ИСТОРИЯ
«БУМ ПРОГНОЗОВ»
1960-х гг. – лавинообразный рост прогностических Центров на Западе после вторичного открытия американцами в конце 1950-х (не знавших об аналогичных попытках В. А. Базарова-Руднева в СССР в 1920-х) технологического прогнозирования , ориентированного не на предсказание, а на выявление назревающих проблем и путей их решения, с целью повышения эффективности управления. Как только выяснилось, что такая технология позволяет оптимизировать решение, что дает огромные сверхприбыли (назывались цифры порядка до 800% годовых), в США стали создаваться исследовательские Центры, сделавшие разработку технологических прогнозов своим бизнесом. На протяжении 1-й пол. 60-х число таких Центров перевалило за 900, затем стабилизировалось и даже несколько сократилось за счёт не выдержавших конкуренции, но до сих пор осталось на уровне порядка сотен и сотен. Самые известные среди них – корпорация РЭНД и Гудзоновский ин-т Г.Кана. В Японии, Франции, Великобритании, Зап. Германии Б.П. носил тот же характер, только на порядок меньших масштабов (от 50 до 150 Центров). Еще в нескольких странах Запада такие Центры насчитывались единицами. Важно отметить, что технологическое прогнозирование использовалось преимущественно в сфере бизнеса. В гос. сфере аналогичные попытки носили спорадический характер, и до сих пор нигде не сложилась гос. служба прогнозирования (прогнозное обоснование политики), потому что управленцы и прогнозисты никогда не могли найти общего языка. Политические решения всегда принимались и принимаются до сих пор либо интуитивно-волюнтаристски, либо на основе конъюнктурных разработок самих управленцев, которые в штыки принимают попытки прогнозистов выступать в роли критиков-ревизоров уже предопределённых решений.
До СССР Б. П. докатился лишь во 2-й пол. 60-х гг., после XXIII съезда КПСС (1966), на котором постановили впредь придавать планам более солидную научную основу, т. е. опираться на прогнозы, расширив диапазон от узко экономических до социальных аспектов. Тем самым прогнозирование, считавшееся до тех пор функцией «буржуазной футурологии», противостоящей «научному коммунизму» и «социалистическому планированию», было как бы полулегализовано (в смысле снятия запрета упоминать о нём иначе, как критически).
Этому предшествовали почти 10 лет бесплодных переговоров с сановниками ЦК КПСС и АН СССР о создании при Президиуме АН СССР Научного совета (или Комиссии) по прогностике. Несмотря на усилия академиков Д. И. Щербакова, А. И. Берга и ряда других, они успехом не увенчались.
Первый научный Центр прогностического профиля (сектор, развёрнутый год спустя в трехсекторный Отдел – рук. И. В. Бестужев-Лада) начал функционировать с 1 янв. 1967 в Ин-те международного рабочего движения ВЦСПС (впоследствии АН СССР). На протяжении последующего года в Москве и др. городах страны возникло несколько десятков аналогичных Центров. Сразу же в сотнях аудиторий началась ожесточенная идеологическая борьба «истматчиков» против «буржуазных ревизионистов», к которым относились не только прогнозисты, но и начавшие возрождаться тогда же «конкретные экономисты», выходившие за рамки догм «марксистко-ленинской политэкономии», социологи, политологи и пр. «враги марксизма». Борьба, сопровождавшаяся многочисленными инфарктами, инсультами и даже смертью прямо на трибуне одного из ораторов, продолжалась около двух лет и завершилась в октябре 1968 принятием Постановления ЦК КПСС и Совмина СССР, официально разрешавшего работу над «10-15-летними научно-техническими прогнозами». После этого число научных подразделений прогностического профиля (аналогичный Ин-т АН СССР появился намного позже) выросло на порядок и почти сравнялось с американскими.
Поскольку, однако, рутинная официальная наука продолжала игнорировать прогнозы, Б. П. в СССР с самого начала принял форму общ. движения в форме семинаров, симпозиумов, конференций с десятками секций и тысячами участников. Первый семинар состоялся в начале 1967 на базе упоминавшегося первого сектора прогнозирования. Второй, спустя месяц, привлек свыше двухсот участников и более тысячи заявок на третий. Возникли трудности с аудиторией. Тогда рядовой сотрудник одного из отраслевых НИИ к. т. н. Б. Н. Тардов, за год до этого проведший широкомасштабный симпозиум по патентному делу, предложил объединиться и организовал симпозиум по прогнозированию с более чем тысячью участников на пленуме и в десятке секций. Решили проводить такие симпозиумы ежегодно и стали готовиться к следующему.. Примеру Москвы последовали Киев (д. э. н. Г. М. Добров), Новосибирск (к. т. н. В. М. Чистяков), Ленинград (к. а. В. Л. Ружже, к. э. н. В. А. Чабровский) и многие другие города страны.
Одновременно стали ежегодно выходить десятки книг «по прогнозированию». К 1990 общее число их достигло почти полутысячи. Однако почти все они, за немногими исключениями чисто публицистического характера, были про то, как разрабатывать прогнозы а не про то, что именно напрогнозировано, поскольку всякая действительно прогнозная информация (неизбежно проблемная) с самого начала засекречивалась и запрещалась к публикации цензурой.
К несчастью, чрезмерное честолюбие заставило Тардова не удовольствоваться симпозиумами. Он, вопреки многим предостережениям и протестам, начал создавать «Советскую ассоциацию научного прогнозирования» (для чего требовалось специальное разрешение Секретариата ЦК КПСС), с перспективой дополнить её «Советской Академией прогностических наук» – задолго до появления в 1990-х сотен подобных общественных академий. На пост президента Ассоциации и будущей Академии был выдвинут ак. В. В. Парин, но фактически все дела вершил «первый вице-президент» Тардов. Одновременно без такого же разрешения стал издаваться фактически подписной «толстый» журнал «Вопросы прогнозирования» (во 2-й пол. 60-х успели выйти 13 выпусков, впоследствии конфискованных).
Тардов был осторожен и старался строго соблюдать видимость легитимности. У него были своя юридическая служба и даже партком, свои люди на связи с ЦК КПСС, АН СССР, КГБ, МВД и т. д. Он скрупулезно вел счёт деньгам и не присвоил ни копейки. Ни разу не допустил даже намёка на нечто «антимарксистское» или «антисоветское». Словом, считал себя совершенно чистым в глазах Закона и Партконтроля. Заручившись поддержкой высокопоставленных лиц из АН СССР и Госплана, он безусловно вышел бы сухим из воды, если бы не внезапные факторы объективного и даже чисто субъективного характера, которых ни он, да и никто другой в то время не мог предвидеть.
Тардова подвело чрезмерное честолюбие. Как «первый вице-президент» Ассоциации (Парин имел чисто представительские функции), он самолично решал, кому сидеть в Президиуме, кому быть «действительным членом», а кому всего лишь «членом-корреспондентом», чьи статьи печатать в первую очередь, а чьи – отвергать с порога. Он десятки раз проставлял своё имя практически в каждом номере «Вопросов прогнозирования» (помимо обязательной в каждом номере авторской статьи, а то и нескольких). Один из номеров он самовольно превратил в собственную монографию, хотя журнал издавался на деньги подписчиков и им как бы навязывалось произведение главного редактора. Естественно, это вызвало обиды и поток доносов в ЦК КПСС, Комитет партконтроля и Комитет по науке и технике. А там только этого и ждали.
Дело в том, что, начиная с 1969, обстановка быстро накалялась. «Истматчики» перешли в контрнаступление, пытаясь взять реванш за Октябрь 1968, когда было легализовано прогнозирование. Их возглавил зав. Отделом науки ЦК КПСС С. П. Трапезников – давний личный друг Брежнева и личный враг вице-президента АН СССР по общественным наукам А. М. Румянцева – инициатора создания ряда институтов, проблематика которых выходила далеко за рамки истмата (в том числе это касалось социологии, политологии и прогностики). Основной фон борьбы составляло восстание 1968 в Чехословакии, подавленное советскими танками, как это было в Венгрии 1956 и ГДР 1953. Начались волнения в Польше, которые развернулись позже в мощное антисоветское движение «Солидарность». Всё это показывало, что косыгинская либерализация «казарменного социализма», в рамках которой действовал Румянцев (можно сказать, попытка «перестройки № 3», которой предшествовали ленинский НЭП и хрущевские реформы – за ней последовали андроповская в 1983 и горбачёвская в 1985) грозит крахом тоталитаризма. Поэтому судьба Косыгина (и Румянцева) была предрешена. Их отстранение становилось лишь вопросом времени.
Как опытный аппаратчик, Трапезников подвёл под Румянцева несколько «компроматов», которых оказалось достаточно для выговора по партийной линии и снятия с должности вице-президента АН СССР.
Сначала придрались к нескольким вполне логичным фразам из ротапринтных «Лекций по социологии» д. ф. н. Ю. А. Левады и объявили их «ревизией истмата» (Левада был секретарём Партбюро Ин-та конкретных социальных исследований, где номинальным директором являлся Румянцев – тем сильнее был удар по нему). Несмотря на явную абсурдность обвинений, Левада получил «строгий выговор с предупреждением по партийной линии и с занесением в личное дело», что означало фактически домашний арест (20-летний, до крушения СССР!) с сохранением зарплаты научного сотрудника, но с запретом выступлений в печати или с трибуны. Это было подкреплено лишением звания профессора.
Второй «миной» под Румянцева явился его зам. по ИКСИ д. ф. н. Г. В. Осипов. У ин-та тогда не было своего помещения, и он вынужден был снимать комнаты для дирекции и секторов у различных организаций. И хотя это делалось вполне законно, было нетрудно придраться к формальностям и объявить Осипову выговор по адм. линии, с месячным начётом из зарплаты в качестве штрафа. Второй зам. Румянцева по ИКСИ д. ф. н. Ф. М. Бурлацкий был изгнан из ин-та позже, когда совершился тотальный погром ИКСИ. Вместе с ним на долгие годы была придушена «крамольная» политология.
Третьей, и последней, «миной», благодаря доносам, легко подставился Тардов. С ним расправлялись особенно свирепо. Достаточно сказать, что на первом же допросе скончался от разрыва сердца кристально чистый человек – ак. Парин. Самого Тардова и нескольких его ближайших сотрудников обвинили в «нарушении партийной и государственной дисциплины при создании «Советской ассоциации научного прогнозирования»» и исключили из партии, что означало лишение работы и полную невозможность участия в общ. жизни. Множество человек получили взыскания по партийной и административной линии. Но всё это были самое большее – кандидаты наук, а то и вовсе «бесстепенные». Для солидности «компромата» требовался, как минимум, доктор наук (тем более, что намеченная жертва в звании академика не удалась в связи со скоропостижной кончиной последнего). Тогда к ответственности с той же формулировкой был привлечён д. и. н. И. В. Бестужев-Лада, хотя он в помянутую Ассоциацию не входил, мало того, выступал против неё и уже договорился с работниками Отдела науки ЦК КПСС о передаче этой организации в структуру ВСНТО (что и было сделано позднее), при устранении Тардова с руководящего поста в ней. Доктор наук – только за то, что оказался в данной ситуации единственным доктором наук! – получил то же взыскание, что и Левада. Только не на 20 лет, а всего на год, проведённый в оплаченном отпуске за неиспользованные в прошлом отпуска. Правда, под устное обязательство смириться и не устраивать скандала. Чтобы кара выглядела менее абсурдной, в неё ввели формулировку «главного идеолога нарушителей дисциплины».
Хуже всего, что одновременно было под корень подрублено всё «прогнозирование». Из нескольких сотен научных подразделений данного профиля уцелели считанные единицы, да и те вынуждены были лишь имитировать «разработку прогнозов». Все собрания по данной проблематике были категорически запрещены, а публикации – до крайности затруднены.
Так бесславно закончился в СССР в начале 70-х Б. П., начавшийся в США десятилетием раньше.
Работа по теории и практике прогнозирования возобновилась в СССР лишь в 1972-74 совершенно в иных формах (см. «Комплексная программа научно-технического прогресса» и «Комиссия ВСНТО по прогнозированию»).
В те же годы аналогичное общественное движение развернулось в Белоруссии (В. Ф. Медведев), Литве (А. Бурачас), Латвии (А. Мауринь), в Эстонии, правда, позже, но зато к концу 1991 сразу в виде Института исследований будущего (Э. Керк), а также в Польше (А. Сициньски), ГДР (Г. Эделинг), Венгрии (Г. Ковач), Чехословакии (О. Шульц, М. Земан), Румынии (П. Апостол, М. Малица), Болгарии (Л. Тончев, А Томов), Югославии (М. Маркович) и др.
Лит.: Бестужев-Лада И. В. Свожу счёты с жизнью. Записки футуролога о прошедшем и приходящем. М., 2004.
И. В. Бестужев-Лада
ДОКЛАДЫ РИМСКОМУ КЛУБУ
– исследовательские проекты, выполненные по заказу и под эгидой Римского клуба. Получили широкую известность благодаря публикации полученных результатов в форме докладов, где дается анализ важнейших мировых проблем, разработаны научные методы современной глобалистики, высказаны практические рекомендации и предложены альтернативные сценарии мирового развития. Доклады Римскому клубу выполняются независимыми рабочими группами, состоящими из авторитетных ученых и высококвалифицированных специалистов, которым Клуб лишь задает тему и гарантирует финансирование научных исследований, причем не за счет собственных средств, которых у него для этих целей нет, а за счет привлечения различных фондов и спонсоров. При этом он не влияет ни на ход работы, ни на ее результаты и выводы, а авторы сохраняют полную независимость в осуществлении своих творческих замыслов. Окончательным итогом работы над проектом является его обсуждение и утверждение, которое происходит, как правило, на ежегодной конференции Клуба, при участии приглашенных ученых, общественных и политических деятелей, представителей прессы. Затем Римский клуб публикует доклад и занимается его тиражированием, распространением и обсуждением в различных странах и аудиториях.
Всего по заказу Римского клуба было подготовлено более 20 докладов и один доклад (отчет) был сделан самим Клубом – «Первая глобальная революция», он был написан в 1991 г. президентом Римского клуба А. Кингом и генеральным секретарем Клуба Б. Шнайдером (Кинг А., Шнайдер Б. Первая глобальная революция (1991).
Общий список докладов Римскому клубу (в хронологическом порядке):
1. Медоуз Деннис и др. Пределы роста (1972); (рус. пер. 1988); Meadows Donella L. and al. The Limits to Growth (1972).
2. Месарович Михайло и Пестель Эдуард. Человечество на перепутье (1974); Mesarovic М., Pestel Е. Mankind at the Turning Point (1974).
3. Тинберген Ян (координатор). Пересмотр международного порядка (1976); Tinbergen Jan (coordinator). RIO-Reshaping the International Order (1976).
4. Габор Деннис и др. После века расточительства (1978); Gabor Dennis and al. Beyond the Age оf Waste, Pergamon Press (1978).
5. Ласло Эрвин и др. Цели для человечества (1977); Laszlo Ervin and al. Goals for Mankind (1977).
6. Монбриаль Тьерри. Энергия: обратный счет (1978); Montbrial de Thierry. Energy, the Countdown (1978).
7. Боткин Дж., Эльманджра М., Малица М. Нет пределов обучению (1980); Botkin J., Elmandjra М., Malitza М. No Limits to Learning (1978).
8. Гернье Морис. Третий мир — три четверти мира (1980); Guernier Mourice. Tiers-Monde, Trois Quart du Monde (1980).
9. Джарини Орио. Диалог о богатстве и благосостоянии (1980); Giarini Orio. Dialogue on Wealth and Welfare (1980).
10. Гаврилишин Богдан. Маршруты, ведущие в будущее (1980); Hawrylyshin Rohdan. Road Maps to the Future. Towards more effective Societies (1980).
11. Сен-Жур Жан. Императивы сотрудничества Севера и Юга (1981); Saint-Geours Joan. L'imperatif de Cooperation Nord-Sud, La-Synargie des Mondes (1981).
12. Шафф А. и Фридрихс Г. Микроэлектроника и общество (1982); Schaff ;., Friedrichs G. Microelectronics and Society: for Better or for Worse (1982).
13. Манн-Боргезе Элизабет. Будущее Океанов (1986); Mann-Borgese Elizabeth. The Future of the Oceans (1986).
14. Ленуар Рене. Третий мир способен себя прокормить (1984); Lenoir Rene. L; Tiers-Monde Peut se Nourrir (1984).
15. Шнайдер Бертран. Босоногая революция (1988); Schneider Bertrand. The Barefoot Revolution (1988).
16. Пестель Эдуард. За пределами роста (1989); Pestel Eduard. Beyond the Limits to Growth (1989).
17. Джарини Орио и Штахель Вальтер. Пределы определенности (1989); Giarini Orio, Stanel Walter R. The Limits to Certainty (1989/93).
18. Лемма Аклилу и Маляска Пентти. Африка, победившая голод (1989); Lemma Aklilu, Malaska Pentti. Africa beyond Famine (1989).
19. Адександр Кинг и Шнайдер Бертран. Первая глобальная революция (1991); Alexander King & Bertrand Schneider. The First Global Revolution (1991).
20. Дрор Езекель. Способность управлять (1994); The Capacity To Govern (1994).
21. Шнайдер Бертран. Скандал и позор: бедность и экономическая отсталость; Schneider Bertrand The Scandal And The Shame: Poverty and Underdevelopment (1995).
22. Ван Дирен. Считаться с природой (1995); Van Dieren, Taking Nature Into Account: Towards A Sustainable National Income (1995).
23. Вайцзеккер Э., Ловинс Э., Ловинс Л. Фактор четыре: Затрат – половина, отдача – двойная. (2000); Ernst Ulrich von Weizs;cker et al. Factor Four: Doubling Wealth - Halving Recource Use (1997).
24. Бергер Петер. Пределы социальной стабильности: конфликт и взаимопонимание в плюралистическом обществе (1997); Peter L. Berger. The Limits of Social Cohesion: Conflict and Understanding in a Pluralistic Society (1997).
25. Джиарини Орио и Лидтке Патрик. Как мы будем работать (1998); Orio Giarini & Patrick Liedtke. Wie wir Arbeiten Werden (1998).
26. Боргезе Манн Элизабет. Океанический цикл: Использование морей как глобального ресурса (1998); Elizabeth Mann Borgese. The Oceanic Cycle: Governing The Seas as a Global Resource (1998).
27. Цебриан Хуан Луиз. В сетях гипнотизирующего общества; Juan Luis Cebrian. im Netz: die Hypnotisierte Gesellschaft (1999).
28. Мон Рейнхард. В выигрыше человечность; Reinhard Mohn. Menschlichkeit Gewinnt (2000).
29. Капица С. П. Информационное общество и демографическая революция (2001); Sergey P. Kapitza Information Society and the Demographic Revolution (2001).
30. Фестер Фредерик. Искусство содействует мышлению (2002); Frederic Vester. Die Kunst vernetzt zu Denken (2002).
31. Джиарини Орио и Малица Мирча. Двойная спираль учебы и труда (2003); Orio Giarini / Mircea Malitza. The Double Helix of Learning and Work (2003).
32. Медоуз Деннис и др. Пределы роста – новый взгляд 30 лет спустя (2004); Dennis Meadows et al. Limits to Growth – the 30-Year Update (2004).
33. Вайцзеккер фон Эрнст Ульрих и др. Пределы приватизации – как избежать чрезмерности хоролего (2005); Ernst Ulrich von Weizs;cker (Editor) et al. Limits to Privatization – How to avoid too much of a Good Thing (2005).
А.Н.Чумаков
«ЗОЛОТЫХ ПИФИЙ»
орден – почётный знак, учреждённый Президиумом Академии прогнозирования (исследований будущего) в 2003 за достижения в области теории и практики прогнозирования. Имеет четыре степени: за достижение значимого результата, за значительное достижение, за выдающееся достижение и за особо выдающееся достижение. Представление к ордену может исходить от любого специалиста или коллектива специалистов в области исследований будущего. Награждение орденом происходит по постановлению Президиума Академии. Название награды связано с тем, что она представляет собою логотип Академии (см. титульный лист настоящего издания) – бронзовый 4-й степени, с посеребрённым щитком – 3-й степени, посеребрённый – 2-й степени и позолоченный – 1-й степени.
КЛАССИКИ СОВРЕМЁННОЙ ФУТУРОЛОГИИ (ИЛИ ПРОГНОСТИКИ)
– условное название совокупности авторов примерно полутора-двух десятков книг 1960-х-70-х, до начала 80-х, каждая из которых в своё время произвела мировую сенсацию (кроме, конечно, СССР и др. тоталитарных государств, где подобная литература, как правило, запрещалась или засекречивалась) и содержание которых было так или иначе связано с открытием в конце 50-х – нач. 60-х технологического прогнозирования.
Открывает этот перечень по праву книга Р. Юнгка «Будущее уже началось» (1952), выдержавшая в последующие 20 лет десятки изданий на многих языках мира (кроме русского). Правда, автор тогда еще не знал о технологическом прогнозировании, но явился как бы его предтечей, так что книгу можно считать «водоразделом» между ранней футурологией, представлявшей «мысли о будущем», еще не опиравшиеся на технологию разработки прогнозов, и современной футурологией.
Затем следуют доклад Т. Гордона и О. Гелмера «Отчёт о долгосрочном прогностическом исследовании» (1964) – первый широкомасштабный технологический прогноз, а также книги Б. де Жувенеля «Искусство предположения» (1964) и Д. Белла «Навстречу 2000 году» (1968) - первые попытки теоретического осмысления технологического прогнозирования.
В том же ряду стоят книги Э. Янча «Технологическое прогнозирование в перспективе» (1967) Г. Кана «Год 2000» (1967), Дж. МакГейла «Будущее будущего» (1969), О. Флехтгейма «Футурология: борьба за будущее» (1970), А. Тоффлера «Футурошок» (1970), Ф. Полака «Прогностика – Образ будущего» (1968-73), Дж. Форрестера «Мировая динамика» (1971), Д. и Д. Медоузов «Пределы роста» (1972). К ним следует добавить еще несколько первых докладов Римскому клубу.
Заключают этот ряд книги А. Печчеи «Человеческие качества» (1977), Г. Гендерсон «Создание альтернативных будущностей» (1978), И. Галтунга «Истинные миры» (1980), Дж. Найсбитта «Мегатренды» (1982).
В принципе сюда же следует отнести книгу польского писателя-фантаста С. Лема «Сумма технологии» (1967) и ряд произведений англ. писателя-фантаста А. Кларка, несущих сильный прогностический заряд. Иногда сюда добавляют несколько имен наиболее талантливых популяризаторов прогностики.
Нельзя не упомянуть в этой связи также имена В. А. Базарова, Н. Д Кондратьева и П. А. Сорокина, чьи труды в 20-х предвосхитили современное технологическое прогнозирование. Правда, они в данном отношении были не поняты и забыты современниками, как футурологи остались неизвестны мировой аудитории. Их труды введены в научный оборот только в 80-х – 90-х, когда «эра классицизма» в прогностике уже завершилась. Но бесспорно, что они – такие же «предтечи» современной футурологии, как и Р. Юнгк.
В последующие за 1982 каждый год только на англ. яз. выходило и выходит несколько значительных прогностических книг, но ни одна из них уже не вызывает мировых сенсаций: мир (точнее, Запад) вступил в новую полосу развития, когда корифеев – титанов прошлого сменили мириады авторов-футурологов разной степени таланта.
И. В. Бестужев-Лада
КОМИССИЯ ПО НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОМУ ПРОГНОЗИРОВАНИЮ
при Комитете по прикладной математике и вычислительной технике Всесоюзного Совета научно-технических обществ (ВСНТО; комитеты, с их комиссиями, являлись первичными, обычно междисциплинарными, организациями ВСНТО, равно- порядковыми с научными обществами) – общественная организация, созданная в 1972 – наряду с государственной службой прогнозирования (см. Комплексная программа научно-технического прогресса), но изначально игнорируемая ею, хотя много специалистов являлись участниками как той, так и другой организации- и функционировала на протяжении всех 70-х, вплоть до преобразования в 1979 в Комитет по научно-техническому прогнозированию и разработке комплексных программ научно- технического прогресса , состоявший из нескольких комиссий.
Вопрос о включении общественных организаций прогностического характера, возникших в 60-х, в систему ВСНТО, чтобы избежать наблюдавшихся эксцессов (см. Бум прогнозов 60-х) был предрешен еще в 1969 при собеседовании одного из лидеров общественно-прогностического движения 60-х И. В. Бестужева-Лады с инструктором ЦК КПСС Н. В. Марковым, когда это предложение было в принципе принято Отделом науки ЦК КПСС, но отложено до завершения в 1970-71 погрома советского обществоведения и упразднения всех существовавших тогда общественно-прогностических организаций, с отстранением от руководства лидеров либеральных реформ предсовмина Н. А. Косыгина (фактически) и вице-президента АН СССР по общественным наукам А. М. Румянцева – и фактически, и формально.
На следующий же год после завершения погрома, с возникновением в 1972 первой очереди государственной службы прогнозирования (окончательно оформилась в 1976), бывший ученик и впоследствии один из ближайших сотрудников И. В. Бестужева-Лады – В. А. Лисичкин, вместе со своим коллегой В. И. Каспиным обратились к Пред. Президиума ВСНТО академику А. Ю. Ишлинскому (через его помощника Д. М. Левчука, впоследствии своего активного сотрудника) с просьбой о создании Комиссии по научно–техническому прогнозированию при Комитете по прикладной математике и вычислительной технике ВСНТО. Эта просьба была удовлетворена, при категорическом условии заниматься только теорией, методологией, методикой и техникой прогнозирования, оставляя саму разработку прогнозов только за государственной службой прогнозирования (хотя фактически на некоторых семинарах Комиссии докладывались и результаты разработки не «строго секретных» прогнозов). Затем они обратились к декану ф-та и зав. кафедрой Мос. авиационного ин-та С. А. Саркисяну с просьбой разрешить проведение семинаров комиссии в помещениях МАИ. Окончательное формирование Комиссии, как и государственной службы прогнозирования, завершилось в 1976, но и до, и после Комиссия регулярно проводила сначала семинары, а потом многосекционные конференции и даже конгрессы по прогнозированию в Москве, Ленинграде, Бресте, Минске, Киеве, Кишиневе, Ереване, Тбилиси, Баку, Вильнюсе, Риге, Таллинне, Новосибирске, Иркутске, Харькове, Львове и др. городах СССР. Председателем Комиссии был избран (и утверждён ВСНТО) С. А. Саркисян. Его заместителем стал Э. С. Минаев, уч. секретарём – Е.Н. Мельникова, оба тоже из МАИ. Ядро комиссии составили, помимо упоминавшихся лиц, несколько десятков активистов – П. И. Бологов, Л. И. Стрельбицкая, И. К Царева, Р. И. Песелева, В. Г. Гмошинский, В. И. Максименко, И. П. Керов, Н. М. Тимофеева, В. Л. Горелова, Н. М. Сватков, С. В. Кудря, В. А. Александров, Г. И. Микерин, М. В. Покровская, Г. М. Добров (Киев), В. Ф. Медведев (Минск), А. И. Бурачас (Вильнюс), А. М. Мауринь (Рига), В. М. Квачахия (Тбилиси), В. М. Чистяков (Новосибирск), Г. С. Солодов (Иркутск) и др.
Постепенно число активистов Комиссии перевалило на порядок многих сотен и затем тысяч – больше, чем в 60-х, когда, по оценке Г. М. Доброва, их насчитывалось свыше четырех тысяч. В Связи с этим к 1979 встал вопрос о преобразовании Комиссии в полномасштабный Комитет по научно- техническому прогнозированию ВСНТО.
И. В. Бестужев-Лада
КОМИТЕТ ПО НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОМУ ПРОГНОЗИРОВАНИЮ
И РАЗРАБОТКЕ КОМПЛЕКСНЫХ ПРОГРАММ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА Всесоюзного совета научно-технических обществ (ВСНТО) – общ. организация, созданная в 1979 на базе Комиссии по научно- техническому прогнозированию и функционировавшая на протяжении всех 80-х, пока горбачевская перестройка не переключила общ. интерес на текущие политические проблемы, а упадок государства (растущая затруднительность получения средств на проведение мероприятий), а затем и развал СССР не привели её постепенно в состояние паралича, хотя формально она осталась не упраздненной.
К 1985 (кульминация расцвета деятельности Комитета) его структура выглядела следующим образом:
Председатель – зав. отделом Госкомитета по науке и технике В. Ф. Леонтьев (сменивший ушедшего в 1984 по собственному желанию С. А. Саркисяна). Заместители председателя: Э. С. Минаев (Мос. авиационный институт, ближайший сотрудник С. А. Саркисяна), И. В. Бестужев-Лада (АН СССР), А. П. Яркин (АН СССР, государственная служба прогнозирования), В. И. Воронов (Госкомитет по науке и технике), С. И. Карманов (Госплан), С. В. Кудря (уч. секретарь).
Проблемные комиссии Комитета:
1. «Методологические проблемы научно-технического прогнозирования». Руководство комиссии:
Э. С. Минаев (пред.), Г. М. Добров (Киев), В. И. Каспин, С. Н. Селиванов, С. Н. Кукушкина.
2. «Проблемы отраслевого научно-технического прогнозирования». Руководство комиссии:
Н. В. Хрулев (пред.), В. И. Воронов, В. А Евдокимов, Р. И. Песелева, Л. И. Стрельбицкая, М. Н. Громова.
3. «Проблемы регионального научно-технического прогнозирования». Руководство комиссии:
А. И. Бурачас (Вильнюс, со-пред.), В. Ф. Медведев (Минск, со-пред.), С. В. Брехов, С. И Карманов, В. А. Александров, Н. Г. Агеева.
4. «Социально-экономические, экологические и глобальные проблемы научно-технического прогнозирования». Руководство комиссии:
И. В. Бестужев-Лада (пред.), Н. М. Сватков, Г. И. Микерин, И. К Царева, М. В. Покровская.
5. «Организация научно- технического прогнозирования». Руководство комиссии:
И. П. Керов (пред.), Н. М.Тимофеева, А. А. Коренной (Киев), Л. А. Волкова.
6. «Математическое и программное обеспечение прогнозных разработок». Руководство комиссии:
В. Н. Бурков (пред.), И. Н. Белоглазов, И. К. Цикунов (Киев), Ю. Н. Кисляков, Б. Г. Литвак, В. В, Подяновский, Ю. В. Сидельников, Н, И. Динова.
Во всех комиссиях имелись постоянные или временные рабочие группы, коллективно занимавшиеся конкретными проблемами. Так, в 4-й комиссии насчитывалось 11 постоянно действующих рабочих групп по экономическим (пред. - Г. И. Микерин), социологическим (И. В. Бестужев-Лада), демографическим (Э. А. Араб-Оглы), этнографическим (В. И. Козлов), педагогическим (Э. Г. Костяшкин), градостроительным (К. К. Карташова), социокультурным (Ю. У. Фохт-Бабушкин), психологическим (Г. Е. Журавлёв), правовым (О. А. Гаврилов), политическим проблемам (Д. В. Ермоленко, А. В. Сергиев), а также по математизации прогнозных разработок (С. А. Петровский).
Первоначально предполагалось, что при каждой комиссии Комитета и при Комитете в целом будет функционировать постоянно действующий методологический семинар. На деле это получилось только у 4-й комиссии. Её семинар под названием «Прогностика и управление» с самого начала 80-х проводился ежемесячно (кроме летних месяцев) и собирал в лучшие годы до сотни и более человек. Попытки придать ему общекомитетский статус кончились неудачей, но фактически он в какой-то мере играл эту роль, поскольку на его заседания приходили докладчики и слушатели из других комиссий и даже из «посторонних» организаций. Семинар сплотил в единый коллектив около полусотни специалистов (из которых в живых к началу XXI в. осталось не более десятка-полутора). Он надолго пережил Комитет и в 1997 был преобразован в общее собрание Академии прогнозирования той же периодичности. Бессменным ученым секретарем семинара (собрания) всю прошедшую четверть века оставалась А. Н. Вялкова..
Президиум Комитета отвечал за подготовку и проведение конгрессов, конференций, симпозиумов, коллоквиумов, семинаров и др. рабочих совещаний междисциплинарного характера в Москве и др. городах СССР, география которых расширялась год от года. Сюда входили столицы почти всех союзных республик и многие крупные университетские центры от Белоруссии, Украины и Прибалтики до Сибири. Руководство комиссий отвечало за подготовку и проведение семинаров по своему профилю. Руководство рабочих групп готовило и проводило заседания по своей проблематике. Постепенно свои собственные региональные комиссии или даже комитеты по прогнозированию возникли во многих городах, где проходили мероприятия К.
Как и в 70-х, сохранялся запрет на разработку собственно прогнозов. Как и раньше, он постоянно нарушался сообщениями о проделанной работе (за рамками «совершенно секретных» тем). Важно отметить, что перу членов Комитета или участников проводимых им мероприятий принадлежала значительная часть из той полутысячи книг «по прогнозированию», которые вышли на рус. яз. в 1966-90. Но и эти книги, за исключением трех-четырех научно-популярного характера, повествовали обычно о том, как делаются прогнозы, и ни в коем случае о том, что напрогнозировано (такие материалы появлялись только в машинописи или, в крайнем случае, ротапринтно, под грифом «для служебного пользования» или даже «секретно»). Изначально и тотально игнорировались основные требования проблемно-целевого подхода в технологическом прогнозировании. Это казалось естественным: любая перспективная (т. е, нерешенная) проблема сразу же поднимала вопросы: кто виноват (в смысле, кто допустил) и кого за это исключать из партии, снимать с работы и т. д. Поэтому предпочитали обращаться к зарубежным проблемам или критиковать «буржуазных футурологов» за их «извращение» отечественных проблем. Чаще прогнозы, касавшиеся судеб СССР, оставались чисто имитационными (беспроблемными, т. е. сугубо декларативными)
Всё это, конечно, снижало интерес аудитории к проблематике обсуждения, которая, понятно, не могла выдержать конкуренции с остротой проблематики горбачёвской «перестройки». После долгих лет неуклонного подъёма деятельности Комитета – несмотря на сказанное выше, таков был информационный голод аудитории! – постепенно накопилась своего рода психологическая усталость от бесконечных повторов одного и того же (кстати, это относится сегодня ко всей мировой аудитории футурологов). Горбачёвская «перестройка» переключила внимание общества на текущие проблемы, а растущие затруднения с получением средств на проведение мероприятий постепенно свели их почти к нулю, хотя даже после развала СССР имели место безуспешные попытки реанимировать работу Комитета.
Именно сознание бесперспективности таких попыток вызвало к жизни в конце 80-х – начале 90-х появление «самостийных» общественных организаций в сфере прогностики (Сов. ассоциация содействия Всемирной федерации исследований будущего, Ассоциация «Прогнозы и циклы», Исследовательский центр «Прикладная прогностика» и др. организации, создавшие сначала отечественную, а затем Международную академию исследований будущего).
И. В. Бестужев-Лада
КОМПЛЕКСНАЯ ПРОГРАММА
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА (КП НТП) – форма гос. службы прогнозирования, реализованная в СССР 70-х – 80-х, но, как и в др. соцстранах (ГДР, НРБ и др.), оставшаяся не связанной ни с собственно прогнозированием, ни тем более с планированием и управлением.
Вопрос о необходимости опоры планов «на науку» (в т. ч. на прогнозы) неоднократно поднимался во 2-й пол. 50-х (после ХХ съезда КПСС, с фев. 1956) – 1-й пол. 60-х. Такое мнение высказывали академики А. А. Арзуманян, А. И. Берг, С. И. Вольфкович, Н. М. Жаворонков, И. М. Майский, И. И. Минц, А. М. Румянцев, Н. Н. Семенов, Д. И. Щербаков и др. Однако это долго не находило отклика из-за негативной позиции ЦК КПСС, от которого полностью зависел Президиум АН СССР. Речь шла о научном совете АН СССР «по вопросам марксистско-ленинской научно-технической и социально-экономической прогностики», который отвергался в виду наличия целых двух схожих и абсолютно бесплодных. Один – по проблемам перехода от социализма к коммунизму, другой – по проблемам соревнования двух мировых систем. Понятно, ни в том, ни в другом о прогнозах и речи быть не могло. Наконец, на ХХШ съезде КПСС (март-апр. 1966) этот вопрос был официально поставлен предсовмина Н. И. Косыгиным, после чего прогнозирование было сначала полулегализовано (снят запрет на разработку прогнозов), а затем, с окт. 1968 почти полностью легализовано – с указанием держаться «в научно-технических рамках», т. е. не затрагивать социально-экономическую и военно-политическую сферу, что с самого начала не соблюдалось. Прогнозы, несмотря на их вынужденную беспроблемность (как раз к этому времени стал очевидным проигрыш в гонке вооружений СССР-США и стагнация реализованной утопии казарменного социализма, так что любая перспектива, кроме чисто декларативной исключалась изначально) выпускались только под грифом «для служебного пользования» или «секретно».
Однако жизнь брала своё. На протяжении 1967-68 стали появляться десятки, а с октября 1968 и сотни секторов и отделов прогностического характера. Возникло широкое прогностическое движение научной общественности (см. Бум прогнозов), завершившееся в 1970-71 партийно-правительственным погромом обществоведения, ликвидацией многих общественных организаций и почти всех прогностических секторов и отделов, хотя некоторые из них сохранились, продолжая прогнозную работу под грифом секретности.
К этому времени (1968) в большинстве европейских стран «соцлагеря» сложились госслужбы прогнозирования трех типов. В Польше это был Научный комитет «Польша-2000», координировавший прогнозную работу множества организаций и учреждений, с огромным числом публикаций, в том числе периодических. В Венгрии, Чехословакии и Румынии аналогичные комитеты функционировали при академиях наук страны. В ГДР и Болгарии сложились полномасштабные госслужбы прогнозирования – комиссии на всех уровнях: от Политбюро компартии и совета министров до округов и крупных предприятий, плюс кафедры в ведущих вузах.
На этом фоне, после завершения погрома обществоведения, в 1972 было принято решение о создании «Комиссии по комплексной программе научно-технического прогресса» (пред. – вице-през. АН СССР В. А. Котельников) в составе нескольких десятков рабочих групп общей численностью 812 чел. из разных научных учреждений, не только АН СССР. Комиссия работала два года (с осени 1972 до осени 1974) и представила совокупность докладов «для служебного пользования». По задуманному плану, это должны были быть «прогнозы на 20 лет вперёд» (1976-1996). На этой основе Госплану предписывалось разрабатывать «Основные направления развития народного хозяйства» на 10-15 лет вперёд, а уже они должны были стать научной основой очередной пятилетки. Но поскольку почти никто из членов Комиссии (и совсем никто из её руководства) понятия не имел о технологическом (проблемно-целевом) прогнозировании, а любые «предсказания» в сугубо проблемной обстановке того времени исключались изначально, то на деле получилось нечто вроде «оптимизации трендов», т. е. характеристики намечающихся тенденций – исключая негативные – и требования новых средств (материальных, финансовых, кадровых) для дальнейшего улучшения ситуации. Понятно, такая информация оказалась бесполезной для Госплана, продолжавшего традиционно планировать «от достигнутого», т. е. задавать определённый процент роста от достигнутого уровня, игнорируя возможные негативные последствия и тем более малейший намёк на спад, хотя начинающаяся стагнация советской экономики уже тогда была очевидной для специалистов.
Секретный характер квазипрогнозных документов исключал обсуждение их научной общественностью. Не использовались они и в сфере управления. Такое положение сохранялось до конца 80-х, пока вся система «прогнозирования» (в кавычках), планирования и управления не была парализована развалом СССР. Кстати, в ГДР и Болгарии органы планирования и управления также не использовали данные госслужбы прогнозирования, и она, по сути, все 20 лет работала вхолостую.
Возможно, конечно, что какие-то данные этой госслужбы использовались в материалах партсъездов, но практического значения для принятия решений они не могли иметь.
Тем не менее, явная неудача первой очереди квазипрогнозной работы была отнесена на счёт её недостаточной развернутости, и на период 1977-1979 работа была запланирована в гораздо бОльших масштабах. Число рабочих групп и их членов было значительно увеличено – теперь счёт разработчикам шёл уже не на сотни, а на тысячи. Однако 1977-79 полностью повторил 1972-74, с теми же результатами.
Тогда 12 июля 1979 последовало постановление ЦК КПСС и Совмина «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы», означавшее реорганизацию работы по КП НТП. Ответственными за неё назначались не только АН СССР, но также Госкомитет по науке и технике, Госплан и Госстрой, которые были обязаны представлять итоги работы в Совмин не позднее, чем за два года до очередной пятилетки. Комиссия была преобразована в Научный совет, состоявший из 55 комиссий, работавших в том же ключе, что и раньше, до самого конца 80-х.
И. В. Бестужев-Лада
«ЛЕНИНГРАД-2000»
– один из наиболее крупномасштабных прогнозных проектов 1970-х гг. с 30-летним временем упреждения прогноза. Реализован Ленинградской организацией Союза архитекторов СССР (В. Л. Ружже) и Секцией научного прогнозирования ленинградского отделения Сов. социологической ассоциации (В. А. Ядов). Охватил практически все основные аспекты жизни города на долгосрочную перспективу под общим заглавием: «Эффективность городской среды в удовлетворении и развитии потребностей человека». Работа велась на протяжении нескольких лет несколькими десятками рабочих групп специалистов. Состоялось два крупномасштабных научно-теоретических совещания участников (пленарное – свыше 60 докладов начиная с главного архитектора города и ведущих специалистов) и секционное в 1974 и 1976 (материалы опубликованы ротапринтном), а также ряд рабочих совещаний. Какая-то часть полученной информации была использована в текущем градостроительстве.
ЛЕНИНГРАДСКИЙ СЕМИНАР
ПО НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОМУ ПРОГНОЗИРОВАНИЮ при Ленинградском доме научно-технической пропаганды – одна из наиболее эффективных общественных организаций 70-х – 80-х в этой сфере. На протяжении почти двух десятков лет собирал 1-2 раза в месяц до полусотни местных специалистов (иногда с докладчиками и участниками из др. городов), а раз в год – конференция (до 500 чел. из различных регионов СССР). Основатель и бессменный руководитель – В. А. Чабровский, подготовивший по материалам семинара монографию.
Л. С., как и все общественные организации подобного рода, прекратил своё существование с упадком и развалом СССР к концу 80-х.
ЛЕТНИЕ ШКОЛЫ МОЛОДЫХ ФУТУРОЛОГОВ
– форма подготовки и переподготовки молодых специалистов в области прогнозирования, когда официальные вузы неспособны вести предметы по междисциплинарным исследованиям типа исследований будущего. Вопрос о создании такой организации для России и др. стран СНГ был решен на конференции Всемирной федерации исследований будущего 1993 в Турку, Финляндия. Был образован Оргкомитет в составе: Пентти Маляска – президент ВФИБ, И. В. Бестужев-Лада – президент Рос. Ассоциации содействия этой Федерации, президент науч. центра «Стратегия» А. И. Сунгуров (СПб), отв. секретарь – М. Ф. Замятина (СПб). К работе школ были привлечены профессора из Москвы, С-Петербурга и Прибалтики (Блехцин И. Я., Бляхман Л. С., Гилинский Я. И., Лауристин М., Сидельников Ю. В., Яковец Ю. В. и др).
Первые две школы продолжительностью 7-10 дней были проведены в июне-июле 1994 и 1995 на базе школы-интерната в Петергофе, третья – в 1997 под Звенигородом. С 1999, в связи с образованием Международной академии исследований будущего , место проведения летних школ было переведено в г. Гориция (Италия), где они ежегодно проводятся до сих пор (при минимальном, к сожалению, участии рос. стажеров).
Общая тема первых трех школ определилась как «Будущее России – будущее Балтийского региона», в связи с чем слушатели числом 30-50 чел. набирались из России, Белоруссии, Украины и стран Прибалтики (это было условием Фонда Сороса, на чьи средства проводились занятия). В Гориции занятия организует Международный социологический институт при Триестском ун-те (дир. – проф. А. Гаспарини). Здесь проблематика более разнообразна, а круг слушателей охватывает почти все страны Центральной и Восточной Европы.
По ходу проведения первых трех школ сложились личные дружеские отношения между И. В. Бестужевым-Ладой (Рос. ассоциация содействия ВФИБ), Ю. В. Сидельниковым (науч. центр «Прикладная прогностика»), А. И. Сунгуровым (науч. центр «Стратегия») и Ю. В. Яковцом (Ассоциация «Прогнозы и циклы»). Впоследствии первый был избран президентом-организатором Академии прогнозирования, второй – первым вице-президентом, третий – вице-президентом (в 1997-99, до вступления Академии коллективным членом в Межд. Академию исследований будущего), четвертый – вице-президентом. Таким образом, Л. Ш. М. Ф. одновременно способствовали формированию Президиума Академии прогнозирования.
«НАШЕ ГЛОБАЛЬНОЕ СОСЕДСТВО»
– доклад независимой Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству, подготовленный к 50-летию создания ООН, отмечавшемуся в 1995 г. Комиссия была образована в 1992 г. под впечатлением того, что за пять десятилетий после Второй Мировой войны и с окончанием «холодной войны» мир существенно изменил свои очертания и основательно трансформировался. Инициаторы ее создания видели главную задачу Комиссии в том, чтобы содействовать установлению такого глобального порядка, который обеспечил бы больше спокойствия, свободы и процветания всем государствам, народам и людям планеты. В 1991 г. около 30 общественных деятелей предложили создать Международную комиссию по изучению открывающихся в связи с окончанием «холодной войны» перспектив строительства более эффективной системы всемирной безопасности и сотрудничества. Сопредседателями Комиссии стали И.Карлссон и Ш.Ремфал, которые встретились с Генеральным секретарем ООН Б. Бутросом-Гали и заручились его поддержкой. С сентября 1992 г. Комиссия в составе 28 представителей всего мира, действовавших в своем личном качестве и не получавших указаний ни от какого правительства или организаций, приступила к работе.
В итоге появилось фундаментальное исследование, содержавшее анализ того, как трансформировался мир после 1945 г. и обосновывавшее необходимость изменений в управлении мировыми процессами. Мы живем в такое время, которое требует оригинального и новаторского подхода к вопросам глобального управления и сотрудничества, отмечалось в докладе, но «глобальное управление – это не глобальное правительство. Схожесть терминов не должна порождать неверное толкование. Мы не предлагаем двигаться в направлении мирового правительства, – подчеркивали авторы доклада, – поскольку, пойдя этим путем, мы можем оказаться в мире, еще менее демократическом по сравнению с тем, в котором мы сейчас живем, в мире, более послушном власти, более благосклонном к гегемонистским устремлениям и отстаивающем роль государств и правительств в ущерб правам простых людей». Вместе с тем, в докладе подчеркивается, что речь не идет о создании мира, где не будет никаких устоев и норм. Хаотичный и дезорганизованный мир представлял бы собой еще большую опасность, говорится в нем, а потому необходимо стремиться к такому равновесию, при котором международные дела велись бы с учетом интересов всех людей планеты, а глобальная организация базировалась бы на общечеловеческих ценностях и соответствовала бы реальностям глобального многообразия. В итоге авторы предложили множество рекомендаций, в том числе и достаточно радикальных, по обеспечению безопасности в самом широком смысле слова, включая безопасность народов и самой планеты. Они дали рекомендации по проблемам, связанным с экономической взаимозависимостью, и по такому реформированию ООН, которое предполагало возрастание роли простых людей через организацию международного гражданского общества.
Лит.: Наше глобальное соседство. Доклад Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству (1996); Our Global Neighbourhood. The Report of the Commission on Global Governance (1995).
А.Н.Чумаков
ПОЧЁТНЫЕ ЧЛЕНЫ
Академии прогнозирования (исследований будущего). Уставом Академии, помимо действительных членов, предусмотрены также почётные. Бюро Президиума Академии на заседании 26.10.1998 приняло следующее постановление: «Избрать почётными членами Академии прогнозирования следующих выдающихся футурологов, внесших значительный вклад в содействие информационному обеспечению развития исследований будущего в России: Колин Блэкман ( C. Blackman, Великобритания), Эдуард Корниш ( E. Cornish,США), Джеймс Дейтор (J. Dator, США), Альберто Гаспарини ( A. Gasparini, Италия), Гуго де Жувенель ( H. de Jouvenel, Франция) Гейзел Гендерсон (H. Hederson, США), Гарольд Линстоун ( H. Linstone, США), Пентти Маляска ( P. Malaska, Финляндия), Феликс Марти ( F. Marti, Испания), Майкл Мариен ( M. Marien, США), Элеонора Мазини ( E. Masini, Италия), Тони Стивенсон ( T. Stevenson, Австралия), Алвин Тоффлер ( A. Toffler, США).
Все указанные коллеги долгий ряд лет периодически снабжали советских футурологов книгами и журналами прогностического характера. Если учесть, что нашим специалистам был крайне затруднен доступ к «буржуазной футурологии», и они долгое время оставались фактически изолированными от мировой научной информации по этой тематике, то информационную помощь зарубежных товарищей по профессии трудно переоценить.