатально большой.
И вот наступила среда. Вылеты из Домодедово проходили уже примерно по расписанию. Я доработал полдня и направился домой собираться. Неожиданно позвонила девушка из агентства, где я покупал билеты, и сообщила, что наш рейс отложили до 8.00 утра, то есть на 11 часов.
«Закажем такси на 4 утра», — решили мы с Леной.
Если не считать пробки, в которую мы попали на Варшавском шоссе в 4.30 утра, мы, в общем-то, довольно легко отделались. Все последствия погодного катаклизма почти прошли мимо нас. При этом в Гоа среди русских активно бытовала следующая шутка: «Вы где будете Новый год встречать? В Домодедово или в Шереметьево?»
Вот и все происшествия. Неизвестно, то ли Индия решила испытать нас на входе, то ли Москва не хотела отпускать нас.
Дальнейший наш путь прошел в целом гладко, за исключением слишком долгой процедуры регистрации на рейс.
Самолёт, в котором мы летели в Индию, был огромен. Не помню, сколько народу вмешает Боинг 747, но, кажется, не меньше 500. Соответственно, к стойкам регистрации выстроились огромные очереди.
Мы пристроились к одной из таких очередей и стали смиренно ждать. Примерно через пятнадцать минут, после того, как за нами уже выстроилось человек десять–пятнадцать вновь прибывших, мы обратили внимание на группу молодых людей 25–30 лет, находящуюся недалеко перед нами. Группа постоянно прибывала. Ребята умудрились прямо в очереди изрядно «хлебнуть», из привезённых с собой бутылок. Когда градус алкоголя в их крови дошёл до определённой отметки, это неизбежно сказалось на их поведении, которое вкупе с постоянным приростом группы стало совершенно очевидным образом раздражать окружающих. Наши люди, как известно, в таких случаях за словом в карман не лезут, и на молодых людей со всех сторон понеслись упрёки и критика (по большей части справедливая). На что один из них, очевидно наиболее активный, громко призвал окружающих:
— Господа, побольше позитива!
Кажется позже, уже в самолёте, кто-то из этих ребят подрался, с последующим выяснением отношений, с кем-то из не менее позитивных ребят из другой компании.
В аэропорту, как и было обещано, нас встретил водитель с соответствующей табличкой. Мы быстро погрузились в новенькую красивую Suzuki Marutti индийского производства и отправились в путь.
В Даболим мы прилетели где-то в районе шести часов вечера по местному времени. Сначала самолёт долго отруливался, потом был длительный паспортный контроль. В итоге, когда мы вышли из здания аэровокзала, было уже темно. Соответственно, к моему глубокому сожалению, окружающую среду мы так и не увидели.
Водитель с неиндийским именем Вилсон и неиндийской фамилией оказался очень общительным и открытым. Первым делом он сообщил нам, что ехать больше часа, и мы в течение этого часа оживлённо обсуждали самый широкий круг вопросов связанных с Гоа и туристическими, и не только, аспектами бытия этого замечательного штата. При этом особое место в нашем разговоре занимал вопрос об отличности штата Гоа ото всей остальной Индии
— Goa is different, — периодически говорил он.
Ехали мы замечательное местечко под названием Анджуна, в не менее замечательную виллу «Джо Банана».
Виллу эту мы выбрали из трёх или четырёх вариантов, предложенных девушкой Евгенией, после очень недолгих размышлений. Собственно, в тот момент, а происходило это в начале ноября, нам было по большому счёту всё равно, и я решил особенно не заморачиваться как по поводу общей ситуации, так и по поводу деталей.
«Пусть случай решает», — подумал я тогда.
Итак, «Джо Банана». Почему-то на этапе покупки билетов и бронирования жилья, я был свято уверен в том, что вилла «Джо Банана» находится где-то неподалеку от Арамболя и «Фри-фло», где, начиная с 8 января, должен был проходить наш семинар. Соответственно, Новый год мы встретим на нашей вилле с друзьями и моей сестрой, которые в этот момент будут находиться во «Фри-фло». Я с радостью сообщил сестре и друзьям об этом замечательном факте, а потом решил проверить действительно ли в Арамболе или Мандреме находится замечательная вилла Джо Банана. Было всё-таки некоторое сомнение. И действительно. Оказалось, что вилла Джо Банана находится в Анджуне (!!!). Дальнейшие исследования показали, что Анджуна расположена достаточно далеко от Арамболя, и что на такси это расстояние преодолевается примерно за 40 минут.
— Ладно, — сказал я Лене. — Это даже ещё и хорошо, что так получилось. Побываем в двух разных местах.
Лена согласилась с таким выводом.
Забегая вперёд, скажу, что я оказался прав, и что в Анджуне было вполне интересно и весьма хорошо.
По истечении часа, миновав наиразнообразнейшие жилые дома, гостиницы, гестхаусы, кафе и рестораны, украшенные неоном, электрическими гирляндами и картонными рождественским звёздами с лампочками внутри наша машина въехала практически во тьму.
Мы вышли из машины и, когда наши глаза адаптировались к полумраку, увидели приближающийся силуэт хозяйки виллы.
Вилла Джо Банана представляет собой одноэтажный дом с верандой, двумя довольно просторными спальнями, гостиной с двумя диванами и телевизором, кухней с газовой плитой и холодильником и совмещённым санузлом с туалетом европейского типа. В общем, здесь совершенно спокойно могло уместиться человек шесть европейцев (или русских) и не менее пятнадцати человек индусов. Всё, по индийским меркам, вполне прилично. Даже с некоторым шиком.
Разместившись, мы отправились куда-нибудь поужинать. В кромешной темноте мы пробирались по каким-то непонятным тропам, освещая себе путь привезённым из Москвы карманным фонариком. По направлению, указанному хозяйкой виллы, вместе с нами двигались преимущественно очень модно одетые пьяные молодые индусы. Многие из них — с бутылками местного пива «Кинг Фишер» в руках и сигаретами в зубах. Честно сказать, такого количества пьяных курящих индусов я еще ни разу в своей жизни не видел.
Мы некоторое время двигались в общем потоке и, наконец, дошли до установленной прямо на земле массивной рамы металлоискателя, за которой глухо бубукали очень мощные, судя по звуку, динамики. Около металлоискателя стояли два дюжих индуса и проводили процедуру пропуска пребывающей публики. Что находилось за металлоискателем, нам было неведомо, и мы решили вернуться.
Мы расположились на веранде нашей виллы в плетёных креслах с подушками. Вокруг толпились пальмы, и их листья плавно раскачивались на ветру, сама веранда была украшена рождественскими гирляндами и картонными, а рядом с верандой был настоящий рождественский вертеп. Воздух был влажен и прян. Где-то далеко бухала музыка. Совершенно нереальная картина!
Я налил себе немного дьютифришного «Чиваса», сделал глоток… И вдруг, вот оно!!! То самое фантастическое чувство, ради которого стоит жить! ОТПУСТИЛО!!!
Одновременно пришло ощущение жизни в совершенно ином измерении. Где-то там, за тысячи километров отсюда закованная в лёд заснеженная Россия, Москва с работой, заботами и прочими заморочками. А впереди ещё почти три недели другой жизни. Ура!
На следующий день мы первым делом купили местную «симку», воды и фруктов. А затем стали осваиваться в местной обстановке. Первым делом мы решили позавтракать в расположенном в непосредственной близости от места нашего жительства ресторанчике так же под названием «Джо Банана».
Меню в ресторанчике оказалось усреднено европейским с лёгким индийским колоритом. Тосты, сэндвичи, омлет, яичница, рис с овощами (что-то типа бирияни) чай, масла чай, растворимый кофе, пиво «Кинг Фишер», «кола» — вот стандартный перечень блюд, которые подают на завтрак в гоанском общепите. В некоторых ресторанах, где есть тандуры, к этому нехитрому списку добавляются ещё и различные нааны (индийские лепёшки с начинкой и без).
Сразу же обратила на себя внимание публика, находившаяся в то время в ресторанчике. В тот момент, когда мы пришли, в ресторанчике было две или три компании. Все – европейцы. Кажется, за одним столиком сидели англичане, судя по их акценту (хотя, возможно, я и ошибаюсь). Это была шумная, с виду странная семейка, состоящая сразу из представителей трёх поколений: дедушка и бабушка примерно 65-70 лет с выцветшими татуировками, их хипповая сорокалетняя дочь с сигаретой в зубах, младенцем на руках и маленьким ребёнком в коляске. Позже присоединился астенического телосложения мужчина лет тридцати пяти с большой серьгой в ухе. За другими столиками сидели голландцы и, кажется немцы.
Позавтракав, мы с помощью хозяйки виллы нашли короткую дорогу к океану. Конечно, на берегу было гораздо интереснее. Можно сказать, что жизнь там «била ключом». Мы искупались, погуляли по пляжу, позагорали, посетили ещё пару заведений местного общепита на берегу. Понемногу мы стали пропитываться Анджунской атмосферой.
Как и предполагалось, на Новый год мы поехали в Арамболь, где нас ждали моя сестра Таня с мужем Лёшей.
«Пора ехать», — решили мы где-то в районе 16 часов.
Я позвонил Вилсону, и через полчаса около нашего дома появилась небольшая машинка, по своей форме напоминающая автобус (таких машинок — большинство на дорогах Гоа). Водитель отрекомендовался как брат Вилсона.
Мы погрузились и отправились в путь.
При свете дня было совершенно отчётливо видно, что Вилсон прав, утверждая, что Гоа отличается ото всей остальной Индии.
Гоа не просто отличается ото всей остальной Индии, Гоа сильно отличается от, по крайней мере, той Индии, которую мы видели в наши прошлые приезды.
Судя по тому что мы видели из окна машины, весь Гоа застроен одно- двухэтажными виллами в южноевропейском стиле с небольшими двориками, огороженными каменными заборами. Выглядит всё вполне прилично, в отдельных случаях — даже респектабельно. Населённые пункты за окнами нашей машины чередовались с аккуратными полями, рощами и разнообразными водоёмами.
Вообще, по моим наблюдениям, те части Индии, которые находились под властью Англии, выглядят гораздо более плачевно, чем те, которые находились под властью Франции, например, штат Тамил Наду. Еще лучше выглядит штат Гоа, находившийся под властью Португалии.
Мы миновали несколько населённых пунктов, мост через довольно широкую реку, гору и приехали примерно в то место, где, по мысли нашего водителя, должен был начинаться Арамболь. Как выяснилось, он оказался не очень хорошо знаком именно с этой местностью, поэтому «Фри-фло» мы искали довольно долго. Водитель несколько раз кому-то звонил, спрашивал местных, но всё безрезультатно.
В конце концов, методика наша стала такова: я высматривал на дороге людей, похожих на русских. Мы останавливались, и я спрашивал, не знают ли они, где находится «Йога Фри-фло». Все отвечали отрицательно.
Я стал звонить сестре, но она по какой-то причине не купила местную «симку» и поговорить с ней толком не удалось. Единственное, что мне удалось услышать в треске помех — «Сёрф клаб». И действительно, через пару минут нам встретилась соответствующая вывеска-указатель. Радости нашей не был границ!
Сам лагерь в реальности не имеет ничего общего с тем, каким я его себе представлял. Тот образ, который возникает после просмотра сайта лагеря и чтения различных воспоминаний и отзывов, а также просмотра фотографий имеет лишь отдалённое родство с тем, что есть на самом деле. Так, по крайней мере, мне тогда показалось.
Расположен «Фри фло» на довольно небольшом участке земли. С тыла его ограничивает небольшая речка. С фронта находится небольшой пустырь с кокосовыми пальмами, за ним крохотный ресторанчик, принадлежащий индусам, а дальше — широкая полоса пляжа. Кто-то из знакомых сказал, что такое расположение лагеря, в смысле, между двух водоёмов, очень благоприятно.
Практически на входе находится зона приёма пищи, кафе, она же — Wi-Fi. Её центр — двухэтажная беседка с большим количеством болстеров для сидения и несколькими низкими столами. Рядом — обычные столы с плетеными стульями, и чуть дальше, стойка, с которой выдают пищу, украшенная расписным покрывалом со слоном. На втором этаже беседки установлен усилитель с колонками, откуда всё время звучит этническая музыка. Собственно здесь проходит вся жизнь «Фри-фло», можно сказать, бьётся ее пульс.
Продвинувшись немного вглубь, вы попадаете в «жилую зону». Вариантов размещения во «Фри-фло» всего два: «коттедж» и «бунгало».
Бунгало, построенное по индийской технологии, представляет собой бетонное основание, на котором установлены щиты из пальмовых листьев. Говорят, что в сезон штормов пальмовые щиты уносит в океан. Внутренне убранство скромное, скорее, даже аскетичное. Санузел за занавеской. В качестве спальных мест используются тюфяки. В принципе, всё вполне неплохо, если не считать того, что температура воздуха внутри такая же, как и снаружи, и в холодные ночи, а такие в январе в Гоа возможны, может быть холодно.
Бунгало выстроены довольно близко друг от друга в два ряда вдоль большого «зала» для занятий.
Другое дело — коттедж. Это основательное двухэтажное строение по две комнаты на этаже. В комнате — две кровати, совмещённый санузел с горячей водой, согреваемой с помощью проточного электронагревателя. Тумбочка, этажерка для вещей. Дверь закрывается на замок. В коттеджах тепло, однако есть один недостаток — перегородка между соседними комнатами вверху, под крышей практически отсутствует, соответственно, слышимость стопроцентная. Особых неудобств это не доставляет, тем не менее…
Конечно, при первом же знакомстве с этим замечательным местом возникают совершенно отчётливые ассоциации с пионерским лагерем начала 80-х. Очевидно у его владельцев, как, впрочем, и у всех нас крепко засели на подкорке архетипы советских времён. В любо случае, следует отдать должное основателям этого русского йоговского форпоста в очень необычном месте на берегу океана в далёком индийском штате Гоа.
Практически на входе мы встретились с Лёшей, затем подошла Таня. Завязался оживлённый разговор. Появились Александр, Наташа. В результате вы решили поужинать, затем потусоваться некоторое время в лагере и сходить в Арамболь.
«Фри-фло» находится приблизительно на полпути между Мандремом и Арамболем, даже, скорее ближе к Мандрему. А это значит, что от «Фри-фло» до Арамболя примерно полчаса неспешной ходьбы по пляжу.
Как и договаривались, уже немного ближе к вечеру мы отправились в Арамболь. О том что Арамболь — необычное место было уже неоднократно написано, однако именно тогда мы впервые получили возможность убедиться в этом в полной мере.
Сделав несколько шагов от «Фри-фло» мы вышли на капоэйриста с дрэдами в жёлтых штанах с зелёными лампасами. Парень выдавал потрясающие акробатические кульбиты.
По мере приближения к Арамболю количество подобных личностей постепенно увеличивалось. Мы последовательно прошли небольшую группку товарищей с палками, практикующую какое-то восточное боевое искусство, человек двадцать цигунистов в развевающихся на ветру белых одеждах, нескольких йогов в медитативных позах лицом к солнцу, группу бледнолицых братьев, распевающих под аккомпанемент фисгармонии и барабана «Ом намах Шивай», двух трубачей, играющих джаз прямо на кромке прибоя, нескольких жонглёров с различными предметами, акробатов, группу барабанщиков, вокруг которых несколько человек танцевали в стиле Айседоры Дункан. Все эти личности чередовались большим количеством зевак, состоящих из «йоганутой» публики, растаманов, слегка выпивших русских с их оголёнными подругами, индусов с бутылками «Кинг Фишера» в руках и пр.
Хотя, впрочем, возможно, что не всех перечисленных выше персонажей мы видели именно в тот вечер, и память подсказывает образы из других наших прогулок по Арамбольскому пляжу.
Таня с Лёшей повели нас в ресторан, в котором, как они сказали, хорошо готовили. Мы поужинали и направились вглубь Арамболя, чтобы купить что-нибудь от комаров и просто пройтись по посёлку.
На обратном пути мы решили зайти в также имеющееся в Арамболе заведение под названием «German Bakery». Здесь всё уже было готово к новогодней вечеринке. Столы со свечами, горящими внутри стаканов, были расставлены по периметру. Очевидно, предполагалось, что внутри периметра будет шоу. Скорее всего, с огнём.
Диджей — длинноволосый молодой человек в странном костюме из серебристого материала извлекал из «Макбука» бодрую «космическую» музыку.
Мы съели свои пирожные, посидели некоторое время и направились назад во «Фри-фло».
Новый год мы встречали в компании девушек-йогов на берегу океана на раскачивающемся втором этаже крохотного ресторанчика, принадлежащего индусам.
Со всех сторон в небо взлетали фейерверки и летающие китайские фонарики. Мы ели жареную в тандуре рыбу, запивали её шампанским из московского «дьютика», смотрели огненное шоу в соседнем ресторане «People», веселились под крики пьяных индусов снизу и искренне удивлялись необычности и экзотичности этого новогоднего вечера.
На другой день мы позанимались утром йогой у Михея, позавтракали и стали собираться назад, в Анджуну.
Я позвонил Вилсону, и через 40 минут мне перезвонил водитель, чтобы уточнить дорогу. А ещё через 10 минут прибыл и он сам. Отрекомендовался он как брат Вилсона, но, уловив мой недоверчивый взгляд, добавил: «Настоящий».
Думаю, что этот водитель и в самом деле был настоящим (младшим) братом Вилсона, поскольку в общительности он не то, что не уступал своему старшему брату, но ещё и превосходил его. Более того, он оказался еще и большим шутником, и всю дорогу веселил нас различными историями.
Особенно он разошёлся когда, я стал демонстрировать своё знание хинди.
Когда я произнёс слово «нэги» (нет), он сказал, что я говорю как полицейский, и, в ответ на мой вопрос, рассказал следующую байку: «Когда полицейский остановит тебя на байке и, проверив все твои карманы на наличие денег для штрафа, в конце концов, выяснит, что денег всё-таки нет, он скажет, с тем чувством, как будто кто-то из его близких родственников умер: «Нееееет!».
— Нэгииии, — с душераздирающей интонацией произносил парень и скорбно опускал голову над рулём, изображая того самого полицейского.
До сих пор жалею, что не запомнил его имени и не заснял его на камеру.
В Анджуне мы провели неделю, и это была далеко не самая худшая неделя нашего пребывания в Индии.
Для начала несколько слов о самой Анджуне.
Вот слегка отредактированная выжимка из поста об этом замечательном населённом пункте с сайта «Индия.ру»:
«Анджуна — поистине легендарное место. В определённом смысле его можно назвать сердцем Северного Гоа. Именно отсюда в конце 60-х – начале 70-х началось его освоение первыми хиппи ... За годы Анджуна сильно изменилась, но все еще остается местом сосредоточения «неформальной» публики. Здесь много европейцев и израильтян, гораздо меньше русских. В этом месте все еще живут хиппи, растаманы, странствующие музыканты. Однако туристический бизнес проник и сюда. В Анджуне уже есть дорогие мини-отели, постепенно строятся новые гестхаусы.
Из-за обилия «неформальной» публики, именно в Анджуне вам, чаще чем где-либо еще, могут предложить купить марихуану и прочие наркотики.
По средам в Анджуне работает знаменитый «Флимаркет». Своей историей он тоже обязан хиппи, однако сейчас хиппи почти не осталось, торгуют в основном индийцы.
Из тусовочных мест в Анджуне наиболее известен ресторан Керлис (Curlies’), на берегу около которого часто проводятся «гоа-транс» пати (обычно несколько раз в неделю).
Цены на жилье в Анджуне довольно низкие. Еда в кафе и ресторанах тоже недорогая.
Пляж Анджуны приятнее для купания, чем пляж соседнего Вагатора, однако из-за скал в самых неожиданных местах, купаться следует осторожно».
Вообще в Интернете довольно много информации об Анджуне. Вся она более или менее соответствует действительности, однако демонстрирует столицу хиппи каждый раз с какой-то определённой точки зрения. Чаще всего, такие посты пишут представители так называемой «неформальной молодёжи». Забавно, но как раз таких людей мы, за всё время в Анджуне встретили всего пару раз.
По моим представлениям, Анджуна, если говорить о ней как о населённом пункте, представляет собой тонкую полосу ресторанов, отелей и гестхаусов вдоль океана протяженностью примерно два с небольшим километра. В нескольких местах есть небольшие рынки. Практически на пляже находится небольшой индуистский Храм. Немного в глубине есть пара магазинов и небольшая католическая часовня, которая на моей памяти всегда была закрыта.
Осваивать это место мы стали со стороны, находящейся ближе к нашей вилле. А ближе всего к ней располагался тот самый «Кёрлис».
Для того чтобы попасть к океану от виллы Джо Банана нужно пройти немного вверх, затем, повернув направо, ещё метров двести по дорожке между домами и гестхаусами, пересечь по мостику ныне высохшее русло небольшого ручья. После этого мы оказывались на возвышении берега, откуда видно часть пляжа, кокосовые пальмы на берегу и выгоревшие на солнце тростниковые крыши прибрежных увеселительных заведений.
Спустившись вниз по петляющей между пальмами тропинке, миновав по дороге торговцев сувенирами и всякой мелочью, мы выходили как раз в то место, где в первый наш день в Гоа находились металлоискатель, преграждавший дорогу на гоа-транс вечеринку в Кёрлисе. Вообще, в сам Кёрлис можно и не заходить, а спуститься по ступенькам прямо вниз, к океану.
Все пляжные лежаки в Гоа принадлежат ресторанам и кафе, рядом с которыми они находятся. Если клиент что-либо заказал, то он пользуется лежаком бесплатно в течение дня (или половины дня). Если нет — 100 рупий в день, что, в общем, весьма недорого.
Пляжные лежаки в Гоа, в отличие от европейских, сделаны из дерева, из толстых струганных досок, крепко сколоченных между собой. Соответствующий и вес у такой конструкции. Индусы носят лежаки по двое. Дизайн таких лежаков незамысловатый — спинка поднимается на два положения. Сверху лежака обычно кладут мат из обтянутого дерматином поролона, и уже на этот мат — полотенца или простыни, в широком ассортименте имеющиеся у пляжных торговцев. К лежаку в большинстве случаев прилагается зонтик, рекламирующий какой-нибудь брэнд, чаще всего, «Кинг Фишер».
Наши первые два дня в Анджуне мы провели как раз у Кёрлиса.
Постепенно наша жизнь стала входить в колею. Через пару дней нашего бытия здесь у нас сформировалось примерно такое нехитрое расписание: вставали мы поздно, где-то в начале десятого, пили чай, который готовили на кухне (пригодилась, ведь!), затем шли на берег океана, где завтракали в каком-нибудь кафе. Кажется, уже на третий день мы стали ходить в дальнюю (от нас) часть пляжа, за кафе «Лилипут». На пляже мы находились весь день и где-то ближе к закату шли на виллу, где проводили водные процедуры, переодевались и снова направлялись на берег ужинать. В общем, жизнь наша в Анджуне была преимущественно пляжной.
Если же говорить об анджунском пляже, то состоит он из двух частей, разделённых естественным рифом, кажется, вулканического происхождения. Сам пляж — это полоска песка, широкая днём (в отлив) и узкая ночью. Вдоль этой песчаной береговой линии выстроилась неровная череда ресторанов и кафе, за которыми, как я выяснил впоследствии, — гостиницы и гесхаусы.
Первая, меньшая, половина пляжа, находящаяся в непосредственной близости от нашей виллы, представляет собой полумесяц, обрамлённый серыми громадами живописных скал с одной стороны, рифом — с другой и возвышением берега с тыла.
Во время прилива скалы частично уходят под воду. Во время отлива из воды поднимается небольшой перешеек, соединяющий берег и выступающую далеко в море скалу, и тогда можно по мокрому камню пройти далеко и понаблюдать за выползающими погреться на солнышке такими же темно-серыми как скалы крабами и прилетающими с моря альбатросами.
Определённая «защищенность» с трёх сторон этой своего рода бухты создаёт ощущение некоего уюта и спокойствия.
На возвышении берега удобно разместились заведения, которых в этой части немного. Кажется, их четыре или пять. Мне вспоминаются опять же «Кёрлис», тропического вида ресторан с тростниковой крышей, на которой установлен российский флаг, маленький щедро украшенный китайскими фонариками и какими-то невообразимыми разноцветными гирляндами ресторанчик «Нappy Hours», принадлежащий пожилой татуированной немке, и ещё одно заведение из бамбуковых палок, в котором всегда было множество весёлых голландцев пивших ром с «колой».
Живописности и экзотичности этому замечательному местечку добавляют резные силуэты пальм, обрамляющие картинку, и торгующие кокосами и фруктами пожилые индианки в ярких сари.
Вторая, большая, половина пляжа начинается сразу за небольшим пустырём, на котором тусовалась в небольшом количестве «дикая» публика. Обжитая часть анджунского пляжа начинается с не менее знаменитого кафе «Лилипут» и заканчивается стильной кофейней «Lavazza», кажется, принадлежащей то ли англичанам, то ли голландцам.
В определённом смысле эту часть можно назвать, более респектабельной или даже европеизированной, хотя, возможно, нам так показалось.
Обычно далеко мы не уходили и находились где-то в районе ресторана «Sunset», полюбившегося Лене за вкусную еду.
Еда, как, собственно, и всё в Гоа, заслуживает отдельного разговора. Прежде всего, следует сказать, что когда мы попытались найти индийский ресторан, то есть такой ресторан, в котором подают полюбившиеся нам «масала досу», «бирияни», «самбар», «матар алу таркари» и прочие ведические блюда, как выяснилось, сделать это оказалось довольно нелегко. В том смысле, что нужно было куда-то ехать в нетуристическое место. Мы не поехали.
В целом гоанская кухня очень европеизирована. Основывается она по большей части на морепродуктах: рыбе, креветках, крабах, лобстерах. Всё это, просто фантастически вкусно и, разумеется, весьма недёшево по индийским меркам.
Почти в каждом уважающем себя ресторане есть тандур — индийская печь. В тандуре они готовят упоминавшиеся морепродукты, а также вкуснейшие лепёшки — нааны. Нааны бывают разные, но нам больше всего понравились с сыром и чесноком.
Несколько раз мы заказывали себе различные местные рыбные блюда. Из них самое вкусное — рыба kingfish (кингфиш). Сначала вам показывают её в целом виде. Потом повар замачивает рыбу в специях и затем запекает в тандуре. Подается королевская рыба на огромной тарелке с рисом, приготовленным с овощами, и с салатом из лука помидоров и зелени. Завершает это произведение кулинарного искусства порезанный ломтиками лимон. Вкус фантастический! А если учесть, что размеры порций весьма велики, то такого рода ужины можно было бы назвать «праздниками живота».
Конечно, значительное время нашей жизни в Гоа мы проводили в океане или, точнее, Аравийском море.
Если сравнивать здешний океан с океаном с Ауровиле (Бенгальским заливом), то в Гоа он значительно лучше. По крайней мере, нет мусора. Тем не менее, вода, против моих ожиданий, оказалась мутноватой, скорее всего, из-за того, что довольно полноводные реки Мандави и Зуари, впадающие в этом месте в океан, приносят с собой частички ила. Вода в целом тёплая и комфортная для купания. Вполне подходит, если не заниматься дайвингом.
Конечно, как и любой другой пляж мира, не обошлись гоанские пляжи без пляжных торговцев, придающих дополнительную экзотику этому и без того экзотическому месту. По большей части это девушки лет 15–17 в ярких сари, или пенджаби. Торгуют они различным трикотажем: яркими расписными простынями, с рисунками на индийскую тематику, полотенцами и разовой одеждой для белых в псевдоиндийском стиле.
Главный рекламный призыв этих торговцев большими белыми буквами написан на одной из анджунских стен: «Come look my shop». По-русски это звучит в их исполнении как «Давай, посмотри мой магазин» или просто «Давай, посмотри».
Вообще фразы «Давай посмотри» и «Good price» можно услышать на пляжах Анджуны и Арамболя очень часто.
Пребывают эти девушки, по сути, в двух основных состояниях. Первое состояние, это когда они находятся около стационарной торговой точки с трикотажем и, говоря попросту, пристают к проходящим мимо со словами «Давай посмотри» на разных языках и «Good price». Второе состояние, это когда они по нескольку человек передвигаются по пляжу. В этом случае они продают дешёвые «серебряные» украшения, по большей части браслеты на ноги, которые они носят в довольно тяжелых пластиковых контейнерах.
Если кто-либо заинтересуется их товаром, они садятся на песке и подолгу сидят рядом с потенциальным клиентом, обсуждая разные варианты покупки.
С одной такой девушкой по имени Сита мы познакомились. Точнее сказать, она познакомилась с нами.
Началось всё с того, что Лене понадобилось парео. Мы подошли к ближайшему «шопу» и из буйного многоцветья представленных предметов стали выбирать. Тут же откуда-то появилась хозяйка (или продавец) — сухощавая женщина лет шестидесяти. Уяснив наше желание приобрести парео, она развернула кипучую деятельность. Когда выбор всё-таки был сделан, и мы уже перешли разговору о цене, хозяйка попутно одела Лене на ногу серебряный браслет-цепочку и предложила цену сразу за два предмета. Незаметно появились две девушки и активно вкючились в процесс. Я начал торговаться, используя слова хинди.
— Ты говоришь на хинди, — с нескрываемым удивлением и восторгом спросила одна из девушек.
— Да, — ответил я уверенно.
В конце концов, цену удалось существенно сбить. Мы расплатились и направились к своим лежакам, а одна из девушек последовала за нами.
Назвалась она Ситой и вкратце поведала нам историю о том, что мама у неё хорошая, а отец пьёт, денег в семье нет, и для того, чтобы её младший брат и сестра могли ходить в школу, она вынуждена в сезон торговать здесь. Поэтому она, и ещё одна девушка по имени Тина приехали в Гоа из соседнего штата Кранатака.
Когда я спросил её, где она так неплохо научилась говорить по-английски, она ответила: «Пляж — моя школа».
Весь остаток нашего пребывания в Анджуне мы приветствовали друг друга как старые друзья: «Hi, Sita!», «Hi, Max!», «Hi, Lena!».
Помимо них в Гоа существует еще несколько категорий не менее заметных продавцов. Это продавцы барабанов и продавцы сувениров.
Продавцы барабанов обычно мастерски владеют продаваемыми ими барабанами и вовсю демонстрируют своё искусство. Кажущаяся лёгкость их игры часто вводит в заблуждение размякших от солнца и Кинг Фишера отдыхающих, и последние расстаются со своими рупиями, получая совершенно бесполезную для них вещь. Я пару раз наблюдал, как такие товарищи пытались извлечь из только что купленного музыкального инструмента что-либо отдаленно напоминающее игру продавца. Тщетно.
Продавцы сувениров в Гоа носят по пляжу бусы различных типов и вырезанных их разных материалов слоников. Это именно они ввели в обиход фразу «Купи слона!», которая по-русски в их исполнении звучит очень забавно.
Еще один неотъемлемый атрибут анджунского пляжа — коровы. Я всё время удивлялся тому, что коровы довольно долгое время проводят на пляже. Здесь же один песок. Тут негде пастись! Обычно, если оглядеться, то в пределах видимости всегда есть небольшое стадо с быком во главе. Коровы либо лежат на песке практически без движения, либо двигаются куда-то медленно. Иногда можно видеть бой быков, который происходит очень лениво.
Помимо коров гоанские пляжи населяют ещё и собаки. Собак в Анджуне, как, впрочем, и по всему Гоа, довольно много и это, на мой взгляд, большой недостаток.
Обычно собаки в дневное время спят где-нибудь в тени.
Судя по всему, все пляжи разделены на сферы собачьего влияния, и стоит какой-нибудь собаке забрести на «чужую» территорию, ей в очень агрессивной форме тут же дают понять, что она должна немедленно покинуть «чужие» владения.
В тёмное время суток собаки лежат на пляжных лежаках, ухудшая тем самым эпидемиологическую обстановку. Одному Богу известно, какую заразу привезли из Гоа домой отдыхающие благодаря местным собакам.
Наконец, отдельные собаки имеют скверную привычку оглашать своим весьма неприятным лаем ночную Анджуну, устраивая своеобразную перекличку. Причём некоторые норовят сделать это прямо под вашими открытыми окнами.
Часто к ним присоединяются вороны и ещё некоторые неизвестные мне птицы и тогда «ночной концерт» надолго лишает вас сна, и вы по отчётливо слышащейся с берега музыке понимаете, что в Анджуне, помимо интенсивной дневной, есть ещё и не менее интенсивная ночная жизнь.
Ночная жизнь Анджуны — это особая, совершенно отдельная история. Об этом написано много, и вряд ли я добавлю к этому что-либо новое, тем не менее...
Насколько я понял, знаменитые Анджунские «пати» происходят в Анджуне далеко не на каждом шагу. Одновременно их не больше двух или трёх на весь пляж. День ото дня «пати» кочуют от «точки» к «точке». Наконец, существует несколько типов таких вечеринок, и «гоа-транс» — не самый распространённый из них.
Чаще всего анджунское «пати» — это вечеринки с живой музыкой. Одновременно вдоль анжунского пляжа курсировало, примерно три коллектива. Состав таких коллективов, как правило, интернациональный, что можно также сказать и об их репертуаре. По большей части это музыка в стиле рэгги или рок н ролл.
О том, что в том или ином ресторане вечером состоится «пати», хозяева пишут мелом на черных досках, которые выносят ближе к океану. Сторон у таких досок две. На одной из них — анонс на английском языке, на другой — на русском. Однажды, узнав, что мы из России, хозяева просили меня написать рекламный текст.
Что же касается вечеринок в стиле «гоа-транс», то проходят они преимущественно в двух–трёх местах. Это кафе «Лилипут», «Кёрлис» и еще в паре других, названия которых я не запомнил. Отличительная их черта — очень мощная звукоусиливающая аппаратура. Большие в рост человека колонки с динамиками фирмы «JBL» выдают в окружающее пространство музыку с такой силой, что чувствуешь, как отдельные части тела входят с ней в резонанс.
Вечеринки у кафе «Liliput» сопровождаются грилем с морепродуктами, а например, а перед вечеринкой в «Кёлисе» местные женщины приносят столы, на которых устанавливают «керосинки» и, для желающих жарят на них омлет.
В связи с этим я выдвинул гипотезу, что если покурить марихуаны, то сильно захочется есть, а тут — омлет. Кайф!
Все вечеринки, как я понял, интернациональные, но несколько раз встречали приклеенные к пальмам объявления о «русских вечеринках».
На сами «пати» мы не попадали по той причине, что в 11 часов уже сладко спали и ещё потому, что не испытывали особого желания попасть на них. Однако один раз мы засиделись в прибрежном ресторане и возвращались довольно поздно. Как раз в «Кёлисе» проходила «гоа-транс» вечеринка. Я решил полюбопытствовать и подошел, оставив Лену на берегу.
Всё внутреннее пространство, несмотря на то, что, по крайней мере, с двух сторон оно было открыто, в прямом смысле было заполнено густыми клубами дыма со специфическим запахом. В дыму, благодаря ярким вспышкам цветного света угадывались силуэты танцующих. Где-то, по ощущению далеко, в дыму «колдовал» диджей.
Я сделал несколько робких шагов в глубь, и огляделся. В основном на «пати» присутствовали индусы, но, как мне показалось, было много русских или, точнее сказать русскоязычных. Все курили. Решив не подвергать свои лёгкие столь массированному воздействию дыма, я направился назад, к берегу, где меня с тревогой ждала Лена.
Конечно, произвела впечатление совершенно нестандартная публика, находившаяся на вечеринке. Даже в темноте и в дыму можно было увидеть, что она, по меньшей мере, экстравагантна.
Вообще при всём разнообразии и разношёрстности, Анджунскую публику с определённой натяжкой можно свести к нескольким основным типам.
Первый, наверное, самый распространённый и не самый приятный тип — «угарная» российская молодёжь. Эти ребята приехали, как они выражаются, «на Гоа» пить, употреблять психически активные вещества, «отвисать» на пляже, «колбаситься» на дискотеках и вечеринках.
Чаще всего, это компании разных размеров с примерно пропорциональным соотношением мужского и женского полов, наподобие той, с которой мы встретились в Домодедово на регистрации.
Парни, как правило, круглолицы, упитанны и не отличаются особой образованностью, о чём можно заключить из их поведения и обрывков их разговоров с местными торговцами-приставалами. Девушки характерны какой-то особой непривычной степенью раскованности.
Иногда на Анджунском берегу время от времени можно было видеть вот такую сценку: девушка лет 20–27 в непременно откровенном купальнике стоит по щиколотку в океане. В одной руке у неё «косяк», или просто сигарета в другой — бутылка «Кинг Фишера». Девушка пританцовывает, закрыв глаза, в такт музыке, раздающейся из ближайшего кафе и время от времени делает затяжки, чередуя их с глотками. Вокруг неё — индусы с фотоаппаратами и телефонами, но её это не смущает. По счастью, таких было не очень много.
Позже, уже в Арамболе возник термин для обозначения такого рода ребят — «позитивщики». «Позитивщики» — это как раз та категория наших соотечественников, по поводу которой сокрушаются «коренные гоанцы» из России, говоря, что стало много русских. Именно «позитивщики» избаловали местное население высокими чаевыми и научили плохим словам.
Второй тип — престарелые хиппового вида европейцы. Эти ребята считают себя коренным населением Гоа. Их отличительные признаки — наличие порядком истёршейся хипповой атрибутики, следы былых излишеств на лице и неевропейская тоска в глазах. В общем и целом, такая публика выглядит весьма забавно. Представьте себе, например, немолодого человека с прямо-таки тевтонским лицом, длинной гривой седых волос, бритыми висками, испещрённого выцветшими татуировками. Один такой персонаж некоторое время пребывал на соседнем с нашими лежаке. После неспокойного и непродолжительного сна, он проснулся, смерил нас мутным отсутствующим взглядом, сказал что-то нечленораздельное по-немецки, поднялся и куда-то направился нетвёрдым, но целеустремлённым шагом.
Таких старичков в «стрингах», деловой походкой идущих вдоль пляжа, часто можно было встретить в Анджуе.
Кроме того, в Гоа можно в большом количестве встретить так называемую «йоганутую» публику, к каковой относимся и мы с Леной. Этих товарищей можно отличить по футболкам с «Омом» и коврикам для йоги под мышкой. В Анджуне, правда, таких не столь много, как в Арамболе.
Еще широко представлена европейская молодёжь, какую в избытке можно встретить на пляжах Средиземноморья.
Что же касается «неформальной российской молодёжи», которая, по идее, должна быть широко представлена в Гоа, и особенно, в Анджуне, то её-то мы как раз практически не встречали. Объяснить этот феномен можно не иначе, как тем, что мы с ней были в противофазе, то есть когда мы бодрствовали «неформальная молодёжь» спала и наоборот.
Вот короткая видеозарисовка об этом прекрасном месте:
https://youtu.be/_009Lzpa4po